Любовь вражды

      Гриффин во время вещания Фарагонды и после него стоит лицом к окну. Костяшки пальцев норовят выскочить наружу от напряжения. Вокруг неё тёмный осязаемый ореол. Он распространяет пустоту. Поглощает всё вне себя да своей хозяйки. Облачную Башню потряхивает сильнее из раза в раз. Со всех сторон слышатся голоса. Кто-то истерически смеётся. А некто – в таком же духе рыдает. Обеим вариациям не чужды вопли.       – Мисс Фарагонда, как к Вашей измене отнёсся Хаген? – буднично осведомляется ведьма, сложив руки на груди.       – Мы с ним не были тогда парой, – в тон сообщает колдунья и намеревается положить руку на плечо. – Почему ты злишься?       – Почему же Вы не вместе с Циллой Флэйм, Фарагонда Бьянки? – сухо спрашивает Гриффин, отстранившись.       – Не игнорируй вопрос, – со вздохом молвит Фарагонда, отступая на шаг. – Обеим нужна была персона для разрядки, но не для отношений. Ещё ты убила её в войне за Домино.       – И правильно сделала, – злорадно глаголит директриса школа ведьм. – Надо было тебя тоже убить. Впрочем, никогда не поздно. Обернувшись, видит исчезающую в слезах директрису школы фей. Сама тоже плачет.

***

      Фарагонда возвращается в Алфею. Двор припорошён подтаявшим снегом. Моросит дождь на фоне затухающего заката. Плащ женщины в грязи и мокрый насквозь. Дела до этого ей нет. Идёт бодро, со сосредоточенным выражением лица. Её нагоняет Гриффин и шествует с ней в ногу.       – Что Вам надобно, Гриффин де Лакоста? – как бы между делом спрашивает колдунья, поднимаясь по лестнице. – С убийством Вы медлите…       – Тебе обязательно язвить? – раздражённо перебивает ведьма. – Ты же знаешь меня…       – Прощать надоедает. Особенно когда человек не меняется, – констатирует Фарагонда. – К тому же, не всё и не все достойны прощения.       – Я пришла не прощения просить, а поговорить, – ворчит Гриффин, хватая её за руку. – Да и что ты хотела, рассказывая всё это разбитой мне?       – С каких пор Вы умеете разговаривать, леди Гриффин? – отбивая захват магией, ускоряет шаг директриса Алфеи. – Но зачем было соглашаться?       – С трёх лет, со слова «зло», – язвительно отмечает директриса Облачной Башни, догоняя. – Откуда мне было знать, что ты поведёшь речь о первом сексе?       – Не гарант навыков коммуникации. Но слово символичное, – захлопывая перед лицом той дверь, с грустью отмечает её собеседница. – Почему было не спросить? А что в этом такого? Тогда мы не были и с тобой возлюбленными.       – Даже слишком. Про тебя тоже подходящие имеются. Например, плакса, трусиха, слабачка, – насмехается стоящая в коридоре. – А тебе не приходило на ум…       – Характеризуя других, обрисовываете себя. Признать же это духа не хватает, – облокотившись на дверь, строго прерывает Фарагонда. – Приходило. Вам же всегда наплевать на мои чувства, когда я узнавала о Ваших похождениях. Почему я должна считаться? Разве не шёл уговор об откровенности, о честности?       – В данном случае заблуждаешься. Даже не можешь поговорить лицом к лицу. Это ли не трусость? Такое разве не слабость? Устраиваешь сцены вместо того, чтобы разобраться! – ударив кулаком в дверь, прикрикивает Гриффин. – Откуда ты знаешь, что у меня внутри? Какое право ты имеешь судить меня? Признаю, сплоховала. Но нам обеим нужно было остыть. А ты опять накаляешь всё.       – Смысл разговаривать с той, кто за попрёками не видит того же у себя и даже в большей форме? – распахивая дверь, дрожащим голосом шепчет колдунья. – Так расскажи, что у тебя внутри! Если ты не говоришь, то откуда мне знать? И снова я виновата, ну конечно! – срывается на крик, сдерживая слёзы.       Ведьма, закрыв за собой дверь, прижимает к себе хозяйку кабинета, гладит по спине. Та обвивает руки вокруг талии и разражается слезами. Стоят они так долго. Когда директриса школы фей успокаивается, обнимающая её целует в лоб.       – От меня одни проблемы. Если тебя это так ранит, то почему ты до сих пор со мной? – озадаченно вопрошает Гриффин, тяжело дыша. – Виноваты мы обе. А реакция у меня характерная – ревность, зависть, злоба, недоумение. Всё от собственничества.       – Как будто я менее хлопотная, – уткнувшись носом ей в щёку, нежно лепечет Фарагонда. – Так и поняла. Не только же тебе показывать характер. Интересно, наверное, испытывать подобное к мёртвым. Только они тебе на это не ответят. Недоумение из-за чего?       – Тоже верно. Безответность не всегда умаляет чувства. Порой из-за неё они наоборот растут, – устало выдаёт директриса школы для ведьм, отстраняясь. – При общении с тобой случается слишком много чувств. Даже не могу ими пожить. Недоумение же по двум моментам. Первый – я думала, что первым у тебя был Бертольд. Второй – твоя связь с Флэйм.       – Мне ли не знать, – фыркает её коллега школы для фей, убирая с себя да с неё грязь. – Аналогичная претензия. Как видишь, первым не случился. А что связь с Циллой?       – Даже для меня такая спешка не свойственна. А уж с твоей правильностью и подавно не вяжется. К тому же, восторгаешься так, будто лучше ничего не было, и шибко по-детски. А уж твоя тяга вспоминать диалоги отдельно смешит, – саркастично подмечает ведьма, разваливаясь в директорском кресле да закидывая ноги на стол.       – Знаешь не понаслышке, что образы обманчивы. Принципиальность – это про меня, да. Правильность – отнюдь не во всём, – закатывает глаза колдунья, бурча да садясь на стол. – Не сравниваю на связку «лучше – хуже». Каждый опыт по-своему превосходен, если по обоюдным желанию да комфорту. Знаешь ли, я тогда была молодой, потому поддерживала тональность. А диалоги сами вспоминаются, против чего не выступаю.       – Про образы согласна. Но я не о них. Категорично при учёте, что принципы базируются на правильности, не всегда возможны для реализации. Конечные изречения допускаю, – полемизирует Гриффин, потягиваясь. – Я не про сравнение, а про факты.       Твоя презентация сексуального акта надрывно кричит, что она идеальна, великолепна в своей уникальности. Потому возникает вопрос, почему ваша с ней совместимость не сподвигла быть партнёрками на более глубоких уровнях. Больше чем уверена, что это не последний ваш секс. А ты обычно за глубину отношений с теми, кто в тебе бывал. Неужели не пыталась выйти на связь тоньше?       – Не всегда. Некоторые принципы противоречат здравому смыслу и истине. Даже при субъективности трактовок есть базис, – размышляет Фарагонда, листая папку с документами и закинув босые ноги на колени той. – Из-за твоего ревнивого отношения так и кажется. Я лишь делилась состоянием. Дальнейшие эпизоды такого плана докажут, что одной Циллой моё либидо не наслаждалось со смаком. Очередной стереотип из воздуха. Не все нужны для отношений, бывает достаточно для наслаждения – это я уже отмечала.       – Каркас, выстроенный обществом, – тюрьма, не основа. По моей противоречивой фигуре будто не видно, – рассуждает директриса Облачной Башни, массируя той ступни. – По-другому относиться – это не про меня. Это не отменяет версии, пока доказательств нет. А их не будет вне твоей трактовки. Тут соглашусь. Всё же Флэйм тебя развратила и опередила меня с тем же намерением.       – Видно. Однако социум, как и мозг существ разумных, зиждется на правилах. По алгоритму действовать проще, – внося пометки, назидательно говорит директриса Алфеи.       – Признаю, у тебя есть основания мне не верить. Но это не может быть окончательным вердиктом. Цилла подготовила почву. Развращала же ты.       – В то же время выйти за условности – свершение среди стремлений. Не может. Но будет, пока не изменю мнение. А для этого тебе надо поработать языком, – получив ногой в подбородок, ведьма задорно смеётся. – Однозначно моя школа. Впрочем, мне же лучше, что она тебя окучила. С нуля с тобой возиться – сомнительная радость.       – Само собой. А работу языком одну я сделала, другую тебе заслужить ещё предстоит, – самодовольно щебечет колдунья, облокачиваясь на стол и дёргаясь от укуса ноги. – Да уж, подготовка была солидная до нашего эпизода. Не у меня одной. Может, про Кодаторту расскажешь-таки?       – Заигрывая, но не давая, ты нарываешься, – облизывая губы да царапая ноги той, информирует Гриффин. – Я по умолчанию опытнее. Во всём. Ах да, ещё один Бертольд…