game of waiting

Неделю спустя Впервые за долгое время невыносимая жара спала, и бескрайнее полотно над головами заволокло иссиня-серыми тучами. Они тяжело нависли над домами, будто придавив их к земле. Небо выглядело так, будто готово было разразиться дождём, но никак не решалось. Будто причины на то не находило. Чанбин неторопливо шагал по пустой широкой дороге и раздумывал, как великодушно будет ему эту причину наконец-то дать. — Мне тут нравится, — Чанбин с наслаждением вдохнул прохладный воздух, — так тихо и спокойно, даже дышится легче. — А мне — нет, — глухо бросил парень из-под скрывающей его лицо тканевой маски, — давай поскорее закончим и пойдём домой. — Ну-ну, Ликс, не волнуйся, — Чанбин мягко положил ладонь парню на плечо, от чего последний рефлекторно дёрнулся, — не переживай, мы быстренько заберём кое-кого и сразу же пойдём. Нечестно будет требовать от этих бедолаг чего-то большего. Двое приблизились к знакомому прямоугольнику тёмно-рыжих домов, которые находились немного в отдалении от других заброшенных зданий. Толстые кирпичные стены надёжно скрывали происходящее внутри от посторонних глаз — обычному прохожему и в голову бы не пришло заглянуть внутрь. Однако они обычными прохожими не были. Чанбин неспешно приблизился ко входу и осмотрел пространство изнутри. Это место явно отличалось от того, что он видел в прошлый раз — тогда их сразу же окружила разношёрстная толпа настороженных от своей слабости людей, а сейчас внутри не было ни души. Только перекати-поля не хватало. Теперь это место действительно напоминало полноценное заброшенное здание. Не мог же он ошибиться постройкой? Чанбин бросил мимолётный взгляд на Феликса и, убедившись, что тот следует за ним неотрывно, подобно тени, сделал твёрдый шаг вперёд. Нет, это точно было нужное место — даже воздух здесь определённо пах иначе. Немного сладковато, сыро, с редкими вкраплениями естественного запаха людей, как и в любом обжитом месте. Чуть поодаль виднелся ринг для сражений, где по вечерам собиралась толпа, жаждавшая выиграть как можно больше денег на страданиях других людей. Сейчас это место было пустым, как и всё вокруг — даже дома хранили молчание. — Куда же все попрятались? — усмехнулся Чанбин. Он почувствовал это приятное щекотание нервов — азарт, как перед любым хорошим шоу. — Человек, — коротко отозвался Феликс, глядя куда-то в противоположный конец пространства. Чанбин проследил за его взглядом и действительно увидел недвижимую, но несомненно человеческую фигуру, которая лежала на земле возле кирпичной стены. Она находилась слишком далеко, поэтому нельзя было однозначно сказать, жив был этот человек или мёртв. Никаких попыток встать или позвать на помощь он не предпринимал. Лицо было отвёрнуто в противоположную от них сторону, руки неловко раскинуты, как у в спешке брошенной ребёнком куклы, а тёмные волосы разметались по болезненно серому от пыли песку. Узнавание приходило к Чанбину медленно, будто нехотя — пока он осознавал, кому принадлежат эти ломанные линии человеческих конечностей и мягкий шёлк слегка отросших волос, Феликс настойчиво проговорил: — Давай скорее покончим с этим? У меня плохое предчувствие. Но Чанбин ничего ему не ответил. Он сделал шаг вперёд, затем ещё один, ещё и ещё — постепенно, не теряя бдительность. Он шёл навстречу к лежащей на земле фигуре и всё больше уверялся в своих догадках. — Это Хёнджин, — небрежно бросил он Феликсу, когда тот попытался остановить его. — Это наверняка ловушка, зачем ты туда идёшь? — Мне интересно, — пожал плечами Чанбин, — я любопытен и чертовски уверен в себе. Что мне сделает какая-то ловушка? Феликс тихо вздохнул и нехотя двинулся вслед за ним. Двое остановились, когда между ними и Хёнджином оставалась всего пара метров. Чанбин внимательно оглядел пространство и дома вокруг, прислушиваясь к своей интуиции, но всё было слишком спокойно, чтобы заставить его сердце дрогнуть нехорошим предчувствием. Вокруг было так тихо и пусто, словно в этом месте и правда остались только они наедине с этой застывшей в неестественной позе фигурой. — Не теряй бдительность, — Чанбин оглянулся на Феликса, и тот продолжил исподлобья наблюдать за всем происходящим вокруг. Мужчина сделал шаг к Хёнджину. Его лицо укрывали пряди отросших чёрных волос, поэтому нельзя было по мелкой дрожи век понять, притворяется ли он или действительно находится без сознания. Но что можно было сказать наверняка, так это то, что парень был жив. Тонкая жилка на его шее билась ровно и медленно — Чанбину хотелось закусить её острыми клыками. Он решил, что первым делом, когда вернёт Хёнджина домой, запрёт его в подвале как минимум дня на три. Чтобы тот вспомнил своё место и осознал свои ошибки. Как легко этот мальчишка забыл всё, что Чанбин сделал для него — как он собственными руками вытащил Хёнджина с того света, как давал ему тёплую кровать, пропитание и любовь все эти годы. Он даже научил Хёнджина драться, хотя и понимал, к чему это может привести. Несмотря на то, что наивным Чанбина нельзя было назвать даже в шутку, Со всё же и подумать не мог, что эта шавка окажется такой неблагодарной и сбежит при первом же удобном случае после стольких лет заботы. Когда он узнал, что Хёнджин исчез в неизвестном направлении, то был в ярости. Больше всего на свете Чанбин ненавидел в людях две вещи — самовольничество и неспособность выполнять его приказы. Он присел рядом с Хёнджином и, наклонившись к его лицу, с улыбкой проговорил: — Я не тронул твоих друзей лишь потому, что они хорошо себя вели. Не дури и будь послушным мальчиком, — Хёнджин никак не отреагировал на его слова, и Чанбин продолжил с нажимом, — предупреждаю, если ты попытаешься что-то выкинуть, этот день будет для них последним. Поднимайся немедленно или я протащу тебя лицом по тротуару до самого Убежища. Тело Хёнджина даже не шелохнулось. Чанбин даже на секунду засомневался, не случилось ли с ним что-то неладное. Спектакль затягивался, а Чанбин не знал, какими были следующие реплики у его персонажа. Это была самая раздражающая роль, которую ему приходилось играть. Со уже начал подниматься, чтобы исполнить своё обещание, как вдруг услышал шорох песка у себя над головой. Когда он поднял взгляд вверх, в его глазах отразился исполинского размера булыжник, неумолимо падающий на него с неба. — Чанбин! — вскрикнул Феликс, пытаясь привлечь его внимание, однако Чанбин лишь отмахнулся. Он судорожно вскинул руку и парой движений пальцев смог остановить валун всего в паре метров над уровнем земли. Его неожиданная тяжесть выбила Со из колеи. Он торопливо оглянулся в сторону Феликса, но увидел лишь как его фигура исчезает за дверью дома. Чьи-то руки ловко затащили парня внутрь и исчезли в темноте. Одновременно с этим Чанбин краем глаза заметил движение там, где лежал Хёнджин. Нависший над головой камень мешал ему сосредоточиться, поэтому он ухватил лишь момент, когда Хёнджин уже вскочил с места и бросился в сторону соседней двери. Чанбин сжал челюсти, и Хёнджин с громким вскриком остановился. Он продолжал упорно истаптывать кроссовками песок, но не мог сдвинуться с места. Чанбин заставил себя сосредоточиться и медленно, не теряя концентрации, потащил сопротивляющегося парня к себе. Но не успел он приблизить к себе Хёнджина даже на полметра, как дверь, к которой Хван так стремился, вдруг распахнулась. Из неё показались только руки — испещрённые уродливыми, овалообразными шрамами, но ловкие и сильные. Они схватили Хёнджина за плечи и одним резким рывком затащили внутрь дома. За захлопнувшейся дверью послышался шорох кроссовок о пыльный бетонный пол. Чанбин не успел соориентироваться вовремя. Осознание того, что он разом упустил обоих, заставило его мозг вскипеть. В ту же секунду булыжник проделал дугу и врезался в противоположный дом, проделав в нём впечатляющую дыру. Оттуда послышались несдержанные вскрики. Это крысы, — понял Чанбин, — они прячутся, потому что боятся. И не зря. Не сдерживаясь, он вырвал дверь, за которой скрылся Феликс и его похититель, с петель и шагнул в полутьму. Чанбин оказался в небольшой и почти пустой комнате. «Почти» — потому что в противоположном её углу которой застыли две фигуры. Одной из них, безусловно, был Феликс — глаза завязаны цветастой тряпкой, а руки сцеплены где-то за спиной. Он стоял на коленях спиной к человеку, который держал у его горла перочинный нож со спрятанным лезвием. — Я убью тебя прямо сейчас. Даже пальцем не пошевелю, — стараясь сохранять самообладание, констатировал Чанбин. Ему хотелось разрушить это проклятое место до основания, но он изо всех сил сдерживался. Во всяком случае, ему нужно продержаться до тех пор, пока они с Феликсом не выберутся отсюда. — Мне и мгновения не понадобится, чтобы эта малышка проткнула ему глотку насквозь. Такую рану даже я залечить не смогу, а уж ты и подавно. — А, ты тот доктор, — Чанбин сощурился, вспомнив белый халат, на мгновение мелькнувший перед его глазами после того, как огненный шар врезался в того наглеца. Со разглядывал его и всё больше уверялся в том, что этот парень не так прост, как хочет казаться. Но он не мог помешать ему играть свою роль — тем более, посмертно. — Сейчас я — тот, у кого в руке нож. И тот, кто требует. — Ну, и чего же ты требуешь, опасный мальчик с ножом? — Чанбин криво усмехнулся. Его противник держал оружие со знанием дела — кисть была расслаблена, готовая в любой момент поменять положение, но пальцы держали оружие крепко. Он следил за Чанбином внимательно, но при этом не выглядел напряжённым. — Чтобы ты ушёл отсюда и никогда больше не возвращался. — О, да запросто. Только сначала верни то, что принадлежит мне, и мы разойдёмся, как в море корабли. Парень бросил мимолётный взгляд на Феликса, уперевшегося коленями в землю. — Этого? — Всё, что мне принадлежит. Этого и ещё одного, — добавил Чанбин, ухмыльнувшись одним уголком губ. — Твоего, — с омерзением произнёс он, — тут больше ничего нет. — Ты — наивный, глупенький мальчик. Такой самоуверенный и храбрый, но дальше своего носа ничего не видишь. Позволь раскрыть тебе один страшный секрет — ты лишь бесконечно пытаешься вычерпать воду из своей собственной лодки. Решетом. Доктор вдруг улыбнулся в ответ на его слова и гордо вскинул голову. Чанбин услышал, как сверху на него несётся что-то несоизмеримо огромное, ломая этажи. — Я в этой лодке хотя бы не один. В одно мгновение мир для Чанбина превратился в рыжую мелкую пыль. Она осыпалась мужчине на голову, застелив глаза противной дымкой. Чанбин сощурился и одним уверенным движением удержал потолок на месте. Слегка мотнув головой, он опустил рыжую кирпичную крошку, парившую в воздухе, на пол и осмотрел пространство вокруг. Конечно, там, где ещё пару секунд назад стоял доктор и Феликс, их больше не было. От двух фигур осталась только приветливо приоткрытая дверь, ведущая внутрь дома. Чанбин чувствовал себя как в мышеловке — это ощущение было для него несомненно новым, непривычным и в крайней степени неприятным. Всё его существо противилось играть по чужим правилам, но ему нужно было вытащить Феликса отсюда. Чанбин понимал, что если он разом обрушит всё это треклятое место, то похоронит под обломками и его, и себя. Поэтому Со шагнул вперёд, а перед этим снёс старую, хлипкую дверь с петель. Она разом осыпалась бесполезной трухой. Чанбин оказался в большом, пустом каменном помещении, напоминавшем парковку. Вокруг не было ни Феликса, ни Хёнджина, ни того подозрительного доктора — лишь свободно гуляющий по помещению сквозняк и прямоугольные столбы, держащие полуразрушенный потолок. Подобно титанам, подпирающим плечами небосвод. Чанбин сделал несколько шагов в одну сторону — штукатурка захрустела под его ногами, — затем в другую, пытаясь обнаружить, следит ли кто-то за ним. Однако даже если здесь кто-то и был, показывать себя он явно не желал. Чанбин всё же свернул налево и двинулся вдоль стены вглубь дома. Эхо хруста мелкой пыли под его ногами разносилось по всему помещению, но он не старался быть тише. Ему хотелось, чтобы они знали, что он идёт. И он непременно заберёт то, что принадлежит ему. Чанбин не прошёл и половины пути, как вдруг, заглянув за очередную колонну, вмиг застыл на месте, не веря своим глазам. Там, облокотившись о холодную каменную поверхность, полулежала знакомая фигура — тонкие линии ног и раскинутые в разные стороны бледные руки. Это несомненно был Феликс — Чанбин узнал бы его из тысячи. Маска чуть сползла с его лица, но глаза всё ещё были завязаны какой-то грязной тряпкой, а светлые волосы испачкались в пыли. Чанбин медленно присел рядом с парнем на колени и поднёс тыльную часть ладони к его губам, — по коже прокатился слабый поток тёплого воздуха. Мысленно Чанбин вздохнул с облегчением — Феликс был жив, это самое главное. Он положил руку на чужое плечо, чуть потряс, и Феликс слабо зашевелился от прикосновения. — Хэй, Ликс, ты в порядке? — Что? Да… да, всё хорошо, — его голос был тихим и слабым. Из-под тонких век на Чанбина блеснули звёзды тёмных, как ночное небо, глаз. — Встать сможешь? — он слегка отодвинулся, давая парню пространство. Феликс перевернулся на бок и упёрся ладонью в столб, пытаясь поднять себя с пола. После пары безуспешных попыток Чанбин всё же не выдержал и сам поднял его на ноги. Он перекинул руку парня через свои плечи и с заметной спешкой двинулся в сторону выхода. Феликс крепко сжал его плечо и постарался подстроиться под чужой темп — с каждой минутой его шаги становились всё увереннее и твёрже. Перед тем, как выйти на улицу Чанбин оглядел дома вокруг — теперь он точно знал, что в них прячутся напуганные жители этого Богом забытого места. Как раз они его не волновали, так как не представляли никакой угрозы, но вот того доктора он бы предпочёл не выпускать из виду. — Как только мы выберемся отсюда, я обрушу это место к чертям собачьим, — Чанбин выпрямился и скосил взгляд на Феликса — тот уже вполне оправился и вновь натянул на себя маску безразличия, — кирпичик за кирпичиком. — А что с Хёнджином? — холодно поинтересовался Ли. — Он сделал свой выбор. Я надеялся, что в нём ещё осталась толика понимания и верности, но его поступок означает, что он полностью потерян. Не в моих интересах нести на своих плечах неприподъёмный груз. С этими словами он шагнул в свежий, чуть влажный уличный воздух. Тучи над головой всё сгущались, пахло приближающейся грозой. Чанбин ощутил, как десятки пар глаз разом уставились на него — он чувствовал себя героем, который готовился устранить врага и освободить мирных людей от необходимости страдать от его сумасбродства. Чанбин расправил плечи и двинулся к выходу. На его бицепсе крепко сжалась чужая рука, и он внезапно ощутил лёгкую слабость, но не придал этому значения. Чанбин шёл к своей цели, не оглядываясь назад. На полпути его задорно окликнули: — Уже уходишь? — издевательский, почти по-ребячески насмешливый и несомненно принадлежавший тому доктору голос. Чанбин не удостоил его даже взглядом, продолжая шаг за шагом преодолевать расстояние до выхода. — Ничего не забыл? — Оглянись, — вторил доктору голос под ухом. Чанбин нахмурился и взглянул на Феликса — на лице того застыло нечитаемое выражение. Мужчина нехотя, испытывая неприятное, сосущее ощущение, обернулся к источнику звука. Все его внутренности разом заледенели, когда он увидел разворачивающуюся за его спиной картину. Почти полотно Босха — на открытой площадке второго этажа застыла недвижимая фигура, которая непрерывно сканировала выражение на лице Чанбина. Полы медицинского халата шевелились от прохладного ветра, в руке нехорошо блестел гораздо более увесистый нож. И приставлен он был к горлу… нет, этого не может быть. Чанбин неверяще глядел на застывшего на краю пропасти Феликса. — Что? — он перевёл взгляд на Феликса, который стоял прямо рядом с ним. Который был совершенно точно реальным и крепко держал его за широкое плечо. Ответом ему было молчание и долгий, безэмоциональный взгляд. Очертания «Феликса» поплыли, стали слабо различимыми — мгновение, и рядом с Чанбином оказалась совсем юная девушка. Её тёмные, криво обстриженные волосы чуть завивались у концов, на щеках играл лёгкий румянец, а в зрачках отражалось исказившееся от удивления лицо Чанбина. — Воровка, — проговорил он, — наглая девчонка. Он уже хотел приложить её пару раз о стену дома, как услышал сверху голос: — Хоть пальцем её тронешь, и я проделаю в нём некрасивую дыру, которая едва ли будет совместима с жизнью. — Да что ты, — мужчина не спешил отпускать девушку и криво осклабился, — разве доктора умеют калечить? Да у тебя кишка тонка. — Хочешь проверить? — парень даже бровью не повёл на его провокации. — Как же легко — стоит лишь накинуть на себя ярлык доктора, и ты автоматически превращаешься в белую овечку. Но знаешь, что я хочу тебе сказать? — Что ты решил перестать разыгрывать роль главного злодея? — Что истина до безумия проста. Не суди книгу по обложке, — и с этими словами вогнал острое лезвие под ключицу Феликса. Мир вокруг замер. Секунды тянулись бесконечно — Чанбин будто в замедленном действии видел, как лезвие входило в плоть. Глаза Джисона были холодными, вены на руках напряжены — он крепко держал рукоятку ножа. Феликс, до этого стоявший на коленях неподвижно, паралитически дёрнулся вперёд, чуть не сорвавшись в пропасть, и издал протяжный крик. Он звенел в ушах Чанбина, как сирена скорой помощи, как школьный звонок, как колокольчик под порывами буревого ветра. Как то, что Феликс никогда в жизни не должен был издать, а Чанбин — услышать. Со видел, как нож медленно, тяжело вышел из чужого тела — весь покрытый липкой бордовой кровью, — и как Джисон торопливо прижал к ране ладонь. В ту же секунду Чанбин отпихнул в сторону маленькую воровку и раскинул пальцы на ладони — Джисон моментально отлетел к противоположной стене под действием чужой силы. Чанбин уже поднял ладонь, чтобы спустить Феликса на землю, но вдруг услышал, как из его уст вырвалось хриплое, отчаянное: — Верни его. Чанбин замер. — Что?! — Верни его сейчас же, — Феликс через силу проталкивал слова — каждый вдох и выдох отдавался в его теле мучительной болью, — у него лечебная способность, а я истекаю кровью. Чанбин нетерпеливо выдохнул и сквозь сомкнутые зубы прорычал: — Феликс, мы сейчас же идём в больницу. — Мы на краю города, у меня дыра в плече, верни сюда доктора, чёрт возьми, — из последних сил прошипел Феликс и опасно накренился над пропастью, не в силах удерживать равновесие. Чанбин был в бешенстве. Последнее, чего ему хотелось, — это подпускать к Феликсу человека, который пырнул его ножом. Но тем краем сознания, который ещё не затопил бушующий поток ярости, услужливо напомнил ему, что ни времени, ни других вариантов у них нет. Счёт шёл на секунды — ткань на плече Феликса уже промокла от крови, и она продолжала стекать по телу вниз. Взревев, Чанбин удержал фигуру от падения и раздражённым движением головы поднял потрёпанного доктора с пола. Тот едва не свалился вниз от резкого толчка, но не подал виду. — Мерзавец, я тебя уничтожу, — шипел Чанбин, сходя с ума от собственного бессилия. Доктор, как ни в чём ни бывало, ухватил Феликса за капюшон худи и прижал ладонь к его ране. Лицо парня кривилось от боли, но он знаками показывал Чанбину оставаться на месте. — Твоей главной ошибкой была привязанность, — вдруг заговорил доктор ровным, спокойным тоном, — твоей слабостью всегда были и будут люди. Запомни это. — Ты, жалкий, ничтожный мальчишка, остаёшься жив лишь потому, что можешь исцелять раны, которые сам и нанёс. Не стоит этим гордиться и разглагольствовать передо мной. — Вообще-то я делаю это не за просто так. У всего есть своя цена. — Ты пырнул невинного человека ножом, разве этого недостаточно? — поднял брови Чанбин. — А ты чуть не убил моего друга, но от тебя мы даже извинений не услышали. — Тот ребёнок сам кинул в меня огненный шар. Неужто вы надеялись, что я буду просто стоять и смотреть? — Он сделал это потому, что ты хотел забрать с собой важного для него человека. — «Важного человека», — с озлобленной усмешкой повторил Чанбин, — я просто пытался вернуть то, что и так принадлежит мне. Хотя можете оставить его себе, он мне больше не нужен. Я уничтожу всех вас вместе с этим местом, как только мы выйдем отсюда. — К слову о цене, — доктор оторвал свою руку от чужого плеча и ослабший Феликс поднял на Чанбина лицо. Его глаз не было видно за повязкой, но мужчина как наяву видел слипшиеся от слёз ресницы. Этот ничтожный мальчишка всё же был прав — ему не стоило привязываться к такому хрупкому и недолговечному созданию, как человеческая жизнь. — Что тебе нужно? — О, я беру за свои услуги очень дорого, — Джисон сделал вид, будто задумался, — мне нужно время. — Не тяни резину, сколько? — Месяц, — твёрдо, не терпя возражений, проговорил парень. — Я забираю Феликса и оставляю вас в покое на месяц? Это тебе нужно? — Не совсем. Ты уходишь отсюда и не возвращаешься ровно месяц, не меньше. Феликс остаётся с нами — в качестве гарантии. — Исключено, — отрезал Чанбин. — Я не залечу эту рану за минуту, знаешь ли. Мне в любом случае нужно больше времени, если ты, конечно, не хочешь получить Феликса обратно без руки. Если этой причины для тебя недостаточно, я могу проделать в нём ещё несколько дыр — для пущей убедительности. Доктор показательно наклонился за отброшенным в застарелую пыль лезвием, но Чанбин одним движением глаз откинул нож подальше от доктора. Подумать только, он торгуется с самим Дьяволом. — Хватит игр. Условия, которые ты ставишь, невыполнимы. Джисон показательно пожал плечами. — Нет — так нет. Забирай, — и столкнул Феликса вниз. Чанбин запоздало вскинул пальцы, успев подхватить Феликса почти у самой земли. Боясь даже двигать его лишний раз, Чанбин плавно поднёс ослабшее тело к себе и услышал его тихий шёпот. Он заползал в его уши, подчинял разум, заставлял проглатывать все логичные аргументы. прошупрошупрошупрошупрошупрошупрошупрошупрошупрошупрошупрошу — Советую поторопиться, — послышался голос доктора, — такими темпами он умрёт минут через пять. Чанбин сжал зубы. Ему хотелось рвать и метать, разрушить всё вокруг. Хотелось сравнять это место с землёй, похоронить его проклятых жителей заживо, а голову этого доктора повесить на крыше своего дома вместо флигеля. Но единственный человек во всём мире, которого Чанбин не хотел терять, сейчас стремительно угасал прямо у него на глазах, а он совершенно не представлял, как может это предательское течение времени остановить. Это невыносимое условие было единственным, что могло его спасти. — Я убью тебя. Клянусь, ты будешь умирать в муках, — Чанбин мягко прикоснулся к чужой щеке — она была холодной и мокрой от слёз — и с тяжёлым сердцем отправил Феликса на второй этаж. Прямо в лапы к этому безумцу. Доктор лишь ухмыльнулся и вновь со знанием дела приложил свои ладони к ране. — Не ты первый, не ты последний. / Когда Минхо наконец удалось выбраться на улицу, солнце уже давно опустилось за горизонт. С тех пор, как Чанбин покинул Джунгли, прошло порядка четырёх часов — всё это время он уже привычно ходил между небольшими группами жителей и узнавал, хорошо ли они себя чувствуют. Сегодня почти все на его беспокойство отвечали вежливыми кивками и слабыми улыбками — возможно они просто жалели его, видя неисчезающие синяки под глазами и усталый взгляд. А может быть произошедшее сегодня действительно вселило в них надежду. Эти люди уже привыкли к страху, но сегодня они, что бы ни было тому причиной, находили в себе силы улыбаться. Проходя мимо кучки бездомных детей, Минхо увидел Чонина и Сонмин. Они сидели на небольшом кирпичном блоке чуть в отдалении, за спинами ребят. Оба уткнулись взглядами в пол и о чём-то тихо переговаривались. Сонмин мяла рукава тёплой кофты, а Чонин сжимал пальцами колени — кажется, девушка пыталась ему что-то объяснить, но он никак не мог её понять. Желая остаться незамеченным, Минхо отвернулся и двинулся к выходу. Улица встретила его бледным светом фонарей и тихим, беззвёздным небом. Без всякой задней мысли он двинулся вперёд, навстречу ярко-алой вывеске с красным крестом. Минхо ведь так не любил больницы, так почему его с каждым днём тянуло сюда сильнее и сильнее? Когда Минхо оказался у порога единственной палаты, где до сих пор горел свет, он осознал, что совершенно не знает, что ему нужно говорить. И стоит ли что-то говорить вообще. Первым он увидел валяющееся у входа худи Феликса, на его плече которого виднелось подсохшее пятно крови. Затем — его хозяина, лежащего на застиранных простынях кровати у окна. Глаза Феликса были завязаны бордовой повязкой Сонмин, отчего нельзя было понять, находился он в сознании или нет. На стуле возле кровати, привычно нагнувшись над чужой раной, сидел Джисон. Белёсая дымка, исходившая из его ладоней, стелилась по испещрённой шрамами груди и рукам Феликса. Скорее всего, парню было очень больно — сращивание было далеко не самым приятным процессом, — однако рану в любом случае нужно было зашивать, так что его мнение никто не спрашивал. Минхо, как заворожённый, смотрел на чужую сгорбленную спину, растрёпанные синие волосы и спокойные, плавные движения рук. На то, как его ладони порхали над чужой кожей, не касаясь её, и старательно залечивали глубокую прореху в теле. Под грязноватым светом флуоресцентных ламп Джисон, к сожалению, казался старше, чем он был на самом деле. — Хватит топтаться на входе, сбиваешь, — послышался уставший голос Хана. — Заходи, Минхо. Минхо, которого застали врасплох, дёрнулся было обратно, в темноту, но понял, что прятаться бесполезно. Джисон поймал его, даже не смотря в его сторону. — Как ты понял, что это я? — поколебавшись, Минхо всё же зашёл в комнату. Пахло штукатуркой и лекарственными травами. — По шагам, — Минхо услышал улыбку в голосе Джисона, — они у тебя такие шелестящие и тихие, будто ты совсем ног от земли не отрываешь. — Правда? Я и не замечал, — Минхо встал возле Джисона, а после сделал уважительный шаг в сторону, дабы не мешать работать. — Многое видится на расстоянии. Минхо кивнул и опустил взгляд на лежащее на кушетке тело. Руки и ноги Феликса были свободны, однако он не торопился вырываться и сбегать, послушно позволяя чужим рукам себя лечить. — Слушай, а ты не думал, что он может быть опасен? Может позвать сюда Чана с Хёнджином, чтобы ты не один с ним сидел? — настороженно поинтересовался Минхо. Однако Джисон вместо ответа вдруг прыснул со смеху, на секунду оторвав свои руки от раны. Минхо недоумённо покосился на него. — Ты чего? — Да так, — Хан продолжил лечение, но улыбка никак не желала сходить с его лица, — кажется, после того шоу, которое я сегодня устроил, только ты один можешь подумать, что он представляет для меня какую-то опасность. — Думаешь, Феликс настолько беспомощен? — Нет, просто я сильнее, чем ты думаешь, — Минхо вспомнились слова Хёнджина о Джисоне, — не забывай, что я тоже кое-что умею. Феликс сейчас спит, и он не проснётся до тех пор, пока я этого не захочу. Знаешь, у человека есть такая интересная точка на шее — если зажать её под правильным углом, он моментально отрубается. Я подумал, что ему не мешает поспать, пока я штопаю дыру в его плече. Минхо понятливо хмыкнул. — Великодушно. После небольшой паузы Джисон поинтересовался: — Кстати, а ты чего пришёл? Есть какие-то новости? Прекрасный момент для того, чтобы уйти. Просто идеальный. Сказать, что пришёл проверить, как обстоят дела с Феликсом, и рвануть наружу. Давай, Минхо, сделай уже наконец хоть один разумный выбор. — Вообще-то, — Минхо бросил на него длинный взгляд прежде чем продолжить, — я хотел тебе кое-что рассказать. Джисон нахмурился. — Это что-то серьёзное? Срочное? — Серьёзное, но не срочное. Так что можешь заканчивать, я подожду пока. — Ну уж нет. Ты так полночи прождёшь, — Джисон убрал ладони, закрывавшие чужую рану, и повернулся лицом к Минхо, — ему ничего не станется, если я ненадолго остановлюсь. Говори, раз уж начал. Неловко. Минхо чувствовал себя некомфортно, стоя перед ним как провинившийся школьник перед преподавателем. — Я хотел рассказать тебе о том видении, в котором я увидел тебя тогда. За день до того, как ты пришёл, — Джисон кивнул, показывая, что понимает, о чём идёт речь. — Я не знаю, просто подумал, что как-то нечестно скрывать это от тебя. И там вроде не было ничего такого страшного и секретного. В нём были мы с тобой, вдвоём, в Джунглях. Точнее говоря, мы бежали к выходу, пока дома вокруг нас рушились. Рассыпались прямо на глазах. За нами бежала ещё куча людей, я был впереди всех, ты — чуть позади меня. Ты всё порывался убежать, говорил, что тебе нужно кого-то спасти, но я тебя не пускал. Держал за руку и тащил за собой, думал только о том, что никак не должен позволить тебе уйти. В конце видения, ты остановил меня и развернул на себя — за тобой было столько людей, и я не уверен, что хотя бы кто-то из них смог выжить. Затем ты посмотрел мне в глаза и… всё. На этом я проснулся. Джисон открыл рот, будто хотел что-то сказать, а затем снова закрыл. Затем снова открыл и снова закрыл. — Послушай, а твои сны никогда не бывают образными? В плане, возможно, это всё была какая-то метафора? — осторожно предположил он. Минхо мотнул головой в сомнении. — Не думаю. Обычно если я что-то вижу, то это сбывается в точности так, как я это увидел. Мне могут не открываться какие-то отдельные детали, но меньшего, чем я увидел, случиться не должно. — Не должно… что ж, понятно. Ты поэтому не хотел пускать меня сюда? Минхо недоумённо моргнул. Он ожидал от Джисона любой реакции, но только не такой. — Ну, да? Сейчас я понимаю, что это как-то нелепо звучит, но тогда мне мои рассуждения казались правильными. — Это не просто нелепо, Минхо. Это полная глупость, — Джисон беспомощно улыбнулся — морщинки расползлись у его глаз солнечными лучами, — представь, если бы ты в своём видении увидел произошедшее сегодня. Как я вонзаю нож в плечо незнакомому человеку. Что бы ты тогда со мной сделал? Минхо представил эту картину у себя в голове, и его передёрнуло. — Лучше даже не думать. Они замолчали, как-то неловко улыбнулись своим мыслям и разбежались взглядами в противоположных направлениях. Минхо почувствовал, как его сердце стало чистым и лёгким — он наконец сбросил тот груз, который долгое время висел на шее многотонной гирей. Больше не было того, что он упорно прятал от Джисона, будто свой самый страшный секрет. — Что ж, — Минхо уже развернулся, чтобы уходить, — раз я рассказал всё, что хотел, пожалуй, мне стоит… Но закончить свою мысль он не успел. Картинка перед его глазами поплыла, и Минхо почувствовал, что заваливается на бок. Он бесконечно летел вниз, никак не достигая пола. В ушах стоял непрерывный гул, будто мимо него проезжал товарный поезд. Сквозь этот шум Минхо услышал голос Джисона. Он звал его откуда-то издалека — обеспокоенный и потерянный. Однако Минхо не контролировал своё тело, поэтому не мог сказать или показать ему, что всё в порядке, что это, наверно, очередное видение, и он скоро очнётся. Шум постепенно рассеивался, а голос Джисона становился всё чётче и яснее. Он будто бы крутился повтором на нескончаемой ленте: «Минхо! Минхо! Минхо!». С одинаковой интонацией, звенящими гласными и растворяющимися в них согласными. Он слушал этот зов в бесконечной пустоте, пока его мир не озарила яркая вспышка. На несколько секунд всё затихло — Минхо завертел головой, пытаясь осознать себя в пространстве, — как вдруг вновь услышал голос Джисона: — Минхо, — без надрыва на гласных, спокойно и легко.