Розалин Эванс

Припомнив бабушкину присказку что "Бог помогает идущему", в смысле ждать манны небесной так себе идея, я покопалась в "стандартном походном наборе" и вручила пятилетнему мальчишке небольшую корзинку, выстланную изнутри тканью. Себя я так-же не обидела, выудив из закромов палатки тонкую и прочную верёвку, садовую лопатку, охотничий нож и все это добро сложила в корзину побольше. Оба мы были наряжены в куртки, с грехом попалам трансформированые из ещё двух пледов (да, вот такая я талантливая рукодельница, прям Мэри Сью какая-то). Проверила спящих дочек, и уходя начертила на пологе дополнительную защиту из бабушкиного дневника, после чего отправилась в чисто поле. За моим шагом старался поспевать тот, с кем и встречаться-то в мои планы не входило, не то что общаться, но дурацкая ситуация всё равно свела моих детей с Северусом Снейпом. Ох, чую, дурное везение на приключения канному Гарьке не только от папеньки-оленя досталось. Выйдя из охранного круга, я посмотрела на бескрайнее море беспрестанно перекатывающихся под ветром травяных волн, поклонилась духам здешних мест, и попросила разрешения добыть пропитание для себя и детей. Севка с удивлением зыркнул на меня, но повторил за мной поклон. А я давно привыкла к этому, ещё с детства, когда во время туристической поездки бабушка застукала внучку алчно набивающую свою детскую сумочку окатышами с берега Байкала. "— А разрешение ты спросила? — Положила она мне на плечико свою суховатую но всё ещё сильную руку, притормаживая нездоровый энтузиазм. — У кого? — С удивлением распахнула я глаза. — У Байкала. Искренне изумлённый взгляд на плещущие у сандаликов волны, перешедший затем на бабушку, в ожидании что та сейчас улыбнётся. Но та и не думала переводить свои слова в шутку. — Зачем? — Чуть склонив голову набок, попыталась понять четырехлетка новые правила окружающего мира. — Так положено — не тобой дадено, положено, значит не твоё. И если хочешь что-то взять у природы, сперва спроси разрешение. — У кого? — Снова непонятно. — А где будешь, у хранителей того места и спрашивай, в лесу ли, в поле, в горах или на берегу, всегда окажи уважение духам той земли, скажи что ты хочешь сделать, и в большинстве случаев духи не будут тебе вредить. — А? Как это? — Сказочный мир и его правила вполне органично улеглись в сознании ребёнка, пока ещё живущего по законам природы. Но подробности знать хотелось. — Видела, как мы всякий раз "бурханим" когда кушать садимся в поле? Это уважение духам, чтоб не шалили, машину не ломали, не кружили нас в пути. — Ааа... — Всё стало понятно. Надо, значит надо. Вспомнилась мамина вечерняя сказка, где девочка кланялась яблоне, печке и молочной реке с кисельными берегами, и те помогали им с братцем — что ж тут непонятного?" С тех пор и повелось. Тут же вспомнилась веселящаяся невестка, иронично комментирующая в чате для троих (она сама, её сестра и я), как её взмыленный муж и по совместительству мой родной брат, противник любых "ненормальностей", яростно кружит по Улан-Удэ. Только после многочасового кружения, когда они вернулись на место въезда в город, в особом месте привязали полоску голубой ткани и "побурханили", оставив конфеты, пару домашних булочек, плеснув в чашечку спиртное и рассыпав вокруг немного денег духам, дорога на запад "открылась". А всего-то и надо было, что с самого начала прислушаться к "бабским бредням", сделать так как велела Тася. Духам то ведь многого не надо — немного уважения от путника, и приготовленное людскими руками подношение. С подношениями у нас с Севкой было туго, так что мы пока просто пришли на поклон. После этого я показала мальчишке как растёт мангыр, где можно собрать зернышки диких злаков для каши. Пока он собирал зерно, отошла в сторонку и настроила петельки на куропаток, дядя как-то раз показывал, за что ему от мамы прилетело. Если духи будут благосклонны, то и добычу пошлют. Закончив с настройкой петель, я занялась копкой луковиц саранок. Непросто найти среди колышашихся на ветру трав высыхающие стебельки, но старые знания помогали мне, и вскоре корзинка начала заполняться жёлтыми луковичками. Не зря получил этот цветок своё название, тюрки называли её "сара" — золотая. В Сибири ходила легенда, что родилась она из сердца воина, что бесстрашно защищал свой родной край, и тот кто съест перед боем луковицу саранки, будет храбр и непобедим. Что ж, храбрость нам пригодится, глядишь, и удача будет на нашей стороне. Жадничать я не стала, нельзя просто так грабить природу, взрослому человеку для насыщения вроде бы достаточно пяти луковиц, так что для ужина нашей маленькой компании достаточно будет и двадцати, учитывая, что я хочу попытаться из излишков сделать муку. А если охота Сева окажется удачной, то добавлю и муку из зёрен. Кстати, как у него дела? Распрямившись огляделась, и сердце захлестнуло ледяной плетью — мальчишки нигде не было. Всё время мелькал поблизости, подглядывая за моим ползаньем, и вдруг пропал! Где он может быть? Взгляд заполошенно метался по перекатывающимся волнам желтеющих трав, не находя ребёнка. Забыв о своей корзине, я бросилась вперед, в сторону где последний раз видела лохматую черноволосую головенку. Через несколько шагов я наткнулась на стоящую между плоскими камнями корзинку, наполовину наполненную мелкими, чуть вытянутыми зернышками. Молодец, но сам-то где? Метнувшись туда-сюда, с трудом подавила в себе паническую суетливость, которую столько лет пыталась выжить из себя. Будем мыслить логически, рядом нет никаких крупных хищников, как нет и обрывов, ям, глубоких рек и прочих опасностей, куда он мог свалиться. Людей вокруг тоже не замечено, кроме духов похищать некому, но они таким вроде никогда не баловались. Мальчишка не вскрикивал, значит шанс что его укусила змея, тоже минимален. Что тогда? И тут, словно ответ на безмолвный пока вопрос, раздалось тихое кряхтенье неподалёку. Стараясь не шуметь, я прошла дальше, вспомнив о небольшом овраге с покатыми краями, куда так любила бегать в детстве. Оу. Я отступила, не желая смущать мальчика — что естественно, то не безобразно конечно, но мало кому понравится когда его тревожат в столь интимный момент единения с природой. Какал он там, короче. Внезапно я вспомнила, чем накормила детей после попадания сюда и невольно хрюкнула, прикрыв рот — смородиной пирог, не самый удачный кстати, в плане пропеченности. И именно в этом овражке во времена моего детства росли кусты одичавшей смородины. Выходит, Севкин подарочек? Ох тыж... Отхихикавшись, я вспомнила, что неподалёку, в том же овражке растут лопухи, корни которых так же можно запечь вместо картошки. Или высушить и смолоть в муку для лепешек. Ладно, посмотрим как дальше обернётся. Послышалось шуршание травы и на пригорочек выбрел смородиносеятель (всё, не смеюсь, в конце-концов, так и разносятся семена по свету, всё нормально). — Много собрал, молодец. — Похвалила я мальчишку, зная что похвала всем приятна, и даёт гораздо больше чем угрюмое бурчание или сухой кивок головы. — Наверное на сегодня нам хватит, а завтра девчонки тоже будут помогать. — И завтра тоже? — Тревога вспыхнула в глазах ребёнка. — Домой мы не вернёмся? Губы Севы подозрительно дрогнули, и он неосознанно начал теребить подол великоватой для него рубашки, торчащей из под куртки-самоделки, похоже, готовясь разреветься. Э, нет, так не пойдёт. Может я и чужая ему тётка, зачем-то похитившая его, но отстраняться от него не могу. Я присела перед ним на корточки, сокращая расстояние между лицами: — Севушка, я пока не могу сказать когда, но мы обязательно вернёмся, и ты сможешь обнять маму. Тут Севка взвыл, некрасиво сморщившись и покачнулся, не теряя ни мгновения, я схватила плачущего ребёнка в охапку. Втянув его себе на колени, и усевшись на землю, я успокаивал его как могла, чуть покачиваясь вместе с ним и бормоча над ухом о том, что ему будет о чём рассказать маме, что он привезёт ей что-нибудь интересное, и что всё будет хорошо. Сколько мы так просидели уже после того, как Север успокоился, не знаю, но клонящееся к сопкам солнце и принесший ещё большую прохладу ветер подсказали что пора возвращаться. Вытирая слезы рукавом и всё ещё чуть хлюпая носом, Сева смущённо подхватился с моих колен и поспешил к своей корзинке. Желая помочь, он с интересом приблизился к моей, и вытянув тонкую шейку разглядывал траву, на которую раньше не обращал внимания. В самом деле, кто будет присматриваться к траве под ногами? — Это спорыш, гусиная трава. Она уже начала увядать, но в суп всё ещё годится. — Прокомментировала я недоумевающий взгляд. — Ну, или в кашу. — Это что ли любую траву в суп можно? — С недоверием прищурился будущий мастер зельеварения. — Нет, не всякую, спорыш по содержанию крахмала равен бобовым, и поэтому хорошо идёт в похлёбки. Из семян якутки, — показала несколько стебельков ещё одной травки, — можно выжать масло для жарки или освещения помещений. Свежие корни кипрея можно пустить в суп, а высушеные на муку для лепёшек, верхушки же идут в чай. Таких растений много, я потом вам о них расскажу, а сейчас пойдём, вечереет уже, совсем замёрзнем. Проснувшиеся девчонки топтались у входа в палатку, зябко кутаясь в один плед на двоих. Завидев нас, Туни сбросила плед, и бросилась мне навстречу. Чуть-чуть от неё отстав, бежала Лили. Косясь на Сева, они вцепились в меня, не давая и шагу ступить. Мне удалось им вручить добычу, и девочки засеменили к палатке, с недоумением разглядывая содержимое корзины. Семена лебеды удачно дополнили зернышки пырея и ещё одного злака, название которого я так и не удсужилась узнать в своё время. Просто знала, что они сьедобны и с удовольствием жевала во время затянувшихся вылазок, когда от домашнего хлеба не оставалось ни крошки. Разжеванные зернышки отдавали чуть сладковатым вкусом. Оголодавшие дети с нетерпением набросились на непривычно выглядевшую кашу, но ни один и не подумал затянуть привычную многим родителям: "фу, что это такое? Я это не буду!" Что ни говори, а голод — лучшая приправа. Думаю, не стоит говорить, что первую порцию каши получили духи. А на следующий день у моих детей начались занятия. В конце-концов, мы не зря носим фамилию Грин. Ну, и Северус, конечно, как будущая звезда зельеварения. Сшивая части выкроенной из пледа куртки, я размышляла, какое счастье, что прежний владелец палатки был пледовым маньяком, хватило как раз и укрыться каждому ночью, и сшить одежду, пусть и приходилось тщательно вымерять, комбинируя. На плите пыхтела кастрюля с супом из двух попавшихся в петельки куропаток, с семенами лебеды и корнями лопуха из овражка. Лили и Север сидели возле корзинки и чистили корни того-же лопуха, а Туни аккуратно резала их для сушки и прислушивалась к болтовне младших. Болтала конечно больше Лили, что не удивительно. Удивительней было то, как разговорился Север, когда немного освоился и согласился считать ситуацию приключением. Правда в начале пришлось сделать мальчишке строгое внушение — Туни может и не волшебница, но для меня все дети равны, особенно мои, и обижать их обеих я не позволю никому. Севка посопел, но впредь старался вести себя прилично. Всё таки ему только пять, мозги ещё не так засраны чистокровностью и прочей чушью, пока ему ещё можно внушить полезное, доброе и вечное. Тем более вдали от его маман с её презрительными взглядами на простых смертных. Вот правильно Майкл как-то раз назвал её королевой в изгнании. Смешное и неприятное зрелище. Да, как ни старалась я этого избежать, но детки встретились. Пусть и раньше времени, по канону-то они встретились в возрасте девяти лет, если правильно помню, но ведь встретились! Ну не гадство ли? Может в каноне для Лили это и было хорошо в какой-то степени, ведь новый друг-волшебник рассказывал ей всё что узнал от своей матери, помогал освоиться в магическом мире, но для Туни то это обернулось душевным одиночеством — она постепенно теряла сестру о которой привыкла заботиться, для которой в большинстве случаев была авторитетом. После были редкие и краткие визиты юной ведьмочки, во время которых всячески демонстрировалось насколько они стали далеки. А после свинства, учиненного "Мародерами" на свадьбе Петунии, сёстры и вовсе расплевались, но несмотря ни на что, Туни продолжала в глубине души любить свою бестолковую сестрёнку. Когда же ей племянника подбросили на крыльцо, как щенка безродного, это стало последней каплей в чаше терпения несчастной. Миру Магии плевать было на простых смертных, он без церемоний забирал что и кого хотел, а затем выбрасывал как использованый материал, ничуть не заботясь о тех кто терял своих родных. Кто даже могилу посетить не мог. Да и была ли она, та могила, оставшимся за Барьером было неизвестно. И взрослая Петуния постаралась сделать всё, чтобы не привязываться к ребёнку сердцем, которое через несколько лет снова будет разбито. Ведь кем мог быть отпрыск родовитого мага и ведьмы, было ясно и без магических выбросов. И она знала, что однажды он точно так же как и её глупая сестрёнка уйдёт, сгинув без следа. Дурсли были обычной семьёй, немного травмированной знакомством с волшебным миром и оттого отчаянно пытавшейся сделать вид что всё хорошо, поверить, что у них всё нормально. Только относились к подкидышу чуть строже и суше чем требовалось. Бредовые фантазии фикрайтеров о горячем масле и переломанных косточках ребёнка и есть бредни, отрыжка воспаленного воображения, да и не было такого в описаниях Роулинг, ни разу. Просто сложный ребёнок со сверхспособностями и его заколебавшиеся сверх меры родичи, уставшие восстанавливать дом после выбросов мелкого волшебника, уставшие бояться взрывающихся стекол. И не зря поди Вернон шипел на тему сгоревшего дома-то? Наверняка уже были прецеденты. А страховая их небось за версту начала обходить, с их-то несчастными случаями, замыканиями и разбитыми окнами. Большинству стрёмно и простого-то ребёнка из детского дома взять, не то что личинку "супермена". Так что, в какой-то степени я понимала канонных Дурслей, хоть обижалась заочно за недостаток душевного тепла для моего внука. "Блииин, какого внука? Не-не-не, от канона надо держаться подальше! А может нам остаться здесь, построить домик? Ведь совсем скоро сюда поселенцы нагрянут, с семьями приедут. А что, как-нибудь затесаться между ними, выправить документы как погорельцам, например? Конфундус мне в помощь. Главное, детей научить без акцента на русском шпрехать." Идея побега от грядущих проблем захватила меня, и в дальнейшем о сбежавшем и покинутом муже я даже и не вспоминала. Нас ждала зимовка в Забайкальской степи. Вдали от цивилизации. В палатке. Нет, я всё таки больная на всю голову...