***
Оживлённые улицы Сеула кажутся Чангюну чем-то новым, неизведанным и загадочно-пугающим. Почему-то раньше, будучи в образе чёрного гибкого кота, парнишка никогда не задумывался о том, что его окружало. Сейчас же каждое движение вызывает любопытство и некоторую тревогу, отчего Чангюн прижимается к Хёнвону сильнее, хватая того за руку. Хёнвон лишь ласково поглаживает маленькую ладонь большим пальцем и шепчет на ухо Чангюну успокаивающие слова о том, что он в безопасности, и что Хёнвон ни в коем случае не оставит его, Чангюна, одного. Котик лишь крепче сжимает чужую ладонь. — Вааааа, смотри! — Чангюн внезапно останавливается возле витрины салона красоты и заглядывает сквозь высокие окна. Взору парнишки представляются широкие кресла из дорогого дерева, в которых сидят девушки, откинувшие голову назад и подставляющие волосы умелым рукам парикмахеров. Чангюн следит за движениями рук, как мягко они вплетаются в женские волосы, массируют кожу голову и элегантно проводят по ним щёткой. Парнишка сглатывает слюну и тычет пальцем в стекло, поворачиваясь к Хёнвону. — Что ты хочешь? — парень подходит ближе к витрине и следит за направлением пальца Чангюна. — Это парикмахерская. — Хён, я хочу туда, — блестящие глазки снова уставляются на Хёнвона в ожидании положительного ответа. — Там гладят голову, — парнишка даже сглатывает на последнем слове. Хёнвон смотрит на сверкающие тёмно-карие глазки, а затем снова на стеклянную витрину и ничего не понимает. — Но… Это ведь… Для женщин? — Но хён! Они могут даже расчёсывать волосы щёточкой! — Чангюн поджимает нижнюю губу от обиды, а глаза наполняются слезами. Почему ему не разрешают такое простое удовольствие? Это ведь так приятно. Хёнвона передёргивает от почти плачущего парнишки, и он судорожно натягивает на его голову немного сползший капюшон. — Ладно, — ушки Чангюна встают торчком и виднеются через ткань, отчего Хёнвон сильнее натягивает капюшон на голову парнишки. — Я обещаю тебе, что сам поглажу тебе голову и расчешу тебя, — Хёнвон даже не верит в абсурдность собственных слов, но хочет сделать всё, чтобы сдержать слёзы Чангюна. — Тебе нельзя туда, Гюн-а, — спокойнее продолжает Хёнвон, мягко проводя ладонями по плечам Чангюна. — Они заметят твои уши. Тот тяжело вздыхает и берёт с Хёнвона слово обязательно сдержать данное им обещание. Торговый центр ослепляет и шокирует Чангюна, потому что парнишка видит его изнутри впервые в жизни. На какое-то мгновение он забывает все слова и словно под гипнозом осматривает яркие витрины и бегает глазками по разноцветным украшениям. Хёнвон крепче сжимает мальчишескую ладонь, боясь отпустить слишком любопытного котика. Чангюн вертит головой и смотрит по сторонам, постоянно куда-то указывая пальцем. — Нам нужно найти тебе одежду по размеру, — говорит Хёнвон, ведя Чангюна в магазин, название которого парнишка так и не смог прочитать. — Скажи, что тебе нравится, и я найду тебе твой размер. Чангюн решительно кивает и скрывается в отделах, параллельно хватая какие-то вешалки с висящими на них брюками и джинсами. Парнишка не замечает, как увлекается и приносит Хёнвону целую стопку одежды, почти что больше него самого. Хёнвон обреченно трёт затылок и даже позволяет себе закатить глаза, принимая кучу одежды, а радостный Чангюн весело топает в примерочную, прихватив ещё парочку приглянувшихся пар джинс. Примерка одежды напоминает сцены из голливудских фильмов с красивыми женщинами и их мужьями-миллионерами. Чангюн надевает вещь за вещью, совсем не стесняясь, почти не закрывает шторки примерочной — Хёнвону приходится постоянно их двигать за парнишку — и показывается перед Хёнвоном во всей красе. Вертится перед зеркалом, проводит пальчиками по ткани, прячет хвост под длинной толстовкой, надетой сверху, и осматривает себя со всех углов. На худосочном парне каждая вещь сидит буквально отлично, и Чангюн даже принимает несколько комплиментов от смутившей его консультантки, которая подбирает парнишке ещё несколько вещей. — Хён, помоги мне, я застрял, — раздаётся из-за занавески беспомощный голосок. Хёнвон нехотя отрывается от просмотра ленты социальной сети в смартфоне и, предварительно оглядевшись по сторонам, идёт к примерочной. Осторожно отодвигает шторку и заглядывает внутрь. Чангюн беспомощно стоит перед зеркалом, ноги засунуты в одну штанину каких-то экстравагантных брюк широкого кроя, а сам парнишка путается в мешковатых тканях, почти теряя равновесие. — Ты неправильно надел, — Хёнвон отталкивается от стенки и подходит к Чангюну вплотную. Парнишка стоит перед зеркалом и смотрит на собственное отражение. Руки Хёнвона ложатся на талию, отодвигают теплую ткань длинной толстовки и оголяют впалый мальчишеский живот. Прохладные кончики длинных пальцев пробегаются по коже возле кромки неправильно надетых штанов и поддевают ткань. Из горла Чангюна вырывается непроизвольный вздох, и парнишка буквально валится на грудь Хёнвона спиной. До Хёнвона медленно начинает доходить всё происходящее. Вдвоем, в тесной примерочной, плотно прижатые друг другу парни смотрят на собственное отражение в зеркале. Щёчки Чангюна пунцовеют, а дыхание становится более сбивчивым, когда Хёнвон, не отрывая взгляда от зеркала, помогает ему освободиться от неправильно надетой вещи и указывает просунуть ногу в другую штанину. Ноги не слушаются, и Чангюн почти падает на пол, удерживаемый на ногах лишь благодаря кольцу крепких рук Хёнвона, плотно обхвативших тонкую талию. Худое тело прижато к широкой груди, и сердце парнишки пропускает несколько ударов. Хёнвон чувствует, как собственное возбуждение упирается в поясницу Чангюна, и тут же отстраняется, застёгивая пуговицу на передней стороне его штанов. — Готово, — приглушенно выдыхает Хёнвон, явно теряющий контроль над всей ситуацией. — Я выйду, — бубнит он и вылетает из примерочной, задевая стену плечом. Несколько секунд Чангюн переводит дыхание и, хлопнув себя по щекам несколько раз, выходит в зал, показывая Хёнвону обновку уже в хорошем, а не приглушенном свете. И всё же коты обладают какой-то странной магией, которая заставляет людей исполнять все их желания. Именно об этом думает Хёнвон, выходя с целой кучей пакетов из очередного магазина. Чангюн же в этот момент жует сладкую вату, которую непонятно как нашёл в торговом центре, ещё и осенью. Но все недовольства и возражения Хёнвона уходят на второй план, когда Чангюн радостно протягивает кусочек сладкой ваты, заставляя его приоткрыть пухлые губы. — Смотри, какая красота, хён! — Чангюн буквально приклеивается к витрине магазина с толстовками, жадно разглядывая каждую вещь. Взгляд котика задерживается на ярко-фиолетовой кофте с капюшоном. Парнишка медленно поворачивается к уже довольно усталому, но терпеливому Хёнвону. — По-моему, у тебя вещей теперь больше, чем у меня, — усмехается Хёнвон. — Зачем тебе ещё одна? Ты взял целых три! — Ну пожалуйста, хён! — Чангюн откровенно начинает канючить, указывая на витрину и строя глазки хёну. — Посмотри, какая она красивая! Неужели тебе не нравится? — Гюн-а, это будет четвёртая… — Ну хён! Она мне так понравилась, я обещаю, что она будет самой-самой любимой! Она же такая красивая… — котик закидывает тонкие запястья на широкие плечи Хёнвона и приподнимается на носочки, чтобы обнять того за шею. — Ну пожалуйста, хён! — Чангюн целует Хёнвона в щёку и снова гипнотизирующе заглядывает в глаза. Ну как можно оставаться равнодушными? — Ладно, — обречённо сдаётся Хёнвон, понимая, что у него нет выбора. — Идём, купим тебе твою фиолетовую толстовку. Чангюн подпрыгивает на месте от счастья и тут же влетает в магазин, начиная что-то рассказывать консультанту, не переставая указывать на понравившуюся вещь. Парнишка настолько счастлив и весел, что даже не позволяет продавцу упаковать новую толстовку, а надевает её сразу же, почти забывая натянуть капюшон и скрыть торчащие кошачьи ушки. Хёнвон вежливо кланяется продавцу и пытается коряво объяснить детскую наивность своего «младшего племянника» — стоило немного пояснить слишком интимные прикосновения Чангюна — но вызывает только умиление и похвалу, что младшему невероятно повезло с таким заботливым старшим братом. Чангюн заглядывает в каждую витрину, глядя на собственное отражение, кружится, любуется и постоянно тянет капюшон на глаза, забываясь от детского восторга. Хёнвон плетётся следом, загруженный пакетами и переполняемый какими-то тёплыми эмоциями. Он никогда бы раньше не подумал, что шоппинг может быть таким приятным, несмотря на физическую усталость. Хёнвон спокойно потягивает холодный американо из трубочки, повесив на крепкие предплечья огромную кучу пакетов с одеждой Чангюна. Последний же бегает от витрины к витрине ещё некоторое время и внезапно хватается за правую ногу, жмурясь от неприятных ощущений. — Погоди, хён, — окликает идущего впереди парня Чангюн и останавливается, опираясь рукой о колонну. Хёнвон обеспокоенно оборачивается и тут же оказывается рядом. — Что с тобой, Гюн-а? — парень буквально скидывает с рук пакеты, и они с громким шелестом ударяются об пол. Чангюн поднимает блестящие от снова подступающих слез глаза и жалобно смотрит в ответ. — У меня болит нога, — просто и тихо отвечает он, потупив взгляд в пол и поднимая ногу. Пятка отдаёт режущей болью, а ступни горят от бесконечной беготни по торговому центру. — Дай я посмотрю, — Хёнвон не дожидается ответа и легко закидывает худую мальчишескую руку себе на руку, а сам крепко сжимает узкую талию другой рукой, чтобы Чангюн смог опереться на него. Парнишка тут же млеет от близости чужого тела, наслаждается силой рук Хёнвона и позволяет себя вести. Хёнвон же помогает Чангюну сесть на пуфик возле стенда с интерактивной картой торгового центра. Хёнвон хмурит брови и усаживается перед Чангюном на корточки. — Где болит? — парень тянет руки к мальчишеским ногам. — Здесь, — робко отвечает Чангюн и двигает правую ногу вперёд. Хёнвон всё так же легко поддевает худую лодыжку пальцами и кладёт себе на колени, осторожно расшнуровывая кед. Чангюн завороженно смотрит на движения ловких пальцев, как большая ладонь почти обхватывает всю его ступню целиком и скидывает неудобную обувь. Чангюн морщится. На правой ноге красуется свежая влажная лопнувшая мозоль от новой обуви. Действительно, ведь парнишка никогда раньше не носил даже спортивной обуви. Хёнвон лишь качает головой и автоматически оглаживает тонкую медовую кожу. — Я схожу за пластырем и антисептиком, — парень медленно опускает ногу Чангюна вниз и ставит её на смятый кед. — Подожди меня здесь, я совсем скоро. Аптека здесь недалеко, — Хёнвон показывает пальцем на виднеющуюся аптеку и, дождавшись неохотного медленного кивка головой от Чангюна, удаляется. Парнишка натягивает капюшон почти на глаза и немного сжимается, надеясь, что его никто не заметит, и что он никому не будет интересен. Ему слишком непривычно находиться так близко к людям, особенно среди толпы полных незнакомцев, снующих туда-сюда. Почему-то Чангюн ощущает страх, но сам не понимает, чего именно боится: люди проходят мимо, и каждый занят своим делом, не замечая сжавшийся напуганный комочек. Чангюну ужасно хочется, чтобы хён вернулся как можно скорее. — Привет, — раздаётся тонкий голосок над ухом. Чангюн подпрыгивает от неожиданности и боязливо озирается по сторонам, хватаясь за капюшон новой любимой толстовки фиолетового цвета. — Ты здесь один? Парнишка моргает, будто пробуждаясь ото сна, и видит перед собой маленькую девочку, лет шести, любопытно разглядывающую наполовину босого парнишку в мешковатой толстовке. — П-привет, — выдавливает Чангюн и ёжится ещё сильнее. Девочка непонимающе смотрит в ответ. — Почему ты сидишь здесь? — непринужденно спрашивает она, совершенно не думая о том, насколько Чангюну страшно сказать хотя бы одно слово. Но приглядевшись, котик успокаивает себя тем, что девчушка выглядит вполне дружелюбно и не излучает никакой ауры опасности. — У меня… болит нога, — расстроенно, но честно отвечает Чангюн. — Это плохо… — задумчиво отвечает девчонка. — Тебе, наверное, нужны лекарства и бинты… Чангюн немного расслабляется и выпрямляет спину, всё ещё следя за капюшоном, удерживающимся на прижатых к макушке кошачьих ушках. — Хён ушёл мне за лекарствами… Там аптека, — парень рассеянно указывает куда-то вперёд. — Он сказал, что принесёт то, что мне поможет… Девочка усаживается рядом, не касаясь парнишку, и смотрит куда-то вперёд, болтая пухлыми ножками. — Наверное, хён очень любит тебя, — наивно произносит она и смотрит на почему-то покрасневшего Чангюна. — Л-любит? Как это… любит? Малышка кивает. — Когда тебя кто-то любит, он хочет сделать так, чтобы не было больно, — она переводит взгляд на босую ногу Чангюна и указывает на нее ручкой. — Моя мама всегда целует меня, если я ушиблась, и всё сразу проходит. Потому что любовь это очень приятно. Чангюн растерян и слишком удивлён, чтобы что-то произнести. Простые слова ребёнка отчего-то западают в душу, и Чангюну так хочется спросить её о том, что же эти слова значат. — Соён, детка, вот ты где! — стройная женщина с глубокими чёрными глазами подбегает к пуфикам и обнимает девчонку за плечи. — Я тебя уже обыскалась! — взволнованная мама смотрит на сидящего рядом Чангюна. — Она не сильно беспокоила вас? Чангюн почти вздрагивает. — Нет-нет! — парнишка машет руками и быстро качает головой. — Всё хорошо, пожалуйста, не волнуйтесь! — Чангюн заметно нервничает, но получает в ответ добрую улыбку. — Спасибо, что присмотрели за ней, она у меня такая проказница, вечно куда-то убежит, — мама девочки тихо смеётся, и Чангюн понимает, что никогда не слышал настолько приятного смеха. — Всего вам доброго, и берегите себя! Идём, Соён. Девчонка спрыгивает с пуфика, кланяется Чангюну на прощание и, помахав ему рукой, идёт следом за мамой, начиная что-то ей рассказывать. Парнишка ещё долго смотрит им вслед и уже теряет милую пару из виду, как на плечо ложится тяжёлая широкая ладонь. — Вот я и здесь, — Хёнвон ласково улыбается, держа в руках необходимые лекарства, и снова садится на корточки напротив Чангюна. — Сейчас тебе станет лучше. — Станет… лучше… — непонимающе повторяет Чангюн и снова смотрит куда-то вдаль, но мама с дочкой давно исчезли. — Будет немного щипать, — предупреждает Хёнвон, крепко удерживая худую ножку котика, и подносит ватку к ранке. — Ай-ай-ай-ай!!! — Чангюн пытается вырвать ногу из чужой хватки, болезненно вскрикивает, даже слишком громко, чем привлекает внимание нескольких прохожих, но Хёнвон лишь поднимает руку с ваткой вверх и виновато улыбается, показывая, что с «младшим братиком» всё в порядке, и беспокоиться не стоит. — Потерпи, Гюн-а, это больно, но тебе сразу же станет лучше, — Хёнвон аккуратно подносит ватку снова и дует на место ранки, стараясь облегчить боль котика хотя бы немного. Чангюн шмыгает носом и жмурится, но ногу уже не вырывает. — Это, правда, больно, — снова шмыг носом. Хёнвон промакивает ранку кусочком ваты и достаёт заранее припасённый пластырь с изображениями чёрных котят. От своей же иронии парень даже усмехается, клеит пластырь на ранку и смотрит на Чангюна снизу вверх. — Вот и всё, теперь всё заживёт, и нога скоро перестанет болеть, — Хёнвон гладит место ранки, держа второй рукой лодыжку. Наклоняется ниже и совсем невесомо касается кусочка цветного пластыря губами. — Теперь всё точно заживёт, — тепло говорит он, а Чангюн задыхается от собственных чувств и ощущений рук хёна на голой коже. Слова недавней знакомой девчонки громким эхом звучат в голове, и парнишка чувствует разливающееся по телу тепло, словно густой сладкий мёд. Чангюн нетерпеливо облизывает губы. Почему-то сейчас Хёнвона ужасно хочется поцеловать. Парни покидают торговый центр уже под вечер. Поздней осенью темнеет слишком рано, и город погружается в ночную тьму, освещаемый разноцветными огнями. Толпы людей идут по улицам в вечер выходного дня, а торговый центр пестрит прохожими, сжимающими в руках цветные пакеты с желанными покупками. Чангюн делает буквально несколько шагов из-под навеса и как ошпаренный отпрыгивает назад, врезаясь в грудь Хёнвона. — Что такое? — голос Хёнвона звучит устало, а котик же начинает жаться теснее, хватаясь за распахнутые полы куртки хёна и пытаясь залезть внутрь. — Я не пойду туда, — фыркает Чангюн. — Там начинается дождь. Терпеть не могу воду… Хёнвон даже усмехается в ответ. — Ты, что, боишься дождя? Чангюн стыдливо прячет лицо на шее хёна и обвивает её руками. — Нет, я не люблю воду, — говорит он куда-то в ткань. Широкая ладонь Хёнвона ложится на мальчишескую спину, медленно поглаживая её снизу вверх. — Тише, тише, — успокаивающе шепчет Хёнвон, прижимая к себе мальчишку одной рукой, а свободной достаёт смартфон и делает заказ такси в приложении. — Скоро мы будем дома, потерпи немного. Чангюн нехотя отстраняется и поджимает ушки, слыша звуки усиливающегося дождя. Смотрит на лицо Хёнвона, такое усталое и доброе, привстаёт на носочки и, опираясь на плечи, тянется за желанным поцелуем. Хёнвон моментально отвечает, прижимая мальчишку ближе к себе, свободной рукой касаясь его макушки. Целует Чангюна влажно и глубоко, наслаждаясь губами вкуса сладкой ваты вперемешку с молоком, почти отключается, когда видит в темноте свет фар подъезжающего авто. — Нам нужно идти, Гюн-а, — парень отстраняется и дышит прямо в мальчишеские губы, всё ещё не отрывая взгляда. — Нужно спешить. Чангюн не хочет выходить из любимых объятий, но кое-как делает шаг назад и обнимает себя за плечи. Хёнвон тут же скидывает с себя объемную куртку-парку и накидывает её на плечи благодарного Чангюна. Застегивает молнию и оставляет быстрый поцелуй на кончике носа. Берёт пакеты и делает шаг из-под навеса, окутываемый сплошной стеной дождя. Толстовка моментально намокает и тяжелеет, противно липнет к телу и заставляет мёрзнуть. Волосы прилипают к лицу, закрывая обзор, но Хёнвон кое-как откидывает их со лба и идёт к машине, параллельно открывая заднюю дверь и впуская Чангюна внутрь. Парнишка плюхается на сиденье и оборачивается, взволнованно посматривая на хёна, который с помощью таксиста запихивает кучу пакетов в багажник. Хёнвон возвращается быстро, устраивается рядом с Чангюном и извиняется за намокшие сидения. Таксист отмахивается, с пониманием глядя на закутанного мальчишку и хваля старшего брата за проявленную заботу. Чангюн же незаметно стискивает влажную холодную ладонь хёна и подносит её к губам, пытаясь согреть своим дыханием.***
Наскоро расплатившись с таксистом, Хёнвон ежится, представляя, что сейчас снова весь промокший выйдет под дождь. Ноги даже не успели согреться, не говоря уже о том, чтобы высохнуть. Он заботливо запахивает на Чангюне ветровку, застегивает последнюю клепку, чтобы капюшон не свалился с его головы, а сам выбегает под ливень, чтобы достать кучу пакетов из багажника машины. Очередная лужа, ливневый сток, и кроссовки вновь набирают воды. Хёнвон только и успевает одернуть на мальчишке куртку, чтобы из-под низа не высовывался длинный хвост. Подхватывает пакеты в кучу и бежит до крыльца. На кофте буквально нет живого места, а с волос стекает так, что, еще немного, и он затопит весь пол в холле. Маленькие ладошки обхватывают лицо Хёнвона и разворачивают к себе, чтобы можно было заглянуть в глаза. — Ты замерз, хён? — наивно спрашивает он, а сам уже на грани того, чтобы втянуть нижнюю губу. Хёнвон стучит зубами от перепада температуры, берет маленькие пальчики холодными ладонями и прикладывает их к губам. — Все нормально, главное, что ты не промок, — быстро тараторит он и скидывает ногами промокшие кроссовки. — Я сейчас приму душ и там согреюсь. Тебе бы тоже не мешало так поступить… Хёнвон вздрагивает от недовольного шипения, а Чангюн делает шаг назад и обхватывает плечи руками. — Я не пойду, — мотает он головой и поджимает ушки. — Я так согреюсь. Спасибо, хён. Странное любопытство охватывает мальчишку, как только Хёнвон скрывается за дверью ванной комнаты. Шуршащие звуки воды пугают, но в то же время вынуждают заглянуть внутрь. Страшно интересно, почему люди так любят воду, да еще и добровольно идут туда, где промокнут. Чангюн тянет шею, чтобы побольше рассмотреть в маленькую щелку, но дверь приоткрывается сама, и мальчишка на носочках заходит внутрь. От пара становится очень тепло, а под тяжестью влажного воздуха шерстка на хвостике опадает вниз. Чангюн потирает ушки и тут же промакивает ладошки махровым полотенцем. За запотевшим стеклом он видит только очертания тела: поднятые руки, опрокинутая назад голова, длинные ноги. Чангюн прижимается спиной к стене и пытается наклониться так, чтобы увидеть хоть немного, но поскальзывается и звонко ойкает, почти моментально зажимая рот ладонью. Отодвинув дверцу, Хёнвон стирает с лица мыльную пену, а сам щурится от рези в глазах. — Гюн-а, ты чего хотел? — слепо шарит он взглядом по ванной в поисках парнишки, но видит только мокрые следы ног и приоткрытую дверь. Ничего не понимая, Хёнвон жмет плечами и заворачивает кран. Домашняя одежда, которую он взял с собой, оказывается сброшенной на пол. Наспех одеваясь, парень на цыпочках идет по следам до комнаты. Тихие всхлипы от маленького сжатого комочка на середине большой кровати заставляют сердце сжаться. Он чем-то обидел Чангюна? Ему больно? Или это очередная истерика, что ему что-то не купили? — Ты чего хнычешь, Гюн-а? — едва ли не шепотом интересуется Хёнвон и подходит ближе, замечая, что тот сворачивается еще больше. — Что у тебя не так? Чангюн молчит, что-то усердно пытается смять руками и сутулит спину, не желая выпрямиться. От коснувшейся плеча руки парень вздрагивает, словно его ударило током, и вполоборота пробует прочитать настроение по лицу Хёнвона. — Я не знаю, что случилось, — хлюпает он носом и нещадно трет его всем рукавом любимой кофты. — Можно я посмотрю? — так же тихо просит Хёнвон, садясь рядом. — Расскажи мне. Парнишка убирает руки и чересчур боязно убирает накомканный плед, грудой лежащий между ног. Жмурится и снова сжимается, готовый заплакать. — Я ничего не делал, а оно вот… И только приложенный к губам палец заставляет Чангюна замолчать и скосить глаза, удивленно уставившись на него. Все, что Хёнвон видит, так это то, что Чангюн немного возбужден. Он бегло осматривает руки и колени на предмет травм, но, похоже, что причиной слез является всего лишь реакция тела на то, что ему, очевидно, понравилось. — Гюн-а, можно я кое-что у тебя спрошу? — начинает он с опаской, и парнишка кивает. — Ты не знаком со своим телом, да? Тебя это пугает? Чангюн мотает головой, а новые слезы уже совсем близко. Мальчишка куксится, снова трет нос и отворачивается. — Что со мной, хён? Хёнвон растерян и совсем сбит с толку. Ему странно видеть взрослого парня, настолько не знающего самого себя, более того, пугающегося совершенно обычных вещей, таких, как элементарное возбуждение. Если Чангюн говорил правду, и ему действительно редко приходится принимать образ человека, то научить его придется многому. Хёнвон двигается ближе, слишком тесно, соприкасаясь с голыми ногами Чангюна, совсем ненавязчиво тянет за локоть, и парнишка сам перекидывает ногу, чтобы сесть на колени. Чангюну уже не страшно, а неловко, словно его стошнило на глазах у всех. И он пока не понимает, как избавиться от этого ощущения, ведь с Хёнвоном не противно, его хочется прижать и обнять. Парень сильно сжимает бедрами чужие ноги и впивается пальчиками в плечи. — Я хочу тебя поцеловать, — лопочет он, пристально смотря в глаза. Скулы Чангюна красные, и Хёнвон с улыбкой касается их большими пальцами. Парнишка прекратил лить слезы, а последние капельки высохли на длинных ресницах. Хёнвон осторожно тянется к смущенному лицу Чангюна, легко касается уголка рта губами, за что получает чуть болезненный укус маленькими клыками. На звонкий смех наглого мальчишки, Хёнвон отзывается суровым рыком и, нырнув головой под его толстовку, прикладывается лицом к горячей груди и всем своим весом валит его на спину. От Чангюна вкусно пахнет, в его запахе присутствует нотка детскости и чего-то пока непонятного, но очень притягательного, похожего на запах феромонов, которыми животные притягивают друг друга. Хёнвон чувствует, что начинает терять голову от жара и мягкости кожи под щекой, нерешительно трогает ее губами, ощущая, как после скромного поцелуя мальчишку слегка передернуло. Чангюн ерзает и сам помогает снять с себя новую кофту, выгибается и пытается ползти вверх, но сильные руки Хёнвона тянут его обратно. — Гюн-а, ты понимаешь, что мы оба чувствуем? — спрашивает он и снова оставляет след от мокрого поцелуя на груди. Чангюн тяжело дышит и пробует подняться на локтях, чтобы заглянуть в глаза. Его сил явно недостаточно, и парень просто падает обратно. — Нет, не понимаю, — наивно отвечает парнишка, а у самого заметно блестят глаза, тая что-то хитрое. — Что мы чувствуем, хён? Хёнвон не отвечает и разово мажет поцелуем по животу, спускает линию белья, нарочно мокро лизнув по гладкой зоне паха. — Ой! — Чангюн пробует выскользнуть из объятий и ерзает; глаза наконец широко распахиваются, на что Хёнвон глухо смеется и, не обращая внимания на ужимки, настойчиво целует ароматную кожу, нагретую теплой кофтой. Руки мальчишки нашаривают затылок Хёнвона и чуть сжимают волосы в нелепой попытке оттянуть голову назад. — Хён, там не нужно целовать, я же котик… На такую детскую наивность остается только рассмеяться, но не со зла, а совсем по-доброму. Хёнвон и не думает оскорблять чувства наивного мальчика, он лишь возвращает ему белье на место. Заправив волнистую прядку волос за ухо, Хёнвон касается большим пальцем румяной щеки, смотря прямо в выразительные глазки. — Почему ты думаешь, что мне противно касаться тебя? Ты, правда, не понимаешь, чего хочет твое тело? — Хёнвон улыбается и не прекращает водить рукой по груди и красиво очерченной талии, оглаживая горячее и чуть липкое от пота тело Чангюна. Тот зажимается, как может, особенно, когда чужие пальцы касаются слишком чувствительных сосков, будто бы случайно. — Ты очень странный, и мне хочется тебя трогать. Поверишь ты или нет, но я никогда и ни к кому такого не испытывал. Я будто знаю тебя всю жизнь, не могу видеть, как ты плачешь, мне больно, когда тебе больно, мне приятно, когда тебе приятно. — Что значит приятно, хён? — глупо переспрашивает Чангюн и снова задушенно вздыхает и выгибается под прикосновениями мягких подушечек пальцев. — Приятно — это когда буквально хочешь кого-то съесть. Хёнвон успевает удивиться и рассмеяться, видя испуганный взгляд глаз цвета молочного шоколада. Трогает ладонью вспотевший лоб мальчишки и убирает с него волосы. Смутившись, Чангюн прикрывает глаза и краснеет еще больше. — Ты хочешь меня съесть? — мямлит он и уже сам робко улыбается. В его голосе интерес и явное любопытство. Он как совсем малый ребенок, узнающий что-то новое и интересное. Его наивность не может оставить равнодушным. Он притягивает к себе, заставлять желать, трогать и целовать. Хёнвон никогда бы не подумал, что так просто поддастся чарам странного существа, в которого еще недавно и вовсе не верил. Чертит пальцами узоры на узкой груди, следит за ними взглядом, гладит мягкой ладонью совсем впалый живот и снова перебирает пальцами до выпирающих ключиц. Подушечки пальцев приятно покалывает, и они чувствуют буквально каждый удар маленького загнанного сердечка, бьющегося часто-часто. Чангюн перестает дрожать, размеренно дышит, после чего снова прикрывает глаза и падает головой в подушки. Неизведанное ранее чувство обостряется, и мальчишка силой закусывает губу, все больше и больше выгибаясь в пояснице, когда мягкие губы оставляют короткие поцелуи на нежной коже вокруг сосков. Острые зубы оцарапывают щеку изнутри, когда Чангюн вскрикивает от совсем легкого укуса. — Прости, — улыбается Хёнвон и, будто извиняясь, целует место собственного укуса, смотря на смущенного мальчишку из-под ресниц. Лижет языком сжатый комочек кожи и впервые слышит этот несдержанный подхриповатый стон. Сильные руки тут же вцепляются в худые ноги и, несмотря на протесты, закидывают их на плечи. — Я не знаю, что за магией ты обладаешь, но я очень хочу показать тебе, что такое — приятно. Просто верь мне, Гюн-а. Чангюн машет руками и хватается за широкие предплечья, нещадно сдавливая выступающие вены, но почти сразу ослабляет хватку, прекрасно понимая, что в таком открытом положении сопротивляться слишком глупо. Он почти успокаивается, прикрывает ладонями глаза и стискивает зубы. — Я тебе верю… Потерев ладони друг об дружку, чтобы они стали теплыми, Хёнвон сильнее сжимает напряженные бедра мальчишки, касается губами колена и с любопытством поглядывает на совсем разомлевшее личико с бордовым оттенком. Приоткрытые губы Чангюна так и просят тронуть их поцелуем, но вместо этого, Хёнвон только слегка касается языком чуть ниже впадины пупка и улыбается выступившим мурашкам на медовой коже. Оседающее легким конденсатом дыхание — слишком приятное, и с этим Чангюн никак поспорить не может. Но разве может быть приятным то, что стыдно? В то время как Хёнвон оставляет легкие следы поцелуев все ближе к самому интимному месту, мальчишке остается только сминать в кулаках простынь и крепко жмуриться. Он сейчас просто сгорит от стыда, как спичка. Сильные, но такие ласковые руки мнут напряженные ягодицы и гладят по бедрам. Чангюн не замечает даже того, как белье уже ускользнуло с пальцев ног. Мысль о полной открытости сводит с ума. И почему он раньше не стеснялся, расхаживая по незнакомому дому в одной кофте на голое тело? Парень боится себе признаться в том, что так далеко он еще не заходил, более того, даже мысли о таком не допускал. Он пошел за Хёнвоном, когда увидел темную тень за его плечами, означающую скорую смерть, но подумать не мог, что вспомнит элементарные человеческие чувства, которые обычно называют влюбленностью. Довольно потираясь щеками и губами о шелковую кожу ягодиц, Хёнвон невольно улыбается и уверен, что Чангюн это чувствует. От невесомых касаний маленьких рубчиков, появлявшихся на теле от складок простыни, бросает в приятную дрожь. Мальчишка до невозможного уютный, такой смущенный и настоящий, что хочется просто обнять его, приложиться щекой между лопаток и в таком положении пролежать добрую половину дня. — А мне точно не будет больно? — взволнованно спрашивает Чангюн, но эти слова только веселят Хёнвона и заставляют звучно чмокнуть в правую ягодицу. — Обещай мне, хён. Голос мальчишки звучит не так уж и невинно, как ему хотелось бы, а потому приходится снова зажмуриться и едва ли не рвать простыню пальцами. Неужели Хёнвон не понимает, какой сжигающий стыд можно испытать, будучи принимающим? Нарочно издевается, пользуясь тем, что наивный паренек не совсем понимает, что с ним делают. — Обещаю, — ухмыляется он и, услышав тихий стон протеста, снова облизывает губы и прикладывается ими к напряженным ягодицам. — У меня кружится голова… — бубнит Чангюн и тут же умолкает, услышав легкий смех в ответ. — Что ты со мной делаешь? Сжимая челюсти до хруста, мальчишка терпит влажные прикосновения и то, как ласково и почти ненавязчиво мягкие ладони разводят ягодицы в стороны, а они инстинктивно пытаются сжаться. После очередной ужимки, последовавшей за поцелуем в бедро, мальчишка взвизгивает от острой боли, причиненной, очевидно, зубами. Хёнвон тут же прикладывает ладонь к укушенной заднице, когда видит укоризненный взгляд. — За что?! — едва ли не плачет Чангюн, но взгляда не отрывает. Хёнвон делает вид, что задумался, а после неожиданно шлепает по бедру. Совсем несильно, но мальчишка все равно подскакивает и пристыженно отворачивается. — Если будешь и дальше зажиматься, я тебе вообще полжопки откушу. Парень прикрывает ладошками щеки, к которым активно прилила кровь, бурля где-то в скулах и передергивая ими. Еще совсем неопытный мальчишка даже не пытается понять насколько интимны такие ласки, которые кому попало дарить не будешь. — Ты можешь хотя бы не смотреть так? — бубнит он приглушенно и уже готов умолять. Одеяло лежит совсем рядом, но есть ли смысл тянуться до него? Пока Чангюн ищет пути отступления из теплой кровати и сильных рук, ровные зубы в очередной раз вгрызаются в упругую кожу ягодиц. — Ай! Да сейчас-то что не так?! Хёнвон качает головой и недовольно цокает языком. — Тебя успокоит, если я скажу, что сделал это не глядя? Чангюн зажмуривается и решает молчать, ведь неизвестно, сколько еще укусов выдержит его многострадальная задница. Аккуратно двигая ладонью по длинным ногам до выпирающих щиколоток, Хёнвон проводит носом по бедру в том самом месте, где оно переходит в ягодицы, такие упругие, округлые и уже не столь напряженные. На боку красуется овальный укус. Ничего страшного. Может, после такой шутливой пытки Чангюн перестанет бояться всего неизвестного. Мальчишка чувствует, как кончики ушей меняют цвет с красного на пунцовый, физически ощущает, как они пульсируют, но стискивает челюсти и старается не произнести ни звука. Незнакомое чувство полного доверия и невероятной открытости доводит до крайности. Чангюн в очередной раз сжимается, когда чувствует скользкий язык в самом сокровенном месте, но тут же расслабляется от стиснувших натянутые мышцы пальцев. Может, это не так уж и ужасно? По крайней мере, не больно. Тело не обманешь. Тряхнув головой и скинув волосы со лба, Хёнвон склоняется ближе, раздвигает ягодицы ладонями и не сдерживается от довольного смешка. Полностью расслабленный Чангюн ему больше нравится, чем тот, который капризничает не по делу. Проведя мокрую линию до поджатых яичек, Хёнвон прислушивается к пыхтению и сорванному дыханию, видит, как смялась простынь в кулаках и соблазнительно приоткрылся рот. Сам того не замечая, довольно улыбается и, потеревшись щекой о гладкую кожу, снова начинает сцеловывать приятные мурашки возбуждения. Из непослушного мальчишеского горла вырывается пристыженный стон, когда мягкие губы останавливаются на отверстии и звонко чмокают, будто издеваясь, а чересчур скользкий язык плавно обводит края и совершенно беспрепятственно проталкивается внутрь. Чангюн почти скулит и сам, вторя движениям Хёнвона, нервно облизал губы несколько раз, слабо понимая, что делает. Хёнвон же усмехается и сжимает худое бедро до скрипа кожи под пальцами, продолжая трогать языком чувствительные точки канала. Мальчишка смущенно улыбнулся и, наконец отпустив простыню, потер ладонями лицо. Тихий стон, почти незаметный, и Хёнвон толкает язык настолько глубоко, насколько только может. Гладкие стенки сокращаются, а кожа под ладонью становится колючей от крупных мурашек. Не встречал он еще людей, которым бы не нравилась такая интимная практика. Смущались — да, но потом понимали, что это, пожалуй, высшая степень доверия. Всунув в скользкое отверстие сразу два пальца, Хёнвон замечает, как мальчишка вскидывается, пытаясь сам вобрать в себя как можно больше. Это вызывает легкую ухмылку. Зачем же хотеть и сопротивляться? Ведь его ни о чем не просят взамен. Заметив, как тугие внутренности сжимают пальцы, Хёнвон проводит рукой по животу мальчишки. Ладонь притирается к еще теплой сперме, и парень улыбается, прислоняясь ухом к ноге. — Не трогай, я сам вытру, — шепчет он и аккуратно вынимает пальцы. Хёнвон убирает прядки волнистых волос, прилипших к потному лбу, заправляет их за ухо и с удовольствием наблюдает за раскрасневшимся и улыбающимся личиком совсем разомлевшего Чангюна. — Я постеснялся сказать, — мямлит тот в ответ, почти не открывая рта и не размыкая век. Стыдно, но стыдно лишь за то, что понравилось и хочется еще. Хёнвон застенчиво сжимает переносицу, в приятном шоке от самого себя и от того, что сделал. Он поднимает руку и осторожно кладет ее на мокрую шею мальчишке. Чангюн не шевелится и пытается дышать, но ничего похожего на страх не испытывает. — Ты что со мной такое сделал, хён? — тихо переспрашивает он, но, кажется, ответ ему не нужен. — Какой гладкий и нежный… — шепчет Хёнвон, наклоняясь к уху Чангюна. — Теплый… Кровь бешено несется по жилам, и смущенному мальчишке хочется, чтобы кто-нибудь замедлил ее бег. Ведь Хёнвон, очевидно, слышит, как стучит сердце, переходя в сбитый ритм. — Как ты мило смущаешься, — улыбается Хёнвон и, нежно коснувшись губами щеки, берет узкое личико обеими руками бережно, словно хрустальную вазу. — А дышать можно? — лопочет Чангюн, чувствуя, что начинает задыхаться. Очень медленно, не сводя глаз с Чангюна, Хёнвон наклоняется. Резкое движение, и прохладная щека ложится на яремную впадину, между хорошо выпирающих ключиц. Пошевелиться Чангюн больше не может, даже если бы очень сильно захотел. Он застыл, слушая легкий звук дыхания, которое сам же вернул Хёнвону, наблюдает, как тусклый свет играет на смоляных волосах. Медленно, очень медленно руки Хёнвона скользят вниз по голове Чангюна. Парень задерживает дыхание и останавливается лишь тогда, когда опускает руки на мальчишеские плечи. Щека скользит по ключице и прижимается к груди. Хёнвон слушает чужое, ставшее отчего-то таким родным сердце, которое готово выскочить наружу. Как долго они лежат без движения? Несколько секунд? Кажется, что целую вечность. Постепенно сердце забилось спокойнее, Чангюн не шевелится и молчит, пока его держат в крепких объятиях. Он даже думает, что может умереть в любую минуту. Вот-вот сердце не выдержит, и невидимая струна лопнет. Но ему уже не страшно и не стыдно. И тут Хёнвон отпускает его, в карих глазах воцаряется покой. — Тебе не будет больно, Гюн-а, — ласково проговаривает он. — Может, чуточку неприятно сначала. Потом будет проще. Я… просто… не знаю, как тебе это объяснить… — Ты тоже хочешь, чтобы тебе было приятно? — кивает Чангюн и снова краснеет, прикрываясь веером пушистых ресниц. — Я уже говорил, что верю тебе. Чангюн лениво двигает пальцами по щеке Хёнвона, растягивая удовольствие, аккуратно касается век и едва заметных мешков под глазами, вероятно, от усталости. Он нежно обводит подушечкой большого пальца контур носа и так понравившихся ему губ. Рот Хёнвона чуть приоткрывается, и ладонью Чангюн чувствует его дыхание. Тянет соприкоснуться, ощутить вкус его знакомого сладкого поцелуя, чтобы почувствовать себя полностью в порядке. Хёнвон открывает глаза, изучает теплым взглядом, и вместо страха Чангюн чувствует, как внизу живота образуется уже знакомый узел, а кровь бешено несется по венам. Длинные красивые пальцы касаются маленьких губок, заставляя Чангюна дрожать. — К подобным переживаниям я не привык, — молвит Чангюн слишком тихо, будто озвучивая свои мысли. — Ведь мы не первый день знакомы. И то, что сейчас было… Спасибо тебе, хён… — Не представляешь, — перебивает его Хёнвон с улыбкой. — Я испытываю то же самое. Стараясь не делать резких движений, Чангюн ласково обнимает Хёнвона за голову. Все звуки разом исчезают, он слышит лишь удары чужого сердца. — Не бойся того, что произойдет, это вовсе не стыдно, — ласково шепчет Хёнвон. — Не стыдно, — сам себе бормочет Чангюн, но ничего не понимает. — Не бойся меня. Чангюн неуверенно кивает и крепко зажмуривается, когда чувствует, как пальцы протискиваются в узкий и все еще очень мокрый проход. Такое хочется чувствовать, хочется выгибаться от каждого движения. Парнишка протяжно стонет, но тут же закусывает кулак, будто стесняясь своих стонов и не зная, можно ли так делать. Возможно, это слишком пошло для первого раза. — Это приятно, — улыбается он, пуская слюни на руки. Одарив мальца смачным и почти насмешливым поцелуем в раскрасневшуюся щеку, Хёнвон едва ли не смеется в голос, а Чангюн хитро щурится одним глазом, наблюдая за карим взглядом. — Хорошо… Хёнвон не сдерживает смеха, но все же касается надутых в обиде губ, отчего они оказываются еще мягче, чем обычно. Губы соприкасаются и сминаются в ленивом поцелуе, за которым почти исчезает боль от принудительного растягивания. Открытое окно больше не спасает от духоты. Левая рука Хёнвона оглаживает ягодицы, скользит по бедру и забрасывает ногу на свою поясницу, Чангюн сам закидывает вторую, в попытке крепче прижать к себе такое любимое и желанное тело. Решительно впивается тонкими пальчиками в тугие ягодицы и смотрит снизу вверх. Его мягкая улыбка и полный решимости взгляд заставляют сердце сжиматься. Наивный ребенок, который верит всему, что говорят. Его нельзя обмануть. Плавно входя внутрь, боясь навредить, Хёнвон двигается до безобразия осторожно в мягком податливом теле. Чангюн перестает зажиматься, только тихо дышит, открыв рот. — Не стесняйся, — сбивчиво шепчет Хёнвон. — Нормально, что тебе это нравится. Странные, но приятные пульсации внутри собственного тела Чангюну явно не принадлежали, он в панике вскидывается, испугавшись. Вместо того, чтобы зажмуриться и пытаться выскользнуть, он со всей силы впивается пальцами в бока партнера, громко стонет, но так и не решается разжать пальцы даже после того, как все прекратилось. Потная ладонь касается лица Чангюна, вынуждая его открыть глаза. — Уже можно отпустить, — шепчет Хёнвон, разглаживая мелкие морщинки на лбу. Мальчишка чувствует, как свело собственные пальцы, а как должно быть больно Хёнвону, хоть тот и терпеливо молчит. Чангюн расслабляется. Руки, подобно плетям, падают на мокрые простыни. — Хён, что ты со мной опять сделал? — отрешенно спрашивает Чангюн, глядя в потолок. Хёнвон не спешит отвечать, пытаясь обдумать вопрос. Что сделал? Проявил любовь? Нежность? Вступил в близость? Мальчишка явно не это хочет услышать. Парень соскальзывает вниз и прикладывается щекой к горячему и чуть испачканному животу. — Я тебя люблю… — Да… — короткий и ничего не значащий ответ. — Это было люблю… — Гюн-а, — говорит Хёнвон в живот, а слова расходятся приятной вибрацией. — Это, наверное, эгоистично с моей стороны… Но ты не мог бы остаться со мной? Мне кажется, что я без тебя уже не смогу… — Не эгоистично, — качает головой Чангюн. — Точно… Люблю… Мальчишка зевает, полностью уверенный в том, если закроет глаза, то уснет. Он действительно очень хочет остаться. — Спать хочешь, маленький? — Хёнвон улыбается и, оставив последний поцелуй на животе, ложится рядом на подушку. Чангюн поворачивается набок, принявшись выводить на широкой груди незатейливые и очень приятные узоры. — Не-а, — мотает он головой и прижимается плотнее, чтобы быть ближе к теплу. — Хочу подольше быть с тобой. Хёнвон смеется и крепче стискивает узкие плечи мальчишки, почти вжимая того в себя. Кожа Чангюна смуглая и ровная, будто с искусственным загаром, чуть липкая и влажная, а на спине и вовсе мокрая. Хёнвон хитро почесывает подбородок, косится на мягкий халат, висящий на дверце шкафа, и, приложив палец к мальчишеским губам, быстро удаляется в сторону ванной. Обескураженный странным поведением Чангюн прижимает пальцы к губам, будто пытаясь в странном жесте найти ответ. Поднимается на локте и внимательно смотрит на свои подогнутые ноги. Маленькие синячки от пальцев успели проступить, и мальчишка гладит их ладонью. Свет в мгновение меркнет, и Чангюн чувствует только то, что запутался в чем-то мягком и пушистом. Голые ступни обжигает нетерпеливой щекоткой, и под натиском крепких объятий парень чувствует, как отрывается от мягкого матраса. — Хён! — вскрикивает он глухо. — Хён, что со мной?! Хёнвон не отвечает, удобнее перехватывает худое тельце и закидывает на плечо. Слышится шум воды, от которого Чангюн в страхе сжимается. Он чувствует, как нежно чужие руки трогают его поясницу, как Хёнвон то и дело перехватывает его, боясь уронить. Зачем он это делает? Чтобы облегчить ношу, парнишка сам хватается высвободившейся рукой за его шею, ощущая под ней мягкие, слегка влажные волосы. — Все люди так делают, — спокойно отвечает Хёнвон и скидывает уголок халата с лица мальчишки. — Тебе не нужно бояться воды. Никто не собирается сделать тебе больно или неприятно. Чангюн тяжело вздыхает и четко чувствует то, как крупные капли пота несутся по спине. Пальцы Хёнвона касаются спины, а затем, зацепившись мягкую ткань, стаскивают халат вниз. Сначала парнишка замирает, как грызун перед змеей, но, одумавшись, хватается левой рукой за чужую руку, слегка царапнув короткими ногтями. — Нет, хён, пожалуйста… — едва ли не молит он и кусает за плечо. — Ты же не сделаешь этого… Можно я сам? Ты не бросишь меня? Широкая ладонь треплет по волосам, а на щеке Чангюна остается легкий поцелуй. — Ты говорил, что мне веришь, — сладко шепчет Хёнвон на ухо, начиная опускать капризного мальчишку в воду. Едва ноги коснулись скользкого акрила, Чангюна качнуло. Одна рука взлетает вверх, другая идет вниз, в этот момент он стал похож на самолет, который пытается заложить вираж. Еще секунда, и крепкие руки уберегают тощее тельце от падения. Мальчишка открывает глаза, когда понимает, что не упал в воду и не ударился. Ладонь крепко сжимает чуть отросшие волосы, а по лицу Хёнвона видно, что ему ой как больно. — Успокойся, — вопреки боли, улыбается он. — Я помогу тебе в первый раз. Чангюн никак не может собраться и сдержать свои эмоции. Человеческий образ дается ему с трудом. Хочется выскользнуть гибким котиком, возможно, оцарапать. Но потом скользкие в геле ладони касаются сведенных плеч, скользят по груди и спине, легко трогают чувствительные местечки на животе и ребрах и снова ныряют в волосы. Парень прикрывает глаза, чтобы мыло их не щипало, разжимает пальцы и наконец отпускает бортики ванны. — Это приятно, хён? — тихо спрашивает Чангюн и смущается собственной улыбки. — Очень, — коротко кивает в ответ Хёнвон, берется за лейку душа, начиная бережно обтирать лицо от мыльной пены. И даже сидя на кровати, будучи уютно завернутым в огромный халат, Чангюн все еще нюхает собственные волосы, до которых может дотянуться носом, задирает рукав, чтобы потрогать кожу. Снова кутается, когда дверь в комнату открывается, а в проеме появляется Хёнвон с двумя большими чашками какао. — Я решил, что тебе понравится та, в которой больше молока, — усмехается он и ставит обе чашки на прикроватную тумбу, а сам присаживается перед Чангюном на корточки. Бережно касается коленей под халатом, расправляет плечи и промакивает капюшоном капли воды на волосах. — Я больше не боюсь воды, хён, — гордо задирает нос парнишка, тянется обеими руками к ладони Хёнвона и, коснувшись ее поцелуем, льнет щекой и прикрывает глаза. — Обещай, что как-нибудь мы будем купаться вместе. Тот кивает, заботливо подает чашку и с улыбкой наблюдает, как Чангюн смешно пачкает губы и кончик носа пенкой с шоколадной крошкой. Как тот кокетливо скидывает халат с одного плеча, якобы случайно. Его губы сладкие и мягкие, а теплые ладошки приятно тянут за шею, роняя на кровать. Хёнвон понимает — что бы ни творил этот маленький проказник — ему можно простить все.