Любовь вражды

      – То есть ты забеременела? – недоумевает Фарагонда, рассматривая двор Алфеи.       – Это всё, что тебя волнует, что можешь сказать? – разочарованно фыркает Гриффин, стоя у неё за спиной. – Да, залетела. Офелия делала мне аборты.       – Ещё и неоднократно? Ты ей сказала про себя c Кодатортой? – ещё озадаченнее выдаёт колдунья, разворачиваясь к ней.       – Разумеется. Не могла упустить случай поиздеваться, – лениво протягивает ведьма, облизнув губы. – Может, ты ответишь на мой вопрос?       – Какая же ты мерзкая! – директриса Алфеи даёт пощёчину. – Теперь всё стало ясно. И что же мне ответить? – раздражённо ворчит, обходя собеседницу, плюхаясь в кресло. – Завидовать нечему. Акт вызывает тошнотворное отвращение, едкую злобу. Травмирующий секс презираю, – переходит на крик. – А твою и Кодаторты гнусность к Офелии – тем более! Как и глупые отместки для самоутверждения, когда всё было о другом!       – Не надо было меня провоцировать, истеричка, – сухо парирует директриса Облачной Башни, нависая над ней.       – Где была провокация? В том, что ты капризная и мстительная собственница? Или в твоём комплексе превосходства? Если ты не работаешь над этим, то в чём моя вина? – устало негодует Фарагонда и смотрит сквозь неё.       – Зная особенности моей личности, ты рассказываешь мне про Флэйм. Серьёзно? – гневно недоумевает Гриффин, держа её лицо обеими руками. – Не буди лихо, пока тихо, идиотка.       – Убери руки и отойди, – холодно цедит её собеседница, вставая. – Раз ты не хочешь со мной обсуждать – сексуальные в частности и романтические вообще, – отношения, то почему прямо не скажешь? Также и про нежелание сталкиваться с моим доверием не молчи тогда уж, – расстроенно идёт к входной двери. – Соглашаясь вспоминать, разве не знала о возможных исходах? У тебя стратегическое мышление, могла бы предположить, – в смятении возвращается обратно. – Или ты думала, что такие разговоры не подразумевают взаимоуважения? Я готова слушать о твоих пассиях, а ты о моих – нет. Тогда смысл?       – «Сердце Башни», «Мать Алфеи», в опиталь! Юрче! – вскочив в кабинет, встревоженно выкрикивает бледный Визгис.       Женщины, переглянувшись, подходят к лепрекону. Тот протягивает им руки – те сжимают их и исчезают вместе с ним.

***

      Гриффин шагает, щурясь. Белизна больницы Магикса слишком яркая для неё. Навстречу ей движется Фарагонда, тоже щурящаяся. Обе не замечают друг друга, потому сталкиваются. Ведьма норовит отшвырнуть в стену преграду, а колдунья – устроить отповедь. Увидев же одна вторую – в белых плащах, встречаются взглядами. Две женщины – олицетворение усталости, обеспокоенности, недоумения. Бьянки берёт за руку де Лакоста, на что та резко отдёргивает свою и отступает.       – Перед переходом к насущному предлагаю вернуться к инциденту трёхдневной давности, – деловито начинает директриса школы ведьм, при виде кивка визави нервно продолжает. – Да, твои замечания обстоятельны. Однако ты упускаешь некоторые детали. Во-первых, всё предусмотреть не под силу никому. Спонтанностью и адаптивностью мы с нашими коммуникациями прекрасны. К тому же, постоянство изменчивого тождественно абсурдной скуке.       – Резонно. Но себя и реакцию на подобное ты знаешь лучше меня, – спокойно комментирует директриса школы фей, шагнув назад. – Хотя сама тоже понимала рискованность. Но твоя уверенность заразительна.       – Думала, что отнесусь по-простому, выдержу. А риск необходим, – поясняет в тон Гриффин. – Во-вторых, доверяя в ответ, показываю значимость вручаемого мне доверия, – голос теплее, она гладит стоящую напротив по лицу. – В-третьих, не жди другой версии от меня. Как бы я ни старалась, быстро не проработать костяк личности. Но можешь поздравить – обратилась к психотерапевту. И тебе советую.       – Переоценка возможностей и сил – как это на тебя похоже, – с укоряющей насмешкой лепечет Фарагонда, отдаляясь. – Не всегда. Можешь таким образом вытягивать информацию, выбирая безопасные для огласки факты, – открывает дверь и манит за собой. – На себя ожиданием давишь ты. Обозначая твои специфики, лишь констатирую их. Моё принятие тебя давно не равно идеализации, о чём ты в курсе. И я поздравляю тебя со столь ответственным решением! Надеюсь, специалист подойдёт тебе. Сама же я в терапии уже не один год, – закрывает дверь и облокачивается на неё, мельком осматривая палату.       – Хорошо же ты меня знаешь. Бесишь! – ухмыляясь, говорит де Лакоста. – Ему придётся мне подойти, если жизнь дорога. И почему я не в курсе? – запускает руку в волосы той, гладит по голове.       – Взаимно, злючка. Память у тебя короткая. Я несколько раз говорила, – беззлобно фыркает Бьянки, сплетя её пальцы со своими, а другой ладонью гладя по щеке. – Ты каждый раз делала аборты от Кодаторты?       – Значит, говорила не к месту, – отмечает директриса Облачной Башни, прикрывая глаза. – Брюхатая была семь раз от него. Четыре аборта. Один выкидыш. Ещё один мёртвый. Но и живого родила, – отрешённо сообщает. – А у вас с Хагеном как было?       – Какая же ты плодовитая… И кто твой сын? – удивлённо и осторожно шепчет директриса Алфеи. – Беременела от него однажды – двойня. Отстраняясь да разворачиваясь, ведьма указывает на одну из коек, где лежит точная копия Кодаторты, и с гордостью представляет: «Алексиус де Лакоста». Колдунья прикрывает ладонями отвисающую челюсть, рассматривая юношу. – Он встречается с моей дочерью, – растерянно выдаёт та, указывая на лежащую на другой койке точную копию её, только брюнетку. – Ханин Бьянки. А её брат, Францес Бертольд, в экспедиции на Земле на Южном полюсе.       – Значит, они двоюродные брат и сестра, – прокашлявшись, ошарашенно констатирует Гриффин и садится на пустую постель. – Он об этом знал. А мне ничего не сказал, гадёныш, ни о ней, ни об их отношениях! Какой сюжет… Точно мой сын, – насмешливо замечает, приглашает подсесть. – Так вот кто такая Ханин… – виноватый взгляд.       – Точно твой отпрыск. И что нам теперь делать? – взволнованно вопрошает Фарагонда, устраиваясь рядом. – Не так я собиралась вас знакомить. Угораздило же их наведаться на Пирус…       – Зачем что-то делать? Раз любят друг друга, пусть вместе будут, – пожимает плечами та, накрыв её ладонь. – Их родство ни на что не влияет. Вспомни Верену и Ияра Пихимус – они тоже друг другу двоюродными были. А таких случаев только в твоей семье множество.       – Знаю-знаю. Но я не про их родственные узы. Хотя мне интересно, как это допустил Кодаторта, – озабоченно бормочет её собеседница. – Ханин беременна.       – Твою ж мать! – де Лакоста ёрзает на месте и спустя время интересуется. – Какой срок?       – Пятый месяц, – Бьянки встаёт и ходит туда-сюда. – Наше утаивание от друг друга привело вот к чему. Теперь же не представляю, как сохранить её ребёнка, какова вероятность его благополучного рождения. Как показала практика, гены де Лакоста и Бьянки категорически несовместимы. А тут ещё двоюродные…       – Блядство! – вскакивает ведьма и тоже бродит по палате. – Записи Ияра разве не уцелели? Бабка моя, Лиллус де Лакоста, от него родила Цирцею ведь.       – Да что ж сегодня за день открытий-то?! – раздражается колдунья, ускоряя шаг да обходя ту. – Поищу. Вечно от Кодаторты одни проблемы с его беспечностью и невмешательством… И ты тоже хороша – не интересуешься, не разумеешь…       – Знаешь всё да не всё. А команды: «Говори!» – я ему не давала, пёс же он послушный. И кто бы возмущался, – заигрывающе парирует директриса школы ведьм, ходя за ней по пятам. – Не ты ли устроила грандиозный по жертвам и по разрушениям пожар в Магиксе? Причина же презабавная – обиделась на саму себя, – еле сдерживает смех.       – Тебе лишь бы меня позлить… Прекращай, пожалуйста! Мне сейчас и так тяжело всё это переварить… – успокаивая себя, вздыхает директриса школы фей. – С каких пор я устроила то, что затеяла ты? Спасибо за отвлекающий фактор, настроиться бы. Слушай меня внимательно, дорогая…