Ghost

      Ноябрьское дождливое утро среды. Блаженство и немного тоски одолевают разум Чангюна, когда тот понимает, что сегодня Хёнвон снова работает. Парнишка лежит и слушает падающие с неба капли, барабанящие в приоткрытое окно. В комнате прохладно и свежо. Легкий сквозняк колышет прозрачные занавески, касается кожи и приятно ее охлаждает.       Чангюну нравится спать совсем без одежды, нравится лазить без нее по дому, отхватывать ласковый подзатыльник и, после него, нехотя натягивать на себя футболку не по размеру. Он не привык стесняться, стыд ему вовсе не знаком, а тем более сейчас, когда они с хёном знают друг друга непозволительно близко. Сейчас он лежит один, и уголок тонкого одеяла немного прикрывает одну единственную часть тела ниже пояса.       С кухни доносится низкий и чуть приглушенный голос Хёнвона, общающегося с кем-то по той странной штуке, которую он называл макбуком. Хёнвон не любит просыпаться рано, но говорил, что в будни обязан это делать, так как его ждут в видеочате коллеги по работе. Ни одно утро не обходится без кофе, запах которого Чангюну не нравится. Вот и сейчас, сквозь горьковатый и плотный аромат он пытается угадать, что же сегодня на завтрак, пуская нос по ветру.       Встав со смятой постели, Чангюн чувствует холодный пол под ступнями, чуть ежится, тянется и ловит свое отражение в большом зеркале, висящем на стене. Возможно, он действительно красив, худощавая подтянутая фигура, едва заметные кубики пресса, широкий разлет ключиц с красноречивыми ямочками. Парнишка накидывает на себя смятую футболку хёна, небрежно расправляет ее и ерошит волосы, чтобы те не так сильно стояли торчком. Сойдет. Чангюн растягивает улыбку и наблюдает, как она выглядит в отражении, после чего решается сам себе продемонстрировать маленькие клычки. Ставит ладошку на холодное зеркало и с тихим скрежетом царапает его ногтями.       Парнишка хитро щурится и обнимает дверной косяк, пытаясь спрятаться за ним. Дует щеки, когда Хёнвон никак не реагирует на это. Тот сидит перед ноутбуком, стоящем на обеденном столе, весь заваленный бумагами, с заправленным за ухо простым карандашом. Хёнвон с кем-то спорит, и Чангюн пытается всмотреться в лицо на мониторе. Неприятный тип в больших очках с толстыми линзами. Вероятно, начальник, делает вывод мальчишка и строит ему смешную рожицу, растягивая пальцами улыбку. Оттягивает нижние веки и издает смешные звуки высунутым языком, на что и получает вполне понятный знак ладонью, говорящий, что ему нужно выйти.       Чангюн фыркает, задирает нос и скрещивает руки на груди. Никуда он не пойдет, и никакой дядька с обвисшим лицом не будет ему указывать, что делать. Парнишка нацелен на легкий завтрак и совсем не хочет просить свой урчащий желудок подождать. Он обходит стол и садится на стул перед Хёнвоном, а тот только бросает короткий взгляд над крышкой макбука, мол, веди себя тихо. Чангюн подпирает голову на локтях, облизывает губы и показывает пальцем в рот. — Кушать хочу, — шепчет он едва слышно, на что видит невнятный кивок в сторону холодильника.       Мальчишка сцепляет кулаки. Ему не нравится такое небрежное внимание к себе. Он пинает Хёнвона по ноге под столом, трогает пальчиками колено и снова пинает, прося больше, чем просто кивок. Хёнвон только единственный раз умудряется поймать совсем холодную ножку, как та выскальзывает и встает на его собственные пальцы. Мурашки озноба бегут по спине. Он устал говорить Чангюну, чтобы тот надевал дома носки или тапочки, которые тот сам же и выпросил в очередном походе по магазинам.       Чангюн уже обеими ногами стукает по коленям, гладит по икрам и даже с надутым видом грозит закрыть крышку макбука, но ничего из этого будто не трогает Хёнвона, продолжающего кивать человеку на экране и поправлять какие-то цифры в многочисленных записях.       Ничего не остается, как самому отправиться к холодильнику на поиски чего-то вкусного, а еще, желательно, вредного, чтобы Хёнвон увидел это, быстро подорвался со стула и постарался отнять. План почти превосходный, но проваливается с треском, как только Чангюн видит на полке свое любимое молоко с высокой жирностью.       Парнишка пытается оторвать уголочек, поддевает его пальцами и терзает зубами. Ничего не выходит, а нож слишком далеко, чтобы до него добраться, будучи незамеченным в камеру. Он пытается дотянуться, пыхтит и высовывает язык, но ножницы тоже оказываются недоступными маленькой ручонке. Чангюн озлобленно топает ногой и решает сам для себя, что никогда не простит этого Хёнвону. Как можно было отправить его самому что-то найти в холодильнике, если такое нужное молоко в совершенно неприступной коробке?       Чангюн пробует картон на зуб снова и снова, пока упрямая упаковка не поддается острому клыку и не прорывается, испачкав половину лица. Мальчишке невдомек, что он сам сжимает бока коробки и выдавливает содержимое, он злится, пытаясь поймать ртом тонкую струйку.       Хёнвон поворачивается к нему всего на долю секунды, но успевает заметить весь масштаб трагедии: молочные струйки сбегают по угольным волосам, сходятся в капельку на подбородке и стекают по шее в ямочку между ключиц. Тяжелый вздох и взгляд на голые ноги, собственную испачканную в молоке футболку и едва прикрытый ею пах мальчишки. Щеки отчего-то мигом заливает густая краска, и Хёнвон отворачивается в монитор, чтобы сдержанно кивнуть подоспевшему к звонку коллеге.       Стукнув по столу и без того порванной коробкой молока, Чангюн приоткрывает рот и, обнажив белоснежные зубы, тихо шипит. Наспех вытирает рот рукой и опускается на четвереньки, будто перед атакой. Неужели он — хитрый котик — не выбьет себе хоть частичку внимания? Он же видел, как это делают в фильмах, которые иногда крутят по телевизору.       Чангюн нарочно трется боком о ноги Хёнвона, когда заползает под стол. Его не останавливает даже рука, крепко вцепившаяся в ткань футболки на спине. Парнишка выворачивается и кладет ладони на чужие колени.       Такая соблазнительная, совсем небольшая округлость маячит перед глазами ехидно ухмыляющегося Чангюна. Пользуясь тем, что Хёнвон не сможет оторваться от работы, парнишка приподнимает край его толстовки и прикладывается губами к горячей коже внизу живота, начиная нежно и по сантиметрам сцеловывать расползающиеся мурашки.       Хёнвон нервно ерзает на стуле и даже рассеянно пытается пихнуть руку под стол, чтобы толкнуть надоедливого котика в плечо, но тот ловит ладонь и целует ее, после чего прикладывает к своей щеке. Прохладные пальчики трогают скулу, хватают за острое ушко в попытке дернуть, но Чангюн лишь хихикает и трется под ладонью, когда она мягко вплетается в волосы, неосознанно прижимая к животу все сильнее с каждым поцелуем.       Скрипя зубами, Хёнвон уже не замечает происходящего на экране монитора, почти не слышит речь коллег, только думает о том, как Чангюн каждый раз это делает. Будто у него какой-то дар. Или Хёнвон не может себе признаться в очевидных вещах… Он полностью увяз в этом мальчишке, готовый простить и дать ему все, что тот захочет. — Не нужно… — низко шепчет он, даже не замечая, что говорит это вслух и, что руками Чангюн лезет туда, куда не должен бы. Теплые ловкие пальчики уже оттянули вниз штаны и белье.       Почувствовав горячую влажность и гладкость чужого рта возбужденной головкой, Хёнвон издает громкий испуганный стон, но тут же спохватывается и прикрывает ладонью рот, зажав еще и нос пальцами. Девушка, с которой он до сих пор находится на связи, недовольно вздыхает, говоря что-то вроде, что Хёнвон опять засыпает и начинает неприлично громко зевать. И ей действительно лучше не знать, что спать сейчас вовсе не хочется.       Шумно выдохнув сквозь пальцы, парень запрокидывает голову, сосредотачиваясь взглядом на точках светильников. Роговицу щиплет, глаза приходится прикрыть, дав лишний повод назвать его соней. — Что ты… делаешь?.. — сдавленно и жалобно вопрошает Хёнвон, совершенно неразборчиво, но, как ему кажется, слишком громко, а потому парень снова прикусывает палец, пытаясь бороться со стремительно приближающимся оргазмом.       Такого ему еще не делал никто. Хёнвон боится посмотреть, даже не боится, а стесняется, но судорожно сжатые пальцы продолжают держаться за короткие прядки волос Чангюна.       Довольно неожиданно ощущать чужой язык, так неумело, но в то же время страшно приятно ласкающий в столь интимных местах. И вот теперь, когда горячее горло так нагло сжимает чувствительный кончик, Хёнвон не выдерживает и, постыдно простонав, молниеносно захлопывает крышку макбука. Ужасно. К скулам бросается кровь, а кончики ушей начинает щипать.       Странная смесь чувств накатывает на Хёнвона большим неразборчивым комом. Он чувствует, как Чангюн аккуратно поправляет его штаны, как в очередной раз касается живота липкими губами, а затем протискивается между ног полностью, раздвигая их все шире. — Я хочу внимания, хён, — строит Чангюн невинные глазки, хлопая ресницами.       Его взгляд выглядит по-детски наивным, будто он взаправду не понимает, что сейчас сделал. — Быстро вылезай оттуда, — командным тоном просит Хёнвон, хоть и пытается, чтобы слова звучали мягче.       Чангюн мотает головой и наотрез отказывается показаться из своего убежища. Обнимает Хёнвона за ноги, не давая тому возможности вытащить его силой. Приходится даже немного подвинуть стол, чтобы добраться до упрямца, но Чангюн быстро смекает это и, ощерившись, принимает образ котика. — Это у тебя не пройдет! — кричит Хёнвон вслед убегающему пушистому хвосту и, прихватив из-под стола смятую футболку, бежит за ним следом.       Ему и смешно, и досадно, а еще немного волнительно из-за того, что пришлось так срочно и очевидно прервать связь. Если бы у него было больше времени подумать, то он бы просто отключил интернет, а не с громким хлопком опустил крышку. Улыбка растягивается все шире, стоит ему добежать до комнаты, в которой только что хлопнула дверь. В руке только футболка, и Хёнвон прикладывает ее к лицу, чтобы заглушить смех. Упрямый хвостатый парнишка никак не желает мириться с нижним бельем или простыми пижамными штанами. — Гюн-а, открой дверь, — Хёнвон говорит в щелку двери, все еще прикрывая рот футболкой, чтобы не засмеяться.       За дверью шлепанье босых ног, после чего звучит тихий стук замочка. Хёнвон понимает, что Чангюн несколько напуган его тоном, ведь ему пока сложно объяснить, что есть шутка или игра. — Ты только не бойся, ладно? — пытается он предупредить до того, как открывает дверь. — Объяснишь мне, что ты такое сделал?       Чангюн немного отходит в сторону, когда дверь тихонько приоткрывается. Его чуть дрожащие пальчики застегивают вторую пуговку накинутой на плечи рубашки Хёнвона и сминают хлопковую ткань. — Я слышал, что это приятно, — мямлит он, опуская виноватый взгляд в пол. — Вот и решил сделать…       Примирительно выставив ладони, Хёнвон проходит в комнату и усаживается на кровать. Кладет сжатый комок, в который превратилась футболка, рядом с собой и хватается за колени. — Где ты это слышал?       Парнишка подходит ближе, поджимает хвост и указывает рукой через весь холл в сторону гостиной. — Там видел.       Всем своим видом Чангюн вызывает только умиление, но ни в коем случае не жалость. В его возрасте уже не смотрят эротические фильмы по телевизору, а вполне себе живут полноценной половой жизнью. Как быть с ним — пока не очень понятно. Ему и внимание вроде уделяешь и стараешься не переборщить с близостью, чтобы не обидеть и не напугать, а он то зажимается, делая вид, что не понимает, чего от него хотят, то сам запрыгивает утром сверху, начиная жалобно тереться о щеки.       Хёнвон стукает себя по ногам, предлагая Чангюну сесть, но тот качает головой и совсем не хочет подойти ближе. — Зачем ты такое смотрел? — спрашивает Хёнвон почти без упрека и сам протягивает руку, чтобы обхватить худенькое запястье мальчишки. — Мне, что, пульт от телевизора теперь прятать? — Нет! — выкрикивает тот, в панике одергивая руку. Хёнвон может поклясться, что Чангюн готов бежать в гостиную, чтобы грудью заслонить телевизор и не дать его в обиду. — Ты всегда работаешь, а я его смотрю! Я же не виноват, что там такое показывают!       И в чем-то он действительно прав. Ему никто не объяснил, где хорошо, а где плохо. У Чангюна нет друзей, он не может позвонить им, написать или с ними встретиться. Это его маленький уютный мир, с которым он старается сродниться, и который хочет узнать лучше через того, в кого по новой вдохнул жизнь.       Глядя на скукожившегося мальчишку в рубашке не по размеру, наблюдая, как он косолапит ноги и поджимает пальчики, Хёнвон протягивает ему руки открытыми ладонями, предлагая взяться за них и подойти ближе. — Гюн-а, где снова штаны? — улыбается он, плавно сворачивая с темы.       Чангюн выпячивает нижнюю губу, старательно демонстрируя обиду, но все же берется за руки, позволяя усадить себя на колени. — Нет штанишек… — с детским вызовом отвечает он, утыкаясь лбом в плечо. — Я не люблю их…       Бережно обхватывая руками узкую спину и пересчитывая пальцами на ней едва ли не каждую косточку, Хёнвон прижимает к себе мальчишку и мягко падает на спину, утаскивая его за собой. Ласково убирает волнистые прядки волос с лица, треплет за впалую щеку и, пожалуй, слишком осторожно касается губами его губ. — Ты меня любишь? — Чангюн смотрит сверху вниз, обхватывает щеки Хёнвона обеими ладонями, то сжимая их, то растягивая. — Ты ведь не хочешь, чтобы я скучал?       Хёнвон прикрывает глаза и отрицательно качает головой. — Очень люблю и очень не хочу, чтобы ты скучал и, уж тем более, обижался, когда я работаю. — Тогда побудь со мной. Скажи своей работе, что ты устал. Пожалуйста, хён…       Парнишка падает на грудь, сжимает в кулачках домашнюю кофту Хёнвона и готов вцепиться в нее зубами, только бы услышать согласие на свою, как ему кажется, очень простую просьбу. — Гюн-а, а скажи, ты любишь тепло? — заискивающе спрашивает Хёнвон, после нескольких минут раздумья, и Чангюн кивает. — А солнце тоже любишь? — Люблю… — бубнит он в складки одежды, не решаясь оторваться. — А на самолете летал?       Чангюн поднимает голову и смотрит так, будто и слово такое слышит впервые. Хлопает густыми ресницами, не зная, что и ответить, а потому только протягивает загадочное: — Само-оле-ете?.. — Тебе понравится, — ухмыляется Хёнвон в ответ, звучно чмокая в уголок рта. — Будем вместе столько, что я успею тебе надоесть.

***

      Чангюн робко вылезает из такси, едва не задевая крышу авто, и останавливается напротив огромного здания. Глаза парнишки широко распахиваются, а губы приоткрываются в немом вздохе от удивления и шока. Повсюду снуют люди с квадратными сумками на колесах, которые, как Чангюн уже узнал в процессе долгих сборов, называются чемоданами. От многообразия одежды, этих самых сумок на колесах и разной скорости передвижения прохожих кружится голова. Парнишка застывает на месте, словно врастая в землю, и даже сквозь широкий капюшон безразмерной толстовки фиолетового цвета можно видеть, как он прижимает ушки к голове.       Парнишка начинает пятиться назад, как вдруг врезается во что-то твёрдое. Чангюн чувствует, как на плечи ложатся большие тёплые руки Хёнвона и мягко оглаживают кожу через слои куртки и толстовки. Котик поворачивает голову и жалобно смотрит на хёна, поджимая нижнюю губу. — Неужели нам нужно зайти туда? — дрожащим голоском спрашивает Чангюн, так надеясь услышать отрицательный ответ. — Конечно, — Хёнвон обвивает руки вокруг его талии и немного тянет на себя. — Это и есть аэропорт, отсюда вылетают самолёты, — подрагивающий котик сильнее жмётся к хёну, и тот уже начинает прикидывать сложности, с которыми столкнется, когда Чангюн увидит настоящий самолёт вблизи и вообще окажется внутри.       Котик осматривается по сторонам, смотрит вверх на пасмурное небо и тихо вскрикивает, выставляя пальчик и указывая на что-то не очень ему понятное. Из-за серых облаков раздаётся громкое гудение, и через пару мгновений показывается заходящий на посадку самолёт. Глаза Чангюна распахиваются ещё больше, и на какой-то момент он перестаёт дрожать. — Это и есть самолёт, хён? — парнишка сглатывает и следит взглядом за диковинной машиной, быстро теряющей высоту. — Он только что летел…       Для Хёнвона так необычайно приятно и даже немного забавно осознавать, что парнишка в его руках никогда не видел самолётов и ничего не слышал о том, что люди тоже могут летать. Чангюну хочется показать весь мир и рассказывать о каждой, даже самой незначительной вещи, отвечать на его вопросы и постоянно держать за руку. — Идём со мной, Гюн-а, — Хёнвон берёт маленькую мальчишескую ладонь в свою. — Я покажу тебе много интересного.       Он хватается свободной рукой за ручку чемодана и направляется в здание аэропорта, а Чангюн старается бежать рядом и крепче сжимает ладонь пальчиками, чтобы не потеряться.       Внутреннее помещение будоражит воображение котика. Он снова теряется, зависает на полпути и загипнотизированно смотрит на анимированные баннеры с рекламой, постоянно меняющиеся цифры на табло и бесчисленные указатели. Парнишка замечает людей в форме с блестящими нашивками, спешащих в сторону стоек досмотра, но тут же переключает внимание на витрины с какими-то эксклюзивными сумками. Если бы не Хёнвон, крепко держащий его за руку, Чангюн бы завис на добрых два часа, разглядывая каждую диковинную вещицу в этом загадочном и таком удивительном месте под названием аэропорт. Парнишка уже не дрожит, и его страх как будто улетучивается, а внимание полностью переключается на окружающих его людей.       И всё-таки внимание Чангюна привлекает интересная вывеска. Он отпускает руку, бежит в небольшое кафе с баббл-чаем и уже восхищённо разглядывает баночки с фруктами на полках и различные сиропы. Глаза парнишки горят, как у маленького ребёнка в магазине игрушек, и Хёнвону ничего не остаётся, кроме как последовать за ним. — Хён, посмотри! — Чангюн показывает на полочки с шариками. — Что это такое красивое? — Это называется баббл-чай, — Хёнвон старается говорить немного тише, чтобы никто не заподозрил странную парочку. — Это фруктовый напиток, в который добавляют кусочки фруктов или шарики со сладким соком.       Чангюн машинально кивает и уже следит взглядом за покупателем, которому официант протягивает стаканчик зелёного цвета с сиреневыми шариками на дне. Парнишка буквально буравит незнакомца взглядом, пока тот не уходит из кафе и не скрывается в толпе, попивая свой напиток.       Чангюн поднимает жалобный взгляд на Хёнвона. — Хён, — тут же начинает он, а Хёнвону уже всё ясно. — Пожалуйста, купи мне такой стаканчик, — Чангюн смотрит пристально, глазки горят шальным огоньком, а губы-бантики поджаты так мило, что Хёнвон снова не может противиться этому парнишке.       Он давно просёк, что Чангюн пользуется своими кошачьими уловками, проследив заранее, что добрый хён никогда не сможет ему сопротивляться. И теперь парнишка нагло этим пользуется.       Когда Чангюну протягивают его желанный стакан с напитком, он практически подпрыгивает на месте, чем вызывает удивление, граничащее с умилением у официанта. Ещё бы: так радоваться простому баббл-чаю! Этот маленький парнишка действительно счастлив, а всё потому, что ему приготовили то, что он так сильно хотел. У всех присутствующих в кафе расцветают улыбки на лице, когда Чангюн делает первый глоток и восхищённо шепчет: «Вкуснятина!», бегая взглядом от хёна к официанту и обратно. — Хё-ён, — тянет Чангюн уже за столиком, прихватывая губами трубочку и разглядывая мигающее табло перед глазами. — А на что похоже, когда ты в са…само… — Летишь в самолёте? — Да! — Чангюн снова хватает губами трубочку, прикусывая её зубами.       Хёнвон отвлекается от телефона и смотрит куда-то в сторону, задумавшись. — Ты когда-нибудь видел птичек, Гюн-а? — наконец спрашивает он, уже глядя в глаза парнишке.       Чангюн на секунду отрывается от поглощения напитка и утвердительно кивает. — Они очень красивые, — медленно проговаривает парнишка. — Но мне не всегда легко их поймать, — немного смущенно добавляет он. — Тогда, — Хёнвон показывает на окно, за которым можно видеть красивый блестящий самолёт, не теряющий своего сияния даже в пасмурную погоду. — Представь, что это большая птичка, — Чангюн шире распахивает глаза. — Но только она очень тяжелая, — смеётся парень.       Котик в недоумении смотрит сквозь стекло и пытается представить огромную железную махину в виде лёгкой птички, за которыми он часто гонялся в образе котика. Парнишка медленно кивает и всё ещё хмурит брови. — И вот эта птичка может помочь тебе прилететь в любое место на Земле, — Хёнвон делает несколько жестов руками, рисуя круг в воздухе. — Там снаружи будет очень холодно, а внутри тепло и хорошо. Большая тёплая птичка, которая отвезёт тебя в тёплые края. — Птичка… — медленно повторяет Чангюн, всё ещё разглядывая самолёт. — Внутри у птичек всегда тепло…       Хёнвон давится собственной слюной, когда замечает, как парнишка облизывает губы. Смысл сказанных Чангюном слов доходит не сразу, но вполне быстро. — Ты… — пытается прокашляться Хёнвон и прикладывает ладонь к саднившему горлу. — Ты… Ел птичек?.. Живых?       Чангюн по-кошачьи хитро расплывается в улыбке и настолько дьявольски красиво трогает кончиком языка острый клык, что Хёнвону становится не по себе. Парень тяжело сглатывает, безотрывно наблюдая за белоснежной улыбкой, и расслабляется только тогда, когда слышит звонкий смех Чангюна. — Ты чего, хён? — заливается он и роняет голову на стол. — Они уже не живые были.       Если бы желудок Хёнвона был чуть слабее, то его точно стошнило бы прямо здесь и сейчас. Парень быстро хватает стакан с баббл-чаем, делает несколько глотков и готов сказать спасибо, что в рот не попал ни один шарик. — Гюн-а, я хочу тебя попросить, чтобы ты больше так не делал, — просит он вполне серьезно и подвигает стакан обратно котику. — Иначе я не буду тебя целовать после такого.       Чангюн выпячивает нижнюю губу, сводит брови к переносице, а затем высовывает язык с характерным мычанием и снова смеется. — Глупый хён, — хихикает он, прерываясь на то, чтобы звучно засосать свой чай. — Я не буду тебя ни на что менять.       От его доброты и некоторой наивности становится грустно, когда Хёнвон вспоминает самую ужасную часть этой поездки. Людям в форме не объяснишь, что мальчишка, не видевший мир, очень хочет выехать из одной страны и точно так же прибыть в другую. Хёнвон даже думает, что и само слово «страна» ему не особо известно. Чангюну пришлось долго рассказывать о том, что существуют некие законы, по которым человек должен иметь книжецу с маленьким фото, которая зовется паспортом. Именно благодаря ей ты сможешь выехать за пределы страны и беспрепятственно в нее вернуться. Кажется, он даже все понял, когда медленно засыпал, положив голову Хёнвону на колени.       Парень оттягивал момент покупки переноски до самой поездки в аэропорт. До последнего надеялся, что сможет уговорить служащих, что этого кота можно провезти так, не сажая в душную сумку. Не вышло. Животные перевозятся в специальных приспособлениях — таково правило.       Высиживая остатки времени в большом зале ожидания, Хёнвон начинает замечать, что Чангюн медленно, но уверенно засыпает. Предлагает ему сесть на колени и обхватывает собственной курткой, чтобы тот не замерз, потому как вся его верхняя одежда уже была аккуратно засунута в чемодан. Хёнвон то и дело трется щекой о мягкую щечку парнишки, коротко целует подбородок, скулы и сонно приоткрытые губки, каждый раз стараясь прикрыть оба их лица большим капюшоном толстовки.       Мальчишка то проваливается в сон, то снова улыбается, пытаясь ткнуться носом или губами — подарить ответную ласку. Обхватывает талию Хёнвона и тычется макушкой в шею, получая поцелуй и туда. — Ты точно не против, чтобы мы так поступили? — уже в который раз спрашивает Хёнвон, а в ответ ему кивок. — Я выпущу тебя, как только сяду в кресло. — Ты говоришь это десятый раз, — поднимает голову Чангюн и показывает две открытые ладони с растопыренными пальцами. — После четвертого раза я начал считать.       Хёнвон прикрывает глаза и понимает, что начинает щипать в носу. Губы поджимаются и становится трудно сделать вдох. Отогретые под курткой мальчишеские пальчики касаются виска и обводят контур закрытого века. — Все нормально, — Хёнвон говорит будто сам с собой, и пытается утешить лишь самого себя, потому что по виду Чангюна уж точно не скажешь, что он чем-то расстроен. — Тебе грустно? — переспрашивает мальчишка и, пытаясь как-то отвлечь, тыкается губами в чужие губы.       Вытирая глаза рукавом, Хёнвон вздыхает и выше тянет язычок молнии на куртке, чтобы спрятаться в ней совсем. Прислоняется лбом к горячему лбу Чангюна, снова и снова даря ему мелкие поцелуи в кончик носа, скулы и иногда губы. Пытаясь даже вдохнуть того же воздуха, почувствовать теплые запахи его кожи и волос, какими не обладает ни один человек. — Гюн-а, ты только не бойся, — снова шепчет он над самым ухом. — Я тебя не оставлю нигде и не брошу. Так поступить нужно, если ты хочешь полететь со мной. Иначе никак. Ты просто пойми это. Тут нет ничего страшного, только пройти контроль и попасть в самолет. Тебе даже не придется там в таком виде всегда сидеть. — Хён, пожалуйста, успокойся, — Чангюн хитро улыбается и запускает руки Хёнвону под кофту, тихонько и приятно начиная щекотать. — Боишься тут только ты, а я привык быть котиком. Я так жил… всегда… Понимаешь? Этот мальчик… Я помню, как он был совсем маленьким, а потом что-то случилось. Ему было очень больно. Я помню старого кота, который лизнул мой нос, прыгнул через меня и убежал… Я ничего не помню… Я рос с другими котами и видел, как иногда рядом с прохожими людьми шла тень. Обычно они умирали. Так же случилось и с тобой… Я не знаю, как жить по-другому, а ты меня учишь. Но тут поверь мне, что все будет хорошо, и я не боюсь.       Хёнвон жмурится и ему кажется, будто он слушает записки сумасшедшего. Если бы ему сказали такое хотя бы месяцем ранее, то он бы сдал рассказчика в тихое место. А сейчас пытается не плакать, наконец понимая, отчего Чангюн не дотягивает уровнем развития до своего возраста. — Сейчас все будет в порядке, — заверяет он и, снова натягивая капюшон, мягко целует губы мальчишки. — Ты помнишь, что нам нужно зайти в зоолавку, чтобы купить тебе переноску?       Чангюн кивает и как обычно приятно улыбается. Нехотя покидает нагретое место и уже ищет глазами, в какую сторону они направятся. — А можно мне самому выбрать?       И как тут отказать тому, кто радостно бежит впереди, махая руками и иногда врезаясь в случайных прохожих. Для Чангюна это просто очередная игра, на которую он согласился лишь потому, что его попросил любимый хён.       Отдел с зоотоварами оказывается совсем не по пути к выходу, приходится немного вернуться назад и поблуждать среди ароматов дорогой парфюмерии и разнообразной еды. Чангюн тормозит возле магазина, у входа в который молодая девушка пытается удержать котика и натянуть ему на шею ошейник-бантик, по цвету подходящий ее сумочке. — На что ты засмотрелся, Гюн-а? — Хёнвон проходит мимо и хватает мальчишку за рукав. — Пойдем, а то скоро должны объявить посадку, и мы можем не успеть.       Чангюн грубо одергивает руку и остается стоять между звенящих рамок. Он словно не слышит, как Хёнвон снова его зовет и пытается завести в магазин. — Подожди, хён! — почти рявкает он и протягивает руку, указывая на девушку с котиком. — Ему не хочется никуда лететь, он даже не хочет надевать свой любимый ошейник с адресом.       Кажется, у Хёнвона начинает дергаться глаз. Он скрещивает руки на груди и саркастично приподнимает одну бровь, нехотя наблюдая за тем, как нервное животное царапает руки столь нежной хозяйки. — Ты как это понял? — парень устало вздыхает, хочет развернуться, но Чангюн виснет у него на руке.       Жалобные глазки начинают блестеть, но Хёнвон откровенно не понимает, что мальчишке от него надо. — Ты должен поговорить с ней, — шепчет Чангюн, будто только что мысли прочитал, и нервно топчется на одном месте. — Ты должен сказать ей то же самое, что сказал мне. — Я ее даже не знаю! — вскрикивает тот, но вовремя прикрывает рот ладонью и наклоняется ближе, чтобы Чангюн слышал его приглушенный голос. — Гюн-а, это так не происходит. Ты хочешь, чтобы я с ней познакомился? — Да нет же, — все так же торопливо настаивает мальчишка. — Ты должен сказать то же самое, что говорил мне про самолет. Котик боится шума, он тоже летит в первый раз. — Ну а я тут при чем? Они сами разберутся, а нам нужна переноска, иначе ты останешься здесь, а я улечу без тебя.       Хёнвон пробует изобразить дьявольскую улыбку и даже хмурит брови, но Чангюн так увлечен развернувшейся на глазах драмой, что совершенно его не замечает. — Хё-ён, ну ты же умеешь сказать так, чтобы я перестал бояться… — Послушай, — твердо прерывает его Хёнвон, однако быстро сдается и выдыхает. — Это ты его понимаешь, а не я. Я понимаю только тебя, а это немного другое. Я не буду говорить с чьим-то котом, я еще не спятил…       Не успевает он договорить, как Чангюн отпускает руку и со всех ног несется с незнакомой девушке. — Ну… Или не до конца спятил…       Хёнвон машет рукой и заходит в отдел с товарами для животных, пропуская даже мысль о том, что скоро его окрикнут с пункта охраны и скажут о том, что он потерял странного мальчика, который до смерти напугал девушку, пытаясь ее успокоить.       Выйдя из магазина с сумкой, по размеру больше подошедшей бы для собаки, он не может поверить своим глазам: Чангюн держит котика на руках, гладит его по голове, а тот трется об его руку, словно всю жизнь только этого и хотел. Девушка смеется, расстегивает молнию на переноске, и ее пушистый друг, размахивая тонким хвостом, залезает внутрь. — Простите, пожалуйста, — Хёнвон вежливо кланяется незнакомке, а сам готов со стыда сгореть, наблюдая присевшего на корточки Чангюна, который, очевидно, не договорил со своим новым другом. — Надеюсь, он не сильно вас утомил и глупостей не наговорил. Это мой…       Парень замолкает, не зная, как назвать того, кто понимает язык животных, но тут девушка легко касается плеча и вежливо улыбается. — Он — чудо, — и ее нежная интонация успокаивает. — Еще никто не смог заставить моего шкодника так слушаться. — Тогда я рад, что все хорошо. В первый раз берете его с собой? — Да, получила работу в другом месте, приходится переехать, — кивает она на переноску. — А вы не в первый, раз тот, кто внутри, так спокоен.       Хёнвон пробует улыбнуться, застенчиво почесывая затылок и пытаясь спрятать сумку под курткой, чтобы не выдать, что она пуста. — Если бы…       Девушке, кажется, нет до этого никакого дела. Она все так же завороженно разглядывает Чангюна, который совсем их не слушает, а о чем-то перешептывается с котом. — Как у него это получается?       Но Хёнвон лишь пожимает плечами. — Скажите, а вы верите в магию? — Думаю, что нет. — А я верю, — он снова вежливо кланяется, подается вперед и хватает Чангюна за ворот. — И вам советую поверить, — кричит он напоследок. — А теперь, извините, нам пора. Мягкой посадки.

***

      От придуманной им же авантюры у Хёнвона покалывает кончики пальцев. Парень крепче сжимает ручку кошачьей переноски, сквозь маленькое окошко которой виднеются два ярко-жёлтых блестящих глаза, выделяющиеся на фоне чёрной бархатистой шёрстки. Хёнвон направляется к стойке паспортного контроля, периодически поглядывая на груз в руке, словно убеждаясь, что котик внутри никуда не делся. Сердце бешено колотится, а другая рука сжимает паспорт и посадочный талон с билетом на ближайший рейс до Калифорнии.       Несмотря на внешнее спокойствие, Хёнвон нервничает не меньше самого Чангюна: для котика это первый полёт в жизни, а для Хёнвона это первое подобное приключение. На какое-то мгновение парню даже кажется, что он находится в классическом фильме про секретных агентов, и его главной миссией на ближайшее время является безопасная доставка «ценного груза». Однако этот «груз» не просто ценный, но еще и самый любимый, поэтому ни в коем случае нельзя допустить даже малейшей ошибки.       Хёнвон нервно постукивает пальцами по крыше переноски и делает глоток холодного американо из пластиковой трубочки. Несмотря на холод за стенами аэропорта, парню настолько жарко, что приходится даже снять пуховую куртку, защищавшую его от зябкого ветра и холода. Хёнвон склоняется над переноской и улыбается сидящему внутри котику, дергает за молнию и просовывает руку внутрь, касаясь пушистой макушки. Котик тут же льнёт к чужой руке и немного бодается лбом. Сказать, что Чангюн нервничает — значит, не сказать ничего. — Не бойся, Гюн-а, — ласково говорит Хёнвон, продолжая гладить головку котика. — Я рядом с тобой. И всегда буду, — добавляет он в конце, видит пристальный взгляд кошачьих глаз, и ему кажется, что Чангюн даже кивает ему в ответ. — Я никому не отдам тебя, — продолжает Хёнвон, а котик в знак согласия издаёт звук, похожий на урчание.       Чангюн верит каждому слову Хёнвона, разглядывает мягкие черты его лица, поджимает ушки и снова ставит их торчком. Оба словно пробуют успокоить друг друга, забрать чужой страх и убедить в том, что всё пройдёт хорошо. Но несмотря на усилия обоих, каждый испытывает колоссальный стресс, хоть и пытается это скрывать, пробуя сгладить его такими необходимыми сейчас прикосновениями.       Равнодушно-металлический голос объявляет посадку на рейс до Калифорнии, и Хёнвон с сожалением убирает руку от котика. Парень наклоняется к переноске, касается кошачьего носика губами, повторяя, что всё будет хорошо, и застёгивает молнию, закрывая переноску. Бережно поднимает ее вместе с тяжелым котом и направляется к стойке.       Как же здорово, что Хёнвон успел забронировать бизнес-класс и теперь сможет спокойно выдержать многочасовой перелет на другой конец света. Однако парень практически не думает о себе в этот момент, а только косится на переноску и даже не представляет, что может чувствовать сидящий в ней котик.       Чангюн вжимается в заднюю стенку переноски и сворачивается клубочком. Сквозь маленькое окошко мелькают чьи-то ноги с одной стороны, а с другой — котик видит длинную пуховую куртку хёна. На какое-то мгновение он решает закрыть глаза и просто заснуть, проснувшись уже в месте назначения, но из-за постоянно раскачивающейся переноски это выходит плохо. Чангюну ничего не остаётся, кроме как насильно держать глаза закрытыми, по крайней мере он не будет видеть всю эту суету снаружи.       Когда котик впервые слышит звуки двигателей самолёта, он вздрагивает, и от сильного гула и внутреннего страха цепенеет. Вжимается в заднюю стенку ещё больше, ползёт к той стороне, где виднеется куртка хёна, прижимает ушки к голове и мелко дрожит. Звук работающего двигателя оглушает, и Чангюн даже не может жалобно мяукнуть, чтобы позвать на помощь. Он отчетливо чувствует, как переноску берут в обе руки и осторожно несут куда-то вверх, отчего она перестает так активно раскачиваться. А спустя несколько минут перестаёт двигаться совсем, и Чангюн немного успокаивается. Гул остается где-то позади. Котик видит только мелькающую куртку через окошко и ждёт, когда Хёнвон наконец-то наклонится к нему и объяснит, что же происходит, и где они находятся.       Хёнвон закидывает рюкзак на верхнюю полку, прихватив с собой телефон с наушниками, и опускается на сидение рядом с котиком. Чангюн тут же подходит к застёжке, закрывающей выход, и тихо мяукает. Ответа долго ждать не приходится, и кошачьей головы снова касается родная тёплая рука. Котик жадно трётся о руку Хёнвона, будто после длительного расставания. — Тише, тише, — шепчет Хёнвон. — Мы уже в самолёте, и скоро будем взлетать, — на последнем слове Чангюн подаётся вперед, и из переноски показывается кошачья мордочка. Котик явно хочет выбраться из этого странного домика, чтобы быть ближе к хёну, но Хёнвон мягко останавливает его. — Гюн-а, нельзя, — пытается объяснить парень. — Я не могу выпустить тебя, ты должен сидеть тут, — Чангюн жалобно поджимает ушки, а кошачьи глазки начинают блестеть, будто котик собирается заплакать, совсем по-человечески. Сердце Хёнвона сжимается от боли и безысходности. Парень поднимает руку вверх, подзывая стюардессу.       Девушка внимательно слушает странную просьбу Хёнвона: взять питомца на руки, потому что он очень сильно нервничает. Она пытается что-то говорить о правилах при взлёте и посадке, о том, что все животные должны находиться строго в переносках, о каком-то регламенте и уставе. Но широко распахнутые глаза Хёнвона и брови, сложенные домиком, делают своё дело, и девушка сдаётся, тихо шепча ему на ухо о том, что он может взять кота на руки, но спрятать его под куртку, чтобы никто из экипажа этого не заметил. Хёнвон лихорадочно кивает, обещает сделать всё, о чем его попросят, лишь бы ему позволили взять на руки котика.       Стюардесса удаляется, а Хёнвон тут же открывает переноску и протягивает руки к мягкому чёрному комочку. Чангюн сразу льнёт к рукам, прижимается ближе, тычется кошачьим носиком в губы и шею Хёнвона и почти выскальзывает из его рук, когда тот шепчет на ухо о том, что нужно сидеть смирно, иначе придётся посадить его обратно.       Чангюн успокаивается и послушно заползает под тёплую куртку хёна, размещая лапки на чужой груди и прижимаясь к ней пушистой головкой. Котик заметно успокаивается, особенно когда ему на гибкую спинку ложится родная рука и осторожно поглаживает шёрстку. Он чувствует себя в безопасности, несмотря на странный усиливающийся гул, на погасший свет, сигнализирующий о взлёте, прижимает ушки к головке и прикрывает глаза, чувствуя тяжесть ладони Хёнвона на себе. Мелкая дрожь передаётся Хёнвону, и парень вжимает голову в шею так, чтобы слегка поцеловать макушку котика и погладить её пальчиком. Чангюн приятно урчит и снова прижимается к груди.       Самолёт медленно набирает высоту, и Чангюна немного прижимает к Хёнвону под действием силы тяжести. Но несмотря на странные звуки вокруг и явно пугающую атмосферу, у котика исчезают все страхи, потому что его любимый хён находится рядом и сможет защитить от всех бед и несчастий. Хёнвон кажется таким сильным, почти всемогущим супергероем, особенно сейчас, когда он медленно оглаживает котика, согревая своим теплом и оберегая от всего окружающего мира, полного опасностей и пугающих вещей. Чангюн не замечает, как засыпает, убаюканный объятиями Хёнвона.       Котик просыпается от ощущения того, что его снова куда-то несут. Он с сожалением отмечает, что уже не находится в тёплых руках хёна, а лежит, развалившись внутри переноски. Справа сквозь окошко снова виднеется уголок тёплой куртки хёна, и Чангюн вконец расслабляется. Ощущает тепло, ловит скользящие солнечные лучи и прижимается мордочкой к окошку, пытаясь разглядеть изменившееся окружение.       Хёнвон удобнее перехватывает переноску в свободной от чемодана руке и направляется к уборной. Оставив чемодан с отличительной биркой неподалеку, он заходит внутрь, внимательно осматривается и, убедившись в том, что они одни в помещении, ставит переноску с котиком на пол. Садится на корточки и медленно тянет молнию в сторону. Перед глазами предстаёт лениво потягивающийся после сна котик. — Просыпайся, Гюн-а, — ласково говорит Хёнвон, снова поглаживая котика по макушке.       Чангюн прикрывает глаза и неохотно поднимается на лапки, осторожно оглядывается и вальяжно выходит из переноски. Не проходит и мгновения, как перед Хёнвоном оказывается сонный парнишка с кошачьими ушами, протирающий заспанные глаза. — Доброе утро, хён, — слабо улыбается Чангюн, протягивает к хёну руки и обнимает того за талию, снова зарываясь в его куртке. — Мы наконец-то приехали? — парнишка жмётся к тёплой кофте Хёнвона и с наслаждением вдыхает запах его тела.       Хёнвон зарывается пальцами в мальчишескую макушку и целует парнишку в щёку, в полузакрытые веки и приоткрытые губы-бантики. Обнимать Чангюна до невозможного приятно: весь парнишка выглядит таким уютным и милым, что его совсем не хочется выпускать их объятий. — Тебе нужно одеться, — тихо говорит Хёнвон, пробегаясь пальцами по обнажённой спине Чангюна. — Сюда могут зайти и увидеть тебя. Парнишка медленно кивает в ответ и нехотя отрывается от рук хёна.       Хёнвон помогает Чангюну облачиться в лёгкую полосатую рубашку, явно не подходящую ему по размеру, свисающую практически до колен, и свободные летние шорты. На голову Чангюна ложится льняная панамка красного цвета, под которую Хёнвон аккуратно заправляет кошачьи ушки, скрывая их от любопытных глаз окружающих. Хвост котика удачно прячется под объемной рубахой, и его практически не видно за складками летней одежды.       Чангюн благодарно смотрит в глаза хёна и светло улыбается, показывая милые ямочки на щеках. Хёнвон снова не может удержаться от поцелуя и касается губами губ парнишки. Обоим становится чуть досадно от того, что до места назначения — небольшого домика на берегу океана — нужно добираться еще пару часов. Хёнвон скидывает жаркую, не подходящую местному климату толстовку и вешает её на лямку рюкзака, берёт Чангюна за руку, отдав ему его же переноску, и оба парня благополучно покидают здание аэропорта.       По дороге Чангюн набирает себе каких-то журналов и брошюр, разглядывает каждую практически на ходу и даже один раз задевает плечом информационный столб, за что получает замечание от Хёнвона и короткий чмок в ушибленное место. Но больше всего котику интересна самая большая брошюра с многочисленными непонятными отметками на ней. — Хён, а почему эта реклама выглядит так скучно? — парнишка вертит в руке разложенный листок и недоумевает, что на нём изображено. — Это же карта, — Хёнвон заглядывает через плечо парнишке и замечает красную точку с отметкой выхода и надписью «Вы здесь». — Ты очень кстати её взял. Можно?       Хёнвон забирает карту и поворачивает её под нужным углом. Следит пальцем от местонахождения до остановки такси и, снова взяв Чангюна за руку, решительно отправляется к стоянке машин.       Чангюн долго разглядывает белый минивэн, пока Хёнвон разбирается с багажом. Он обходит машину вокруг, заглядывает внутрь и, будто удостоверившись, что предмет транспорта совершенно безопасен, робко забирается внутрь и размещается на заднем сидении.       Взмокший от жары и тяжёлых чемоданов Хёнвон забирается следом и устраивается с противоположной стороны. Солнце нещадно палит, и чистая белоснежная футболка Хёнвона липнет к телу, становясь почти прозрачной. Чангюн гипнотизирует взглядом красивый, даже модельный жест Хёнвона, когда тот зачесывает пальцами влажные волосы назад. Смотрит на открытые под широким воротом футболки ключицы, следит за намокшей тканью, из-под которой видны мышцы пресса, видит, как длинные пальцы ловко управляются с ремнем безопасности. — Что такое, Гюн-а? — Хёнвон двигается к Чангюну ближе, почти автоматически, а тот моментально краснеет и отворачивается, пытаясь отодвинуться дальше.       Парнишка натягивает панамку на глаза, хочет спрятать и без того почти наполовину скрытое лицо. Хёнвон зачем-то смеётся и хватает парнишку, притягивает к себе, целует покрасневшие щёчки и носик, а котик жмурится и краснеет еще больше.       Дорога кажется длинной, и Чангюн через добрых десять минут пути устраивается на плече Хёнвона и засыпает, утомлённый стрессом после перелёта. Хёнвон устал не меньше, но старается держаться, обнимая тонкую талию парнишки и прижимая к себе крепче. Под конец даже он не выдерживает и начинает клевать носом, когда минивэн останавливается возле небольшого, но уютного домика кремового цвета на берегу океана.       Вокруг не видно ни души, только бескрайние сине-лазурные просторы и тёплый песчаный пляж. Водитель на чистом английском объясняет Хёнвону дорогу до ближайших кафе и магазинов, а парень прилагает все усилия, чтобы разобрать плохо знакомый ему язык, так и не давшийся, ни в школе, ни в университете. Сдавшись, водитель что-то рисует на карте и показывает Хёнвону все уже в два раза медленнее, пока Чангюн, сонно держащийся за свободную руку, буквально виснет на плече.       Наконец, разобравшись с новой локацией, Хёнвон пожимает водителю руку обеими ладонями. Привычно кланяется, сердечно благодарит его и слегка толкает почти уснувшего мальчишку в бок, чтобы тот взял переноску и занёс её в дом.       Чангюн сонно плетётся следом, пару раз спотыкаясь на ровном месте, а в третий раз почти валит Хёнвона вместе с собой. Но стоит обоим парням оказаться внутри их нового жилья на ближайшую пару-тройку недель, Чангюн будто оживает и почти что бросает переноску на ковёр в прихожей. Несётся в гостиную, попутно заглядывая в каждую дверь и разглядывая предметы мебели.       Но Чангюна хватает совсем ненадолго. Оказавшись в светлой спальне с белыми прозрачными занавесками, висящими по окнам, которые выходят сначала на веранду, а после на просторы Тихого океана, парнишка блаженно вздыхает и буквально плюхается на мягкую кровать, раскидав по сторонам лёгкие шлёпанцы.       Котик засыпает почти мгновенно, и тихо зашедший следом Хёнвон не может сдержать улыбки умиления и искреннего счастья. Чангюн выглядит ужасно мило во время сна, и Хёнвон, поддавшись порыву, делает несколько фотографий на смартфон, сразу же устанавливая одну из них на фоновый рисунок. Не проходит и пяти минут, как парень опускается на кровать следом и, прижав к себе хрупкое тело Чангюна, проваливается в сон, зарывшись носом в чёрные волосы парнишки.