Любовь вражды

      Очередной туннель ещё одного подземелья. Неделя за неделей проходили в скитаниях по подземным ходам Обсидиана. Уже потеряла счёт времени. Однако знала, что дело не сделано и я должна была там торчать. Вызывало у меня это приязнь с довольством. Находиться под землёй – спасение от людей ещё с детства. Вот только свобода действий на сей раз не ограничена, как это часто бывало при нежелании попасться. Тут суть в том, чтобы заманивать и не подпускать.       Эдельтруд с Заратустрой по указке трио Тенебрис захватили Гризельду с Кодатортой. Разумеется, целью было выполнение их условий взамен на жизнь и освобождение этих двоих. Но троица ведьм не намеревалась выкладывать все требования за раз. Когда исполнялось одно, оглашалось другое. Если сначала это было вымогание богатств для благоустройства Облачной Башни, то потом перешло в магические махинации вроде изъятия свитков, волшебных атрибутов. При невыполнении выдвинутых критериев мы с Мандрагорой пытали Блоссом с Бертольдом. Разумеется, это становилось известно общественности и подстёгивало мотивацию сотрудничать.       План был предложен мной. Настолько быстрого одобрения не получала ни разу ни от одной из них троих. «Мерзопакостно, но эффективно – это по-нашему,» – так охарактеризовала его Тхарма. Неоспоримо. Правда, момент с пытками придуман не мной, а Беладонной. Но как сказано, так и сделано. Давно мечтала поизмываться на Гризельдой. Кодаторта же неудачно подвернулся, что поделать.       Про привлечение внимание момента нюанс такой. Обозначать местоположение было нежелательно. Однако его разглашение – дело поправимое при использовании заклинания по выборочному стиранию воспоминаний. Бонусом бывали развлекательные стычки. Ведь искатели слабоваты либо глуповаты. Как бы то ни было, всё шло неукоснительно по плану месяц так точно. В курсе успехов мы с Мандрагорой были благодаря обеим Севакару. Вообще наш квартет был органично вплетён в задумку: мы сторожили и пытали пленных, а они представляли интересы Лиллис, Беладонны и Тхармы, взаимодействовали с общественностью и давали ей колдовской отпор при необходимости.       Очередное моё дежурство шло как обычно. После обеда клонило в сон. Решила открыть люк для проветривания и ради прилива бодрости. В голове роились размышления. Как ни странно для меня, они были о тебе. Эдельтруд с Заратустрой часто упоминали твои с подругами, с Саладином и с ещё каким-то типом потуги для спасения Блоссом с Бертольдом. Такая настойчивость раздражала и забавляла. Второе – из-за бессмысленности. Первое – из-за неуёмного изобилия тебя в моей жизни. «Бьянки так много, будто мира без неё нет,» – как-то выпалила в припадке презрения да гнева моя напарница по охране Кирахару. И эта фраза запустила новый виток мыслительного процесса.       Только в моих измышлениях она уходила от вкладываемого Мандрагорой смысла. Твоя вездесущность для меня была естественна и обязательна. На этом я ловила себя неоднократно, замещая сразу же отрицанием. Понять причинно-следственную связь для меня было невозможно. Такого не видала. Обсуждать подобное ни с кем не стала бы – никогда не имела такой привычки. Более того, без тебя уклад моей жизни терял свою красочность. Тут я хотя бы могла предположить, в чём дело: дух соперничества. Только это не вязалось с привычным восприятием вражеской стороны, отделаться от которой – основные задача с желанием. Потому и вызывало сомнения да вопросы.       Одно я знала точно: разгадка данной проблемы сломает меня или хотя бы моё выработанное течение жизни. Чуждое и неведомое натуре, пустившее в ней корни, – гарантия краха основ. Бесило данное обстоятельство в отдельной степени. Связанное с тобой – вообще особенная категория недовольства, воспринимаемая при честном монологе с собой совершенно иначе. Всё чаще мелькали воспоминания, связанные с тобой; всплывали в связке эмоции; рисовались смутные образы да идеи. Всё это в совокупности вводило меня в ступор. Как избавиться – не знала, словно не хотела разуметь и в то же время страстно желала постичь. С нарастающей уверенностью казалось, что схожу с ума от непонимания отношения к тебе и от обострения мыслей о твоей персоне.       При наблюдениях за Мандрагорой, пускающей слюни по Валтору, я замечала злящие, напрягающие параллели в себе насчёт тебя. Разумеется, речь не про открытое выражение чувств − мне, в отличие от Кирахару, не свойственное явление. А про реакции на присутствие: учащённое сердцебиение, дрожь по всему телу, прилив энергии да прочие пакости. Как же мерзко ощущать себя такой же никчёмной, как Мандрагора, и вообще всё это чувствовать из-за дурашки вроде тебя или кого бы то ни было!.. Для меня подобное – худшее оскорбление. Верить в очевидное от этого не хотелось лишь сильнее. А избавиться казалось единственно верным решением. Но как? Это я и пыталась безуспешно понять…       Будучи стабильно раздражённой, бродила туда-сюда по туннелям. Послышались шаги. Ни Севакару, ни Кирахару, ни Тенебрис они не принадлежали. Направилась на звук с предвкушением радушного приёма для незванных гостей. Чем ближе был топот, тем очевиднее становилась команда посетительниц да посетителя: ваше трио очкастых неудачниц и Айдартж. Я ожидала созерцать второго парня, описываемого Эдельтруд и Заратустрой как «эталон сексуальности». Не случилось. Да и ладно.       Моя догадка вскоре подтвердилась. Моему присутствию вы были удивлены, а ты – особенно. В твоём взгляде так и плескались разочарование с расстройством. Меня это развеселило. Ваше трио решило пойти в дипломатию, что позабавило лишь сильнее и не было удостоено ответа. Саладин же пристроился чуть поодаль да наблюдал за происходящим. Я решила поразмяться, чем воодушевила вашего спутника, но не вас троих.       Ваши скучные сферы да кольца захвата вызывали зевоту. Ещё большую тоску наводили потуги обороны с иллюзиями. Видимо, даже Айдартж заскучал, раз попытался вас угомонить и вызвать меня на дуэль с условиями: его победа – моё сотрудничество в освобождении пленных; мой выигрыш – ваш уход с взятием мной в плен одной либо одного на выбор. Заманчиво. Приняла вызов. Выбрали мечи. Был у меня в измерении-кладовке классический стальной – свежая находка подземных путешествий. У Саладина же был узкий меч с задвижкой из характерных для Красного Фонтана цветных сплавов – в его случае, золотистого.       Схватка на мечах оказалась куда интереснее, чем стычка с недоучками вроде вас. Поклонились друг другу. Его выпад – мои блок и отступ. Затем пошла в наступление, от которого он увернулся в последний момент. Сразу же кинулся на меня. Отбила, прокрутилась ему за спину. Среагировал, развернувшись да выставив оружие на меня. Чуть не напоролась, но успела отскочить. В аналогичных веяниях мы и вальсировали в попытках успешно напасть да в устремлениях удачно уклониться. Иначе как танцем это не назвать. Даже при разнице позиций движения были слаженными, выверенными и дополняющими жесты вражеской стороны. В голове крутились мелодии для маршей, но это лишь усиливало концетрацию. Напряжённое расслабление – контрастная эйфория для души и тела. Когда в любой миг можешь ранить или покалечиться – лучше не описать, как по мне.       Как бы долго ни тянулась наша баталия, меня это ни утомляло, ни злило. Наоборот – вводило в медитативное состояние. Не зря с детства любила оружие и считала его своей отдушиной. Но продвигать сражение как-то надо было. Ваши перешёптывания об использовании ситуации подталкивали к развязке. Пропускать вас в мои планы не входило. А с Айдартжем мы держали стабильную ничью, сколько бы ни было использовано уворотов, отвлечения внимания, нападок да мнимых отступлений с прочим букетом сражения. После того, как Саладин использовал восполняющее физическую мощь заклинание, я решила тоже обратиться к магии. Его усталость допускала воздействие уже не на тело, но ещё на рассудок.       Иллюзия, будто я резко напала на тебя, сработала. Банальный фокус для ослабленного нагрузкой и пленённого чувствами рассудка – лёгкая уловка изысканного манёвра. Он кинулся на меня, преисполненный ненависти да решимости. Идеальная возможность ранить или даже убить. Звеньями, обречёнными на поражение из-за своей человечности, легко управлять. Моя мысль подтвердилась и Айдартжем, и тобой. Ты встала между нами. Меч вошёл тебе в живот – неглубоко, так как я развеяла обманку и Саладин тут же среагировал. Однако это не отменяло двух фактов: твоих ранения и геройства. В этот раз даже удостоилась награды в виде энчантикса. Стала похожа на королеву бабочек: шесть колец из волос и распущенный их остаток, бледно-голубые четыре крыла наподобие упомянутых насекомых да небесно-голубое платье с прямым вырезом, с юбкой до колена спереди да ползущим по земле шлейфом сзади, – и всё блестящее да в побрякушках. Странно, что меня не вырвало или хотя бы не ослепило – слишком близко и слащаво.       Поднялись радостные визги твоих спутниц. Они усилились, когда ты использовала пыльцу для исцеления. Саладин рассыпался в извинениях и поздравлениях, испепеляя меня недовольными взглядами. Ты же таращилась на меня, никак не реагируя на своих спутниц да друга. Мы были настолько рядом, что дышали друг на друга. Осознав это, я отсранилась и отвернулась, чувствуя разгорающийся румянец. Как нелепо и тупо – млеть от присутствия той, кого бы неплохо заточить в темнице и мучить!       Тут я вспомнила, что Айдартж проиграл. По правилам дуэлей тот, кто напал на зрителя, заканчивает сражение своим поражением. Детали вроде причин не уточняются. Уж кто-кто, а я кодекс боёв знала! И это отрезвило, вернуло меня в колею. Оповестив Саладина об итоге, потребовала отдать в плен Офелию. Шайку добродетели надо лишать врачевательницы, когда команда представляет потенциальную угрозу. От Барбатеи угроза минимальная. Айдартжа хватать чревато, по словам Лиллис, – спасать его родня не вознамерится, считая это частью плана, и путём сплетен с догадками может всплыть сотрудничество, которое невыгодно афишировать. А тебя мне трогать не хотелось, к тому же нецелесообразно. На фей энчантикса не действуют те же магические комбинации, которыми мы сдерживали Кодаторту с Гризельдой. Я об этом отлично знала, как и о том, что ты вытащишь этих двоих да сорвёшь весь план.       Разумеется, вы с Скривано начали возмущаться, предлагая бой или себя вместо Гуариджоне. Размазать вас – соблазнительное предложение. Однако я чту договорённости. Саладин тоже, раз пытался вас угомонить. И только Офелия ничего не говорила, пристально наблюдая то за мной, то за тобой. Стоило тебе приблизиться, как я выставила перед собой меч и в другой руке колдовала сферу. Айдартж разрывался между честью и дружбой, говоря то одно, то другое. Какое мягкосердечное ничтожество! По моему взгляду он это понял, раз твёрдо решил последовать условиям дуэли.       Вы уходили. Я заключила Гуариджоне в специальные путы и телепортировала к остальным. Собираясь дождаться вашего выхода из пещеры да использовать заклинание выборочного забытья, я ожидала приближающуюся Мандрагору. Неожиданно ко мне подбежала ты и схватила меня за руки. Взгляд у тебя был как у помешанной. Вела ты себя также, вторя что-то вроде: «Ты не такая. Отпусти их. Пошли с нами.» Со мной разговоры не прокатят, особенно когда всё решено. Меня забавляла твоя наивность, и я это не скрывала. Ты не унималась в припадке то ли отчаяния, то ли надежды. Пришлось дать тебе пощёчину.       – Ты ведь любишь меня. Почему не хочешь услышать и быть со мной? – столько недоумения, самоуверенности, обожания и мольбы способны довести до нервного тика, а уж разозлить – тем более.       – Я тебя ненавижу и проклинаю каждый раз. Проваливай, пока я не убила тебя, как моя мать – твою семейку, – вместе с ударом молнией это оказалось куда эффективнее физического насилия: ты разрыдалась да убежала, повторяя: «Не верю.»       На каждую эту реплику я прикрикивала вслед: «А поверь!» Видимо, я слишком выдохлась от изобилия фей в своей жизни, от ежедневных бдений без вылазок на улицу, от дуэли с тем, с кем нам положено быть и союзниками, и врагами. Больше всего утомила ты. Мне стоило промолчать или посмеяться над тобой. Однако я поступила лучше собственных ожиданий. Вот только радость от моих слов была слишком ядовита даже для меня… Это я ощутила позднее. А тогда пошла с Кирахару как ни в чём не бывало, насмехаясь на произошедшим.