Соглашение

      Разговор с Блейзом принес свои результаты — Джинни приняла наконец-то сомнения и подозрения Гермионы (разумеется, с ними не согласившись), но злиться перестала. «У Гермионы есть право всех опекать и всюду совать свой нос», — насуплено буркнула Джинни во время их «объяснения». Дружба должна быть деятельной, резюмировала она, признавая за подругой право волноваться. С того момента их общение вошло в нормальное привычное русло.       С Теодором тоже были некоторые подвижки — он теперь здоровался с Гермионой. А вот Лаплас заявил, что он пока не готов к новым знакомствам, чем только подтвердил тревожные подозрения Гермионы.       И вот сейчас Гермиона сопела и пыхтела от натуги, но старательно двигала пальцами, стараясь заставить буйную непослушную гриву Джинни сплестись в новомодный затейливый колосок. Джинни смогла показать движения палочкой на длинноволосом и сопротивляющемся Терри Буте, но у Гермионы никак не получалось это повторить теперь уже на волосах Джинни. А сама Джинни, к своему глубокому сожалению, не могла так изогнуться, чтобы колдовать на собственной макушке.       Вот и приходилось Гермионе стараться. Она начинала ужа седьмой раз. Так как движения палочки в точности повторяли движения пальцев, Гермиона решила сперва разобраться, какая же там все-таки логика, и копошилась в локонах подруги прямо так — руками, без помощи магии.       Джинни же, периодически ойкая, уже несколько раз пожалела об этом своем порыве — в качестве жеста доброй воли, ознаменовывающим примирение — заняться с Гермионой чем-то девчачьим, и живо вспомнила, почему это не принято было меж ними в принципе. Во-первых, Гермиона — ой, блин, больно! — абсолютный и законченный контрол-фрик, что в купе с — ай! — «во-вторых» — с перфекционизмом — дает скучнейшее из всех возможных развлечений… Ауч!       — Больно! — взмолилась Джинни.       — Потерпишь, — беззлобно огрызнулась Гермиона. — Я почти поняла…       Но волосы, противореча ее словам, разом все выскользнули из неуклюжих пальцев и непослушными шелковыми змейками свободно заструились по плечам хозяйки.       Джинни хмыкнула, тут же запустив пятерню в гриву, чтобы помассировать макушку, а Гермиона в сердцах пнула мыском ноги диван.       Диван отозвался мелодичным перезвоном стекла. Девчонки переглянулись и, не сговариваясь, заглянули под диван. Джинни опасно изогнулась на сидении, так, что голая пятка теперь торчала над спинкой дивана, а Гермиона присела на корточки.       — Так-так-так, — пробормотала Гермиона, осматривая сверток.       Джинни прыснула в кулачок, принимая на диване нормальное положение.       — Давай откроем, — предложила она.       — Но он чей-то, — с сомнением протянула Гермиона.       — Тогда нечего было оставлять его в общей гостиной! — привела аргумент Джинни. — А вдруг там навозная бомба — привет от младшекурсников? — с поистине слизеринской «наивностью» предположила она.       Гермиона поворожила над свертком, накладывая диагностические заклинания.       — Не похоже, — хмыкнула она наконец.       — Открывай! — рявкнула Рыжая.       Гермиона вздрогнула и, подняв голову, послала Джинни раздраженный взгляд.       — Ладно, — проворчала она и произнесла необходимое заклинание.       Бумага развернулась, приоткрывая вид на пузатые бутылки, в которых, переливаясь янтарем, мерно сиял выдержанный огневиски.       Джинни присвистнула.       — Сколько там бутылок?       — Пять, — пересчитала Гермиона.       — Интересненько, — протянула Джинни.       И тут в гостиную, изрядно спеша, влетел Блейз. Он обозрел сцену и негромко усмехнулся.       — Грейнджер, Уизли.       — Блейз. Это твое? — Гермиона кивнула на бутылки.       — Почему ты так думаешь?       — На свертке были установлены сигнальные чары.       — Попался, — он обворожительно улыбнулся.       — Почему ты спрятал его здесь, почему не в спальне?       Он закатил глаза.       — С некоторых пор Мак-кошка наложила на наши спальни ряд чар…       — Хм, я не знала, — расстроено протянула Гермиона. — И как этот стратегический запас понимать? — вернулась она к теме разговора.       — Мало ли, что может случиться… Вдруг кого-то ранят на ЗОТИ… Дезинфекция и все такое…       — Блейз!       — Мы решили устроить вечеринку.       Гермиона ахнула, всплеснув руками.       — Но экзамены!       — Вот! — он ткнул пальцем ей в грудь. — Я знал, что ты так скажешь. И не слезешь с нас живых. «Ведь это коллективная ответственность», — гнусаво процитировал он Макгонагалл. Это, так сказать, последняя воля осужденного перед казнью. Прощальная вечеринка! Вы тоже приглашены, — он подмигнул им обеим по очереди.       На него решительно невозможно было сердиться, и Гермионе приходилось прилагать усилия, чтобы не улыбаться до ушей, а сохранять строгое выражение лица.       — И да, Уизли, приводи подружек.       Когда Блейз ушел, Джинни расхохоталась.       — Интересно, если я позову Луну, он оценит?..

* * *

      Из небольшого междусобойчика вечеринка как-то незаметно, но весьма значительно разрослась в масштабах еще на этапе подготовки, и из факультетской общей комнаты ее было решено перенести в Выручай-комнату.       Гермиона исподволь была втянута в активную подготовку, и теперь ей приходилось следить сразу за множеством вещей. Порассуждав и подискутировав сама с собой, она и ее внутренний голос пришли к консенсусу, что этот акт свободной вольной жизни действительно нужен ребятам, чтобы затем собраться с силами и успешно сдать эти треклятые экзамены.       И со всем внутренним пылом, свойственным ее натуре, Гермиона окунулась в подготовку. Драко сказал, что придет, и теперь еще ко всему прочему Гермиона мучилась неуверенностью — как себя вести. Одно дело — разыгрывать отношения на публику и совсем другое — находиться в них на самом деле. Да и вообще — что она по сути знала о Драко Малфое? Какой его любимый цвет? А блюдо? Любимая книга?..       Как-то у них все неправильно и не с того началось! Хотя… Кое-что она все же знала, например, она точно умела определять момент, когда Драко засыпал. Какая-то такая по всему его телу пробегала небольшая дрожь, словно расслабляя напряженные мышцы — он как бы немного вздрагивал всем телом, и это означало одно — с этого момента Драко Малфой крепко спит. А еще она знала, что в его бровях встречаются волоски чуть длиннее и темнее всех остальных. Еще они были немножко жёстче других, и Драко их терпеть не мог. Иногда, задумавшись, он проводил пальцем по брови, на автомате выискивая эти волоски, а потом просил Гермиону их вырвать. Она сначала дулась, ведь это как-то странно, но сейчас его тело стало восприниматься ею иначе, и это уже не коробит.       Но значат ли эти мелочи, о которых она знает, что они узнали друг друга? Или наоборот, те вещи, о которых она не знает, обозначают ли они, что они по-настоящему не пара?       Все эти вопросы тревожно бродили в ее голове, отвлекая от главного страха — не понравиться ему. Сейчас, когда все покровы сорваны, она уже не желанный недоступный непознанный приз, а простая неуверенная в себе неопытная девчонка… Будет ли она ему нужна?..       А нужен ли он ей?       Слава Мерлину, тут все было предельно ясно и определенно! Он, определенно, нет, не так — о-пре-де-лен-но — нужен ей! И чем дальше, тем, кажется, глубже она погружалась в ощущение влюбленности и тем страннее было, что теперь ей было не все равно. Теперь ей было важно, что он подумает о ней, в каком свете увидит ее. И все это, соответственно, порождало новые тревоги.       Среди первоочередных и очевидных задач в подготовке к вечеринке, таких как, например, добыча необходимого количества закусок (ведь не можешь же ты просто завалиться на кухню и потребовать еду? Конечно, не можешь! Иначе закономерно возникнут ненужные вопросы, и эльфы зададут их кому-то из преподавателей или даже сразу самой директрисе), было также кое-что и сложное для реализации. Гермиона чувствовала себя среди двух огней: с одной стороны — ответственность главной старосты, а с другой — доверие ребят. Складывалось впечатление, что у нее разом появилась куча младших братьев, и теперь она несет за них ответственность. И братики эти глуповаты, шаловливы, но в целом добрые малые, и ей искренне хотелось, чтобы у них у всех все было хорошо, а все неприятности как-нибудь бы прошли мимо.       Сейчас вот перед ней стояла интересная и неочевидная задача как-то так сделать, чтобы Терри Бут и Джереми Стреттон в пятницу вечером избежали бы отработки у профессора Слизнорта.       А попали они на нее, решив поэкспериментировать со своим зельем. И вместо безобидного зелья, вызывающего приступ неконтролируемого смеха, ребята сварили нечто такое, от чего мало того, что разом ожили все сушеные златокрылки, которых они добавили в котел, так еще и эти юркие щекотнолапые насекомые неконтролируемо размножились и расползлись по всему классу, попадая в самые труднодоступные места и вызывая у всех присутствующих дикий смех от щекотки. В принципе, аналогичный действию зелья эффект был достигнут.       Так что наказание было справедливым. Но ребята так расстроились, что пропустят вечеринку, что Гермиона испугалась — не завалили бы они с горя экзамены, сердце ее не выдержало этого и растаяло, и она согласилась помочь. Только вот как? Нужно было как-то уговорить Слизнорта перенести отработку.       Гермиона поднялась на седьмой этаж и постучалась в кабинет профессора. Через несколько секунд дверь открылась. Профессор Слизнорт удивленно воззрился на свою студентку.       — Мисс Грейнджер, чем обязан?       — Профессор, извините за неурочное вторжение, — начала Гермиона, — но я к вам с огромной просьбой.       — Так-так, мисс Грейнджер, слушаю вас.       — Дело в том, профессор, что мои одногруппники — Терри Бут и Джереми Стреттон — должны завтра вечером прийти к вам на отработку. Так вот, я хочу попросить вас перенести их наказание!       — По какой причине?       Сколько бы она ни силилась продумать этот момент заранее, но придумать вескую причину Гермионе так и не удалось, однако и врать преподавателю она не собиралась. В конце концов, никому ничего не угрожало.       — Дело в том, что зимой у нас пройдет промежуточная аттестация…       — Да-да, я в курсе.       — И вот, чтобы поднять командный дух товарищества, мы хотели провести ряд мероприятий, которые бы помогли сплотить… — Гермиона начала завуалированными общими фразами вдохновенно расписывать это «мотивирующее мероприятие», а Слизнорт внимательно ее слушал.       В какой-то момент его глаза чуть сузились, вокруг них появились веселые лучики мелких морщинок. Он хитро прищурился, на его губах притаилась улыбка.       — Так-так, мисс Грейнджер, кажется, я вас предельно хорошо понял. И так как я тоже был молодым — хоть и давненько это было — так вот, я помню важность таких кхм… мероприятий. И я, пожалуй, пойду вам навстречу, — на этих словах Гермиона чуть не подпрыгнула от радости. — В этот раз. Но передайте вашим однокашникам, что необходимость отработки с них никто не снимает! Пусть приходят в субботу.       Гермиону уже развернулась, чтобы уйти, но ее остановил голос:       — И — да, мисс Грейнджер, постарайтесь завтра со своими друзьями никому не попасться на глаза. Особенно старику Филчу. Не уверен, что Минерва будет столь же лояльна вашим «мероприятиям». Всего хорошего!       Грейнджер закрыла дверь кабинета и прислонилась к стене коридора. Она приложила прохладные ладони к пылающим щекам. Кажется, он все понял!