***
Уроки, к огромному счастью Чонгука, прошли достаточно быстро. Возможно, это ещё потому, что он усердно занимался и впитывал информацию, как губка. Быть последним в списке успеваемости среди учащихся он точно не желал. И учителя, закрывшие глаза на вчерашние прогулы, охотно помогали Чону в повышении баллов, оценок. Трудно не заметить искренние старания ученика, тем более всю домашнюю работу он сдал, оставшись после уроков на несколько часов. Прежний Чонгук медленно, но верно возвращался на свое привычное место «идеального и успешного студента». Так хотелось думать. Может, он и никуда и не уходил этот «прежний настоящий Чон Чонгук». Может, все, что происходило с ним недавно, являлось частью его личности. Закончив школьные дела и посетив курсы по профильным предметам, измотанный навалившимися проблемами и физкультурой, которую зачем-то поставили последним уроком, Чонгук все же решает скрытно принять душ в раздевалке и только после вернуться в общежитие. Во-первых, идти до него около десяти минут. Во-вторых, уже поздновато, а тревожить соседа своей неугомонной возней и постоянной ходьбой из одной комнаты в другую, он, конечно же, не горит желанием. Лишний раз беспокоить Чимина и других учеников нет острой необходимости. Чонгук лучше здесь, в мужской раздевалке, в полном одиночестве и в полной свободе, охладится свежим душем, переоденется из спортивной формы в повседневную и быстренько покинет академию. Никто и не узнает о его тайном приходе. Только камеры видеонаблюдения… Простояв под прохладной водой чуть больше тридцати минут (он через каждую секунду зевал и закрывал глаза), Гук бегло посушил волосы феном, сложил в рюкзак пропитанную потом одежду, накинул сверху белой футболки серую толстовку, которая, кстати, принадлежала не ему и которую, кстати, он не вернул владельцу, он вышел из главного здания школы и направился в сторону общежития. Вокруг тишь да гладь. Ночной воздух слегка будоражит дремотное сознание и избавляет голову от мыслей. Столбчатые фонари освещают проложенные камнем дорожки. Чонгук чувствует себя очень… легко и свободно. Ему нравится ночное время суток намного больше, чем дневное. В темноте он видел не страшных монстров и чудищ, какими пугали всех нас в детстве, в этом всепоглощающем мраке он различал оттенки самых ярких и необычных цветов. В ночной глуши он слышал пение вселенной, вопрошающей о скорейшем спасении. Ведь только ночью можно укрыться от посторонних глазах, обнажиться перед самим собой и любоваться многочисленными изъянами, шрамами, чтоanswer
10 сентября 2021 г. в 23:46
Громко. Как же здесь, черт возьми, громко. Голоса учеников слились воедино и образовали вокруг бедного, полуспящего парня непробиваемый купол, из которого хотелось поскорее выбраться и вздохнуть свежим утренним воздухом. Но, увы, нет. Он должен торчать с ними в одном помещении ещё примерно… пять часов. Пять мучительных часов. Раздаётся звонок, и все рассаживаются по местам. В кабинет входит учитель, раскладывает на рабочем столе свои вещи и, важно поправив ярко-красный галстук, принимается озвучивать учебный план этого полугодия. Так, кстати, делал каждый преподаватель. Просто с этим они ещё не виделись и не бывали на его уроках, вот он и распинается тут. А Чонгук собирает все силы на то, чтобы уловить суть сказанных слов.
У него ужасно болит голова, прямо вот-вот и расколется на части. К тому же одет он не совсем… прилично, и уже получил за свой имидж строгий выговор. Ну кто виноват, что форма испачкалась, и на пиджаке появились разводы от хлорированной воды? Кто виноват, что пришлось кинуть её в стирку, а самому надеть обыкновенную белую футболку и чёрные джинсы? Верно, виновата только одна персона по имени Ким Тэхён. Знаете такого? Чонгук знает. И с удовольствием вешает вину на чужую шею. Ладно просто нарушил устав школы, так Чонгук же вчера пропустил половину уроков и не сдал ни единого домашнего задания.
Стыд. Позор. Жалость.
И как при таких-то обстоятельствах у Чонгука может быть хорошее настроение? Он сидит еле живой, моргая дольше обычного и пялясь на лакированные ботинки соседа спереди. Пальцы сцеплены в замок и покоятся под столом. Пятка нервно стучит по паркету. Гук не успел и душ принять, оттого не перестаёт обеспокоенно вертеться на стуле и принюхиваться к собственному запаху. Быстрее бы попасть в мужскую раздевалку, что на нулевом этаже. Там как раз имеются душевые кабинки для тех, кто дополнительно посещает спортивные кружки. А у их класса сегодня последним уроком физкультура. Чонгук доживёт?
По правде, он и сам не понимает каким образом мог уснуть на крыше. Да ещё и так сладко проспать до утра! Да ещё и рядом с Тэхёном! Да ещё и на жёсткой и крайне неудобной «постели»! Чонгук ведь не такой. Он не безрассудный студент, проводящий ночь с кем попало и где попало. Странно, что за прошедшие три дня родители ни разу не позвонили ему. Возможно, президент сжалился и не сообщал им о… случившемся? Но если об этом узнает директрисса — ему однозначно не жить. Мама с папой, конечно, не будут избивать его до полусмерти и наказывать. Однако они могут с лёгкостью прислать в академию кого-нибудь из своих подопечных и заставить следить за Чонгуком двадцать четыре на семь. Без перерывов и выходных. И тогда домашняя клетка вернётся к нему сюда в виде больших накаченных дяденек или теть…Самое худшее что может произойти с ним!
Если оно уже не произошло в лице Ким Тэхёна и Мин Юнги (для друзей просто Шуга, не забываем).
Плюс сто сорок пятый минус в его личную копилку несчастий: Чонгук так и не увиделся с президентом. Он просто побоялся звонить ему с утра и решил зайти на большой перемене. Вот только хватит ли смелости на это — неизвестно.
Мистер Хан — так представился новый учитель по истории — с рассказа о плане плавно перешёл к изучению предстоящей темы, связанной с великой династией Ли, что правила государством Чосон. Присутствующие навострили уши и с умным видом принялись слушать своего преподавателя. Данная тема очень важна для тех, кто готовится сдавать историю на экзаменах, и вообще сама по себе она очень щепетильна и полна интересных событий. Чонгук отлично знаком с историей своей страны. Спасибо бабушке, которая не ленилась заниматься с ним на летних каникулах. И он бы показал сейчас свои способности, заслужив уважение мистера Хана, только в голове у него беспорядок. Физически он-то на уроке, а вот ментально…
Стоит на минуточку прикрыть глаза, и всплывает красочная картина: он на бордовом скутере, руками обвивает чужую талию и прижимается к широкой спине. Ветер треплет волосы, луна освещает дорогу. Тело обмякает, поддаваясь накатившему умиротворению. Голова медленно повисает, дыхание становится более расслабленным…
Вновь звонок и галдеж учеников. Чонгук растерянно открывает глаза и с огромным сожалением стонет. Как он вытерпит пять часов? Будет чудо, если хотя бы три из них не растратит на сон. Парень кладёт учебники в рюкзак и повесив лямку на плечо, плетется к выходу. Бесит, что мимо проходящие люди сканирует его глазами и затем незаметно шушукаются. Вот так и становятся в школах популярными: раз пропустил уроки и пришёл не в форме, — все, теперь ты главная причина сплетен и обсуждений. Именно поэтому Чонгук ненавидит учиться в подобных учреждениях. Любой твой незначительный промах может обернуться в настоящую сенсацию для местных студентов.
Ужасно. Отвратительно. Мерзко.
— Кхм, доброе утро, дорогие учащиеся, — внезапно слышится из динамиков знакомый голос Сокджина. — Хочу сообщить, что конкурс на королеву и короля осеннего бала продлевается ещё на две недели, так как многие не успевают принять участие из-за учёбы, — столпившееся подростки с облегчением выдыхают и счастливо хлопают, адресуя овации школьному президенту, — желаю всем продуктивного дня! Не забывайте хорошо кушать и бегать по утрам! И, кстати, Чон Чонгук, — брюнет испуганно зависает на месте, — зайди ко мне в кабинет. Сейчас же, — запись обрывается, вместо неё звучит подбадривающая мелодия. Чонгук, не желая больше откладывать на потом встречу с хеном, уверенно поднимает подбородок и отправляется на второй этаж. Он старается не смотреть по сторонам и игнорировать заинтересованные взгляды учеников.
Табличка с надписью «Главный кабинет Студ. Совета» чуть покачивается на весу, когда Чон негромко стучит в дверь. Ему открывает симпатичный розоволосый юноша с веснушками на щеках и дружелюбно пропускает. Внутри очень просторно и совсем никого нет. Стены обставлены книжными шкафами и навесными деревянными полками, откуда торчат листы документов. На полу много горшков с разными комнатными растениями. И пахнет свежим кондиционером для белья.
— Я Кай, ты к Джин-хену, да? — вернувшись к разбору каких-то файлов спросил розоволосый юноша.
— Да, простите, что помешал. Чон…
— Чонгук, — беззлобно посмеявшись, закончил Кай, — я знаю. Теперь вся школа знает. Он там, — указав на приоткрытую дверь в другой кабинет. Чонгук, залившись смущенным румянцем, благодарно поклонился и зашёл в маленький кабинет, судя по размерам и обстановке, раньше служащий кладовой для старых школьных принадлежностей. Плотно закрыв за собой дверь (вдруг президент начнёт ругаться, и Кай все услышит) он набрал побольше воздуха в легкие и шагнул к сидящему за компьютерным столом Сокджину.
Круглые очки иногда съезжали с его изящного длинного носа, и он одним касанием небрежно возвращал их на место. Пухлые, розоватые от блеска губы поджимались в тонкую линию от крайней сосредоточенности. Пальцы стучали по клавишам, карие глаза бегали по экрану монитора, вычитывая текст и проверяя на наличие ошибок. Кто сказал, что быть президентом всемирно-известной школы легко? В твоей жизни не существует такого понятия, как «свободное время». Есть лишь учёба, работа, требующие срочного разрешения вопросы и давящие тяжёлым грузом обязанности. А, ну и, конечно, есть ученики и их проблемы неотложной важности.
Сокджин всегда старался помогать им, бывает наплевав на порученные от преподавателей дела. Он любит своих одногруппников и любит эту школу. Любит делать её ещё лучше, прикладывать усилия для её развития. Однако же в этом году ему явно не повезло с первогодками. Будем яснее: не повезло лишь с одним.
Президент, спустя несколько продлившихся в оглушающем молчании минут, нарушает его своим утомлённым вздохом и откидывается на спинку стула, смотря на источник всех возникших катастроф за последние три дня. Тот, словно нашаливший ребёнок, пристыженно разглядывает потолок и мнет в руках подол белой футболки. И, будто на зло, как бы давя на совесть, шмыгает раскрасневшимся носом. Сердце, волей не волей, от подобной картины невыносимо сжимается в груди. А ведь Джин с самого утра в голове разыгрывал сценку, как будет отчитывать этого гаденыша и читать всеми любимые нотации о правильном поведении и установленных правилах. Даже придумал жестокое наказание: три недели убираться в туалетных кабинках после дополнительных занятий. Но… не суждено ему быть кошмарным наставником. Не суждено.
— Итак, я услышу хоть какие-нибудь объяснения? — без доли зла в тоне произносит Сокджин и раздражённо потирает переносицу. Крепкий кофе бы сейчас на стол и парочку круассанов, которые точно бы спасли его от голода и испорченного настроения…
— Извините, что не позвонил вчера, хотя обещал… У меня сел телефон, а поставить на зарядку забыл. Я быстро отключился, когда вернулся в общежитие и форму только сегодня перед занятиями кинул в стирку… — Чонгук напряжённо кусает губу, следя за реакцией президента. Старший выглядит так, словно готов в данный момент душу Дьяволу продать за полноценный отдых и заслуженное спокойствие. Чон первый раз ощущает себя настолько паршиво, ведь это из-за него хен чуть не поседел вчера. И чуть не попал в неприятности.
Только не вычеркиваем из памяти важную деталь: не из-за Чонгука. Из-за чертового Тэхена и его ночного похода на крышу.
— Почему от охранников убегал? — постукивая каблуком ботинка, хмурится Сокджин.
— Вынужденная мера, — кашлянув, отвечает брюнет, приложив всю храбрость и взглянув в глаза президенту. — Я обещаю, больше такого не повторится. Пожалуйста, поверьте мне. Я отныне не буду доставлять проблем, — и умоляющее выражение лица как беспроигрышный бонус.
Сокджин позволяет себе, в результате, сдаться под чарующей силой младшего. Он еле заметно кивает и возвращается к монитору.
— В течение всей следующей недели будешь заходить ко мне и отмечать свое присутствие, — подперев кулаком щеку, — пока полностью не удостоверюсь в твоих словах. В следующий раз просто так не отделаешься. Теперь ты дважды в долгу передо мной, — Чонгук уже хочет беспомощно завыть, но на слова наставника низко кланяется и покидает кабинет студенческого совета, перед уходом попрощавшись и с улыбчивым Кайем.
Что ж, подниматься на второй этаж каждое утро Чонгук может, главное — его не отчислили и не заставили торчать в школе до ночи. Всего то недельку потерпеть. Колесо фортуны на сей раз сыграло в его пользу. Это же надо было так отделаться… Хорошо брюнет ещё врать не разучился и быстро придумал себе оправдание. В любом случае, он и вправду больше не собирается доставлять проблем президенту и другим ученикам. Пора взяться за ум и подтянуть оценки!
Спускаясь на первый этаж, Чонгук проходит мимо открытого пустого кабинета и замечает сидящего на подоконнике соседа по комнате. Красная шапка, рваные джинсы, серая толстовка. Рюкзак валяется где-то под ногами. В ушах наушники, а лоб прижат к холодному стеклу. Перед уроками они не сталкивались, так что Чонгук не общался с парнем со вчерашнего дня. Он долго смотрит на Чимина и не совсем понимает, почему самому вдруг становится так грустно.
Тот выглядит подавленным, разбитым, будто в один момент потерял все положительные эмоции, будто в один момент маска раскололась, выпустив наружу настоящую сущность. Чимин безучастно рассматривает пейзаж за окном, тихонько напевая играющее слова песни. Чонгук решает не беспокоить его, однако собственная неуклюжесть очень не вовремя подводит. Он не специально ударяется лбом о дверной косяк и громко мычит. Чимин оторопело переводит на него взгляд и выключает музыку. Снова ему не позволяют наслаждаться одиночеством.
Гук вынужденно улыбается и неуверенно подходит к нему.
— А я уже понадеялся, что тебя украли пришельцы, и теперь комната принадлежит мне, с твоей уютной кроватью, — саркастически ухмыляется и спрыгивает с невысокого подоконника, — что же ты не остался с ними? — закинув рюкзак на плечо.
— Знаешь, оказалось, наша цивилизация по сравнению с их не так и уж плоха, — пожимает плечами Чонгук. — Сложно было втереться в доверие, да и язык у них…
— Всё ясно, — хмыкнул Чимин, и они вместе двинулись к выходу. — Слышал сегодняшнее оповещение Джин-хена. Ты как? Сильно получил?
— Как не странно, нет. Только нужно будет заходить к нему в кабинет и отмечать присутствие.
Чимин изумленно вскинул бровь и внимательно оглядел брюнета.
— Ты что… гипнотезер? — подозрительно прищурившись, спросил он. — Это не похоже на нашего президента. Хотя ты ведь новенький, может быть, он так пытается разыграть перед тобой добросердечного человека, — прозвенел звонок, и Чимин неслышно выругался. — Я пойду, увидимся вечером, — махнув на прощание, Чонгук тоже поспешил в следующий кабинет по расписанию.
уродуют украшают нашу душу.
Иногда в Чонгуке пробуждается волна вдохновения, и он спешит схватить карандаш с блокнотом. Но чаще всего в подобные моменты уединенности его горло обхватывают невидимые силуэты родителей, всплывающие глубоко в сознании вместе с их завышенными требованиями к собственному сыну.
Чон поджимает губы и ускоряет шаг. Надоело. Как же ему надоело жалеть себя и свою жизнь. Когда он, наконец, сможет насладиться ею? Когда покинет родительский дом — абсурд. Все равно останется под их контролем. Какое бы расстояние не было между ними: их голоса, их светящиеся гордостью лица будут преследовать его, кажется, до самой кончины.
За воротами академии раздаётся громкий автомобильный сигнал. Подъехавшая серебристая ауди сверкает своими фарами, привлекая внимание выглядывающих из окон общаги учеников и выходящих из здания учителей. Чонгук приостанавливается, щуря глаза и пытаясь разглядеть пассажиров дорогой машины. Его лицо мгновенно вытягивается в удивление, когда на крышу автомобиля взбирается парень с мятными волосами и колечком в носу.
Он эмоционально машет руками, без стыда и совести крича: «Чонгукки! Выходи из своей башни! Мы приехали спасти тебя!» Только вот сам Чонгукки охреневает настолько, что на мгновение становится великим слепым и глухим. Если сейчас выйдут охранники и опять начнётся погоня с его (вынужденным) участием, то обычным разговором в кабинете студенческого совета он точно не спасётся.
Накинув капюшон, как бы его не узнали одноклассники и знакомые преподаватели, брюнет вымученно шагает к воротам, по пути делая успокаивающе вдохи и выдохи. Надо же было свалиться такому чуду в лице Мин Юнги на несчастную голову Чонгука. Ну чем, чем он заслужил интерес к своей персоне пафосных и самонадеянных парней?
Важное напоминание: в следующей жизни не рождаться Чон Чонгуком и не помогать незнакомцу в кожаной куртке воровать пончики из школьной столовой.
При виде сгорбленной фигуры Чона, Юнги спрыгивает с машины и сразу же повисает всем телом на чужой хрупкой шее.
— А мы думали, ты уже спать ушёл, — хихикает Юнги и по-душевному, как умеет делать лишь он, обнимает за плечи. Чонгук задерживает дыхание, не в силах пошевелиться. Ему следует начать привыкать к тактильности старшего. — Извини за шум. Я не знал, как по-другому вытащить тебя из этой тюрьмы, — он мягко поднимает уголки губ и отстраняется от сжавшегося в воротник толстовки брюнета. Его что, никогда не обнимали? — В общем, дело такое. Мне до сих пор стыдно за прошлый раз. Я не должен был втягивать тебя в свою, назовём её «миссией по возвращению шоколадных пончиков». Поэтому я предлагаю честное перемирие и прогулку с нами, — Юнги указывает на водительское сиденье, занятое не менее знакомым человеком. Тэхён, ухмыляясь, кивает в знак приветствия. Чонгук недовольно сморщивает нос. — Ну… что думаешь?
— Я ведь сказал, что не держу зла на вас. Все в порядке, тебе… вам… не обязательно так утруждаться, — Чон делает короткий шаг назад. — Мне завтра рано на учёбу, да и заданий невыполненных полно…
— Чонгук-а, — молящим голосом, зовёт тот, — пожалуйста, я хочу, чтобы ты поехал. Обещаю, это займёт не больше часа, — сложив руки в молитвенный жест, Юнги склонил голову набок и вопрошающе посмотрел в глаза младшему. Видимо, именно такой взгляд и называют «щенячьим». Гук даже понимает, почему. Он беспомощно стоит возле ворот и сжимает пальцами лямку рюкзака. Ноги будто приросли к земле. Вот бы кто помог ему решить возникшую дилемму. Всё его нутро кричит «нет!» и он, вроде как, должен прислушаться к нему, попрощаться с парнями и вернуться в свою комнату под шестым номером на первом этаже. Он дал слово президенту, дал слово самому себе. Но какую ценность это слово имеет, если прямо сейчас он колеблется с ответом? Чонгук определённо возненавидит себя завтра, будет биться лбом о стенку и ловить ворон на переменах. Точно будет. Только вот это — завтра. В данный момент день ещё не закончился.
— Один час, — подняв указательный палец, обречённо вздыхает Чонгук. — Ни больше, ни меньше.
— Договорились! — радостно хлопает в ладоши Юнги и, открыв заднюю дверцу ауди, пропускает вперед брюнета. Тот, закинув рюкзак на сиденье, запрыгивает следом, сразу двигаясь к окну. Он явно спятил, раз согласился.
Тэхён, столкнувшись с ним взглядом через салонное зеркало, гаденько улыбается, обнажая острые зубы.
— Как дела, принцесса? — произносит вслух, разгоняя неприятную тишину. — Спина не болит после длинной и тяжёлой ночки? — машина двигается с места и выезжает за территорию академии. Чонгук демонстративно закатывает глаза.
— А что было ночью? — любопытствует сидящий рядом Юнги, смотря то на Гука, то на Тэхёна.
— Ничего, — равнодушно отвечает Чонгук, отворачиваясь всем корпусом к окну. А сам непроизвольно вспоминает, как проснувшись был бережно накрыт толстовкой и как мило пускал слюни во сне этот самовлюбленный индюк в чёрной косухе.
Повторимся: мир и впрямь многогранен.
Врубив неповторимых WEATHERS с их песней «Happy Pills», которую так обожают двое чокнутых на всю голову друзей, они двинулись в путь. Мимо проплывал скучный, однообразный пейзаж леса, проезжающих автомобилей и редко заблудившихся молодых людей. Уже стемнело, и кроме звёздного неба не на что было глядеть. Наверное, из-за этого Чонгук со скромной улыбкой на губах следил за орущими в салоне машины парнями. Даже Тэхён не мог не подпевать прослушанной до дыр группе. Все внимание Чона сосредоточилось на этом уникальном моменте: он едет в незнакомой машине в незнакомое ему место, а его компаньоны безответственные чудилы, привыкшие отрываться на полную катушку и брать от жизни все. Да, брать от жизни все — вот, чему бы и он сам хотел научиться.
The Drums — Days
Невероятно быть свободным человеком со своими принципами. Невероятно иметь способность самому устанавливать правила и не поддаваться чужим. Именно такая жизнь и окружает этих двоих. И Чонгук никогда бы не признался, но о подобной жизни мечтает и он. Бывает, в мелочах кроется настоящее, неподдельное счастье. Какова вероятность, что свое он уже отыскал?
Юнги задорно смеётся, зажимая зубами тлеющую сигарету. Чонгук и не заметил, когда он прикурил. Тэхён барабанит пальцами по рулю, временами поглядывая на застывшего студента позади себя. Впервые видит его тихим и спокойным. Куда делся вчерашний буйный нрав злого тигренка?
Серебристая ауди съезжает с дороги, направляясь в глубь леса. Повсюду одни лишь деревья и кусты. Только спустя несколько минут вдалеке начинают показываться слабые огоньки света. Источником оказываются разведенные на берегу мелкой реки костры. К самому пляжу припарковано огромное количество машин, что не удивляет, если взглянуть на собравшуюся толпу. Звучит всеми принятая попса, кто-то купается в холодной реке, кто-то жарит зефир и попивает пиво в красных пластмассовых стаканчиках. У каждого абсолютно пустая голова.
Сюда приходят не рассуждать на политические темы и плакаться в плечо — сюда приходят отдыхать и душой, и телом. Здесь ищут укрытие от внешних обязательств и ярлыков.
Юнги выбрасывает сигарету в урну и здоровается с близкими друзьями, отнимая у тех бесплатную выпивку и чипсы. Чонгук неторопливо выходит из машины, оглядываясь. Эта вечеринка совсем не похожа на ту, что устроила академия три дня назад.
— Я думал, вы уже не приедете, — с укором говорит подошедший парень, на вид лет двадцати. Который, к тому же, выше и Чонгука и Тэхёна на целую голову. На нем надета рубашка в черно-красную клетку и мешковатые серые штаны. На запястье поблескивает золотая цепочка. Он взъерошивает волосы на макушке Тэхёна и весело хохочет, когда тот несильно бьёт его по торсу.
— Мы не могли пропустить такой праздник, — облокотившись о капот, произносит русоволосый. — И я привёл вам нового члена клуба.
Незнакомец пожимает руку Чонгуку и одаривает его очаровательными ямочками на щеках.
— Намджун. Добро пожаловать…
— Чонгук, — отпустив ладонь. — Спасибо. А можно узнать, что за праздник?
— Ежегодная вечеринка в честь открытия осеннего сезона. Или, как говорим мы, Б. Т. Ж, — перечисляя буквы, Намджун сгибает по порядку пальцы.
— Бухай, танцуй и живи, — расшифровывает секретную комбинацию Тэхён и на недоумевающий взгляд младшего лишь пожимает плечами. Они живут этим. Они привыкли встречать учебный год пьянством и трехэтажными матами, потому что им не дано получать похвалу учителей и быть самыми лучшими в классе. Потому что никто из них не вписывается в рамки прогнившего общества. Спасением служат вот такие простые посиделки на песке и ночные разговоры по душам.
Тэхён давно проникся здешней обстановкой. Если раньше его не принимали и плевали в лицо, то теперь он является частью крупной семьи, что открыто пропагандирует безумство и освобождение. Освобождение от цепей, тянущих их рассудок на дно. Освобождение от второго «Я», закрывающего вид на истинное обличие. Среди этих не поддающихся какому-либо контролю людей он отыскал свой уютный уголок.
Это место — его убежище. И неизвестно по какой причине, но этим местом с недавних пор хотелось поделиться и с Чонгуком.
Намджун, встретив очередную компанию друзей, незаметно удаляется. Повисает колючие молчание. Чонгук теплее укутывается в свою (чужую) толстовку и медленно вдыхает еле ощутимый запах табака, кофе и какой-то ягоды. Ежевика ли? Он на мгновение прикрывает глаза, пытаясь разобраться в бушующих внутри чувствах. Ему и взаправду здесь нравится. Столько новых лиц, столько шумных разговоров и направленных на них взоров. Ан-нет, направленных не на них, а на человека возле симпатичной ауди. Вот первые храбрецы: две молоденькие девушки. Отважно шагают к своей цели, подобно изголодавшимся кошкам. Чонгук ежится от их расплывчатых взглядов. Что может быть хуже нажравшихся подростков? Верно: только компания нажравшихся подростков.
— Los geht's , — мягко дотрагивается до локтя Тэхён и уводит Чонгука в сторону реки. Его губы в жалком сантиметре от уха, и у брюнета невольно по спине бегут мурашки. — Пора веселиться, — заканчивает шёпотом. Чонгук напряжённо сглатывает, повинуясь низкому бархатному голосу. Расстроенные девушки остаются на месте, провожая парней пьяными фразами.
Тэхён, освободив парня, ловко забирает из рук идущего на встречу школьника два стакана с пуншем и любезно предлагает попробовать. Пластмассовые стаканчики небрежно чокаются друг от друга, и оба быстро осушают их. Чонгук, покусывая изнутри щеку, украдкой поглядывает на (не) привлекательного безумца рядом с собой. Как его угораздило подружиться с этим типом? Вопрос, на который он никогда не найдёт ответ.
— Так ты… — неловко откашливается Чонгук, дабы прервать затянувшуюся паузу, — знаешь немецкий?
— Странно? — приподняв брови.
— Необычно, — хмыкает брюнет. — Я учу его, наверное, с класса седьмого. Родители всю жизнь мечтали отправить меня учиться в Германию.
— Мой отец был учителем немецкого, — крутя стаканчик в руках, тихо проговаривает Тэхён. — Тут волей не волей, а запоминаешь некоторые фразы и предложения. Verstehen? — Чонгук не хочет признаваться самому себе, но ему ужасно нравится слышать этот акцент при произношение немецких слов. Он звучит очень… завораживающе. Выучить и повторять заученное иностранного языка — легко. А вот передавать через него свои эмоции, вкладывать в произносимое смысл — дорогого стоит. И, может, отложив гордость куда подальше, Гук согласился бы взять у Тэхёна пару уроков.
— Ich verstehe , — приподняв уголки губ, отвечает Чонгук.
Тэхён на прозвучавшее неслышно хмыкает и уходит вперед, кончиками пальцев касаясь тоненького запястья лыбящегося за спиной студента, утягивая его за собой. Чонгука пробивает слабым током от чужих теплых пальцев на своем запястье, но он быстро убирает возникшее наваждение и концентрируется на происходящем вокруг, старается, по-крайне мере. Ведь глаза силой удержать невозможно на одном единственном объекте, когда они жадно тянутся разглядывать широкую спину и красивые плечи, подчеркиваемые черной косухой. А эти вечно растрепанные волосы, как у мартышки. Наверняка очень мягкие на ощупь…И опьяняющий аромат мужского одеколона.
Боже. Если бы кто-нибудь знал, как сильно Чонгук обожает мужские духи. Но об этом, к слову, никто не знает и никогда не узнает.
Так они и продвигаются через толпу: Тэхён ведет его за руку, а Чонгук послушно следует. Слава Вселенной, сейчас ночь и румянец на щеках не так заметен для посторонних глаз. Иначе Чонгук сгорел бы от стыда.
На берегу реки часть толпы расположилась в своих машинах, где удобнее было с открытой крышей лежать и глядеть на звездное небо. Часть осталась на холодном песке, некоторые разложили палатки. Тэхёна многие знали и чуть ли не все приглашали присоединиться к их «веселью», однако тот молча отказывался и продолжал свой путь рядом с Чонгуком. Они выбрали более отдаленное место и уселись напротив воды. Гук, забив на последствия принятого решения, разулся и окунул по щиколотки ноги. Вода оказалась не такой уж и ледяной. Может, это из-за жары днем. Он не долго простоял в ней, вернулся к парню и, усевшись по-турецки, вновь принялся рассматривать его профиль вблизи. Что-то тянуло к нему. Только сложно понять, что именно.
— Почему вы привезли меня сюда? — вдруг спрашивает Чонгук, хоть на самом деле и не планировал задавать этот вопрос. Наверное, просто хочется снова услышать голос собеседника…
Тэхён пожимает плечами и, задрав голову, прикрывает глаза.
— Тебе не нравится наша вечеринка?
— Нравится… просто эта ситуация немного… неправильная, что ли?
— То есть? — хмурится русоволосый.
Чонгук медленно пропускает через пальцы песок, пытаясь сформулировать правильное объяснение в голове. Обычно ночью его сознание не загружено серьезными думами, оно в расслабленном состоянии, в режиме «забей хуй и ни о чем не думай». А сейчас… сейчас он первым начал диалог и должен закончить его. Пока не ляпнул чего.
— Я имею ввиду, что такие парни как вы, обычно не берут с собой на вечеринки таких парней, как я, — выдает, наконец, Чонгук и тяжело вздыхает. — Так почему привезли?
— Ты говоришь стереотипами, в курсе? — безобидно смеется Тэхён и поворачивается к младшему. — Шуга хотел еще раз увидеться с тобой, а я выбрал это место. Я подумал, что тебе стоит здесь побывать. Возможно я ошибаюсь, но…это то, чего тебе могло не хватать в жизни. Мне как раз-таки не хватало, — миндалевидные глаза блестят, и в них Чонгук видит свое отражение. Словно смотрит в зеркало. Там он, обнимая колени и кусая до крови губу, сидит напротив. И вроде не скажешь, но выглядит таким… несчастным. Ненужным. Брошенным. Чонгук испуганно опускает голову, глубоко дыша. Что он только что увидел? Не себя же? — Иногда полезно выбираться из скорлупы и открывать для себя новый необыкновенный мир. Даже если этот мир полон всякого дерьма, как…например… ролики. Кто вообще на них катается?
— Ты… ты… не умеешь кататься на роликах? — поднимая взгляд, недоуменно произносит Чонгук.
— Нет. Ролики — худшее изобретение человечества. Коньки, кстати, тоже!
Чон, не сдерживаясь, громко смеется, падая боком на песок. Тэхён внезапно краснеет и легонько толкает его ногой. Этот смех. Слишком…
— Ребята! Кто со мной купаться? — на бегу снимая футболку, кричит Юнги, и серая ткань прилетает прямо в лицо русоволосому. Намджун, торопливо раздевающийся, пробегает мимо и кидает шмотки куда-то в сторону. У обоих в руках по стеклянной бутылке пива. Парни, как сумасшедшие, прыгают в воду и весело плескаются, устраивая заплывы на спор. Тэхён тоже решает присоединиться, подзывая и Чонгука, который категорически против.
— Ну же, принцесса, — подмигивает тот, по пояс заходя в воду.
Чонгук пару минут наблюдает издалека, но, все же сдавшись, тоже неспешно раздевается.
Почему бы, собственно, и не попробовать?
Ночь всегда нам дарит сюрпризы. Чонгуку вот подарила Ким Тэхёна и прекрасное звездное небо над головой.