let's run away together

      На стеклянных дверях маленького продуктового магазинчика висит красная табличка с надписью: «Закрыто», когда же внутри развернулась самая настоящая суматоха. На сегодня приём покупателей закончился, хоть и рабочий день длится обычно до двенадцати часов ночи.       Этот вечер особенный.       Он всецело принадлежит четверым друзьям, решившим устроить праздник в потертых стенах тесного помещения. В подсобке магазина хранится нераспакованный товар, которого, кстати, слишком много. Намджун принадлежит к тому типу людей, которые всегда и все заказывают «на всякий случай» либо «для страховки».       Намджун, вообще, любит дотошность в любой незначительной мелочи. Если это еще касается бизнеса, то… Спорить или пытаться вести собственные изменения будет бесполезно. Лишь Чон Хосок может тягаться с настойчивостью Джуна. Встретились, называется, два сапога пара. Вам могло показаться, что страшнее дуэта — Хосок плюс Юнги, ничего и нет, однако вы просто не становились свидетелем безбашенных взаимодействий обожаемой всеми парой — Намджун плюс Хосок.       Наблюдать за тем, как парни, несмотря на громкие крики, ругательства и драки, в результате приходят к общему решению — лучше эйфории и секундного экстаза. Так, по крайней мере, считают Юнги и Тэхён. Чонгук не долго, но тоже присоединится к мнению старших. Стопроцентная вероятность.       Прямо сейчас в той тесной подсобке со множеством бесплатных сладостей, с тусклым светом, исходящим из единственной висящей на низком потолке лампочке, находится круглый деревянный стол, заполненный дешёвым пивом, фисташками, уже пустыми пачками из-под чипсов и игральными картами с мелочью. За столом шумно беседует компания четверых парней, весело подкалывая друг друга и кидая новую порцию тузов, валетов и дам. Над головами скопилось табачное серое облако, пахло ментоловыми сигаретами и крабовыми чипсами.       Царил беспорядок, смешанный с непринуждённостью и лёгкостью в действиях и словах. Каждый говорил о чем угодно, делал, что его душе угодно, и никто не обращал на это внимания. Чувство защищённости и внутреннего спокойствия обволакивало со всех сторон, концентрация на своём трезвом состоянии уходила на второй план, алкоголь медленно растекался по венам, отбрасывая мысли и полное восприятие происходящего.       Чонгук раньше никогда и ничего не употреблял. У него ни желания, ни повода не было. Теперь же, после двух выпитых бутылок соджу, он жалеет, что лишал себя такого сладкого внутреннего умиротворения и пофигизма на окружающую обстановку. Перед глазами все плывёт, предметы теряют свою форму, приобретая незнакомую новую, ему кажется, словно он спит. В руках упаковка сахарного мармелада в форме червячков, ноги согнуты в коленях, голова откинута на неудобную спинку стула. Губы беспричинно расплываются в улыбке, взгляд затуманен, видно, что юноша давно находится не здесь, а парит где-то высоко в небе или же, скорее, глубоко в своих мечтах (галлюцинациях).       Обряд посвящения прошёл на ура. Сначала Намджун позвонил знакомому из пекарни, и тот привёз прямо в магазин большой шоколадный торт с изображением милого кролика! Затем друзья сговорились и заставили Юнги первым откусить кусок, измазав его радостное лицо в сладком шоколаде. Но участь ходить в торте ждала всех присутствующих. Юнги постарался на славу. Сделав пару забавных снимков, они отправились в подсобку, перетащили туда стол, взяли по разрешению Намджуна еды; включили икону музыкальной индустрии: 50 Cent с песней «In Da Club», на которую молились все здешние улицы и районы; взорвали две хлопушки и искренне поздравили Гука с обретением возможности начать все с чистого листа.       Без запретов, правил и законов, написанных обществом. Без сожалений о прошлом и страха о будущем. Без второго я. Без притворства и лжи.       Клятва была произнесена вслух и подтверждена её создателями, отныне Чонгук действительно перестаёт жить по прошлым порядкам. С этого момента, именно с этой минуты.       Происходит ли это с ним на самом деле или же это очередная игра разума? Неужели Чон Чонгук, придерживающийся мнения родителей, соблюдающий нормы поведения и этикета, вечно одиноко бродящий поздней ночью вдоль набережной, приобрёл собственное комфортное место в банде из совершенно неконтролируемых, курящих, пьющих, ругающихся на всевозможных языках мира, четверых молодых парней? У одного нос проколот, у другого бровь; один со злости телефон в костёр кидает, другой пистолет без должной надобности носит за поясом. Ахуительные у Чонгука друзья, не так ли? И пусть кто попробует оспорить сей факт. Получит тут же пулю кулак.       Телефон несколькими часами ранее разрывался от смсок и звонков. Что понадобилось школьному президенту в свободное от учёбы время — не совсем ясно. В прошлый раз им удалось установить некий «дружественный барьер». Чонгуку нравится слушать Сокджина, обсуждать с ним чересчур хмурую и сердитую преподавательницу, всем сердцем и душой ненавидящую детей, в особенности тех, кто не понимает её предмет (химию). Нравится получать от него похвалу и помощь со сложными заданиями или тестами. Однако безопасно ли заводить дружбу с человеком, открыто презирающим родного брата? И нужна ли вообще подобная дружба Чонгуку? Сокджин не плохой. Он вкладывает много сил в свою должность. И заметно, что, несмотря на постоянную усталость и огромное количество работы, она приносит ему счастье. Равняться на такого, как Сокджин — не позор и не унижение. Главное, не забывать очень важную деталь: никто не имеет доступа к нашему сознанию. Никому не дано знать, какой бардак хранится внутри нас; о чем мы можем беззвучно кричать по ночам, умоляя забрать часть боли и освободить изодранное тело; о чем шепчемся при свете дня и что за тайны мы утаиваем от посторонних глаз ночью; какими видим себя через отражение в зеркале.       К чему такая философия посреди праздничного вечера? А вот спросите у Чонгука. Нормальные люди в нетрезвом состоянии стремятся пойти ограбить банк или завалиться домой к бывшему возлюбленному, Чонгук же, однозначно, относится к категории «ненормальных». Сидит вон, чавкает сахарными червячками, поглядывает на отключенный мобильник на деревянном столе и думает, куда бы завтра утром спрятаться от злого президента и соседа по комнате. То, что влетит, итак понятно. Но как сделать так, чтобы влетело не сильно — уже другой вопрос.       Боже, Чонгуку так хорошо. Ничто не сравнится с пьяным куражом, властвующим над слабым подростковым телом. Внезапно красивый звонкий смех бьёт по ушам, и брюнет, будто выныривает из морской пучины, до этого утягивающей его на дно, распахивает чёрные глаза и жадно ищет источник великолепного звука.       Тэхён улыбается не менее пьяной улыбкой. Пшенично-русые волосы хаотично разбросаны на немаленькой голове; родная кожаная куртка бережно сложена на соседнем стуле; обтянутые рваными джинсами ноги нагло вытянуты во всю длину (есть шанс запнуться и удариться головой о дубовый паркет); обнаженная шея и выглядывающие из-под белой футболки острые ключицы перетягивают внимание на себя, заставляя громко сглатывать и неприлично краснеть. Тэхён и под градусом не теряет своей природной обаятельности. Чонгук не может отрицать, что непроизвольно поддаётся его чарам. Так же, как и другая любая девчонка (или парень) из академии.       Тэхён в этот момент утешающе похлопывает по плечу проигравшего Юнги и сгребает высыпанную мелочь в ладонь.       — Ты жульничал! — обиженно скрещивает руки на груди Юнги и угрюмо сводит брови к переносице. — Намджун-а, скажи ему, он же сейчас все наши деньги заберёт!       — Не знаю, как это у тебя получается, — сконфуженно чешет затылок Джун, который, по сути, является самым трезвым из их четвёрки. — Я на двести процентов был уверен, что козырей больше не осталось…       — Да он всегда прячет их в своих гейских штанах! — провожая серебряные монеты печальным взглядом, шипит Мин и, словно ребёнок, бросает колоду карт в свободный полет. Те медленно рассыпаются по комнате, создавая эффект «карточного» дождя. Хорошо хотя бы стол не перевернул или не разбил полупустую бутылку пива, иначе обыкновенным пинком под зад не отделался. Ладно, Намджун. Перед ним не особо страшно устраивать подобные сцены, но будь сегодня с ними Хосок…       Юнги поджимает губы и аккуратно принимается складывать колоду обратно.       — Кто бы говорил, — на поднятый в ответ средний палец Тэхён довольно ухмыляется. — Просто вы ещё не дошли до моего уровня. Я примерно здесь, — рукой указав на потолок, — а вы до сих пор здесь, — коснувшись кончиком пальца кроссовка. Чонгук на это весело прыскает в кулак, забавляясь реакцией старших хенов. До чего же они чудные. — Видите? Чонгук со мной согласен.       — Ты плохо влияешь на него, Тэхён-а, — цокает языком Юнги, кивая на расхохотавшегося брюнета. — У него уроки завтра с утра, а он сидит, в прямом смысле слова, никакой. Думаешь, после такого твой обожаемый брат не отчислит его?       — Согласен. Мелкому пора домой, — поддерживающе кивает Намджун и поднимается, потихоньку приступая к уборке скопившегося вокруг облезлого стола мусора. Время пролетело так быстро, а казалось, будто сели отмечать всего пару минут назад. Однако мелкому и вправду давно пора домой. Он ведь только-только вступил в их крепкое и неразрушимое братство, следующее священному закону Б. Т. Ж. Пока что не окреп. Не познал истины тайного сообщества. Не испытал фантастического ощущения свободы. Не натворил пока ни одной ошибки, из-за которой после появилось бы острое желание провалиться сквозь землю.        С другой же стороны, как бы друзья не кричали о придуманном своде правил и о том, как важно жить, совершая разные глупости и убегать от скучных повседневных забот, позволять творить всякую ахинею Чонгуку никто из них не спешит.       Намджун ни за что не разрешит после этого покупать ему пива, Юнги впредь всегда будет следить за здоровьем своего миленького донсена, чтобы тот, не дай бог, простыл и не лазил где попало в серой толстовке. А Тэхён негласно уже принял ответственность за чужую беззаботную жизнь. И поверьте, он сделает все возможное и не очень, дабы помочь Чонгуку. Будь то дела на личном фронте или очередные проблемы с учебой.       И, наверное, дело даже не в том, что так необходимо. Тэхён лишь хочет видеть кроличью улыбку на прелестной мордашке каждую свободную минуту. Тэхён до усрачки хочет видеть счастливый блеск в чёрных, как омуты, глазах.       Тэхён, кажется, подсел на новый депрессант с ярким и крайне необычным названием: «Чон Чонгук или способ влюбить в себя одним невинным взглядом»       Юнги помогает складывать пластиковые и стеклянные бутылки в пакет, мельком посматривая на Чонгука, что притаился в углу, на стульчике с мармеладом и подаренным рождественским колпаком на чёрной макушке. От вида на это чудо природы в груди разливается тепло и в тоже время, в глубине души, неприятно колет. Когда-то и Юнги таким был. С девственным румянцем на щеках, искренней улыбкой и неумением правильно пить алкоголь. Мир чертовски меняет людей.       Намджун, заметив улыбку Юнги, слабо похлопал того по спине и обратился к ковыляющему в туалет Тэхёну:       — Тэ, выйди на улицу с Чонгуком. Пусть воздухом подышит свежим, иначе ему еще хуже станет, и он заблюет Хосоку весь салон в машине.       — Ты звонил Хосоку? — слегка настороженно спрашивает Юнги. Намджун пожимает плечами, унося остатки еды в мусорный бак. Звонил, но Мину не сказал специально. У них сейчас сложные отношения, да, все это знают и привыкли давно. Но самому садиться за руль и вести домой пьяных и не соображающих детей Джун не собирается. Юнги сглатывает, опустив голову. Ему попадёт от «бывшего бойфренда» за игнорирование сообщений и звонков. И за разбитое окно в спальне тоже.       — Уже готов получать пиздюлей? — проходя мимо, шепчет Тэхён и натыкается на красное от злости лицо друга. Светловолосый изображает пальцами пистолет и посылает воображаемую пулю в сердце Юнги. Тот только безрадостно хмыкает, отправляясь за Намджуном.       Естественно, он не готов.       — Я очень сильно хочу спать, — сонно тянет Чонгук, ладонями потирая закрывающиеся глаза. За сегодняшний вечер он съел сладкого больше, чем когда-либо. Шоколадный торт, мармелад, клубничный зефир, сникерсы, баунти, даже чипсы со вкусом мёда попробовал. Родители никогда не разрешали ему в детстве кушать продукты, содержащие в себе глюкозу. «Всё должно быть в меру» — любимое выражение мамы. Но сегодня никаких мам и пап рядом не было, так что и запретов тоже. Вот Чонгук и сидит уставшим, зато наевшимся и удовлетворенным.       Тэхён забирает из его рук порванные обертки и аккуратно помогает подняться, придерживая за талию. А самого распирает невыносимое желание закинуть тощее тело себе на плечо и понести на улицу.       — Потерпи немного, принцесса. Сейчас за нами приедут, и мы отвезем тебя домой. Хорошо? — Чонгук кивает, укладывая голову на тэхёново плечо. — Хорошо. Только не спи, прошу тебя, — звучит не совсем убедительное мычание. Они выходят на парковку, точнее на её копию, ибо бледный свет побитых фонарей освещает наименьшую часть всей улицы. Неоновая вывеска отключена, и потому даже высокие многоэтажки теряются в полуночной темноте. Если приглядеться, то возможно увидеть рабочие машины, присевших под забором пьяниц и ворон на ветках деревьев. Мрачновато.       Чонгуку ночной морозный воздух служит главным спасением на отрезвление. Он мгновенно выходит из секундного транса, обнимает плечи и плотнее прижимается боком к торсу Тэхёна. Как вообще при такой температуре ему удаётся сохранять тепло? Ещё и в простой футболке, джинсах и в старых испачканных в жвачке кедах. Нереально.       Тэхён продолжает держать брюнета за талию, незаметно вдыхая запах стирального порошка и ягодного шампуня. От Чонгука пахнет, как от первоклассника, ей богу.       — Почему ты постоянно называешь меня принцессой? — хмурится Гук и поворачивает голову к старшему, чуть ли не утыкаясь тому носом прямо в подбородок.       — Потому что живёшь ты как диснеевская принцесса из мультфильмов. И ведёшь себя примерно так же.       — Не правда! — складывает губы в трубочку.       — Правда.       — Нет!       — Да, — Тэхён облизывает нижнюю губу, по-крепче обхватывая рукой талию. Чонгук только сейчас ощущает чужое прикосновение и заливается краской до кончиков ушей. Скорее всего, это алкоголь действует на них. Ну, в смысле, негативно действует. Не могут же они, два молодых, гетеросексуальных (не факт) парня по собственному желанию стоять друг к другу настолько близко, смотреть глаза в глаза и читать невидимую просьбу на дне зрачков: «Сделай это». А что именно? Проще подождать, пока кто-нибудь из них первым не сдастся и не сделает это самое.       Тэхён повторяет свое излюбленное действие: снимает новогодний колпак с Чонгука и с нежной улыбкой на лице накидывает на чужую голову капюшон, предварительно затянув шнурки, чтоб не спадал от ветра.       Чонгук тоже повторяет свое излюбленное действие: закусывает губу и в сотый раз молчаливо восхищается красотой русоволосого парня перед собой. Пальцы самовольно поднимаются и невесомо дотрагиваются костяшками мягкой щеки. По спине пробегает табун мурашек.       — У тебя отвратительный характер, Тэхён. Я говорил об этом? — не своим голосом проговаривает Чон, ощущая подступающую дрожь в теле. В голове туман и правильно формулировать мысли не выходит. Говорит то, что приходит первое на ум.       — Не переживай, мой брат опередил тебя.       — А ещё ты испортил мне все планы на учебный год.       — Неужели?       — Да, и теперь у меня могут быть проблемы. Большие проблемы, — брюнет убрал руку от тэхёновой щеки и не сильно ударил его по плечу. — Чёрт, меня же и правда могут отправить домой! Родители с ума сойдут…       — Так значит это я виноват во всех твоих грехах? — внутренне наслаждаясь сложившейся ситуацией, Тэхён пораженно приподнял густые брови и наклонил голову вбок. Схожесть с большеглазым рыжим котом — девяносто девять из ста.       — Ты такой придурок, — абсолютно серьёзно выдыхает, дожидаясь ответной реакции. И она поступает незамедлительно. Тэхён знает, какой он мудак. Знает, какое у него кошмарное поведение и странные взгляды на жизнь. Но выслушивать об этом от того, кого до зуда в заднице охота прижать к себе, он не намерен. Всё выходит очень неожиданно, Чонгук и слова против не успевает сказать. Тэхён обхватывает шершавыми ладонями холодные щеки и, затаив дыхание, касается неумелых детских губ, которые, по сравнению с его, мягкие, сухие и со вкусом гигиенической помады. Чувствует, как у Чонгука подгибаются ноги, и он крепко сжимает в своих кулаках футболку Кима. Чувствует, как у самого сердце впервые за столько лет выпрыгивает из груди и лихорадочное возбуждение ударяет по мозгам, отзываясь мелким содроганием.       Дыхание сбивается. Чонгук окончательно теряет связь с происходящим, выпадет из этой реальности. Грубые потрескавшиеся губы, словно змеи, впиваются в его, нарушают установленный из года в год покой на душе. Пробуждается всё. Даже, казалось бы, затерявшиеся на фоне школы неуправляемые эмоции. Тэхён берет всю инициативу на себя, продолжая неспешно выцеловывать нетронутые никем ранее алые губы. Делает все максимально приятно, но со свойственной ему требовательностью. И Чонгуку сносит крышу от подобных ощущений. Потому что, как выяснилось, ему пиздец как нравится позволять доминировать над собой другому человеку. Особенно если этот другой — Ким, мать вашу, Тэхён.       Поцелуй прерывается с характерным звуком, от чего Чонгук невольно расстроенно застонал. Тэхён все так же близко, только с более расфокусированным взглядом и лёгкой блаженной улыбкой на лице.       Только вот горячую обстановку портит нездоровый вид Чонгука. Он широко раскрывает глаза и подрывается с места к урне, куда, присев на колени, выблевывает вчерашний рамён. Желудок отдаётся новой вспышкой боли, и Чон вновь прячет лицо в уличном мусорном ведре. Как же вовремя подступила рвота.       Тэхён, будто в гипнозе, торопится к Чонгуку, по пути проверяя запах со рта и наличие каких-нибудь других причин на вызванную внезапно рвоту. Нужно запомнить этот день как один из самых провальных в его жизни.       — Вот это ахуеть, конечно. Никого ещё не тошнило от поцелуя со мной, — присев на корточки рядом с больным, апатично проговаривает Тэхён и мягко поглаживает по спине младшего. Чонгук поднимает большой палец вверх и Тэхён неловко посмеивается. Итак, первое правило: не давать этому ребёнку в руки алкоголь и лапшичную хрень в маленькой упаковке.       К «Welcome to Daddy» подъезжает красная митсубиси лансер, озаряя ярким искусственным светом местность вокруг. Водитель выходит из машины, хлопая дверцей. Огромная чёрная куртка, белая рубашка, джинсы с порванными коленками и твёрдая походка с поднятой головой. Тэхён встаёт при пересечении взглядов, но не идёт навстречу. Боится оставлять брюнета.       — Устраиваете праздники и без меня? — с поддельной обидой обнимает светловолосого Хосок и тут же улыбается своей фирменной улыбкой в тридцать два зуба. — Где остальные? А это кто? Наш юный предводитель?       — Наму и Юнги внутри магазина. Это Чонгук, он…       — Хосок-а! — энергично зовёт друга вышедший Намджун. — Ты опоздал на целых пять минут!       — Иди к чертям! — направляется к ребятам парень.       Чонгук что-то бессвязно бубнит, и Тэхён решает все же поднять его на руки, подходит к открытой машине и осторожно укладывает его на заднее сиденье, уместив засыпающее личико себе на колени. Без неприязни вытирает платком слюни с подбородка и капельки пота, стекающие по виску. А тот мирно сопит, проваливаясь в долгий безмятежный сон, который, скорее всего, завтра и не вспомнит. Тэхён наблюдает за Чонгуком с искренним умилением, прислушиваясь к его шумному дыханию и разглядывая его полуоткрытые губы. Несколько секунд назад он ощущал их вкус. И совсем не стыдно признать простую вещь — этого было катастрофически мало. Алкоголь виноват? Нет. Тэхён часто пьёт, и произошедшее — исключительный случай. До этого он ни разу не целовался с представителями мужского пола, даже будучи в нетрезвом состоянии. Чон Чонгук — исключительный случай.       Намджун и Хосок за тонированным стеклом красной машины проворачивают непонятную махинацию руками: то стукаясь кулаками, то давая друг другу пять, то подпрыгивая, и общаются инопланетными жестами. В общем, у них все как обычно — не по-людски. Юнги, словно натянутая струна, стоит рядышком и тихонько шмыгает носом. Пытается надавить на жалость, возвать к благоразумности Хосока! Дайте же ему сил!       — Я смотрю, вы про меня забыли. Не позвать в любимый магазин на халявное бухло и чипсы! Намджун, это что такое?       — Мы просто знаем, сколько у тебя мороки с новой с работой. Не хотели отвлекать, — откашливается Намджун, боковым зрением посматривая на того, кто стал основной причиной, почему близкий друг из их семьи не был приглашён на маленькое празднество. Хосок замечает раздетого Юнги (врет, заметил сразу, как вышел на улицу) в одной футболке и джинсах и молча снимает куртку, накидывая на худые плечи. А Мин и не противится. Потому что, во-первых, очень холодно. Во-вторых, он не в том положении, чтобы огрызаться и хамить.       — Без обид? — приподняв уголки губ, показывает ямочки на щеках Джун. Чон согласно кивает и протягивает ладонь. — Отлично, за это мы и любим тебя, бро. Ладно, я, пожалуй, подожду в машине. Тэ, видимо, уже там.       — Печка включена, если что, — бросает следом Хосок и после ухода друга меняется, словно по щелчку пальцев. Холод улицы ощущается не так сильно, как тот, что исходит от Хосока. Он пятерней зачесывает рыжие волосы и толкает язык за щеку, нескрываемо хищно осматривая пьяный вид своего парня. Думает, что лучше: оставить здесь и попросить подумать о своём поведении или же разобраться дома? В спальне, где ему разбили стекло на окне и порвали недавно купленные красно-бархатные шторы. Плюс унесли любимое постельное белье.       — Хосок…       — Меня не было два дня, а ты уже успел сбежать из дома и доставить проблем, — делает шаг вперёд, хмурит брови, — ты ведь знаешь, что я все равно найду тебя и заберу, — пальцами обхватывает подбородок и приподнимает мятную голову. Заглядывает в темно-карие глаза и не удивляется, когда те наполняются слезами сожаления и раскаяния. Юнги иногда бывает хуже пятилетнего ребёнка. Творит сам не знает что, а потом ходит просит прощения. Но Хосок всегда спасает. Какое бы дерьмо не случилось, он закроет собой, обнимет, поцелует в уголок губ и вновь станет смыслом для жизни. — Будешь плакать — не постесняюсь укусить, — наклонившись к уху, — в твоё запретное место, — Хосок вытирает большим пальцем слезы с пухлых щёк, берет покрасневшего Юнги за руку и ведёт к машине. Внутри молодую пару встречают спящие друзья: Чонгук, поджав ноги и головой на коленях Тэхёна, Тэхён на плече Намджуна и Намджуна, лбом упершись в стекло. Настоящее сонное царство.       Юнги с Хосоком садятся вперёд и заводят машину.       — Значит, Чонгук? — ухмыльнувшись, спрашивает Хосок.       — Теперь он часть нашей семьи, — они обмениваются многозначительными взглядами, и митсубиси лансер покидает территорию магазина.       Ночь посвящения заканчивается счастливым финалом.

***

      Галдеж учеников во дворе общежития, утренний солнечный свет, гуляющий по спящему лицу и чей-то вибрирующий телефон на прикроватной тумбочке у открытого окна. Чонгук пробуждается медленно, впуская в растворившийся сон громкие звуки из настоящего времени. И, признаться, он ни черта не соображает. Тело налилось свинцом и приросло к кровати, затылок разъедает ноющая боль, а открыть веки кажется чем-то сверх невозможным. Вот это да.       Он думал, что худшее утро уже миновало его несколько дней назад, ан-нет. То было ещё не ужасным по сравнению с этим. В горле пересохло и во рту привкус блевотины. Чонгук нервно сглатывает, боясь, что может прямо сейчас вырвать на постель и пытается приподняться. Однако ему не даёт тяжесть чужой руки на своём туловище. Чонгук все-таки разлепляет покрасневшие глаза и чуть ли не кричит от ужаса. Рядом с ним, на подушке, как у себя дома, храпит русоволосый парень с проколотой бровью и разбитой нижней губой. Его кончик носа утыкается Чонгуку в шею, правая рука прижата к щеке, левая же бесстыдно обнимает брюнета. Между длинных ног находится полосатое одеяло. К тому же, от того несёт сильным перегаром и привычными ментоловыми сигаретами.       Чонгук морщится и тычет указательным пальцем тому прямо в закрытый глаз. Хочет убедиться, что это не сон. Тэхён хрипло вздыхает, переворачиваясь на другой бок к стене. А Чонгук матерится вслух и вскакивает с постели, знатно ударившись головой о деревянную полку. Неверное решение, тошнить стало лишь сильнее и голова кружится, Чонгук будто на американских горках катается, которые он, кстати, терпеть не может.        Итак, для начала нужно найти ответы на пару вопросов: что в его кровати забыл нетрезвый Ким Тэхён, какое сегодня число, почему ему так хуево и… когда уже студенты свалят на учёбу, оставив всех спящих в тишине и спокойствии? Никакая академия, никакой тест по математике Чонгука не волнует, пока он, наконец, не вспомнит вчерашние события и не избавится от хмельного состояния.       Взгляд натыкается на стакан воды и маленькую круглую таблетку рядом. Чонгук жадно берет стакан в руки и осушает его за секунду. Кто мог приготовить лекарство для него?       — Доброе утро, солнышко, — с кривой ухмылкой встречает соседа Чимин. Бордовая школьная форма идеально сидит на нем. Он прячет руки в карманы безупречно выглаженных брюк и облокачивается плечом о дверной косяк. Чонгук закидывает в рот таблетку и вяло поворачивается к парню, задевая бедром Тэхёна. — Сказал бы, на что ты похож, но боюсь обидишься. Как самочувствие?       — Отвратительно, — проговаривает севшим голосом, — во сколько я вернулся ночью?       — Не помню точно. В час-два, примерно. Тебя приволок сюда вот этот… тип, — кивнув на светловосого, — подрался с двумя охранниками, устроил настоящий переполох, разбудив всю общагу. Затем заявил, что не уйдёт и будет сторожить тебя под окном. Мне пришлось впустить его и уложить с тобой на кровать, иначе проблем навалилось бы вдвойне больше, — Чимин скептично качнул головой, смахнув длинную чёлку набок, — я не должен вмешиваться, но не могу не спросить. Что с тобой, черт побери, происходит, Чонгук? С кем ты связался?       — Как ты и сказал: тебя не должно это волновать, — поставив локти на колени, слегка раздражённо произносит Чонгук. На самом деле, он бы с радостью все рассказал Чимину. Однако сейчас не самый подходящий момент.       — Да ну? Я третий раз за неделю встаю посреди ночи и помогаю тебе только из-за того, что ты где-то шляешься и выпиваешь с кем попало. А потом получаю в результате низкие баллы, жалобы учителей и твою недовольную рожу. Советую вспомнить для чего ты сюда приехал. Академия — не ебаный парк развлечений, — с этими словами он берет рюкзак и уходит, тихо прикрыв за собой дверь.       Чонгук до крови закусывает губу и жмурит глаза, проглатывая подступивший ком.       Что делать, если только рядом с Тэхёном, Юнги и Намджуном Чонгук чувствует себя по-настоящему счастливым? Поймет ли его Чимин? Поймут ли родители и Сокджин?       Мирное дыхание Тэхёна за спиной помогает немного успокоиться. Чон бережно вытаскивает из-под его ног одеяло и легонько накрывает широкие смуглые плечи, обтянутые футболкой.       Брюнет поднимается, видно, таблетка подействовала: головокружение прошло, и тошнота отступила. Берет с тумбочки сменную одежду и со скоростью черепашки плетется в ванную. На уроки явно не пойдёт, придётся пропустить тест по математике. В любом случае, позже отчитается старосте класса, скажет, мол, заболел, температура, постарается вылечиться до завтра. Так подумать, это и не ложь вовсе. Чонгуку ведь и вправду плохо.       Закрывшись в ванной, на автомате снимает одежду и бросает в корзину с бельём. Становится под тёплый душ и на минуту позволяет телу расслабиться. Плечи опускаются, голова задирается к потолку. Капли воды стекают по молочной коже, смывая остатки минувших дней, принесших с собой бесконечное число перемен. Но, Чонгук не желает избавляться от них. В каком-то смысле, они помогли понять ему многие немаловажные вещи в жизни.       Чонгук вспоминает. Всё. От начало и до конца. И влажный поцелуй, и горячие ладони на своих щеках, и танцующие звезды в миндалевидных глазах, и биение собственного сердца. Как поддавался нахлынувшему возбуждению, как стонал прямо в поцелуй.       Вроде, на раковине он видел бритву, может, ещё не поздно взять и перерезать себе горло?       За дверью раздаётся знакомый голос Сокджина. Чонгук торопливо выбегает из душа, надевает толстовку со спортивными штанами и с мокрой головой мчится ко входной двери, откуда доносится угрожающий тон школьного президента. Сокджин только дёргает за ручку, как на пороге показывается фигура растрепанного ученика.       — Пак Чимин заходил ко мне перед занятиями и сообщил, что ты не придёшь по причине плохого состояния, — важно подправив очки, Джин передаёт удивлённому Чонгуку небольшой пакетик с лекарствами и разными полезными витаминами в виде вкусных мармеладных мишек. — Я тут собрал немного полезного. Сам ты, думаю, вряд ли бы сходил и купил.       — Спасибо… не стоило, — заикаясь, бормочет.       — Ничего, мне не трудно. Ты главное выздоравливай, иначе пропустишь все темы и не сдашь вступительные экзамены. Будь впредь внимательнее к своему здоровью, не хватало распространения инфекций внутри академии.       — Да, я постараюсь, извините за беспокойство.       — Ладно, у меня дел навалом. Увидимся, — кивнув напоследок, Сокджин двигается дальше по коридору, направляясь к выходу из общежития. Те, кто встречают его, низко кланяются и приветливо улыбаются, ненароком интересуясь какой у президента сейчас урок и что он забыл здесь. От чего Сокджину никогда не избавиться, так это от внимания окружающих. Поэтому Чонгук и не мечтал быть популярным в учебных заведениях.       Прикрыв дверь, он тяжело вздыхает и любопытно заглядывает в прозрачный пакетик. Таблетки от кашля и температуры, витаминки фруктовых вкусов, горькие сиропы и даже имеется пакетик лечебного травяного чая. Интересно, откуда у Сокджина такой огромный набор медицинских препаратов? Близкие отношения со школьной медсестрой? Хмыкнув чему-то под нос, Чонгук хватает черное махровое полотенце с ванны и, двигаясь к кровати, вытирает им непослушные волосы. А там его поджидает уже проснувшийся Тэхён с запекшейся кровью на нижней губе, с полосатым одеялом на плечах и пугающей бледностью лица. Намагниченные светлые волосы делают крутого девятнадцатилетнего парня похожим на пушистого одуванчика. Тэхён сладко зевает, сидя на кровати в позе лотоса. Не ему страдать от головной боли и тошноты. И не через такое проходил.       Чонгук ставит пакет на рабочий стол и устраивается на ковре напротив Кима. Тот тоже сползает на пол, откинув одеяло на подушку.       — Мне кажется, или ты выглядишь хуже, чем я? — озадаченно поднимает брови.       — Ты себя в зеркале видел хоть? — цокает языком, — обязательно было драться с охранниками?       — Обязательно. Они не хотели нас впускать и назвали Юнги «пришибленным», — Тэхён осторожно коснулся пальцем не зажившей ранки на губе. — Знали бы кого бьют — на коленях извинения просили бы.       Чонгук закатывает глаза и фыркает, оставляя влажное полотенце на своей голове. Теперь он похож на бездомного: в серой толстовке и с тёмным пятном от кока-колы на левой стороне груди, в мешковатых нестиранных штанах и с более менее вкусно пахнущим полотенцем на затылке. Да, Тэхёну не кажется. Чонгук действительно выглядит хуже, чем он. Судя по всему, одного похода в душ — не достаточно, чтобы привести себя в прежнее состояние.       Чонгук не специально разглядывает губы Тэхёна. И, конечно же, не специально прокручивает в голове тот… ошибочный сладкий поцелуй. Какая ирония: первое свидание и первый поцелуй у него украл никто иной как Ким Тэхён. Что там на счёт девственности? Она следующая по списку?       — Ты покраснел, — наклоняется к пунцовому лицу младшего Тэхён и сам принимается вытирать тому пушистые волосы, как когда-то после купания в речке на диком пляже. Сидят два одуванчика: светлый и тёмный. Сидят и глупо лыбятся. — Тебя не исключили ещё? — Чонгук отрицательно мотает головой. — И не исключат, не переживай. Они слишком ценят трудолюбивых учеников. Особенно из известных семей.       — Хочешь поговорить о школе? — сталкивается с не выспавшимися миндалевидными глазами.       — А ты нет?       — Нет.       — О чем тогда? — Тэхён убирает руки от полотенца, следя за нервным перебиранием пальцев Чонгука.       — О том, зачем ты поцеловал меня.       — Ты же вырвал после этого, — утверждает своей сдержанной манерой, а Гук давится воздухом от возмущения и мигом встаёт на ноги. Тэхён повторяет за ним и незлобно посмеивается.       — Не накормили бы меня сладостями — не вырвал бы!       — Значит, тебе понравилось? — облизываясь, не спешно сокращает расстояние.       — Я не говорил такого… — тихо отвечает, хоть и слышит внутри настойчивое: «Понравилось!» Заткнись сердце! Ты и так уже натворило дел!       Тем временем Тэхён мягко дотрагивается до локтя брюнета и растягивает уголки губ в ласковой улыбке.       — Я хочу, чтобы ты стал моим, Чонгук-и. Я поцеловал тебя не потому, что был пьян. Я и сейчас готов повторить это, чтобы убедить тебя в искренности своих чувств. Но ты пока боишься, — он легко отпустил Чона, и тот невольно сделал шаг назад, не вынося чересчур близкого расстояния. — Я буду ждать столько, сколько потребуется. Но в конечном счёте украду тебя, принцесса.       Чонгук почему-то даже не сомневается в его словах. Жаль, Тэхён не знает, что уже одержал победу. Чонгук сдался именно тогда, когда их губы соприкоснулись. Шанса на изменения хода событий, к большому огорчению, не дано.