game of waiting

Вечером Джунгли загорелись, будто очнувшись ото сна, и наполнились голосами. То тут, то там слышались восторженные возгласы, звуки болезненных ударов, свист воздуха сквозь зубы и ругательства, от которых вяли уши. Минхо восседал над этой суматохой на небольшом возвышении — так было удобнее следить за процессом. Он расслабленно наблюдал за происходящим на ринге и за его пределами, готовый успокоить опасно разбушевавшуюся толпу или прекратить бой в случае нарушения правил. Здесь к его словам прислушивались, а его приказам беспрекословно подчинялись. Даже те, кто в Джунглях не жил. Чан сидел, облокотившись на колено Минхо, на одной из ступеней белоснежной вышки. Он напоминал аллигатора, наблюдающего за своей жертвой из укрытия, — ровный взгляд, мерно поднимающаяся и опускающаяся грудная клетка, напряжённая поза. Когда на ринг выходили его ученики, под кожей Чана начинали неосознанно подёргиваться мышцы, словно пытаясь повторить каждое их движение. Хотя по негласному правилу дети сражались только с детьми и эти бои не были столь жестокими, порой и они заставляли зрителей понервничать. Впрочем, Минхо держал всё под контролем. Хотя бы что-то. Спустя почти час после начала боёв Минхо заметил в толпе на противоположной стороне ринга неестественное движение. Люди расступались, и между ними, будто масло на сковородке, проскальзывала чья-то юркая фигурка. Это был Джисон — его макушку, из волос которой за всё это время чудом не вымылся синеватый оттенок, невозможно было не узнать. Парень двигался в толпе быстро, со знанием дела и при этом легко и естественно взаимодействовал с окружающими — с каждым успевал поздороваться, каждого о чём-то спросить, и у каждого, кому удалось обменяться с ним парой слов, вызвать улыбку на лице. Минхо и подумать не мог, что Джисон стал хорошим приятелем доброй половине Джунглей, он ведь почти не выходил из медпункта. Хотя, с другой стороны, это было неудивительно — вероятно, все эти люди прошли через его целительные руки. Их с Минхо взгляды на секунду пересеклись, и брови Джисона взметнулись вверх. Затем он заметил сидящего рядом с ним Чана и уже без всяких сомнений изменил траекторию своего движения. Подойдя ближе, Джисон лишь мимолётно улыбнулся Минхо — они виделись несколько часов назад, в приветствии не было необходимости, — а затем защебетал с Чаном о чём-то своём. Минхо пытался прислушаться, но до него доносились лишь обрывки их разговора, которые казались совершенно хаотичными. Как бы он ни старался, соединить их в что-то напоминающее адекватный диалог у него не получалось. Вскоре к троице присоединился ещё и Хёнджин — он мимолётно прижался к Чану, шепнув что-то ему на ухо, и сверкнул глазами, когда Бан устремил на него нечитаемый взгляд. Чан ничего не ответил, но незаметным для всех остальных движением положил ладонь Хвану на талию. Да, именно на талию — Минхо мог поклясться, что она лежала именно там. А взгляд он отвёл только для того, чтобы не отвлекаться от происходящего на ринге. Ещё пару минут они стояли молча, а потом Джисон, видимо решивший не мешать им, ухватился ладонями за перекладины лестницы и подтянулся вверх. Его голова резко закрыла Минхо обзор на бой и львиную часть толпы. Вместо них он мог лицезреть только до невозможности восхищённое лицо Джисона, который протянул искреннее: — Вау, тут всё так хорошо видно. — Ага, зато мне не видно, — Минхо положил ладонь на его макушку и настойчиво надавил, — убери голову, ты всё закрываешь. Я тут вообще-то не просто так сижу. — Ну ладно-ладно, не бурчи, — Джисон чуть спустился вниз и сел на одну из перекладин, крепко ухватившись за опоры по бокам. Его затылок упирался в колени Минхо, а костлявая спина прижимала голень к железной лестнице. Ли только закатил глаза, но говорить ничего не стал — так Джисон хотя бы не мешался. Бой, тем временем, продолжался. По опыту Минхо мог предположить, что одним из соперников на ринге был парень с неразвитой боевой способностью, а другим — обычный любитель, совсем ещё новичок. И вновь ничего жутко интересного или жестокого — то есть, того, за чем нужно было бы внимательно следить. Толпа уже начала подуставать, и поток ставок, которые собирал подвижный мальчишка с деревянным коробком на шее, почти иссяк. Ещё оставались те, кто поддерживал обе стороны — то тут, то там слышались подбадривающие крики, — но это, должно быть, были друзья обоих парней. Где-то в стороне, волнуясь, грызла ногти неприметная девушка — вероятно, близкая подруга или возлюбленная одного из сражающихся. Минхо уложил щёку на ладонь и вздохнул. — Как-то скучновато у вас тут, — цокнул Джисон, — я большего ожидал. Пойти разнообразить что ли? Ли, усмехнувшись, скосил на парня ленивый взгляд. — Как разнообразить? Пойдёшь лечить людей прямо на ринге? — О, ты даже не представляешь, сколько ещё во мне талантов, — Джисон быстрым движением извернулся и подмигнул Минхо. Не успел тот едко пошутить в ответ, как Джисон спрыгнул вниз, оттолкнув Чана и Хёнджина друг от друга, и скрылся в толпе. «Что он задумал?» — подумал Минхо, провожая его фигуру взглядом. Голень всё ещё хранила фантомное тепло чужого тела — Минхо потёр её, пытаясь стереть это призрачное ощущение. — Куда он пошёл? — Хёнджин следил за фигурой Джисона, продвигающейся в сторону ринга, но вопрос задал явно Минхо — громко, чтобы он услышал. Ли пожал плечами. Его охватило лёгкое тревожное предчувствие — оно отличалось от того ощущения, которое обычно бывало перед видениями, но всё же своей интуиции Минхо привык доверять. Неужели…? — Сказал, что ему скучно смотреть на бой. Хотел немного разнообразить, — он наклонился к Хёнджину, — разве Джисон дерётся? Хёнджин лёгким, танцевальным движением повернулся вокруг своей оси и поднял загадочный взгляд на Минхо. В его глазах мерцали огни — отражения местных фонарей, — и один лишь Бог знал, что за ними прячется. Ну, или Чан — немного. Последний, до этого почти неотрывно следивший за происходящим на ринге, удивлённо подал голос: — Смотрите, это ведь… Джисон? Минхо поднял голову и увидел, как по упругой белой поверхности медленно ступают изношенные кеды с потёртой надписью: «MOVE». Он выглядел невозмутимо — лёгкая улыбка украшала его лицо, заигрывающие взгляды попеременно заставляли кого-то в толпе торопливо вскидывать голову. С публикой обращаться Джисон явно умел, но вот насчёт его умений в борьбе Минхо не был так уверен. — Что он там делает? — Чан наклонился к Хёнджину, который легко коснулся его плеча одними кончиками пальцев. Тот что-то быстро ему шепнул, после этого Чан обратил ещё более заинтересованный взгляд на Джисона. Парень неторопливо прогуливался по рингу в ожидании противника и разогревал толпу. Похоже из-за того, что со многими «постоянными» бойцами он уже успел сдружиться за время работы в медпункте, те не хотели к нему выходить. Не слишком-то выгодно калечить того, кто потом тебя же и будет лечить. Лишь спустя почти две минуты ожидания — на памяти Минхо это был рекорд — на ринге появился ещё один человек. Болезненный свет фонарей делал мужчину ещё старше, чем он был на самом деле. Минхо дал бы ему лет двадцать пять, не больше, даже с учётом размеров его тела — не Хён У, конечно, но он мог бы без особых трудов усадить Джисона на одно из своих плеч. Минхо успокаивало лишь то, что от него не исходило энергетики боевой способности. Так же, он был явно не местным и с Джисоном не знаком. Наверно, его просто удивило, что к столь лёгкому на вид противнику не идут люди. Решил проявить инициативу, так сказать. Джисон, явно не знавший здешних обычаев, протянул мужчине руку — тот, видимо от удивления, пожал её в ответ. В толпе послышался лёгкий смех, задвигался между зрителями кудрявый мальчонка с деревянным коробком для ставок. Вечер продолжался, это был всего лишь очередной бой. И лишь Минхо на возвышении кусал губы, смотря на происходящее. Что он задумал? Неужели и правда будет сражаться? Противники разошлись по углам — Джисон скинул кофту, чтобы та не мешалась во время боя. Его тонкие руки и раскрытые в ожидании ладони совершенно не выглядели устрашающе. Противник Джисона взглянул на него так, будто ни на секунду не сомневался в своей победе. Невовремя Минхо вспомнил, что Джисон все ещё не полностью оправился от болезни. Это только добавило поводов для беспокойства. — Сумасшедший, — проговорил Минхо сквозь зубы. Чан поднял на него глаза — то ли услышав сказанное, то ли прочитав что-то в его мыслях, — но ничего не сказал. Битва началась. Противники задвигались по кругу, подобно двум зеркалам. Один делал шаг влево, другой — шаг вправо. Мужчина был похож на дикого зверя и передвигался мелкими рывками — резко и держа наготове руки, чтобы в нужный момент схватить ими Джисона. Движения Хана были плавными, практически незаметными — он будто вовсе не двигал телом. Джисон не атаковал сам, но и противнику приблизиться не давал. В один момент мужчина на секунду остановился — это была едва заметная пауза, но Джисон её заметил и, видимо почувствовав что-то, отступил в сторону. И вовремя — в тот же момент противник изо всех сил выбросил тело в сторону Джисона. Резиновый пол прогнулся под его ногами, незнакомец завертелся, пытаясь найти соперника, но тот уже оказался за его спиной. После Минхо несколько раз прокручивал этот момент в своей голове, но так и не смог до конца понять, что же всё-таки произошло. Джисон будто бы ничего не делал — просто приблизился к противнику сзади. Ничто в его теле не выдавало атаки, даже рука не дрогнула, да и находился он слишком близко для удара. Но мгновение — и глаза мужчины вдруг округлились. — Хана ему, — пробормотал Хёнджин, и его взгляд стал жёстким, — не надо было к нашему Джисон-и спиной поворачиваться. — Что он сделал? — нахмурился Минхо. — Я ничего не видел. — А ты и не мог, — не оборачиваясь, ответил Хёнджин, — ты ведь знаешь, что Джисон родом из небольшого поселения в Малайзии? Я как-то был у него в гостях, там все такие же, как он — тощие, щуплые, на вид кажущиеся слабыми. Мало еды и воды, возможности нарастить мышечную массу практически нет, а некое подобие армии есть — защищаться же как-то нужно. Ты слышал, что в родном городе он был в числе военных докторов? Иногда ему приходилось вступать в схватки, чтобы защитить раненых на поле боя. Джисон приблизился к мужчине вплотную. С губ исчезла привычная расслабленная улыбка, взгляд стал холодным и безэмоциональным. Ещё более страшным, чем когда его зрачок окрашивался в молочный цвет, сливаясь с белком. Минхо вновь ничего не увидел — с его ракурса он заметил лишь, как у Джисона мелко дрогнуло плечо. Глаза мужчины остекленели, и он не рухнул в тот же момент лишь благодаря тому, что Джисон придержал его за плечи. — Что он сделал? — Минхо неверяще наблюдал за тем, как Хан укладывает голову противника к себе на колени. Его тело было полностью обездвижено, лишь немного подрагивало в попытках к сопротивлению. — Да, с Джисоном лучше не враждовать. Руки у него не только золотые, но и чрезвычайно опасные. Со своей родины он привёз не только опыт врача, но и солдата — знания секретной техники боя одними лишь кончиками пальцев. Он как-то даже применял на мне пару приёмов — когда мы ещё не были знакомы, — и ощущения, скажу я вам, совершенно не из приятных. Не хотел бы я быть на месте того парня. Минхо не мог отвести взгляда от Джисона. По его вмиг посветлевшему лицу было понятно, что этот бой для него ничего не значил — чистое веселье. Джисон даже не вспотел и вовсю пускал в восхищённую его умениями толпу воздушные поцелуи, пока его противник так и лежал плашмя, не в силах даже пальцем пошевелить. В один момент их взгляды пересеклись. Конечно, с такого расстояния сложно было сказать наверняка, но всё же Минхо был уверен, что Джисон смотрит именно на него. Он быстро, практически незаметно — так же, как сражался, — подмигнул ему и широко улыбнулся. В толпе тут же послышались восхищённые восклицания. Если бы эти люди знали, кому была адресована эта улыбка, они бы не выражали своё восхищение так громко. Свет фонарей обволакивал Джисона с ног до головы, создавая некое подобие купола. Он всё ещё держал голову поверженного соперника на своём колене — видимо, не хотел, чтобы тот ненароком покалечился, когда начнёт отходить от… того, что Джисон с ним сделал. Сегодня Минхо действительно посмотрел на него иначе. Не только как на старательного доктора и смешливого молодого человека с грустными глазами, но и как на бойца. На солдата, который может защитить свою честь и хочет показать это другим — в том числе, Минхо. Это было видно в том взгляде, что Джисон на него бросил: смотри на меня, не отводи от меня взгляд и восхищайся мной, ведь сегодня я смог тебя удивить. Он показал ещё одну свою силу, которая была заработана годами обучения и жестокой практики, и то, что он не использует её против Джунглей. Что он на их стороне. Минхо вздрогнул от прикосновения Хёнджина. Чан куда-то исчез — Минхо и не заметил. Теперь Хёнджин стоял у возвышения один, пристально сканируя его выражение лица. — Мне не нужно уметь читать мысли, чтобы понимать, о чём ты думаешь, — он выглядел непривычно серьёзным. — И я видел тебя напротив его окна, перед медпунктом. Как ты ходил вдоль здания каждый божий день. Не знаю, что между вами происходит, но мой тебе совет — не делай из этого всего большее, чем оно действительно является. Что он имеет в виду? Он хочет о чём-то его предупредить? Минхо нахмурился. — Не понимаю, о чём ты. Если тебе есть, что сказать, говори. — Да всё ты понимаешь, — огрызнулся Хёнджин. Он вроде бы смотрел на Минхо, но будто сквозь, как если бы видел нечто большее. «Он использует свой дар», — понял Минхо. — Меня пытаешься обмануть, хоть себя не обманывай. Когда ты на него смотришь, у тебя внутри безумие творится — я даже таких цветов не знаю. Хотя о том, что всё это значит, догадаться не сложно. Держи себя в руках — и желательно подальше от Джисона. С этими словами Хёнджин исчез в толпе, оставив Минхо наедине с незаданными вопросами. Они костью застряли в его горле — когда понимаешь, что ни проглотить, ни жить, как раньше, уже не получится. Когда Минхо поднял глаза и посмотрел на ринг, ни мужчины, ни Джисона на нём уже не было. / — Эй, погоди, ты куда? — тяжёлая ладонь. Вроде и не держит даже, но к земле разом придавливает. Конечно, кому как не Чану ловить его практически у выхода. — Пусти, — Хёнджин — птица гордая, он просто так чужим рукам не сдастся. Если сам того не захочет. — Опять с Минхо поцапались? — Чан нахмурился. Всё-таки увидел. — Зачем спрашивать, если уже знаешь ответ? — руку с плеча скинуть всё-таки удалось, но что-то внутри не дало ему сделать ни шагу вперёд. Хёнджин обошёл Чана полукругом и сел, облокотившись спиной о кирпичную стену. Глаз не поднимал. Чан опустился на корточки перед ним. — Потому что я не хочу смотреть ваши перепалки без твоего разрешения. Я же понимаю, что это дело только ваше, личное, не моё. Однако… вы оба мне очень дороги, поэтому если бы ты сам захотел рассказать о том, что произошло между вами, я бы выслушал. Я честно ничего не видел, оно само вырвалось. Немного совсем. Просто это воспоминание совсем недавнее, поэтому оно… кричит громче остальных. Хёнджин поднял на него глаза. Мелкие кудряшки светились золотым, обрамляя его лицо, подобно нимбу. Чан ведь сплошное понимание и всепрощение, да? Тогда можно считать это исповедью. — Не могу тебе сопротивляться, — тяжёлый выдох, руки в замок, — меня просто беспокоит то, что происходит между Минхо и Джисоном. Хотя Джисон вроде ни о чём таком не рассказывал, и они не кажутся особо близкими, видятся редко, но… я иногда ловлю на нём взгляд Минхо — долгий и внимательный, хоть и брошенный украдкой. Он его как сканер считывает, со странным упорством. И Джисон тоже на него так поглядывает — вроде бы смело, а когда Минхо на него не смотрит… будто смущённо? Не знаю, всё это так странно, и мне совершенно не нравится. — То есть, ты беспокоишься, потому что думаешь, что между ними что-то происходит у тебя за спиной? Хёнджин сощурился и мотнул головой. — Не в этом дело. Я беспокоюсь из-за того, во что это может вылиться. Прежде всего за Джисона боюсь — знаешь, у него всегда были проблемы с отношениями. Будто проклятие какое-то — все его парни были жуткими придурками, а девушки вообще всегда видели в нём только друга. А Джисон, он ведь такой… ему любви хочется. — Погоди, — перебил его Чан, — ты боишься, что Минхо и Джисон могут начать встречаться? — До этого, надеюсь, всё-таки не дойдёт, — Хёнджин бросил на него укоризненный взгляд. Чан поднял ладони в примирительном жесте. — Я к тому, что если ты переживаешь из-за этого, то можешь расслабиться. Минхо даже общаться с Джисоном лишний раз не хочет. Я недавно предложил ему отнести Джисону обед, потому что мне нужно было помыть посуду, но он даже на это не согласился. — По-моему, они вполне мило болтали минут двадцать назад, — буркнул Хёнджин. Чан посмотрел по сторонам — нет ли никого знакомого поблизости — и ловко присел рядом, уложив голову Хёнджина на своё плечо. Тот сначала засопротивлялся, но вскоре всё же сдался в плен плавным поглаживаниям. Он поудобнее устроился на чужом плече и закрыл глаза, слушая отдалённый шум толпы. Чан попытался скрыть улыбку — впрочем, не слишком успешно. Он чувствовал, как тело рядом постепенно расслабляется, снимал чужую броню по частям, кусочек за кусочком. В сотый раз разбирал этот сложный, многоэлементный паззл, чтобы потом кто-то неведомый, наблюдающий за их историей из-за невидимой ширмы, заново его собрал. На людях Хёнджин казался эдаким очаровательным и загадочным молодым человеком, который в любой ситуации оставался спокойным и на любую реплику имел остроумный ответ. Но лишь Чан знал, какой вихрь мыслей поднимался в его голове каждое утро, стоило ему только открыть глаза. Только он видел, каких трудов Хёнджину стоило поддерживать образ терпеливого тренера для местных детей и молчаливого наблюдателя для остальных жителей Джунглей. Хёнджин и правда очень волновался за своего друга. Возможно, он действительно видел и знал больше, чем Чан, однако вся эта ситуация явно была не тем, о чём ему стоило так волноваться. Даже если между Минхо и Джисоном что-то происходило, это было только их проблемой, и Минхо, как никто другой, понимал ответственность, которую нёс за все свои действия. Да и Джисон, хоть и казался немного наивным, дураком никогда не был. — Хёнджин, прошу, перестань думать об этом. У меня сейчас голова от твоих мыслей взорвётся. У Минхо правда есть личные причины держать с Джисоном дистанцию. Я не могу рассказать тебе о них — это не моя тайна, — но, поверь мне, эти причины весомые. И я не думаю, что он вот так просто забудет о них. Скорее всего там, на вышке, он просто рассказывал ему о боях — и совершенно логично, что после этого Джисону захотелось в них поучаствовать. — Но я видел эту ауру вокруг него, Чан. Когда он смотрел на Джисона, его сердце просто… полыхало. — Скорее всего, это было просто удивление и восхищение. Он ведь никогда раньше не видел, как Джисон дерётся — признаюсь, даже для меня это выглядело впечатляюще. Я уверен, что в его сердце нет ничего такого, о чём ты говоришь. — Ты читал его мысли? Чан усмехнулся и поцеловал Хёнджина в макушку. Тот сморщился и поднял на парня взгляд. — Я сказал что-то смешное? — Ага. Наличие способности читать мысли не означает её использование на постоянной основе. Ты же знаешь, если я не буду блокировать такие вещи, то просто сойду с ума. — Значит, ты не знаешь, что творится у него в голове? — сощурился Хёнджин. — О, поверь, я знаю, что творится у него в голове. Для этого мне не нужно читать его мысли. Это жуткое место, знаешь ли. Хёнджин опустил взгляд на его ключицы и, задумавшись, чмокнул Чана куда-то в скулу. Тот с нежностью посмотрел на Хвана. Гул чужих мыслей стал тише. Чану нравилось успокаивать бушующее море в его голове, превращая его в спокойный поток. — Разве не у всех нас в голове жуткие места? Просто у каждого своё — заросший сквер, заброшенный парк развлечений, болото, заснеженное кладбище… — Заброшенный парк развлечений? — Чан улыбнулся и мягко поцеловал Хёнджина в лоб. — С клоунами и американскими горками? — Сам ты клоун, — Хёнджин лёгко ударил его по плечу и вдруг неожиданно утянул в лёгкий, но протяжный поцелуй. От Чана пахло каким-то химозным лимоном (наверно, опять мыл посуду с ужина без перчаток) и — терпко — дымом. Хёнджин на секунду оторвался, только чтобы утвердительно сказать: — ты ведь страшно меня любишь. Чан только пожал плечами. — В любых отношениях кто-то всегда должен любить больше. Придётся мне принять свою долю. — Так говоришь, будто я тебя совсем не люблю, — приподняв брови, проговорил Хёнджин. — Любишь, — так же тихо и утвердительно сказал Чан и быстро прильнул к его губам, прежде, чем Хёнджин успел что-либо сказать. Губы Хёнджина изогнулись в улыбке. Ему показалось ироничным то, что, пожалуй, они знают других лучше, чем самих себя. Такая уж у них была участь — видеть окружающих насквозь и при этом путаться в собственных мыслях. Пока Хёнджин думал о чём-то своём, Чан уже залез пальцами под его футболку. Провёл самыми кончиками пальцев по рёбрам и, положив ладони на спину, властно притянул парня к себе. Хёнджин от неожиданности резко выдохнул и, уловив его безмолвные сигналы, поднял их с асфальта. Не разрывая поцелуй, он толкнул дверь за спиной и утянул их обоих внутрь. Это была рабочая комната Чана и Минхо — там были только длинный стол, на котором они частенько готовили, капающая раковина для мытья посуды, пара стульев и занавешенное окно. Хёнджин на секунду оторвался и кивнул Чану на стол. — Минхо будет злиться, если застукает нас. — Значит, нам нужно быть очень тихими. И поспешить, — последнюю фразу Хёнджин договорить уже не успел. Впрочем, ему и не нужно было — они понимали друг друга с полуслова. Чан одним движением стянул с Хёнджина просторные джинсы и небрежно откинул их в сторону. Хёнджин тяжело, горячо задышал, оставив на скуле Чана влажный поцелуй. Бежать было некуда — за спиной только твёрдая грань стола, а впереди — Чан. И справа, и слева, и, казалось, вообще везде — куда уж тут бежать? К кому? А главное — зачем? Чан переместил Хёнджина чуть в сторону, почувствовав, что тот упирается поясницей в угол столешницы, одним лёгким движением развернул его спиной к себе и легко поцеловал в затылок. Это было слабым местом Хёнджина — даже от лёгкого прикосновения его ноги непроизвольно подкашивались. Чану пришлось его немного придержать, чтобы тот не упал. Хёнджин опёрся ладонями о столешницу и стену и закусил губу. В такие моменты он становился особо чувствительным — Хёнджин ощущал, как контрастировала шершавая деревянная поверхность и старая, в мелких колющих точках, штукатурка. Ему не было страшно, что их поймают, остался только азарт. Адреналин заставлял сердце стучать быстрее, и оно билось в ушах, заглушая остальные звуки. Хёнджин таял под прикосновениями шершавых ладоней. Будто в другой Вселенной скрипнул шкаф и послышался звук выдавливаемого геля. Мгновение — и он почувствовал внизу холодные пальцы. — Мгм, — он сжал ладонь в кулак, будто хотел за что-то ухватиться. Хёнджин чувствовал ловкие, проворные пальцы внутри себя — как они плавно, неторопливо и до стыдного привычно растягивали его изнутри. — Тише-тише, — Чан положил другую ладонь на его поясницу и, как ни в чём ни бывало, продолжил двигать пальцами, добавив к ним ещё один. — Господи Боже, — зашипел Хёнджин, — а помягче нельзя? — Извини, — всё происходило в практически полной темноте и тишине. Как бы Хёнджин не пытался сосредоточиться на звуках за пределами этой двери, всё, что он слышал, было его собственное прерывистое дыхание и сердцебиение, подобное ударам по барабану, в ушах. — Господи, — несдержанный выдох, будто мёд, заструился с губ Хёнджина. Чан накрыл его ладонь своей, и он машинально переплёл их пальцы. — Всё в порядке? Я могу…? — Да быстрее уже, — сжал зубы Хёнджин. Пустота жгла его изнутри, ощущать своей спиной горячую кожу Чана сквозь слои одежды было невыносимо. Услышав в голосе Хёнджина гневные нотки, Чан прижал головку ко входу и начал медленно продвигаться вперёд. Хван сжал его пальцы своими и попытался максимально расслабиться. Получалось тяжело, в голове не было ни единой мысли, на которую он мог бы отвлечься. — Ты не человек, а монстр, Бан, — прошептал он, чувствуя, как член издевательски медленно растягивает его тело изнутри. Чан ухмыльнулся, но Хёнджин этого не увидел. — Мне просто нравится видеть твоё лицо, — Хван услышал тихий шёпот у своего уха и почувствовал, что Чан остановился. Он облизнул губы, готовый сам дёрнуться назад и разорвать эту муку, но гордость была сильнее. — Ты же не видишь моего лица, — возразил он. Чан будто ждал этого ответа — Хёнджин почувствовал, как чужая ладонь легла на низ его живота. Мягко и ненавязчиво, будто призванная расслабить, но на деле заставлявшая пальцы на ногах поджиматься. Резким движением эта ладонь настойчиво толкнула его назад, заставив рвано выдохнуть. Он чувствовал тепло Чана повсюду — Хёнджин лежал на его груди, голова откинулась на плечо, одна ладонь на его ладони, а другая всё ещё покоилась на его животе, рука плавно огибала талию. Пара секунд. Ему нужна была ещё пара секунд на то, чтобы привыкнуть к этому колющему ощущению внизу. Хёнджин приоткрыл рот, пытаясь помочь себе дышать, и распахнул глаза. Посреди клубящейся полутьмы глаза Чана горели чересчур ярко. Хван знал, как он выглядит перед ним сейчас, но, Боже, как ему было всё равно. Чан видел его в гораздо худшем состоянии — в котором Хёнджин никогда и никому не позволил бы себе показаться, если бы этим человеком не был Чан. Он влажно поцеловал Хёнджина в скулу и плавно толкнулся внутрь. — Мгм, — Хёнджин чуть привстал на носочки, чтобы немного поменять угол наклона. Чан понял его без лишних слов, так же повернулся и вновь проник внутрь. — Продолжай. — Так хорошо? — его ладонь поползла с живота вверх, и, остановившись у груди, зажала его сосок между пальцев. Хёнджин закусил губу: «дышать, надо дышать». — Ну же, дорогой, как я пойму, если ты молчишь? — Зачем я по-твоему встречаюсь с человеком, который умеет читать мысли? — Хёнджин нетерпеливо толкнулся ему навстречу. — Я думал, что это потому, что ты меня любишь, — ухмыляясь, ответил Чан. — Разве я не должен иметь от этого какие-то выгоды? — его дыхание вновь забрали ритмичные толчки, возобновившиеся после его ответа. Картинка перед глазами поплыла, потолок задрожал. Чан поднял их ладони, которые сплелись вместе, и обхватил ими член Хёнджина, начав надрачивать в том же темпе. Они были тихими — воздух наполняли лишь горячие вдохи, тихие стоны, хлюпанье смазки внутри Хёнджина и шорох двух ладоней о разгорячённую плоть. Время, казалось, застыло между двигающимися в едином ритме телами. Хёнджин почувствовал, что на его глазах проступили слёзы — эмоции переполняли его изнутри. — Прошу, — слово вырвалось само. Он сам не знал, что просил. Чан начал двигаться быстрее и крепко прижал к себе Хёнджина. — Я сейчас, — Чан не договорил, уткнувшись вспотевшим лбом в чужую макушку. Хёнджин сжался вокруг него и застонал, почувствовав липкую жидкость внутри. Ещё несколько секунд они стояли недвижимые, застывшие в пространстве душного воздуха, дыша в унисон. Затем Хёнджин отстранился от него и, торопливо чмокнув его в щёку, двинулся в сторону ванной комнаты: — Я в душ, — благо, у рабочей комнатки Чана и Минхо была небольшая комнатка с туалетом и душевой кабиной. Опомнившись, Чан поспешил за парнем. — Я с тобой. Мы ещё не закончили. — Что значит «не закончили»? — недоумённо обернулся на него Хёнджин, поднимая джинсы с пола. Чан кивнул на его член и игриво ухмыльнулся. — Позволь мне сделать тебе приятно, — он в пару шагов догнал его, скинул вещи на скрипучий стул и потянул его за собой, — только не тормози. Хёнджин поддался, чуть не споткнувшись о порожек, и захлопнул за спиной дверь ванной комнаты.