Соглашение

      Драко проснулся один. Только смятые простыни и лёгкий аромат Грейнджер свидетельствовали о том, что она действительно была здесь. С ним.       Хотя они и обсуждали, что ему не стоит ночевать в ее комнате, Драко ночь за ночью приходил к ней, а ей не хватало силы воли или чего-то еще, чтобы выставить его вон. Они просто спали вместе, уютно зарывшись в объятия друг друга, переплетясь ногами и руками.       Иногда Драко как бы останавливался, замирал в моменте, осматриваясь, стараясь ощутить себя полностью в дне сегодняшнем. Таким образом он хотел посмотреть на себя со стороны, чтобы почувствовать удовлетворение или благодарность или, наоборот, осознать, что череда его выборов привела его куда-то не туда. И вот сейчас он вдруг остро ощутил — какое же это Чудо, настоящее, с большой буквы, что рядом с ним Гермиона, что эта девушка каким-то невообразимым образом выбрала его.       Какие его слова и поступки, действия и мысли привели к этому моменту? Это было сложно понять. Но легко было осознать, насколько это положение вещей ценно и хрупко. Драко Малфой и Гермиона Грейнджер… Чья-то смелая фантазия. Но сейчас он был так благодарен ей!       А еще он чувствовал тепло и спокойствие. Это было такое странное чувство: будто его жизнь — это уже сложенная картина, и, живя, он только вспоминает эти мельчайшие детали, ощущая всю выпуклость, весь объем, каждую малейшую деталь жизни, текущего момента. При этом его ни капельки не пугало, что жизнь уже сложилась, будто у него нет воли, выбора. Нет-нет! Наоборот! Это дарило уверенность. Уверенность в правильности происходящего. Он ощущал абсолютную правильность этого сложения. Он предчувствовал неминуемое счастье.       Грейнджер нашлась в гостиной. Буйные кудри свернуты в объемный пучок и лихо заколоты ее волшебной палочкой. На ней — легкая короткая пижама, голые коленки нежно светятся в приглушенном полумраке комнаты. Взгляд живо бегает по пергаменту, а свободная рука наматывает выбившуюся из прически кудряшку, иногда поднося ее кончик ко рту. Проводит несколько раз туда-сюда по губам, щекоча их, затем губы приоткрываются, и жемчужные зубки несколько раз прикусывают кончик прядки.       Слышится тиканье каминных часов, по столику медленно ползут разноцветные пятнышки света, раскрасившиеся в цвета витражного окна. Такое спокойствие, и легкость, и уютная тишина вокруг, что Драко стоял, боясь дышать и шевелиться, чтобы не спугнуть этот совершенный в своей простоте и красоте момент, боясь запустить галоп времени вперед. Ему хотелось стоять тут пару вечностей, просто существовать, наблюдать и наслаждаться покоем.       — Привет, — Гермиона заметила его.       — Привет.       — Не хотела будить тебя, — улыбнулась она.       — Давно встала?       Она пожала плечом.       — Пару дневников назад, — улыбнулась.       Драко подошел к ней и положил ладони на ее плечи, помассировал их, погладил спину.       — М-м-м, — сладко протянула Гермиона, — хочется мурчать.       Драко улыбнулся.       — Ты в пижаме.       Она улыбнулась шире.       — Все на тренировке. Или спят. Занятия только после обеда, — она помолчала. — Она пахнет тобой…       — Ходи так всегда.       Она усмехнулась.       — Вот это была бы сенсация.       — Что-то успела найти?       — На самом деле, много всего. Когда Пиритс задавал нам эссе, я прошерстила тут все источники, но твоя библиотека значительно расширила границы моего исследования, и эти вот книжки, которые мы прихватили из мэнора, — просто кладезь знаний! — Она вздохнула: — На самом деле, из местных источников я почерпнула только — кто, когда и как пытался создать гомункулуса. Справочные данные, в общем. А вот тут, — она потрясла книжкой, которую держала, — тут расписаны философские рассуждения и даже стадии Делания. В общем, это практически рецепт…       — Ты хочешь приготовить собственного маленького гомункулусика? — Драко стало очень весело.       Гермиона слегка порозовела.       — Нет, конечно! У нас уже есть один… Хотя это был бы, конечно, прорыв, — вдруг мечтательно заключила она.       — Почему прорыв? — уточнил Драко.       — Так ведь нет же документальных свидетельств, что кому-то удалось! По-моему, я уже рассказывала. Только представь — это возможность создавать жизнь!..       — Ты же можешь трансформировать чаши в мышей, — пожал плечами Драко.       — Нет, это не то! — горячо запротестовала Гермиона. — Это просто чары, чашка становится мышью на время. А тут все на самом деле! Это существо живет, чувствует, думает! Ну так предполагали, во всяком случае, — она смутилась.       — Как ребенок, — вставил Драко.       — Тоже не совсем! Во-первых, ему не нужно расти, взрослеть годами — к концу своего созревания гомункулус полностью сформирован, во-вторых, он никогда не вырастет. Полностью сформированный гомункулус — это человечек двенадцати дюймов… Кстати, и время его «созревания» всего сорок дней. Ну, а главное…       — Главное? — подбодрил Драко.       — А ты не помнишь? — спросила Гермиона.       — А почему я должен что-то помнить? — удивился он.       — Пиритс это рассказывал.       — Нет. Возможно, это было в твоем исследовании. Но у меня ведь другая тема.       — О, тогда я расскажу — это очень интересно! — ее взгляд загорелся огнем предвкушения. — В отличие от настоящего ребенка, гомункулус — ребенок только одного родителя! Отца.       Гермиона с таким воодушевлением смотрела на Драко, что тот не сдержался и начал невпопад улыбаться, любуясь ею.       — Ты мне не веришь? — Гермиона восприняла его улыбку иначе.       — Не-е-ет! Что ты… Это… Не обращай внимания, — Драко смутился.       — Древние алхимики все как один были преформистами. То есть считали, что зародыш организма сразу содержится в половых клетках. Те, кто пытался создать гомункулуса, верили, что в сперматозоидах. Они думали, что раз организм уже есть, то дальше только растет, то есть женщина — это по сути сосуд, инкубатор, питательная среда, — Гермиона поморщилась от унизительного сравнения. — И почему бы тогда не вынести рост организма из матки вовне? Так они рассуждали.       — А почему тогда гомункулусы получаются такие маленькие? Если это якобы тот же самый процесс.       Гермиона пожала плечами.       — Видимо, что-то невоспроизводимо, какие-то аспекты развития плода. Опять-таки — сроки… Это разные процессы. И вообще — это теория.       Она почесала нос.       — И ты знаешь, с современным уровнем развития магловской медицины, генетики… В общем, я думала, что у них не получалось, поскольку исходная идея была ошибочной. То есть получиться у них и не могло!       Она водила пальчиком по плавным линиям древесной фактуры на столе.       — А еще тогда считали, что мальчики появляются от отцов… А девочки — от матерей. Если зародыш мальчика был слабым, то на его месте развивался зародыш девочки, поглотив мальчика…       — Какие-то средневековые страшилки.       Гермиона кивнула.       — А еще считалось, что ребенок — зародыш, содержащийся в сперме, является результирующим итогом для мужчины. То есть, например, сейчас у тебя может родиться сын. Какой-то. А вот через десять лет он уже родиться не сможет… Это будет совсем другой зародыш.       — Похоже на картину мира моей бабушки.       Гермиона рассмеялась.       — Да, средневековые алхимики были слегка фаталистами, — помолчав, она спросила: — А самая жуть знаешь в чем?       — Боюсь спрашивать, — усмехнулся Драко.       — И правильно! Пока гомункулус сорок дней растёт в колбе, его надо кормить. Кровью, — она сделала зловещую паузу: — Женской кровью!       — Да уж, — Драко хохотнул от неожиданности. — И что по итогу всех этих исследований мы имеем? — спросил он, прислоняясь спиной к стене. Гермиона подтянула обе ноги к себе, и сейчас ее подбородок лежал на коленках. Она смешно топорщила пальчики на ногах, пуская затем ими «волну», и наблюдала за этим.       — На самом деле, зная сегодня, что преформизм — чушь… Мы имеем то, что я не верю ни в какого гомункулуса. Я думаю, кто-то пудрит ребятам мозги.

* * *

      По дороге в Большой зал на обед Гермиона предприняла ряд стратегических маневров, что позволило ей практически у самого входа в зал подловить Блейза.       — Блейз! — позвала она, показываясь из-за колонны.       Парень растерянно заозирался, ища источник голоса; когда он заметил Гермиону, его плечи поникли.       — Грейнджер, — протянул он.       — Гермиона! — шикнула она и поманила его рукой. — Ну скорее же, Блейз! Нам надо поговорить!       — Тебе надо. Не уверен, что я этого хочу…       — Блейз, ну пожалуйста!..       Парень устало вздохнул и направился к ней за колонну.       — Где Малфой?       Гермиона пожала плечами.       — Наверное, уже обедает.       — Если он нас тут увидит, он открутит мне голову.       Гермиона легкомысленно махнула рукой.       — Блейз, мне нужна твоя помощь, — начала она, заглядывая ему в глаза.       — Нет!       — Что «нет»? — опешила Гермиона       — Я не буду тебе помогать! Хватит уже того, что я все вам выболтал. Ребята меня чуть не убили.       — Блейз, ну ты же не знаешь, о чем я тебя попрошу, — вкрадчиво проговорила Гермиона.       — Знаю!       — Не знаешь!       — Зна-ю! Ты хочешь встретиться с Лапласом.       — А вот и нет! Я хочу поговорить с ребятами. Джинни от меня бегает последние дни и тянет время. Не верит моим подозрениям. Про Нотта вообще молчу…       — С вашей легкой руки мне они теперь тоже не шибко доверяют, — хмыкнул Блейз.       — Что, кстати, они тебе сказали? — заинтересовалась Гермиона.       Блейз глубоко вздохнул.       — Рыжая хотела проклясть, а Нотт полез с кулаками. Орал, что это наконец-то его шанс, — Блейз прислонился к стене и рассматривал свои руки. — Очень неприятная сцена.       — Извини за это, — смутилась Гермиона. — Но, Блейз, вы ошибаетесь! Это не может быть гомункулус! Их просто не существует. Не может существовать!       Гермиона была так тверда и уверена, что Блейз засомневался.       — Да нет, Грейнджер, он точно настоящий.       — Этого не может быть! Понимаешь, взгляды алхимиков прошлого были ошибочны. В сперме не содержится никаких готовых зародышей, — она помотала отрицательно головой для наглядности. — Все это работает совсем не так.       — Грейнджер, но я же его видел! Много раз.       — Или думаешь, что видел…       — Что ты имеешь в виду?       — Это колдовство! Вас дурачат!       — Нет.       — Да!       — Ты должна сама его увидеть.       — Так я только «за!»       Он смотрел на нее несколько секунд, что-то мысленно прикидывая.       — Ладно, я попробую. Их ты не сможешь переубедить. Но сможешь убедиться сама.       — Спасибо, Блейз! — просияла Гермиона, слегка подпрыгивая на месте от нетерпения. Она с трудом удержалась от того, чтобы не броситься ему на шею.