متى المدن تختفي
Разминая вялые после сна мышцы, Уён лениво тянется руками к ноге, не сгибая колен и слабо морщась из-за тягучей боли. На часах примерно шесть утра, солнце уже давно возвысилось над горизонтом, игнорируя угрожающие тучи и согревая тёплыми лучами. На удивление Аспида, когда он зашёл в комнатку к Уёну, дабы разбудить его на обещанную пробежку, тот уже не спал. Они довольно быстро собрались и, захватив с собой бутылочку воды из холодильника, отправились на пробежку. Аспид разогревался рядом, ведь бегать с ватными ногами — не круто, именно поэтому он разминает кисти рук. Логика, конечно, железная, но Чон решает не обращать на это внимания и повторяет упражнения за старшим. — У тебя как с выносливостью? — негромко интересуется он, оглядывая бодрого Уёна. — Ну, мои прошлые партнёры не жаловались, — хихикает, подмигнув. Аспид лишь закатывает глаза и, не предупреждая, начинает пробежку. Уён подрывается следом. Город лениво просыпается, сонные лица то и дело мелькают на усыпанных цветами балконах. Многие просто стоят и любуются морем, медленно потягивая напитки из кружек, другие уже второпях собираются на работу, оставшиеся единицы — сонно топают по улицам. Уён успевает заметить обнимающуюся на одном из балкончиков молодую пару, а после переводит взгляд на бегущего рядом парня. Он, честно, за все свои года ни разу не задумывался о том, какого это — иметь любящего тебя человека рядом и любить его не меньше. Его никогда особо не интересовали отношения и, в целом, он не мог представить себя с кем-то. Почему-то в его представлении о будущем он всегда один, у него нет рядом хороших друзей, лишь старенький кот и домик в какой-то глухой деревушке. Максимум — старенький кот и лошадь. Но сейчас, смотря на этого странного, вроде как опасного, но на самом деле милого парня, бегущего с ним нога в ногу, мысли в голову лезут странные. Уён не понимает, почему именно он, почему ему хочется узнать Аспида чуть получше, почему хочется, чтобы тот ему доверился. Может быть, это мимолётное влечение из-за привлекательной внешности старшего. Такое бывает часто и это абсолютно нормально. Час пролетает незаметно — Уён даже не чувствует сильной усталости после пробежки, как бывает обычно. Дыхание толком не сбилось, отчего оно выравнивается быстро, когда они тормозят в тени жилого дома и наполовину опустошают бутылочку воды. — Ты неплохо держишься, — слабо улыбается Аспид, бесстыдно стягивая с тела тонкую майку, которая и так ничего не прикрывала, и стирает ей пот с шеи и лица. — А я что говорил, — Уён тянет довольную улыбку, опираясь спиной о стену прохладного здания и без смущения скользит взглядом по рельефному телу. Аспид смотрит на него в ответ некоторое время, слабо прищурившись, отчего его лисьи глаза стали похожи на щёлочки, и закусывает щеку изнутри. Его грудь до сих пор активно вздымается, наполовину промокшая потом майка висит на плече, а ранее уложенные розовые волосы теперь лежат непослушным гнездом. Уён невольно задерживает взгляд на шрамах, лежащих по всему торсу, и небольшой татуировке на левой груди в виде биологически верного сердца. — Ты знаешь, что выглядишь чертовски сексуально, когда смотришь на меня так? — не выдержав, шепчет Уён и игриво вскидывает бровь. Аспид зависает буквально на пару секунд, очень долгих секунд, неотрывно смотря на Чона, насмешливо и с недоверием, а после кивает в сторону и трусцой направляется на базу. Уён смеётся и, оттолкнувшись от стены, бежит за ним. — Будем развивать твою скорость, — кратко ухмыляется старший и мельком смотрит на Чона, после чего ускоряется. Уён усмехается и довольно легко ровняется с ним, пыхтя через нос. В школе у него всё было более чем отлично с поддержанием физической формы, потому бег не составляет труда. Аспид явно это замечает и снова немного ускоряется, усмехаясь, когда замечает усталость на чужом лице. В таком темпе они бегут чуть более чем полчаса, после же тормозят в тени здания и опустошают бутылочку воды. — Ты быстро выдохся, — хмыкает старший, — всего за тридцать минут ускоренного бега. — Тебе легко говорить! Уён обессиленно опирается спиной о прохладную стену, глотая воздух. Да, действительно, ускоренный бег даётся ему сложнее, но он как-то и не задумывался об этом ранее, да и нужды не было. — Будем тренировать твою выдержку, — звучит как чёткий факт и никаких вопросов. Чон уже жалеет, что напросился с ним бегать. — Изверг… Аспид тихо усмехается и, собрав майкой пот с лица и шеи, снова начинает бег. Уён же, проклиная всех и вся, старается поспевать за ним, страдальчески ноя о заболевших ногах и плохой дыхательной системе, чем вызывает смех старшего и хитрое «сам виноват». А ведь и не поспоришь!متى المدن تختفي
Кое-как дотянувшись до потолка, Уён тихо шмыгает носом и молится на то, дабы не приспичило чихнуть, и мелко вздрагивает, когда со стороны двери слышится тихий кашель. Обернувшись, он улыбается, оглядывая недоумённого, прищуренного Кириоса. Последний смотрит внимательно, явно пытаясь понять, чем занят парень, и потому тот спешит слезть с табурета и подойти к нему. — Смотри, — Уён улыбается и раскрывает ранее закрытые ладошки, — это Альберт! Кириос морщится и фыркает, когда на него уставляется множество маленьких глазок. Паук, размером едва ли в два сантиметра, сидит на чоновой ладони неподвижно, явно напуганный куда больше блондина. — Выкинь эту дрянь на улицу, — Кириос снова морщится и отталкивает Уёна от себя, проходя на кухню. — Фу таким быть, — обиженно тянет Чон и разглядывает паука, — надо любить братьев наших меньших! Между прочим, он ежедневно трудится и ловит мух, чтобы вы могли спокойно жить здесь, а ты к нему так относишься, неблагодарный! — Моро его не показывай, — старший оглядывает довольного Уёна с толикой раздражимости, — он арахнофоб, и если с ним что-то случится… — нарочно медлит, взяв небольшую коробочку кокосового молока из холодильника и, открывая его, подходит ко младшему. Его взгляд смягчается, на губах расцветает лёгкая усмешка и Уён поражается этой резкой смене. — Я тебя к стулу привяжу и буду щекотать до тех пор, пока не задохнёшься¹. Уён ощущает противные, холодные мурашки вдоль позвоночника, а после кривится и послушно несёт паука на улицу. Умирать он пока что не планировал, а если Кириос ему это пообещал, то сомневаться не стоит — для старшего это плёвое дело. Выйдя на небольшое крыльцо, Чон поднимается на носочки и сажает паучка прямо на навес крыши, а после, довольный собой, улыбается и уходит на третий этаж. Марс, как и ожидалось, до сих пор мирно посапывает в подушку и даже ничего не подозревает, когда Уён тихо проскальзывает в комнату. Оно и ясно — все ещё спят, семь утра, как-никак, и даже Аспид ещё из комнаты не вылезал, а Уён и Кириос пташки ранние — долго спать они не привыкли, вот по утрам на кухне или в коридоре и сталкивались. Оглядев расслабленного старшего, Уён ласково улыбается и присаживается на корты возле кровати, поправляя угольные волосы. Марс красивый. Чон понял это буквально с первых секунд, стоило макушке старшего показаться тогда в дверном проёме, в комнате Аспида. А ещё Марс слишком добрый для того, кто состоит в мафии, и Уён правда не хочет так поступать с ним. Но, опять же, он не может утверждать точно, полностью ли Марс невиновный. Он ведь мог бы быть просто врачом или смотрящим за домом? Уён не знает — ему не позволяют вмешиваться в дела At. Несомненно, зачинщиком всего этого «нельзя» является Аспид, и не только потому, что он главарь, а ещё потому, что «Агапе, это опасно. Ты мал и я не позволю тебе так рано рисковать жизнью». Агапе… Он прозвал его так. Звучит интересно и необычно, Уёну нравится, но, опять же, так зовёт его только Аспид, а другие либо по имени, либо «мелкий», либо, как любит называть его Хонджун — спиногрыз. Оставив лёгкий поцелуй на бархатной коже лба Марса, Чон берёт телефон, лежащий на тумбе, и вновь спускается на кухню. — Приветик, красотка, — отходя к панорамному окну на кухне, щебечет Уён в телефонную трубку. — Доброе утро, красавчик, — слышится мягкий голос из трубки, заставляющий парня улыбнуться, — как дела? Моего малыша не обижают? — Всё прекрасно. Нет, не обижают. Разглядывая утреннюю Барселону, Уён краем глаза замечает силуэт в отражении стекла, но не придаёт этому значения, продолжая непринуждённый диалог. — Тут очень классно, — для правдивости Чон кивает, — и парни тоже классные! С ними весело! И моя рана уже зажила! — Я рада, что тебе нравится у друзей, — женский голос перебивает пиканье какого-то кухонного прибора, отчего девушка начинает суетиться. — Береги себя, пожалуйста. И хоть раз в неделю навещай меня, я, вообще-то, скучаю! — Обязательно, красотка, — хихикает Уён, — сегодня постараюсь забежать. Прости, что всё так получается. — Ничего страшного, я понимаю, — на пару секунд повисает молчание, прерываемое тихим шебаршением, — веселись там, но много не пей, окей? И не совращай парней или хотя бы познакомь меня с ними, чтобы я знала, кого ты там совращаешь! Уён прикладывает ладонь ко лбу и тихо вздыхает. — Насчёт познакомить ничего не скажу, но совращать… — нарочно не продолжает, прекрасно зная, что его поймут. — Негодник. Ладно, я побежала, дела. Удачи, малыш. — Окей, удачи, красотка. Люблю тебя. Улыбаясь, Чон некоторое время вслушивается в размеренные гудки, а после вальяжно оборачивается на все сто восемьдесят и оглядывает стоящего возле дверного проёма Хонджуна. Недовольного Хонджуна. Очень недовольного Хонджуна со скрещенными на груди руками и выпирающими из карманов штанов сюрикенами. Ничего не говоря, Ким, видимо, мысленно расчленяет стоящего в нескольких метрах от него мальчишку, после чего молча удаляется с кухни. Уён прекрасно знает, что никто и ничто ему здесь не угрожает, потому не боится этого маленького свирепого кошака, который всегда внимательно следит за ним.