let's run away together

      Говорят, когда человек умирает, его душа отправляется на поиски нового источника. Приобретает иную форму, подстраивается под другое мышление и кругозор. Перерождается, но при этом сохраняя прошлые отпечатки владельца. Ведь невозможно искоренить то, что прошлый человек всем сердцем любил, оберегал, защищал. Невозможно искоренить то, к чему он так отчаянно стремился, о чем мечтал и какими методами искал путь.       В результате получается, что каждый сотворен из прозрачных нитей прошлого. Из каких-то забытых воспоминаний, несбывшихся надежд, нерастраченных желаний, невысказанных мыслей. Реинкарнация — дело не фантастическое, а вполне осуществимое.       Чонгук не имеет понятия почему думает об этом сейчас. Но, сидя в машине, слушая местное дорожное радио, переплетая пальцы с чужими теплыми и наблюдая за любимыми подпевающими строчки из песен губами, он кое-что осознал: в любой следующей жизни или параллельной Вселенной, Чон Чонгук всегда будет рядом с Ким Тэхёном. Также будет держать его за руку, также будет с сердечками в глазах смотреть на него, также будет выслушивать глупые идеи и рисовать смешные узоры на крепких плечах. Возможно, они встретятся в более простых обстоятельствах или наоборот сложных. Возможно, между ними окажутся тысячи километров и им придется пройти множество преград для того, чтобы в конце-концов остаться вместе.       Это все не важно по сравнению с одним фактом: их души были связаны еще до перерождения. Прочными нерушимыми узами, боготворенными самой судьбой.       Да, Чонгук влюбленный подросток и он верит в судьбу. Как и верит, что над ним она точно решила сжалиться за все восемнадцать лет жизни. Вполне хороший ход. Его устраивает.       — Я чувствую себя как кусок дерьма, поднятый на жаре!       — Она сказала, что я проблемка, но она не знает мой стиль!       — Я сломался на шоссе, и я только улыбнулся!       Ритуал, о котором трое парней никогда не забывают — это максимальная громкость для the Weathers и свободный полёт в страну музыки, сумасшествия и диких правил. Чонгук не знает слова, но охотно подпевает припеву, не скрывая легкой улыбки и вполне хорошего настроения. Тэхён сидит за рулем, одной рукой держа кожаный руль, второй поглаживая холодную ладонь своего мальчика. Юнги позади перекрикивает исполнителей, попивая вишневого доктора Пеппера и незаметно делая забавные снимки на телефон.       В лесной домик они отправились около часа назад. Хосок должен быть уже на месте и ждать их. На улице все еще слякоть, дождь и холодный пронизывающий ветер. Однако, погодные условия никак не влияют на веселую атмосферу в салоне серебристой ауди, где собралось только самое лучшее от сего мира: мятные сигареты, бесконечное количество арбузных жвачек, остывший кофе в бумажных стаканчиках, бесплатная порция беспричинного счастья, наслаждения, радости и бодрости. Бесплатная порция нежных переглядываний, заботливых обращений, мимолетных касаний и расплывчатых улыбок.       Чонгук и не думал, что настолько соскучился по этому. Что настолько нуждался в этих чертовых минутах наедине с ненормальной парочкой. Конечно, он скучает по Чимину. С ним все было бы намного круче, но… Ему правда необходимо было уехать с территории академии. Необходимо было еще раз ощутить объятия попутного ветра, приятное покалывание в области солнечного сплетения, запах мокрых листьев вперемешку с никотином и купленной на заправке еды; ощутить сладкий привкус свободы и опьяняющего состояния эйфории, когда все вокруг становится простым и приобретает смысл.       Кажется, в чем-то Тэхён прав. Чонгук и вправду до встречи с ним жил как самая настоящая диснеевская принцесса. Различий было не так уж и много: вместо платьев — дорогие костюмы, вместо королевских обязанностей — полное подчинение родителям, вместо трагичной истории рождения — разбитое детство.       Чонгук просидел в темнице слишком долго. Наступило время выбраться в свет и расправить крылья.       Музыка становится тише, стоит вдалеке показаться небольшому двухэтажному кирпичному домику. Вокруг высокие елки, рядом журчит маленький пруд. Перед входом выложена каменная дорожка, которая уходит дальше за высокие ворота. Так называемый лесной домик выглядит на первый взгляд очень уютно и… обыкновенно? Да, обыкновенно. Если сравнить его с тем дворцом, где Хосок и Юнги сейчас живут.       Возле ворот парней встречает сам хозяин. Кожаная куртка, под ней клетчатая рубашка, темные джинсы, кроссовки и слегка влажные от дождя рыжие волосы. Тэхён плавно тормозит, выходя первым и забирая с багажника набранные пакеты. Чонгук и Юнги присоединяются следом. Первый, правда, чуть переволновался и теперь в глазах мутит. Длительные путешествия в машине всегда плохо сказывались на нем.       — Добро пожаловать на райский островок под названием: «Принимаем всех, кроме Мин Юнги»! — Хосок довольно лыбится, за что получает шлепок по руке и неразборчивый мат. — Прости малыш, но в прошлый раз ты мне заблевал ковер в гостиной. Стоимостью в десять тысяч долларов. Мой прадед бы тебя убил, — кажется, у Хосока совсем отсутствует инстинкт самосохранения. Юнги, конечно же, слова не пропускает мимо ушей. Особенно позорное воспоминание прошлого лета. Ну подумаешь, нажрался и не успел добежать до туалета. С кем не бывает, правильно? Вот только Хосок любит напоминать об этом при любом удобном и не очень случае.       Поэтому Юнги резко оборачивается к нему, сверкая хищными глазами.       — Хочешь чтобы я рассказал, как однажды после пьянки ты вышел отлить во двор и случайно свалился без штанов в пруд? — Мин Юнги — один, Чон Хосок — ноль. — Или как из-за тебя у нас палатку спиздили посреди ночи?       — Можно поподробнее про случай со штанами! — кричит со стороны машины русоволосый, открыто забавляясь спорами друзей. Чонгук пряча улыбку за ворот куртки, тихонечко наблюдает за старшими хенами. Пора бы уже привыкнуть, однако каждый раз как новый. С ними действительно не повесишься от скуки. От головной боли, передозировки алкоголя в крови, случайного падения с лестницы или второго этажа — велика вероятность.       — Ты выставляешь меня каким-то алкашом с подворотни перед Чонгуком, — цокает языком, ладонью потрепав по взлохмаченным волосам брюнета. Шапку так и не надел. — Я рад, что ты здесь, Чонгук-а. Ты теперь наша семья. Все, что беспокоит тебя — беспокоит и нас. Уяснил? — положительный кивок. — Отлично. Значит заходим, — Хосок забирает часть пакетов и с Юнги уходит за ворота.       Тэхён пару минут копается в багажнике, усердно пытаясь что-то найти. Чонгук подкрадывается к нему сзади и мягко обнимается со спины, прижавшись щекой к холодной ткани куртки.       — Что думаешь? — повернувшись боком и клюнув того в щеку, спросил Тэхён.       — На счет чего?       — О словах Хосока, — Ким разворачивается в кольце рук, становясь лицом к лицу с маленьким крольчонком. Глаза большие, нос и щеки румяные, губы приоткрыты и выдыхают теплый пар. Будь его воля: никогда бы не отпускал от себя. Не на метр бы не позволял отдалиться. Крепко бы к себе прижимал, за спиной прятал, от слез и постоянных кошмаров спасал по ночам, не разрешал бы другим приближаться. Охранял, сторожил бы как лев.       Потому что Чонгук заслуживает этого и даже больше. Каждую звезду с ночного неба; каждую планету; каждый драгоценный камень на земле и любую другую необширную вселенную. Мир настолько велик и необъятен. Тэхёну бы очень хотелось подарить его всего одному единственному человеку. Стоящему перед ним и открывающему новые законы жизни.       — Я думаю… мне повезло с вами. И, честно, я тоже считаю вас своей семьей. Это совсем не те чувства, которые я испытываю по отношению к родителям и месту, где вырос. Это скорее… что-то более глубокое и сильное. Знаешь, будто я потерялся и на протяжении восемнадцати лет не мог понять куда мне идти и что делать. Пока не появились вы и…       — Не нашли и не указали правильное направление, — заканчивает мысль, подняв уголки губ.       Чонгук как-то смущенно пожимает плечами, оглядываясь, не вышел ли кто. Только после проверки позволяет себе приблизиться ближе и коснуться желанных губ. Мягко, нежно, сокровенно, будто никогда до этого не прикасался, никогда не ощущал на языке мятную горечь и диетическую кока колу, которую всем сердцем и душой терпеть не может. Разве что, только на пухлых обветренных губах, нагло растягивающихся в самодовольную ухмылку. Ладони прокрадываются под расстегнутую кожаную куртку, обнимая за спину. Звонко чмокнув напоследок в нос, его укладывают головой на плечо и медленно под шуршащую на ветках листву поглаживают затылок.       Когда Чонгук говорил о том, что нашел свой настоящий комфорт и уют в Тэхёне — он ни на грамм не соврал.       Все это, конечно, здорово. Страсть, жгучее и нескончаемое желание слиться друг с другом; яркий огонь, согревающих двоих поздней ночью; порхающие бабочки в животе от каждого встречного взгляда; эмоциональная и физическая привязанность; потребность в интимных касаниях и так далее — круто, здорово, невероятно, просто вау.       Но, что вы скажете на счет: расслабляющих и поднимающих настроение разговоров перед сном, абсолютно на дурацкие, однако интересные темы; крепкие и долгие объятия перед уроками и после; ненавязчивые касания и поцелуи, оставленные на костяшках рук, обнаженной шее, щеке, плечах, коленях, животе; заботливые и искренние слова, требующие обязательно надеть теплые шерстяные носки или не забыть хорошо покушать; просмотры романтических комедий под пледом, лежа на самой мягкой подушке на свете — сонно вздымающейся груди.       Да, по-видимому, это не просто «круто, здорово, невероятно, вау».       Скорее, что-то: «бесконечно, неисчерпаемо, навсегда».       Чонгук действительно влюбленный подросток и он верит в судьбу. Она сейчас ласково поглаживает его по растрепанным волосам и целует в висок.       — Принцесса, я чувствую, ты хочешь что-то сказать.       Хочет?       Наверное, хочет.       Нет. На самом деле хочет. Очень сильно.       Отстраняется, приподнимая подбородок. Сглатывает, опуская руки и цепляясь за замок куртки. Не дышит. От чего-то страшно, но… ведь это Тэхён. Все будет хорошо.       Должно быть.       — Я, кажется, люблю тебя, Ким Тэхён.       Сказал?       Сказал. Точнее, выдохнул. Испустил с одним предложением весь кислород из легких. Думалось, станет хуже и тяжелее. Наоборот, неожиданно полегчало и уверенности прибавилось в черных зрачках. Чонгук, словно сам себе признался. Думал не раз о собственном резко изменившимся состоянии, прокручивал в голове предположительные диагнозы и заболевания. Не понимал, откуда взялась эта простота и легкость в жизни? Откуда взялись эти яркие краски в начале пасмурной дождливой осени? Откуда и по каким причинам сердце заработало, принявшись выполнять свою главную функцию?       Что за необъяснимая мечта — быть для кого-то (а именно: русоволосого парня с пирсингом и космическими глазами) любимым?       А потом вдруг ударило по организму трехдневное отсутствие незаменимого тепла. Незаменимых смуглых шершавых рук, милой родинки на носу и под левым глазом, пшеничных волос, похожих на кукурузное поле; незаменимых пошлых шуток и бархатного низкого голоса; незаменимой квадратной улыбки и никогда не надоедающего внимания; сложного характера и непонятных придурковатых идей.       Как ударило, так и не отпустило по сей день. Потому что Чон наконец понял в чем проблема. В трех произнесенных словах.       — Я…       — Вы еще не отморозили задницу, голубки? — умеешь же ты выбирать моменты, чертов Мин Юнги. Тэхён и Чонгук вместе беззвучно проклинают парня, грозясь либо отрубить ему голову, либо яйца. — Ало, я с кем говорю? — оба приходят к выводу: лучше сразу отрубить голову. — Тэ, тебе не стыдно? Мелкого и так укачало по дороге, а ты его продолжаешь на улице держать! Заболеет, потом получишь скалкой от Намджун-хена! — Юнги, вообще, редко можно было увидеть заботливым и обеспокоенным чужим здоровьем.       Чонгук — самое важное исключение в их компании и принятом кодексе Б.Т.Ж. Никто плохому его учить не собирается. На алкоголь и постоянные бессмысленные драки подсаживать не будет. Просить забивать хер на учебу и образование, естественно, тоже.       Они вчетвером (Юнги, Хосок, Намджун, Тэхён) единодушно, с первых же дней знакомства выбрали позицию: оберегать, не обижать, дорожить, любить и предостерегать. Гук, правда, не догадывается об этом, однако и нужды нет.       Вместо одного защитника прибавилось плюс трое.       — Я сказал: в дом! — вместо одной матери, прибавилось плюс три. — Сейчас же.       Тэхён шумно вздыхает. Закрывает багажник, ставит машину на сигнализацию и надев рюкзак с вещами младшего, кивает в сторону стоящего на крыльце мятноволосого.       — Договорим позже, хорошо?       Не сердце ли это отказало? Чонгуку бы успокоится немного и заглушить отчаянный крик внутри.       — Хорошо, — получается довольно-таки громко и решительно.       Ну, а вообще плохо, Ким Тэхён.       И больно.

***

      Обустроиться в маленьком, но удобном домике не составило труда. Стиль интерьера внутри очень сильно напоминал скандинавский. В просторной гостиной находился деревянный камин с двумя мини-диванчиками и разноцветными пуфиками; кирпичные стены украшали семейные портреты, как на втором этаже в доме у Хосока. Белоснежный махровый ковер приятно грел оголенные ступни, занимая собой, практически, весь пол в комнате. На кофейном стеклянном столике стояли зажженные жасминовые ароматические свечи в круглой позолоченной подставке и парочка нераскрытых газет. Гостиная была соединена с кухней и позади диванов располагался длинный дубовый стол с расставленными столовыми приборами.       В доме две спальни и одна ванная. Комнаты тесноваты, однако этот факт не мешает наслаждаться обстановкой и не вызывает дискомфорта. В тесноте, да не в обиде, как говорится.       Чонгук заметил некую закономерность в семье Хосока (дом ведь принадлежал его отцу): они везде творят собственную уникальную атмосферу, которая с первых шагов окутывает с головы до ног чарующей магией домашнего покоя, чистоты, душевного тепла и размеренности. Это вселяет внутри те самые ощущения из старых американских фильмов с Ричардом Гиром в главных ролях: когда хочется заварить себе какао в какой-нибудь красивой кружке, приготовить венские вафли, сходить станцевать под проливным дождем, познакомиться с незнакомцем по дороге в метро или послушать Чарли Паркера.       Хосок не похож на того, кто любит слушать джазовых исполнителей и пересматривать фильмы из две тысячи десятых. Но это не значит, что он не занимается подобным. Возможно у них общего больше, чем думает Чонгук.       Выбрав комнаты на камень-ножницы-бумага, парни быстро переоделись в легкую одежду и решили попробовать «смастерить» свою пиццу. Вроде не сложная задача. Тесто готовое уже купили. Продукты имеются. Выпивка имеется. Восемь неумелых рук в белых целлофановых перчатках — есть. Ладно, не восемь, а только четыре.       Тэхён ушел за дровами, Юнги отказался, сказав, что сегодня будет отвечать исключительно за музыку. Поэтому вытащил с чердака запыленную гитару и усевшись на ковер, принялся вытаскивать из глубин памяти трехлетние уроки по игре и заученные композиции песен.       — Что на счет Черной Вдовы?       — Нравилась, но не особо. Жаль, что умерла так быстро, но это было вполне ожидаемо.       Чонгук под внимательным присмотром Хосока нарезает тонкие кусочки колбасы и раскладывает их по выложенному соусу.       — Йоу, я, между прочим, плакал, когда она кинулась со скалы! — несильно ударяя кулаком по плечу, эмоционально вздыхает рыжеволосый. А затем тут же напоминает следить за ножом и пальцами.       — Я плакал с последней сцены! Все еще считаю несправедливым, что Тони убрали из киновселенной. Они просто взяли и втоптали наши чувства в грязь…       — Не проткни мне грудь случайно, герой.       Чонгук ойкает и просит прощения, возвращая взгляд к незаконченной пицце. Прозвучит смешно, если он скажет, что до этого момента никогда не брал в руки нож? И никогда не готовил пиццу? Обычно, родители всегда заказывали доставку или вечером забирали его в очередной дорогущий ресторан. Или куда сам сын пожелает.       Делать было нечего, поэтому Гук согласился. С Тэхёном после… неловкого признания на улице, разговаривать боязно. Чонгук не жалеет. Совсем нисколько. Наверное, все же, в душе он надеялся тоже получить взаимный ответ. Знает, что такими словами не разбрасываются направо и налево. У него и мысли не было делать это лишь для забавы.       Тэхён первым пришел к нему и поделился чувствами.       Тэхён первый сократил расстояние, поцеловал и показал физически — как ахуенно может быть плавиться и сходить с ума во влажных ночных объятиях под сиянием Луны.       Тэхён первый позволил избавиться от внутренних демонов из прошлого и поверить в лучшее будущее. Поверить в себя и свои силы.       Чонгуку тоже хотелось быть первым.       Так оно и вышло: сердце из груди вырвал он первым.       — У вас что-то случилось? — уловив задумчивый и немного потерянный вид мелкого, осторожно интересуется Хосок, намекая на вернувшегося с дровами Тэхёна. Чонгук отрицательно машет головой, убирая разделочную доску в раковину и хватаясь за терку для сыра. — Я, по-моему, выразился предельно ясно насчет наших взаимоотношений. Или лучше спросить у Тэхёна? — карие глаза подозрительно щурятся. Чонгук закатывает рукава серой толстовки, из-под челки наблюдая за разжигавшим огонь в камине юношей.       Почему все так сложно?       — Хоби-хен, ты признавался Юнги в… любви?       — Каждый день.       — И как он реагирует на эти слова?       — Смотри, — ехидно улыбается, обтряхивая голубой фартук, — Юнги-я! — лисьи глаза тут же поднимаются, ожидая продолжения. — Я люблю тебя! — сначала чуть гитара не летит через диван к столу, но после, хозяин, меняет предмет на более мягкий. Например, прямоугольную подушку. — Малыш, а ты меня любишь? — Чонгук чуть не выпадает, заливаясь как никогда красным румянцем.       — Заебал, будто есть такой вариант: как не любить тебя. Мне его, к сожалению, не дано понять и узнать, — спиной разворачивается, усиленно прикусывая расплывающуюся улыбку и продолжает наигрывать незамысловатую мелодию.       Тэхён, поднявшись, ловит взглядом своего мальчика, который с открытом ртом слушает представление и ни черта не понимает. Отмечает внешний вид: испачканные в кетчупе губы и подбородок, желтый фартук с подсолнухами, круглые оленьи глаза, бегающие от одного к другому и чуть приподнятые от удивления темные брови. Взять бы телефон и запечатлеть на камеру этот драгоценный момент. Тэхён слишком сильно люб… привязан к такому Чонгуку.       Он никогда и ни за что на свете не простит того (и не оставит без сломанного носа), кто посмеет сказать, что его мальчик — некрасив.       Нет ничего красивее. Обаятельнее. Сексуальнее. Притягательнее. Чем Чон Чонгук в домашнем помятом фартуке, с измазанным в кетчупе лице и птичьем гнезде на голове.       — Видал? — натягивая широкую и крайне счастливую улыбку до ушей, проговаривает Хосок. Он-то знает, что и для него не существует варианта или другой жизни, где бы он не спасал избитого до потери сознания мальчика из полицейского участка и после приютил у себя, в последствии влюбившись на все оставшиеся столетия и века. И мысль о том, чтобы прятать неугасающие на протяжении двух лет чувства — еще ни разу не посещала его голову.       Чонгук отстраненно кашляет в кулак, прочистив горло и поспешно кивает.       — Вы должны вместе строить ваши отношения, Гук-а. Молчание и гордость не помогают, а наоборот отдаляют любимых людей. В особенности, недоговоренность или игнорирование проблемы, — рука утешающе дотрагивается до плеча и похлопывает по нему. Беззаботное выражение лица меняется на серьезное и сосредоточенное. Брюнет невольно осознает, что Намджун и Хосок и впрямь очень сильно похожи. — Не позволяй страху или ненужным мыслям загнать тебя в тупик. Разберитесь со всем поскорее. Все-таки ты приехал сюда для отдыха, — от разговора отвлекает внезапно подошедший Тэхён. Черная свободная футболка и переодетые серые спортивки отлично описывают общий стиль девятнадцатилетнего старшеклассника: абсолютный комфорт и никаких привлекающих внимания вещей.       Чонгук вспоминает, как неделю назад нагло отнимал у того кофты и толстовки, после кутаясь в них перед сном и вдыхая незаменимый аромат мятной жвачки, сигарет и бургера с уже знакомой автомобильной заправки.       Хосок пропускает друга, заостряя внимание на до сих пор не включенной духовке. Отворачивается и специально тихо проговаривает необходимый рецепт из интернета.       Тэхён чуть наклоняется и салфеткой вытирает кетчуп с чужого подбородка и губ.       — Говоришь, что не ребёнок, но ведешь себя хуже четырехлетки.       — Я могу и сам сделать это, — схватив за запястье, небрежно отнимает кусочек салфетки.       — Смотри, как заговорил. Тигрёнок, клыки свои убери. Они сейчас не к месту совсем.       Тэхён отвернуться и увести взгляд не позволяет. Выдыхает, принуждая приоткрыть рот и округлить глаза. Чонгук ловит себя на том, что до сих пор держит его за запястье. Хмурится, закусывая изнутри щеку. Что вообще происходит? Почему он вспылил и переложил вину на Тэхёна? Ему же ничего не сделали. Своими действиями лишь подтверждает слова Кима. Глупый, эмоциональный, обидчивый ребёнок.       — Я знаю, что тебя тревожит, — шепчет, заправляя прядь темных волос за ухо, — прошу, потерпи до вечера. Мне тоже хочется обсудить все.       Чонгук накрывает ладонью чужую и шмыгает носом.       — Хорошо, прости…       — Не извиняйся. Не люблю, когда ты злишься. Особенно на меня.       — Не буду больше.       Хосок резко разворачивается, повышая голос:       — Ставим пиццу!       Чонгук отрывается от Тэхёна и помогает положить пиццу внутрь духовки.       Он подождет. Но до того момента постарается насладиться времяпровождением с друзьями.

***

      За непрекращающимися разговорами, шутками и обсуждениями, стрелка часов приблизилась к полуночи. Парни успели съесть всю пиццу, которая получилась достаточно вкусной. Сыграли в карты на желания, где, естественно, проиграл Юнги и выполнял целых четыре унизительных задания. Первое: не закусывая, выпить три рюмки горького скотча. Второе: показать присутствующим сделанную по глупости в школьное время татуировку — портрет Фредди Меркьюри на правом бедре. Третье: позвонить на незнакомый номер и потребовать встречи в выдуманном месте. И четвертое: окунуться в одежде в неглубоком пруду на улице (спасибо, мать его, Чон Хосок).       Ближе к одиннадцати часам они устроились перед маленьким ноутбуком, приготовив соленый попкорн и включив «Дневник баскетболиста» с молодым Леонардо Ди Каприо.       День прошел на десять из десяти. Был бы выбор, Чонгук каждые выходные проводил в компании четверых парней. Те, кто говорят, что ничего ближе кровной связи не бывает между людьми, очень сильно ошибаются. Скорее всего, им не посчастливилось встретить кого-то роднее. Кого-то изменившего мир перед глазами и подарившего вторую Луну.       Иногда, хватает и одного человека, который заменил бы и дом, и уют, и радость, и любовь, и тепло, и семью, и друзей.       Чонгук уже сладко посапывал, лежа на боку Тэхёна и без стеснения обняв его всеми конечностями, пока старший не разбудил и не предложил прогуляться. На вопрос: «А где Хосок с Юнги?», последовал приглушенный ответ: «Уединились в ванной».       Потому, предварительно укутав и переодев свою сонную принцессу в колючий свитер, дутую красную куртку, длинный шарф и шапку, Тэхён сам накинул потертое пальто, найденное в шкафу и за руку с Чонгуком отправился во двор.       Дождь закончился около часа назад. Пахло мокрой листвой и где-то разведенным костром. Ветки хрустели под кроссовками, морозный ночной воздух неприятно обжигал открытые участки кожи. Чонгук медленно возвращаясь в трезвое сознание, не отдалялся от Тэхёна, плечом прижимаясь к его и грея нос в шарфе.       Они вышли за ворота и отправились к пруду. Небо светилось космическими огоньками.       — Я не привык в открытую говорить о своих чувствах, — прерывает тишину задумчивым тоном Тэхён, глядя на сцепленную в замок руку. Безумно маленькая и хрупкая, по сравнению с его. Эта разница убивает и окрыляет. — Но, я понимаю, что должен бороться с этим, если не хочу больше причинять тебе боль, — останавливается, кивая на водную гладь, красиво отражающую звездное полотно. — Ты знал, что по подсчетам математиков из английского университета шанс встретить свою истинную половинку равен одному из пятисот? — отрицательное мычание с растерянным взглядом, направленным на копну светлых волос и сухие поджатые губы. Чонгук готов вечность слушать и смотреть. — По-моему мне повезло, Чонгук-а. Я попал под этот ничтожный процент, — встает напротив, нежно поглаживая большими пальцами тыльную сторону холодной ладони и улыбается. — Я и подумать не мог, что моя жизнь может обрести хоть какой-нибудь смысл, если в ней появится другой человек. Не считал себя романтиком и способным на искреннюю чистую любовь. С твоим приходом… изменилось многое. Насколько ужасно я сейчас звучу?       Чонгук хихикает, склоняя голову набок.       — Не знал, что ты умеешь быть таким милым.       — Я и сам не знал. У меня неплохо получается?       — Ты прекрасен, Ким Тэхён, — прикасается лбом к чужому, прикрывая глаза.       — Весь этот монолог был начат с целью ответить на твое признание. Я, кажется, тоже люблю тебя, принцесса. И аухеть как сильно.       — Сильнее мятных сигарет и доктора Пеппера?       — Сильнее мятных сигарет и доктора Пеппера. Выйдешь за меня?       Тихий смех вперемешку с шумом воды и вселенскими радостными вздохами.       Что-то треснуло между двумя прижимающимися друг к дружке телами.       И вместо этого образовалось нечто более крепкое и нерушимое.       — Похуй на благословение родителей?       — Абсолютно.       — Тогда, выйду. Конечно же, блять, выйду.       Губы сталкиваются в поцелуе, объединяющем две перерожденные души.       Принцесса, наконец, выбралась из темницы.