game of waiting

Минхо не мог поверить своим глазам. Перед ним стояла Сонмин — та же девочка, которая три года назад появилась на пороге Джунглей с красными от слёз глазами и молила не выгонять её. Сонмин, которая очаровательно улыбалась ему каждый день после и была буквально самым безопасным существом на планете Земля. Но сейчас эта малышка, возвышавшаяся над своим отцом, совсем не казалась беззащитной. Мужчина сканировал взглядом её маленькие кроссовки. Его единственного из этой комнаты не сдерживала сила Сонмин, однако он всё равно не двигался с места, будто сжатый со всех сторон прутьями клетки. Напряжённые плечи, сгорбленная спина и сжатые в кулаках руки на коленях. — Я не буду говорить с тобой, пока ты в подобном виде, — наконец процедил он сквозь зубы. Девочка попыталась заглянуть ему в глаза, но тот упрямо не сводил глаз с носков её кроссовок. — Разве это не то, какой ты видел меня в последний раз? — Сонмин с презрением скривила губы. — Твоя милая девятилетняя дочка, которую ты вышвырнул на улицу, как собаку. На глазах Минхо Сонмин начала расти, взрослеть, вытягиваться, и вот перед мужчиной, глядящим в пол, присела уже почти взрослая девушка. Она так отличалась от прежней Сонмин — идеальная осанка, холодные глаза и зло сжатые в тонкую линию губы. Её отец поднял лицо и медленно оглядел девушку, сидящую перед ним. В его глазах отразился бессильный ужас. — Ты — демон, — его голос дрожал, — моя Сонмин мертва уже много лет. Я похоронил её вместе с надеждой на спокойный сон. Каждое слово, сказанное мужчиной в её адрес, звучало как ругательство. На лице Сонмин пятнами проступало странное выражение, так не сочетавшееся со злостью, которая будто бы окутала её с ног до головы. Нечто похожее на боль. — Но я здесь, — казалось, она хотела взять его за воротник и хорошенько потрясти, — я, твоя дочь, сижу прямо перед тобой. Почему ты не хочешь видеть меня такой? В этот момент Минхо почувствовал шевеление на своих коленях. Это был совершенно невовремя пришедший в себя Джисон — Ли почувствовал, как гулко и быстро забилось сердце в его груди, когда он попытался заставить своё тело работать. Ему это удавалось гораздо лучше, чем самому Минхо — Джисон даже смог сдвинуть себя на несколько сантиметров вперёд, пока не уткнулся носом в чужие колени. По комнате разнёсся голос Сонмин: — Пожалуйста, не пытайся двигаться, — она успешно проглотила злость, которая готовилась вылиться на Джисона, — не усложняй мне задачу. Я не хочу делать тебе больно, оппа. Так чужеродно в устах взрослой девушки звучало обращение, которое прежде звенело в Джунглях колокольчиком детского голоса. Во взгляде Сонмин на доктора вновь промелькнуло это неясное, сожалеющее выражение. Несмотря на то, что она сильно отличалась от своей детской версии, в это мгновение девушка стала похожа на себя прежнюю. Минхо не видел лица Джисона, поэтому не мог узнать, понял ли он, кто перед ним стоял. Однако Хан немного дёрнулся, будто тоже заметил это странное сходство — ближе к Минхо, словно в попытке отодвинуться подальше от Сонмин. Ли заметил, что за её выражением лица также пристально наблюдал отец. Почти наяву Минхо видел, как бешено крутятся шестерёнки в чужой голове. Сонмин, кажется, тоже почувствовала что-то неладное, поэтому тело Джисона вновь напряглось, стягиваемое её силой. Теперь он точно не мог сделать ни единого движения. — Ты втянула невиновных людей в свои дела, — в глазах её отца одновременно горела ненависть к собственной дочери и страх к её силе, — теперь они страдают из-за тебя и твоей глупой мести. Сонмин с удивлением сдвинула брови и повернулась в его сторону: — Я бы никогда не сделала им больно, они ведь просто хотели… — девушка попыталась возразить, однако её речь, будто полотно острыми ножницами, разорвал голос отца: — И что ты собираешься делать? В чём заключается твой грандиозный план мести? Если хочешь убить меня, давай не жалей. Я уже стар и устал просыпаться от кошмаров по ночам. Мне нечего терять, — Сонмин, не ожидавшая отпора, не могла вымолвить ни слова, а мужчина и не думал умолкать, — но подумай вот о чём. После этого ты останешься на всём свете совершенно одна. Думаешь, эти бедолаги, которые лишь хотели тебе помочь, простят тебя после всего этого? После предательства, после убийства собственного отца? Маска уверенности на лице Сонмин треснула. Она против воли скосила свой взгляд туда, где Джисон лежал на коленях Минхо, и что-то в выражении его лица заставило девушку торопливо вдохнуть. — Они не убьют тебя, нет, — продолжал мужчина, — у них доброе сердце, я это вижу. Но они никогда больше не захотят тебя видеть. А одиночество убьёт тебя вернее, чем любой нож. В комнате повисла тишина. Было душно, в воздухе витало напряжение и страх, и теперь уже сложно было понять, кому он принадлежал. Кажется, его чувствовал каждый, кто остался в сознании. Сонмин смотрела на отца, поджав губы, — прямо, но слабо. Чтобы держать всех в обездвиженном состоянии, ей требовалось много сил, и они медленно покидали её. Однако она всё ещё стояла на ногах и упрямо взирала на мужчину. Её сил хватило бы на финальный выпад — уверенный и точный, как стрела. В глазах отца плескалось облегчение и отчаяние в равной пропорции. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга — отец и дочь, которые стёрли из памяти счастливое совместное прошлое. Наконец Сонмин подала голос: — Я тебя ненавижу, — три слова, как три пули. Жаль, что они не брали охладевшее сердце мужчины напротив. — Ты выбросил меня на улицу, как нежеланного щенка, и я умирала там от голода и холода, моля в ночи, чтобы ты забрал меня обратно. — Я надеялся, что ты никогда больше не вернёшься в мою жизнь. — Я ненавижу тебя, — вновь повторила она, — но не убью. Не потому, что не хочу, а потому что это дело должно быть только между нами. Я не хочу делать больно той, которая тебя любит, — она посмотрела на лежащую у стены женщину, закутанную в занавеску, как в халат, — и тем, кто хотел спасти меня, не зная, что помогают мне отомстить, — девушка метнула взгляд в сторону Ёсана и Чана. — Ты оставишь меня в покое? — Да, — после короткой паузы ответила девушка. Было слышно, что её злил сам факт того, что она говорила подобное: — но если ты попадёшься мне на глаза ещё хоть раз, я забуду о своих словах. Она ещё раз оглядела пространство вокруг себя, на секунду задержав взгляд на каждом человеке, лежавшем в обездвиженном состоянии. С её губ сорвалось слабое «простите», и в тот же момент Минхо почувствовал, как к нему вернулось ощущение власти над собой. Борясь с тяжестью в конечностях, Минхо оторвал от пола свою руку и потянулся ей к Джисону, чтобы убрать его со своих ног. Хан тоже пытался прийти в себя, но «оттаивал» ещё медленнее, чем Минхо. Скорее всего, он пришёл в себя тогда, когда все уже были обездвижены, и истратил накопившиеся за время отключки силы на попытки сдвинуться с места. Боковым зрением он увидел, как с пола медленно встаёт Ёсан. — Ёсан, ты сможешь взять его? — когда Минхо поднял глаза, то увидел, что Сонмин уже куда-то исчезла. Похоже, она воспользовалась моментом, когда все отвлеклись на возвращение способности двигаться. Отца она не тронула, как и обещала — тот остался стоять на коленях в центре комнаты, не обращая внимание на то, что происходит вокруг него. Ёсан окончательно встал на ноги, бережно согнул и разогнул руки. Минхо видел, как в его тело возвращалась сила — он выпрямился, движения стали более быстрыми и уверенными. Сам же Минхо в это время пытался разобраться с ногами. Пока Ёсан помогал подняться Чану, Ли кое-как встал на ноги и, держась за стену, сделал несколько шагов вперёд-назад, пока тело не привыкло к движению. Джисон смог только завести под себя руку и с силой оттолкнуться от пола, чтобы перевернуться на спину. Минхо посмотрел на него сверху вниз. — Не встанешь сам? Джисон сфокусировал взгляд на его лице, чтобы понять, кто с ним говорит, и после этого моргнул. — Нет. К ним подошёл Ёсан, уже полностью пришедший в норму, и деловито кивнул Минхо. Будто и вовсе не был обездвижен. — Я его подхвачу, — он присел возле Джисона, забросил его руки на свои плечи, скрестил чужие ладони на груди и обратился к парню, — я не смогу держать твои руки, поэтому хватайся крепче. Так же легко он подтащил Джисона к себе и подхватил его под колени. Когда они поднялись — Ёсан, крепко стоящий на ногах, и Джисон на его спине, — Минхо оттолкнулся от стены и оглядел пространство вокруг. Чан уже стоял возле выхода, а Хёнджин продвигался к нему из другого конца комнаты. Отец Сонмин сидел там же, где та оставила его, уперевшись коленями в ковёр, но уже в объятиях пришедшей в себя женщины. Знаком Минхо показал остальным, что пора уходить. Никто из двух сидящих на полу человек не поднял на них глаза, и заметно ослабевшая компания вышла из квартиры. Они не издали ни звука, пока спускались по длинной лестнице и шли вдоль кварталов многоэтажных домов. Молчание было тяжёлым, словно каждый хотел высказаться, но не понимал, подходящее ли сейчас для этого время или нет. Минхо незаметно скосил глаза на Джисона — тот почти полностью расслабился, оперевшись щекой о спину Ёсана. Лишь скрещённые спереди руки, которые удерживали тело от падения назад, указывали на то, что тот ещё был в сознании. Его беззащитность выглядела чужеродной обычно активному и шутливому доктору. — В произошедшем есть моя вина, — когда они отошли достаточно далеко от дома, Хёнджин всё же решил подать голос. Он звучал серьёзно, без прежней игривости: — я видел вокруг Сонмин странную ауру, которая отличалась от других детей. Но не обратил на это внимание — я ведь даже не думал, что она может быть опасна. Решил, что это из-за болезни или проклятия. Послышался голос Чана: — Тогда и я виноват, потому что не прочитал её мысли, пока мы шли сюда. Я просто не видел в ней угрозы, поэтому даже не подумал об этом. Они с Хёнджином шли рядом, первыми в колонне, используя свои способности для анализа состояния и мыслей проходящих мимо них людей. Чтобы, в случае чего, успеть прикрыть друзей от членов банды, заведующей этим районом, или увести их, если кто-то из прохожих заподозрит неладное и решит позвонить в полицию. — Никто в этом не виноват, — их перебил твёрдый голос замыкающего колонну Минхо, — а такими размышлениями можно дойти и до матери Сонмин, которая родила её с таким даром. Никто из нас не пострадал серьёзно, — он скосил взгляд на Хана, — Джисону просто нужно немного отдохнуть. С ним всё будет в порядке. Группа вновь затихла, продолжая идти вперёд. Солнце отбрасывало последние бледно-оранжевые лучи на асфальт под ногами прохожих. Те в это время возвращались с работы — спешили к своей семье, освежающему душу и совместному ужину, — поэтому почти никто не обращал внимания на обитателей Джунглей. Неожиданно Хёнджин звонко хлопнул себя по ноге и простонал: — Так вот почему Джисон всё это время был таким уставшим, — он повернулся к группе лицом, забыв про свои обязанности, и проговорил: — помните, я рассказывал, что ведьме для своей магии требуется гораздо больше энергии, чем нам с вами? Откуда вы думаете она могла взять столько сил, чтобы ей хватало на постоянную поддержку образа девятилетней девочки и на то, чтобы сдерживать нас всех тогда, в квартире? Вопрос был риторическим, но момент осознания был слишком резким, и у Минхо непроизвольно вырвалось: — Она забирала её у Джисона, — фильмом в его голове замелькали картинки: как Сонмин шагала рядом с Джисоном, трогательно держась за его руку, и лежала у него на коленях, пока тот расчёсывал ей волосы. Она позволяла Джисону лечить себя изо дня в день от несуществующей болезни. Всё это время Сонмин отбирала жизненные силы у Джисона, который думал, что едва удерживает её от неминуемой погибели. — Поэтому он и не разглядел у неё никаких ран или травм даже при таком сильном кашле, — Чан дёрнул Хёнджина к себе, пропуская прохожего, бегущего вперёд, не разбирая дороги, — магия, чёрт её дери. Он даже на ногах не держится. — Я отосплюсь, — пробубнил Джисон в плечо Ёсану, не поднимая головы, — и буду, как огурчик. Не ставьте на мне крест. Чан переглянулся с Хёнджином. После краткого безмолвного диалога, Хван только вздохнул и бросил Джисону: — Вот и спи, огурчик. Оставшийся путь до дома они прошли в тишине. Было странно возвращаться обратно такими — потрёпанными, без Сонмин и с Джисоном, который даже на ногах стоять не мог. Они думали, что идут за победой, а на деле просто стали инструментом в руках маленькой девочки и собственных, ничем не подкреплённых догадок. Только зайдя на порог, они увидели Чонина. Он ждал их, сидя на небольшом выступе в кирпичной стене возле входа в ближайший из домов, в окружении увлечённо обсуждающих что-то детей. Стоило Яну увидеть компанию из пятерых людей, заходящих в Джунгли, как он подскочил с места и пошёл им навстречу. Его невыносимый, мечущий искрами взгляд выискивал среди взрослых малышку Сонмин, но никак не находил. Цепкий и ищущий, он ощущался подобно ладоням, изучающим всё тело. Когда же Чонин сдался и поднял глаза, его взгляд дрожащими стрелами устремился к лицу Минхо. — Где она? — сначала его голос звучал спокойно, он действительно ждал вразумительного ответа от тех, кто ещё днём уходил отсюда с Сонмин, а вернулся без неё. Однако когда Чонин понял, что отвечать ему никто не собирается, его глаза вспыхнули, и парень побежал прямо на них. — Где Сонмин?! Что с ней случилось? Не сговариваясь, Чан и Хёнджин сделали синхронные шаги вперёд — раз, два, три — и в сторону. Чонин, не успевший сориентироваться, оказался обездвижен четырьмя сильными и ловкими руками. Хёнджин торопливо зажал ему рот, безмолвно указав Чану на дом, рядом с которым сидели дети, и во мгновение ока мужчины исчезли за его дверью вместе с мальчиком. Дети, оставшиеся без присмотра, недоумённо оглянулись на проход, за которой скрылись их сонбэ, но не решились туда заходить. Минхо решил, что вернётся к ним после того, как они доведут Джисона до медпункта, и парни двинулись к горящей в темноте табличке в другом конце Джунглей. Сынмина в кабинете не было — должно быть, он пошёл на вечерний осмотр пациентов. Поэтому Минхо толкнул дверь в первую попавшуюся комнату и пропустил внутрь Ёсана. Это оказалась стандартная палата изолятора — болезненного цвета стены, большие деревянные окна, железные кровати, тумбочка и стоящий на ней пустой стакан. Ёсан бережно уложил Джисона на одну из них, после чего Хан благодарно улыбнулся. — Спасибо, что донёс, — Джисон свесил ноги с кровати, чтобы не запачкать покрывало грязной обувью, и внезапно заявил: — я почувствовал у тебя искривление позвоночника и неправильно сросшееся предплечье. Не люблю оставаться в долгу, а лечить — это вроде как единственное, что я умею, так что приходи ко мне через недельку. Не обещаю, что будет не больно, но точно лучше, чем ходить с этим всю оставшуюся жизнь. Ёсан пару раз недоумённо моргнул, а после согласно кивнул. — А, да, хорошо. Спасибо, обязательно зайду, — и, больше ничего не говоря, быстро вышел из комнаты. Минхо и Джисон синхронно проследили за его движением, затем посмотрели друг на друга и легко пожали плечами. Внезапно ощутив неловкость, Ли положил ладонь на затылок и торопливо проговорил: — Ну, ты отдыхай тогда. Набирайся сил, я пойду, — он уже сделал пару шагов по направлению к выходу, но стоило руке лечь на ручку двери, его догнало торопливое: — Погоди. Минхо остановился и медленно повернулся к Джисону лицом. За его спиной, в окне, виднелись оставленные Чонином дети, которые, как ни в чём ни бывало, обсуждали что-то своё. Весь остальной мир покрыла дымчатая полутьма, лишь вдалеке виднелись окрашенные в оранжевый мелкие облака. Минхо нажал на включатель для светильника — над потолком бодро заморгала лампочка — и подошёл к кровати, где лежал Джисон. Тот чуть приподнялся на руках и полусел, облокотившись макушкой о железную перекладину. — Я хотел извиниться, — Джисон сделал паузу, проверяя, понимает ли Минхо, о чём идёт речь. В глазах Ли отразилось понимание, но выражение лица от этого никак не изменилось, и Хан продолжил: — за то, что я наговорил тебе сегодня. Со мной обычно такого не бывает. — Ладно, забыли. Будем считать, что был неконтролируемый порыв высказать мне всё, что ты держал внутри, — Минхо попытался замять ситуацию, но Джисон не позволил ему сделать этого. — Не совсем. Я действительно был очень резок, и от своих слов не откажусь. Я сказал то, что сказал, и буду нести за это ответственность, — это было достойно уважения, хоть и немного сбивало с толку. Он действительно думает, что из Минхо никудышный лидер? Или что он просто «мальчик, который видит будущее»? Минхо мысленно вздохнул. Хан Джисон, быть проще и не выпендриваться иногда бывает очень даже полезно. — И ты, наверно, уже считаешь меня придурком после всего этого, но я буду позориться до конца. Можно задать тебе один вопрос? «Придурки обычно не извиняются за свои поступки» — пронеслось в голове у Минхо, но он лишь согласно кивнул. — Попробуй. — Окей, смотри. У меня есть одна теория, в которой я уверен процентов на девяносто. Мне нужно, чтобы ты её либо подтвердил, либо опроверг, — Джисон на секунду остановился, вглядевшись в глаза Минхо так пристально, что последнему стало от этого некомфортно. — Ты так плохо ко мне относишься из-за того, что я что-то натворю в будущем? Минхо поджал губы. Ситуация, конечно, уникальная — либо смеяться, либо плакать. — Я догадался, — Хан решил снять с Минхо груз ответственности первого говорящего после неловкого молчания, — потому что когда мы встретились здесь в первый раз, ты так странно на меня посмотрел. Будто уже откуда-то знал, хотя мы точно не могли видеться раньше. Да ещё и сразу выгнать захотел. Но я, признаться, сначала подумал, что это Хёнджин что-нибудь обо мне сказанул, как он умеет. А потом узнал про твою способность, и паззл сложился. Сначала Минхо подумал, что парень оказался на удивление сообразительным — это осознание было одновременно и приятным, и неприятным. Чуть после — что врать тут, конечно, совершенно бесполезно. Джисон разгадал практически всё, кроме, разве что: — Я не знаю, сделаешь ты что-то плохое или нет. Но, в целом, ты прав, я действительно видел тебя в одном из своих видений. За день до того, как ты здесь появился. К сожалению, это была лишь двигающаяся картинка, где творились страшные вещи. Без контекста. То есть, я не знаю, виноват ли ты в том, что случится, или нет. Минхо объяснил всё немного путано, но вполне понятно и последовательно. Джисон нахмурился. — Так, и что же я там делал? Вполне резонный вопрос. Вот уж на него Минхо точно не мог ответить правдой, иначе Джисон примет его… за ненормального, наверно. Усомнится ещё, что у Минхо действительно видения, а не какие-то странные фантазии на незнакомых людей. Да и не нужно ему всё это знать. Если этому суждено случится — сцепленные руки и рушащиеся здания, — так тому и быть. Пусть мысли об этом будут мучить только Минхо. — Не важно. Я же говорю, у этой ситуации не было контекста, так что ты сейчас только запутаешься больше, — Джисон порывался его перебить, но Минхо был несгибаем, и не позволял себе длинных пауз, — и вообще, ложись-ка ты лучше спать. В тебе сил едва хватает, чтобы глаза открытыми держать, ты как людей собираешься завтра лечить? А, огурчик? Джисон опешил от такого внезапного напора, а последнее обращение его и вовсе убило. Воспользовавшись моментом его искреннего изумления, Минхо подскочил к двери и щёлкнул выключателем. Комната погрузилась в полумрак, только за окном светились огоньки фонарей, которые жители Джунглей сами сделали, чтобы не бродить по ночам с небольшими, карманными. — Отдыхай, — Минхо приоткрыл дверь, и в комнату проникла тонкая, но яркая полоса света. В ответ ему послышалось тихое, больше автоматическое, чем искреннее: — Спокойной ночи. Ли закрыл за собой дверь и, не оглядываясь назад, вышел из медпункта. Джунгли готовились ко сну. Детей, которые сидели в небольшом тесном кругу, уже не было на их привычном месте обитания — как и Чонина. Зато Чан с Хёнджином стояли возле выхода и что-то увлечённо обсуждали. Заметив Минхо, Хван сказал что-то своему собеседнику напоследок, развернулся и быстро направился в сторону одного из домов. Ли проследил его путь взглядом и вдруг почувствовал укол чего-то острого, похожего на иглу, — тонкий и точный, прямо в висок. Перед глазами моментально потемнело, и Минхо каким-то далёким осознанием понял, что упал на колени. Перед глазами появилась расплывчатая картинка — белёсый плотный туман, скрывающий всё вокруг кроме тёмной фигуры, которая застыла недалеко от самого Минхо. Ей несомненно был Хёнджин, его было сложно не узнать. Длинные ноги в чёрных потёртых джинсах, болтающаяся на рёбрах майка и отросшие тёмные волосы — небрежный образ, который, удивительно, добавлял парню очарования. Минхо не мог разглядеть фигуру чётко, однако это не помешало ему почувствовать что-то неладное. Ли с силой разводил руками туман, пытаясь приблизиться к Хёнджину, но дымка мешала продвигаться вперёд, заползала в нос, рот и уши, застилала глаза. Лицо Хёнджина было опущено к земле, на ресницах застыли слёзы. Его тело парило в воздухе, будто невидимая рука сжимала его за горло и тащила куда-то. Он не просил помощи и не обращал внимания на Минхо, молчаливо повинуясь своей судьбе. Как бы Ли ни старался, он не мог приблизиться к нему, а Хёнджин всё удалялся, исчезая в белёсом тумане. Как сквозь подушку, к Минхо пробился крик: — Минхо, ты в порядке? — он несомненно принадлежал Чану. Голос становился всё громче, и в один момент стал оглушающим. Минхо в одно мгновение вылетел из видения. Резко неясная картинка сменилась чёткими очертаниями лица Чана, рук, которыми он тряс Ли за плечи, и спортивной сумки, валяющейся рядом на полу. Минхо выдохнул, пытаясь убрать это противное ощущение тяжёлого тумана в лёгких, и огляделся. Хёнджина поблизости не было.