когда исчезнут города

      Прополоскав рот, Уён убирает свою зубную щетку на место и оглядывает своё отражение в небольшом зеркале над раковиной. На голове дизайнерская причёска от подушки, на щеках лёгкий румянец, взгляд довольно-хитрый, а на угловатых губах мягкая усмешка. Ну что за красавчик?       Как только они с Саном вернулись домой, что было где-то в четвёртом часу утра, они сразу же завалились спать. Впрочем, оно и не удивительно. Вот только Сан позволил поспать с ним и Уён был очень рад, думая, что сейчас они, оставшись лишь в одних спальных штаниках, завалятся в обнимку и сладко уснут… Может быть, наконец-то продолжат начатое в том треклятом бассейне и… Мечты да и только. На деле же Сан прошептал привычное «только не трогай меня», и Уёну пришлось послушаться, хотя вначале он был обижен на него. Камон, они провели офигенный день, вечер и ночь вместе, даже практически поцеловались, а спать в обнимочку нельзя? Но Сана можно понять, и Уён достаточно быстро простил его и позволил себе лишь накрыть ладонь старшего своей, когда тот перевернулся к нему лицом и продолжил мирно сопеть, изредка хмурясь.       С улыбкой на лице покидая ванную комнату, Уён спускается на первый этаж и попутно потягивается. В холле его встречает недовольный взгляд Хонджуна, но Уён сегодня встал, как говорится, с той ноги, и потому его настроение ничто не может испортить!       — Доброе утро, красавчик, — хихикает он, проходя возле дивана и растрёпывая синие волосы, отчего Ким слегка испуганно косится на него, — где все?       — Грабли свои от меня убрал, — на лицо старшего ложится привычная невозмутимость, его взгляд тяжелеет, — тебе какое дело, где все? Нашёл удачное время, чтобы спиздить чего и свалить?       — Нет, я просто хотел приготовить завтрак на всех и думал, когда и что лучше приготовить, — Уён легко пожимает плечами, проходя на кухню, — ты вот, например, чего хочешь?       Хонджун слегка теряется, но старательно не показывает этого, внимательно следя за Уёном. Тот лишь вновь потягивается и одаривает его разнеженным взглядом, улыбнувшись, после чего лезет в холодильник.       — Я не голоден, — отрезает он, скрещивая руки на груди и продолжая смотреть гудящий будничными новостями телевизор.       Уён лишь пожимает плечами, принимаясь изучать продукты в холодильнике. Сонхва, конечно же, вновь позаботился о наличии еды, отчего холодильник был забит сверху донизу, но даже с таким количеством продуктов в голову ничего не приходит. Что вообще можно сделать на завтрак? Раз все куда-то ушли, значит, они проснулись достаточно рано и наверняка не стали заморачиваться насчёт еды, перекусив какой-нибудь пачкой чипсов, выпили газировки и ушли. Да и ничего из испанской кухни Уён делать не умеет, а идти за телефоном в свою комнату чертовски лень.       — Марс давно уже не готовил корейскую кухню, — доносится из холла спокойный (он умеет быть спокойным?) голос Хонджуна, — и все будут рады, если ты сварганишь что-нибудь из неё.       Вначале Уён мысленно пляшет излюбленную Макарену, ведь сам Ким Хонджун снизошёл до него, обычного смертного, и даже подсказал, что да как. Что ж, это намного упрощает задачу! А после Уён сразу же начинает суетиться, решив приготовить фунчозу с овощами. Разогревать её будет не нужно, готовится быстро, выходит сытно.       — Хонджун-а, у вас есть фунчоза? — Спустя безуспешных пятиминутных поисков по всей кухни Уён, обречённый, выходит в холл.       — Должна быть в верхнем шкафчике возле холодоса, — даже не повернувшись отвечает старший.       Уён, вновь обретя вдохновение, возвращается на кухню и проверяет нужный шкафчик. Два пакетика фунчозы действительно оказываются там.       Довольный, Уён принимается за готовку, включив на небольшом радио какую-то популярную станцию, где крутят различные всемирные хиты. Куда ж готовка и без музыки!       После третьего обращения к Хонджуну за помощью старший лениво перемещается на кухню, развалившись за столом и изредка подсказывая Уёну, что и где найти. Кухня достаточно большая, шкафчиков предостаточно, чтобы за один раз всё не запомнить, а бытовых приборов ещё больше. Но, стоит признать, когда он готовил здесь впервые, было ещё труднее и сейчас он хотя бы немного освоился. В общем, теперь Уён верит, что Сонхва слишком любил готовить, как тот и говорил.       — Я никогда не включал индукционную плиту… — Уён озадаченно оглядывает сенсорные кнопочки на чёрной поверхности.       — Господи, всему-то тебя учить надо. Как ты до этого готовил? — Хонджун лениво поднимается и отталкивает младшего от плиты, — смотри.       Он тыкает на одну кнопочку, после чего загораются все остальные, и Уён слегка опасливо косится на них. Старший лишь усмехается, спрашивая, какую именно конфорку включить, и после указывает, как и куда нужно нажимать, как настроить мощность огня и как после всё выключить. Уён старательно впитывает в себя всю информацию и доброту обычно грозного Кима, мысленно радуясь, что старший стал вести себя с ним мягче.       Когда фунчоза уже была приготовлена, а стол накрыт, Хонджун, всё так же лениво, возвращается в холл, где заваливается на диван и продолжает смотреть скучные новости дня. Уён же, довольно оглядев проделанную работу и заодно глянув на время — без пяти десять утра — идёт следом за старшим и садится рядом.       Стоит признаться — менее злым и желающим убить его Хонджун выглядит достаточно милым и безобидным. Уён невольно сравнивает его с тигром — такой же суровый и агрессивный на вид, но где-то глубоко в душе он любвеобильный и ласковый котёнок. Его нужно лишь приласкать и тогда вы получите надёжного друга и верного спутника по жизни. По крайней мере, Уён на это надеется, как и надеется на то, что если что, он останется с целыми конечностями и органами.       — Слышь сюда, — тихо зовёт Хонджун, упрямо смотря в телевизор, и скрещивает руки на груди. Уён послушно смотрит на него и уже готовится принять очередную порцию матов, грязи и недоверия. — Зачем ты тогда прикрыл Сана?       Ох…       — На пляже? — Уён слегка недоумённо оглядывает его. — Эм… А разве не это я должен был сделать? То есть, не мог же я просто броситься прочь.       — А откуда узнал, то что в вас стреляют?       Уён призадумывается и прикладывает указательный палец к губам, пытаясь в точности вспомнить всю ту ситуацию.       — Стрелявший выглядел очень подозрительно. Мало того, что он следил за нами с самого начала, то ещё и странно держал свои руки. А когда мы побежали обратно, он будто начал прицеливаться, но при этом держал руки под кофтой. Я сначала подумал, что мне показалось, но, выходит, нет.       Хонджун хмурится сильнее и начинает кусать нижнюю губу.       — Этого парня заказал я, — так же тихо. — Об этом знали все. Кроме тебя.       Я тоже знал.       Уён сводит брови к переносице и одаривает Хонджуна серьёзным взглядом.       — Я, конечно, знал, что ты не доверяешь мне, — Уён шепчет, хмурясь сильнее, — но чтобы ты стал заказывать какого-то парня для того, чтобы он подстрелил Сана? Если бы я его не оттолкнул, то пуля попала бы в шею!       Чон подскакивает на ноги, не в силах сдерживаться из-за прилива злости, и тут же встречается с гневным взглядом Хонджуна. Тот одним своим видом заставляет утихомириться и прижать свой зад к дивану, что Уён и делает, скрещивая руки на груди. Он может лишь гневно постукивать ногой по полу, выражая явное недовольство и раздражённость.       — Что бы то ни было, оно в прошлом. — Отвечает Ким. В голове эти слова теплятся голосом Сонхва, ведь он всегда повторял ему их, когда Хонджун вновь впадал в апатию или был близок к панической атаке. — Я не знаю, говорил ли тебе Сан, но уже послезавтра, рано утром, мы идём на банк. Ты идешь с нами.       Уён раскрывает рот, не способный выдавить и слова. Он что, теперь с ними за одно? То есть, в одной банде? Он тоже теперь член At? Боже, ладно, это оказалось куда волнительнее услышать из уст самого Ким Хонджуна, нежели если бы об этом сказал кто-либо другой.       — Мы пока не обговаривали с Саном твою позицию. — Тихо продолжает Хонджун. На удивление, его голос ровный и спокойный. — Но раз ты настолько внимательный, что заметил странное положение рук под кофтой стрелявшего, то скорее ты будешь на посту. И ты, блять, не должен привлекать к себе внимания.       — Я не подведу! — Уён вновь подскакивает с дивана, но в этот раз уже от восторга. — Вы можете положиться на меня!       Хонджун одаривает его странным взглядом, а после поднимается и направляется в сторону лестницы. Что ж, он действительно поступает достаточно необдуманно, но разве это не делает его самим собой? Лёгкая вспыльчивость и непредсказуемость всегда были основами его характера и он не стыдился этого.       — Шуруй одеваться. — Ким оглядывается, скользнув по удивлённому Уёну взглядом. — Папочка научит тебя нескольким азам.

متى المدن تختفي

      Как ни в чём не бывало, Хонджун рисует достаточно толстую линию бензином, после чего отводит в сторону более тонкую полосочку за угол здания.       Они находились возле достаточно престижного клуба, в котором были распространены наркотики и проституция, и Ким сделал своеобразный рисунок прямо в метре от главных дверей. Уён стоит за углом, с нетерпением ожидая будущего исхода событий, и Хонджун откидывает канистру от бензина в его ноги, когда та становится пустой. Брезгливо обтерев руки, облачённые в перчатки, он оглядывает младшего. На них обоих чёрные маски и кепки козырьком вперёд. И пусть если Хонджуна узнают по его стилю одежды, то Уёна вряд ли, и это достаточно важно, потому что на Кима опять закроют глаза.       Однажды полиция уже пыталась поймать Трэлоса, но они никак не могли предугадать его дальнейшие действия и даже один из самых рекомендуемых детективов не смог выйти на его след. Повозившись месяц, они закрыли дело и более Хонджуна беспокоить не решались, ибо не было особого желания тратить время впустую. Ещё ни один полицейский не смог обойти самого Трэлоса, не смог даже чуточку приблизиться к нему, и Хонджун считал это достаточно большим поводом для гордости.       — Как только кто-либо зайдёт в тот круг, поджигай его, — спокойно хмыкает Хонджун, вручив Уёну в скрытые за синтетикой руки огниво.       Двумя часами ранее Ким буквально устроил своеобразную подготовку для послезавтрашнего дня. Он научил Уёна стрелять чётко в нужные места, подметил, куда нужно стрелять, чтобы обездвижить человека или хотя бы свалить его с ног. Как он сказал — эффективнее стрелять сразу в лоб или сердце, но Уён оказался достаточно мягкотелым в этом плане и согласился стрелять только в ноги. Хонджун на это лишь фыркнул. Он не видел смысла находиться в их банде, если Уён не способен убить. Все убивали, за исключением одного, но Хонджун понимающе относился к его выбору и не давил. Второго человека, не способного отнять жизнь у другого, они взять в банду не смогут.       Стоит вышедшему из клуба мужчине с девушкой переступить линию, Уён тут же поджигает круг, внутри которого они оказываются. По улице разносится женский вопль, а в руку Уёна тут же вкладывают матовый глок.       — Убей девку, — хмыкает Хонджун, спокойно прикуривая и опираясь спиной о холодную стену здания. — Мало того, что из меня шлюха выйдет лучше, чем из неё, так она ещё и отвратительную наркоту всем подряд толкает. Хуже мир не сделаешь, пристрелив эту дрянь.       Уён колеблется. У него не так много времени — ещё немного и огонь погаснет. Если он не послушается, позволит ли Хонджун быть с ними? Позволит ли такому моральному слабаку вступить в банду? Сонхва ведь как-то говорил, что именно Ким является заместителем Сана, случись что, и его единственный отрицательный голос будет считаться за все семь из семи.       Сделав вдох-выдох, Уён целится и выстреливает ровно в висок девушки, прилипшей к мужчине. Он вообще был не уверен в том, что Хонджун не обознался, но вскрик мужчины и звук падающего тела на асфальт заставляет старшего слабо усмехнуться. Чон ощущает прилив адреналина, страха и неверия.       Он так легко убил? Так, твою мать, легко? Спустил курок и всё? Как чертовски жаль, что Уён не ощущает сочувствия или вины.       — Ты чёртов псих, — одобрительно мычит Хонджун с сигаретой во рту.       По улице раздается вопль о помощи и после стремительно удаляющиеся шаги. Поймав кимов взгляд своим, Уён понимает, что очевидца тоже нужно убить, и он ощущает, как его руки слабо дрожат, а картинка перед глазами плывёт, но он всё равно выглядывает из-за угла и выстреливает куда-то в поясницу, а после уже в голову. Мужчина с достаточно громким хрипом валится на землю.       Бывает и так — спокойно живёшь себе, гуляешь по барам, дабы развлечься, а домой и вернуться не сможешь.       Уён чувствует себя отвратительно хорошо.       — Ты начинаешь мне нравиться, — хмыкает Ким, выпуская густой дым в небо. — Как насчёт гонок на байках посреди Барселоны?       Да, блять, да! Уён подскакивает и тут же наперегонки с Хонджуном бежит в сторону оставленных на обочине спортбайков, после чего быстро застёгивает шлем и весело седлает байк, предварительно стянув кепку. В груди расцветает что-то чертовски странное, но такое приятное, и он буквально ощущает, как же сильно хочет быть вместе с этим отбитым на голову парнем в одной банде. Плевать, что раньше они друг друга терпеть не могли и Хонджун буквально готов был разорвать его в клочья в любой удачный момент. Сегодня в Киме словно… что-то переключилось? Будто он стал относится к нему как к члену банды. Словно он никогда не ненавидел его и постоянно учил каким-то фишечкам, учил стрелять, и даже, твою мать, убивать.       Они мчатся на главные улицы города, огибая машины и игнорируя светофоры. Несколько постов полиции уже взяло их след и едут хвостом, но Уён даже не думает о том, чтобы тормозить — он уверенно выжимает газ на полную и на ровне с дико скалящимся Хонджуном гонит вверх по улице. Они то и дело слышат крики людей вокруг, визги шин и то, как несколько машин врезаются друг в друга где-то за ними.       К несчастью, байки изначально не могут разогнаться быстрее элитных полицейских машин и в один момент одной из патрульных даже удаётся нагнать их. Хонджун бросает взгляд на Уёна, в этот же момент посмотревшего на него, и тут же сворачивает в узкий переулок. Чон выруливает за ним, победно ликуя, когда машины тормозят у зданий, образуя пробку. В переулке они оба снижают скорость, дабы ненароком не влететь в стену или не сбить животное, и заливисто смеются, что слышно даже через шлемы.       По итогу через полчаса гонок они оказываются на самом краю города, взобравшись на смотровую площадку на холме. В городе уже вечереет — Уён даже отсюда слышит, как грызёт ногти бедный Сонхва, явно переживая, узнав, что они с Хонджуном уехали куда-то вместе.       — Ладно, ты не настолько плох, как я думал, — Ким слышится беззаботно и весело, когда они приземляются на траву вместо скамеек.       — Ты тоже, — Уён с пару секунд думает, а после склоняется чуть ближе к старшему и игриво шепчет, растягивая по слогам: — папочка.       Хонджун забавно фыркает и опирается о руки за спиной. Приятные переливы малинового и алого заката ложатся на его лицо, отчего его кожа кажется достаточно мягкой и ухоженной. Уён не пялится. Честно.       Они спокойно сидят, ни о чём не разговаривая, и просто любуются закатом и оживлённой под вечер Барселоной. Редкие люди, гуляющие по этой же местности, тихо разговаривают, очевидно наслаждаясь таким свиданием или просто дружеской прогулкой.       — Так что, теперь типа друзья? — Мелко улыбается Уён, протягивая Хонджуну кулачок.       Старший удивлённо оглядывает его и усмехается, словно тот предложил какую-то великую глупость, но по итогу молча даёт ему ответный кулачок. Уён со смешком подмечает, насколько его ладонь выглядит больше ладошки Хонджуна, но он не решается сказать этого вслух.       — Слышь, — вновь зовёт Ким, а после и вовсе ложится на спину, устремив взгляд в небо. В ответ лишь вопросительное мычание. — Ты ж на Сана запал, да?       Уён скромно улыбается и оглядывает город. Это настолько очевидно со стороны?       — Не то что бы запал, — он лениво ведёт плечом, — но если он продолжит быть таким… милым, то я не смогу не влюбиться.       Хонджун морщится. Почему Уён так легко говорит об этом? Разве его не гложут сомнения насчёт его сексуальной ориентации? Не смущает то, что его привлекают мужчины? Ким, конечно, не гомофоб, к тому же, учитывая его отношения с Сонхва… Просто он до сих пор не может понять себя, и что в его чувствах является правильным, а что нет. В последнее время это действительно то, что не даёт ему покоя, помимо подготовки к ограблению.       — Как ты понял, что тебе нравятся парни? — Тише прежнего интересуется Хонджун. Может быть, странно, что он обсуждает это именно с Уёном и именно сейчас, но это единственный момент, когда он может поговорить с человеком, принявшим себя, и они не будут прерваны чем-либо.       — Оу. Не знаю. — Уён хихикает. — Просто в один день подумал, что у одного из моих одноклассников ахуенное тело, и я такой «ого». И тогда я просто подумал, типа, а что в этом такого? В моей реакции на других парней. Ну, и просто смирился. Это же не болезнь и вполне естественно.       Хонджун вновь принимает сидячее положение и взлохмачивает синие волосы. Уён слишком простой в этом вопросе и, по всей видимости, у него не было подобных триггеров, что у Кима. Это немного огорчает, потому что легче ему не стало.       — В последнее время я ловлю себя на мысли, что меня привлекает Сонхва, — на грани слышимости признаётся Ким, уткнувшись лицом в свои ладони. Он буквально ощущает, как горят его щёки. Какой стыд.       — О, а я думал, что вы уже давно встречаетесь…       — Почему это?       — Ну… — Уён задумчиво оглядывает носки собственных кроссовок. — Вы выглядите так, будто встречаетесь. И вы похожи на родителей пятерых детей, не считая меня. А в чём, кстати, проблема?       Хонджун измученно стонет.       — Блять, боже… Я не знаю. Не понимаю. Я не понимаю своих чувств к нему.       — А вы уже что-то делали? Или это просто из неоткуда?       Тяжело вздохнув, Ким убирает от лица руки и ставит локти на согнутые в коленях ноги. Уён рядом расслабленно болтает носками кед, явно не испытывая той тучи эмоций и чувств, что сейчас бурлит в Хонджуне.       С мягкой улыбкой Чон подмечает, что два самый грозных человека из At уже обнажили перед ним свои души.       — Боже, ну… мы целовались. Два раза. Долго. — Он физически ощущает лаву на щеках, кончиках ушей и даже на шее. — Вчера почти трахнулись, но у меня как-будто что-то щёлкнуло в мозгу и я испугался. Сонхва не стал давить. Я не уверен, но, может быть, у меня к нему такое лишь потому, что я давно ни с кем не трахался, и… блять, ну, ты понимаешь.       — И ты боишься, что обидишь Сонхва, если сначала признаешься, а после поймешь, что это было лишь из-за недостатка секса? — Уён прикладывает палец к губам.       Хонджун изумлённо оглядывает его. То, что он не мог сформулировать в голове, этот странный парень без особых раздумий произнёс вслух.       — Блять… Да. наверное, да. — Он вновь вздыхает, притихнув. Благо, Уён оказался достаточно понимающим и, видимо, имеющим опыт в отношениях и в понимании чужих чувств. Хонджун ощущает себя на сеансе у семейного психолога.       — А ты пробовал снять девушку, ну, или парня на ночь?       — Только до таких чувств к Хва, и то они, чтоб их, были ужасными. У меня даже не встал, ахуеть…       — Подожди, так ты спал с парнями?       — Только с девушками.       Уён тихо хмыкает, видимо, что-то решив в голове.       — А других парней находишь привлекательными?       Хонджун задумывается и тупит взглядом под ноги. Он ловил себя на мысли, что его привлекает и Минги, но то было лишь когда они оба были пьяны и вытворяли всякую дичь. Возможно, в тот момент он спутал романтическую симпатию с дружеской, да и в последнее время они даже не особо пересекаются. У Минги достаточно много заказов и их графики не совпадают, чтобы хотя бы как в старые-добрые посидеть в чьей-нибудь комнате за бутылочкой тёмного. Но Хонджун бы не сказал, что его чувства к Минги и чувства к Сонхва одинаковы, но он не уверен, что это так. Всё же, Лев с ними лишь два года, а Хонджун, Сан и Сонхва вместе с начала, не считая двух лет дружбы последних.       — Да вроде нет…       — Тогда у меня есть единственная идея, как проверить твои чувства.       — Похуй, что бы то ни было, я за.       Уён хихикает с его энтузиазма, после чего садится ближе. Он невесомо гладит костяшками по его щеке, после чего опускает руку на шею, а свободной поправляет синий вихрь на его голове. Хонджун настороженно следит за ним, но не отстраняется, даже когда младший склоняется к нему ближе.       Если это поможет ему понять свои чувства, то почему бы и нет? Ради Сонхва. Хонджун действительно не хочет когда-либо причинять боль этому человеку, он слишком дорог для него, чтобы так смело играть с его ранимым сердцем. Ким знает, что у старшего не было серьёзных отношений и обычно всё заканчивалось после секса — они как-то обсуждали эту тему, когда Хонджун каким-то чудесным образом однажды уснул в чужой кровати.       Когда мягкие губы касаются его собственных, Ким отвечает и притягивает Уёна за затылок к себе. Ради Сонхва он готов на такие чертовски не привлекательные эксперименты. Пак же отдаёт ему всего себя?              Поцелуй с Уёном сильно отличается от поцелуев с Сонхва. Чоновы губы не такие ласковые и осторожные, не такие желанные и вообще не такие. Но Хонджун не отстраняется, настойчиво пробегаясь языком меж губ, дразнит и углубляет поцелуй, когда Уён послушно раскрывает рот. Губы младшего не такие дурманящие, хотя целоваться он умеет. Хонджун уверен, что, будь сейчас его партнером Сонхва, то его низ живота уже бы непременно скрутило лёгким возбуждением.       Уён отстраняется первым, слегка смущённо оглядев Хонджуна, и стирает капельку их общей слюны с уголка губ. Ким же сразу тупит взглядом под ноги и отворачивается.       — Что ж, это было не очень, — тихо признаётся он, на что Уён соглашается тихим, неловким смехом.       — Зато, с психологической точки зрения, если тебе нравится целоваться только с Сонхва, то он тебе нравится. Я как-то читал об этом.       Хонджун хмыкает, а после поднимается на ноги. После такого разговора стоять стало легче. Словно гора с плеч сошла. Ладно, может быть, ему нужно было раньше послушать Сонхва и попытаться поладить с Уёном. Чон даже оказался не таким раздражающим, каким Хонджун себе представлял, и он безусловно будет удобным в банде, учитывая, как он выполняет приказы. Он даже убил двух людей, хотя Киму пришлось соврать насчёт девушки, дабы подтолкнуть Уёна. Безвинную он бы вряд ли смог убить. Нужно воспитывать хладнокровие и он будет помогать ему в этом.       Они возвращаются домой абсолютно молча, не проронив ни слова более, и уходят по разным комнатам. Хонджун — в свою, дабы продолжить самокопание, а Уён пропадает за белоснежной дубовой дверью, дабы немного унять нервы.       Это был действительно странный и отчасти сумасшедший день и им обоим стоит привести мысли в порядок.