***
Лихорадочное, частично подпитываемое гневом создание домашнего уюта в прошлые выходные, наконец, показало Драко, что результат того стоил. – Это моя спальня, – сказал Драко. Тедди стоял у его коленей, остановившись в дверном проёме. – Теперь я сплю здесь. А это, – он подвёл Тедди за руку к другой спальне, – это... ну, пока комната свободна. Но я бы хотел, чтобы она однажды стала твоей спальней. Мальчик лишь глядел на пустую комнату. Стены были голые, за исключением простой чёрной рамки, внутри которой сменялись стоковые фотографии. Окно закрывали тонкие серые занавеси. Драко, полный энтузиазма, купил и собрал детскую кроватку в виде санок, та стояла в углу комнаты. Кроме неё, из мебели, был только простой чёрный комод и пустая книжная полка. Трудно назвать это детской спальней, но Драко не дурак. Он знает, что вполне возможно проводит последний день с Тедди. – Но об этом после, – добродушно сказал он. – Тебе рады везде. А пока скажи, ты нормально позавтракал? Ты голоден? Тедди с воодушевлением кивнул и протянул к Драко обе руки, который был только рад угодить и поднял малыша, крепко прижимая его к груди. Маленькие ручки тепло обвились вокруг шеи, Тедди опустил голову на плечо Драко. Чёрт, как он по этому скучал. Остальное больше не имеет значения. Но всё изменилось, Тедди не такой как прежде. В течение получаса он грыз корочку одного тоста, а потом вдруг внезапно разразился слезами, испуганными, горячими слезами, капавшими на покрасневшие щёчки, как во время проливного дождя. Сливаясь в быстрые реки, они текли по челюсти и вниз по шее, мочили воротник рубашки. – Ох, Тедди... Крошки смешались со слезами и слюной и быстро попали на рубашку. Драко снова взял Тедди на руки. В перерывах от работы он за последние полторы недели старался прочитать как можно больше о детской скорби. Ему хотелось знать, чего ожидать, как помочь в меру своих возможностей, если или когда ему удастся снова увидеть Тедди. И вот это произошло. Тедди всхлипнул, уткнувшись в грудь Драко. Тот нежно похлопал его спине. – Сейчас... ты в безопасности. Я знаю, тебе очень тяжело... я знаю... – голос неожиданно дрогнул. Воспоминание о том, как ласково мама не так давно говорила ему самому эти слова, драматическим эхом раздалось в голове. Драко прочистил горло. – Я знаю, кажется, что сейчас всё плохо. Но у тебя есть я, и у тебя есть... – он поморщился, – у тебя есть По... Гарри. И если всё пойдёт как надо... мы так и останемся вместе. Эти слова вроде немного успокоили Тедди. Его плечи ещё дрожали, но через несколько минут он полностью затих. – Мамчка? – позвал он. – Её больше нет, Тедди. – Дом. – Я знаю. Я знаю, ты хочешь домой. – Дом, – Тедди шмыгнул. – Я знаю, Тедди. – Дом. – Теперь всё по-другому. Поместья больше нет. Мамочка и тётя Цисси погибли. Мы не можем вернуться в прежний дом. Вот почему ты живёшь с Потт... я имею в виду, с Гарри. Вот почему я живу здесь. Всё просто по-другому. – Га'и. Челюсть Драко сжалась. Если судить беспристрастно, конечно, Тедди хочет увидеть Поттера. Если не так беспристрастно, Тедди не должен звать это жалкое подобие опекуна. Драко медленно выдохнул. – Я знаю, малыш. Но он сейчас на работе. – 'Абота? – Да. – Дако? – Да? Вновь Тедди шмыгнул и заёрзал в объятиях Драко. – Му-ыка? Му-ыка? – Хочешь послушать песню? – Да. Драко улыбнулся. – Вот это я могу устроить. В утончённом волшебном обществе, в культуре, в какой воспитывали Драко, средствами исполнения музыки являлись тонкие струны и полированные серебряные горны. Темп редко превышал сто минут-секунд на километр, мелодию словно боялись ускорить. Такая деликатная гармония – роскошь в мире Драко, к которой его отец отчаянно стремился, которой Драко должен был научиться. Первую скрипку ему подарили ещё до пятого дня рождения, и уроки два раза в неделю зависли раздражающим постоянством в жизни Драко, пока он наконец не уехал в Хогвартс. Разумеется, от Драко ожидали (и приглядывали за ним), что он нагонит программу за каникулы, но, по крайней мере, его не удушал постоянный поток критики из уст язвительного мага – его репетитора. После войны Драко всеми силами старался отделить от личности мальчика, которым некогда был. Ради этого, по наставлению психотерапевта, он раскрошил в щепки скрипку в безопасности и уединении сада поместья. Поэтому на момент, когда Тедди вскоре после переезда в поместье увидел фотографию со скрипкой и попросил у Драко что-нибудь сыграть, тот не прикасался к инструменту вот уже более двух лет. Но невозможно по-настоящему забыть то, что прочно въелось в пальцы. Вместе с Тедди Драко поднялся из-за стола с завтраком и зашёл в спальню. Больше никогда в жизни он не хотел снова видеть скрипку и готов был поклясться в верности другому тёмному лорду, лишь бы не трогать этот инструмент, однако найти применение своему опыту для игры на базовой акустической маггловской гитаре было не так уж сложно. Тем более Тедди попросил. Новая гитара висела на стене, несколько упрятанная от посторонних взглядов. Тедди засиял, стоило ему её увидеть. Усадив мальчика на кровать, Драко достал гитару и наиграл несколько аккордов, чтобы убедиться, что она настроена. Кончики пальцев покалывало от знакомого давления, но куда важнее было то, как легко начал покачиваться Тедди, когда музыка наполнила комнату. Драко прислонился к стене. – Какую песню сыграем? – На-чно, на-чно! – завизжал Тедди. О, классика. Ну, не столько классика, сколько то, что Драко действительно любил. Эта песня стала второй или третьей, выученной на гитаре. Акустическая версия куда проще оригинала в исполнении рок-музыканта, на которого Драко случайно наткнулся через некоторое время после битвы за Хогвартс, а через пару дней после этого министерство очистило его имя. Песня маггловская, но, возможно, именно поэтому Драко так откликнулось творчество группы. Ещё одна часть детского «я», которую он яро стремился оставить позади, включала открытую ненависть ко всему, что не связано с магией. Хотя почти два десятилетия, вдалбливаемых в голову убеждений, не могли быть стёрты в одночасье. Даже два года спустя Драко не понимает, как можно считать равными волшебников и магглов. Одни владеют магией, а вторые – нет. Однако появилось понимание и уверенность в том, что магглы не заслуживают того, чтобы их беззастенчиво высмеивали, держали под строгим контролем, безжалостно убивали. Магглы - ограниченные, какими Драко до сих пор их считал, но всё ещё люди. Может, через пару лет и об этом его мнение изменится. Сыграв несколько аккордов, Драко начал тихо петь. Пропасть между нашими жизнями становится всё больше; Такой пропасти не было между нашими родителями... Не давай этим мыслям контролировать своё сознание, Избавься от всего, что презираешь... Слышу, как ты говоришь: «о, ты старый»... Это не значит, что мне всё равно, Просто я больше не верю в это: В жалкие действия ради неоправданных причин... Тедди соскользнул с кровати, его ноги подкосились, когда он споткнулся о ковёр. Драко начал нежно перебирать струны, проигрыш был больше похож на колыбельную, нежели на первоначальную мелодию песни. Тедди завалился на спину с приглушённым стуком. Его улыбка ничуть не дрогнула. Он опустился на четвереньки и быстро преодолел расстояние между собой и Драко, который тем временем продолжал. В самом начале, Когда мы побеждали, Когда наши улыбки были искренними... Но теперь мы непрощённые навечно... Навечно. Гитара упёрлась в ноги, когда Драко сел на корточки. Вибрация приятно отдавалась в мышцы и в сердце. Как и прежде в поместье, когда Драко играл, Тедди протянул руку, чтобы постучать по корпусу гитары. Ритм у него совершенно не развит, но попытки слишком ценны, отчего указывать на ошибки не хочется. Мир полон беглецов, Они — точь-в-точь как мы с тобой, Но, будучи людьми, мы имеем возможность Покончить с пустотой вместе со всей её силой... Так что не забывай и не притворяйся, В конце концов всё осталось таким же... Это было предопределено в прошлой жизни, Чтобы разрушить мои дни и преследовать меня по ночам... В самом начале, Когда мы побеждали, Когда наши улыбки были настоящими... В самом начале, Когда мы побеждали, Когда наши улыбки были искренними... Но теперь мы непрощённые навечно... Навечно. В самом начале, Когда мы побеждали, Когда наши улыбки были настоящими... Пальцы Драко сыграли заключительный аккорд и спокойно зависли над инструментом. Заключительная нота висела в воздухе вокруг него и Тедди, сопровождая голос Драко, который заканчивал песню акапелла. Но теперь мы непрощённые навечно... Навечно. Тедди прекратил неумелый аккомпанемент, его рука плашмя легла на гладкое дерево. Улыбка сияла, как солнце, глаза широко распахнулись в такой знакомой и довольной манере. Вот он, тот Тедди, которого Драко знает, которого отчаянно не хочет упустить. Независимо от того, кто опекает мальчика. Драко сделает всё, что в его силах, чтобы не позволить энергичной натуре исчезнуть под тяжестью горя. – Тебе лучше? – спросил он через мгновение. Тедди кивнул и выглядел так, будто это правда. – Сыграем ещё песню или хочешь посмотреть на меняющие цвет перья, которые я купил для тебя вчера? Тедди наклонил голову. – Пе'я? – О, да. Но это не просто цветные перья, они меняют цвет, пока ты их используешь, – постарался вызвать интерес Драко. – Ура! – Тогда идём в гостиную, – сказал Драко и, после того как вернул гитару на подставку, вывел Тедди из комнаты. Как бы Драко ни нравилось играть для него, часть его чувствовала, что это мастерство, сомнительное дарование, показывало то, каким он был когда-то, в отголосках этого можно было услышать своё прежнее «я» и все те часы, потраченные на то, чтобы стать утончённым волшебником, из-за желания отца. Это разрушало всё, что Драко пытался исправить. Он встряхнулся. У него не было времени на раздумья. Ему предстояло превратить встречи с малышом из шатких в как можно более стабильные и запланированные. Стоило убедиться, что время, проведённое с Тедди, произвело на того достаточно сильное впечатление, чтобы даже слепой, глухой и тупой Гарри Поттер это заметил. Драко не стремился к совершенству, нет. Но день был к нему так близок, как только можно надеяться при мрачных обстоятельствах. Слёзы из-за сломавшегося пера, недовольные извивания при смене памперса, слишком много перекусов и ни одного нормального приёма пищи – обычное поведение Тедди. С течением времени тот очевидно обрёл спокойствие и заставил самого Драко чувствовать себя менее тревожно. Вместе они заливали цветом картинки, читали все любимые книги Тедди, которые удалось приобрести снова, носились по квартире, что было совершенным безумием. Чистая радость – снова проводить время с Тедди и замечать, что он тоже наслаждается досугом. У Поттера никак не получится игнорировать счастье ребёнка, когда он заберёт того сегодня. Много причин, по которым Поттер может никогда не согласиться отдать Тедди Драко снова хоть на минуту. Но на него способна повлиять усталость, глупость или железные аргументы Драко, наконец проникнувшие в его мозг сквозь толстую корку и плотно там закрепившиеся. И Драко надеялся, что он с честью прошёл не брошенный вслух вызов. Было неприятно это признавать, однако... Драко испытывал благодарность по отношению к Поттеру за то, что тот доверился ему, пусть и мимолётно, но достаточно, чтобы Драко провёл ещё день с Тедди.***
– И ты просто оставил его там? – Всего лишь на один раз, Рон, пробный. – Ага, но Малфой? Почему ты раньше не упомянул, что отправил Тедди на верную смерть? – Потому что знал, что ты выдашь нечто глупое вроде этого. – Потому что это Малфой. – Слушай, мне это нравится не больше, чем тебе, уж поверь, – Гарри подтянулся на турнике, мышцы запротестовали слабо после года привычных физических тренировок. Рон, по другую сторону от Гарри, проделал то же самое, и они оба уложили подбородок на сжатые кулаки. – Но этот мерзавец прав. Тедди комфортнее с ним, чем с Флёр или с твоей мамой, и... – Гарри вздохнул. – Видел бы ты его этим утром. Тедди не улыбался так с тех пор, как начал жить со мной. Одновременно они подтянулись ещё выше, перемещая руки под себя, чтобы совершить манёвр и поставить ноги на турник. Со сменой положения рукам оставили прежнюю хватку. – Я имею в виду... Я могу это представить, – Рон фыркнул. – Но попомни мои слова, Малфою не хватит встреч в один только понедельник, приятель. Рон продолжил первым: отпустил турник и встал на него, балансируя на ногах. Гарри отстал на долю секунды. Их тела были напряжены, сосредоточены на том, чтобы не упасть с высоты почти двух метров на твёрдый пол. Это упражнение сейчас казалось обычным, но на совершенствование контролируемого подъёма, первого проходимого стажёрами испытания, ушло около месяца. Теперь это не более чем разминка. Все начали спускаться, а в голове Гарри звучало мрачное предчувствие Рона. Малфой – собственник, в этом нет сомнений, но Гарри отчего-то слабо верил, что тот сделает нечто, способное юридически поставить под угрозу его шансы проводить время с Тедди. Существовала сотня причин, по которым Малфою не стоило давать шанса, но личные надежды Гарри на будущее и утренняя улыбка Тедди рассеивали их. Не в первый раз за день Гарри задавался вопросом, действительно ли так плохо позволять Малфою чаще присматривать за Тедди? Если это сделает Тедди счастливым и поможет ему привыкнуть к новым условиям, так тому и быть. Даже если ценой является встреча с Малфоем на несколько минут дня... каждого дня... ...и как долго это продлится? Гарри приземлился обратно на пол вместе с Роном и другими учениками. – Уизли! – рявкнул их тренер, до ужаса мускулистый волшебник по имени Родерик Шоу. – Скажи, для чего вам это упражнение! – Для того, чтобы мы могли без использования магии передвигаться, не привлекая к себе много внимания. – А зачем, скажите на милость, аврору нужно это уметь? Арнольд? Высокая ведьма из Америки с собранными в косу чёрными волосами ответила: – Мы тренируемся, чтобы быть лучшими из лучших, сэр. Если мы будем выслеживать опасного маггла или окажемся без волшебных палочек, мы должны быть способны продолжить работу в меру наших возможностей. – Чёрт побери, Арнольд! – крикнул Шоу. – Я бы сам не выразился лучше! – Спасибо, сэр. – Не зазнавайся. Веки Гарри отяжелели. Тренировка всегда проводилась в течение получаса утром и в течение двух часов во второй половине дня. Время после обеда стало более тяжёлым, с тех пор как появился Тедди, и Гарри обнаружил, что энергия заканчивается у него примерно в половине четвёртого. Он сдержал зевок. – Хорошо, теперь до конца занятия давайте пробежимся, парни! Кто-то прочистил горло. Шоу вздохнул. – И девушки! Давайте, ребята, вперёд! По взмаху волшебной Шоу турники исчезли и заменились вращающимися дорожками в полу – магическим эквивалентом беговых дорожек, но гораздо более эффективным. Они двигались по темпу, задаваемому самим бегуном, и Гарри определённо не любил это упражнение. Бежать без остановки – это самое нудное занятие, какое ему приходилось перетерпевать, включая потраченные впустую часы в кабинете истории магии профессора Бинса. Сегодня он заснёт посреди упражнения. – Поттер! – Да? – Гарри повернулся к Шоу. – Сюда, парень. Нужно кое-что перетереть. Гарри бросил на Рона недоумённый взгляд и только пожал плечами, когда остальные запрыгнули на свои дорожки, готовые начать. Борясь с очередным зевком, Гарри пересёк зал. – Да, сэр? – Не бойся, мальчик, – хрипло сказал Шоу. – Я не собираюсь тебя перетирать, это просто выражение. – Так вообще кто-то говорит? Шоу это проигнорировал. – Я собирался поинтересоваться на прошлой неделе, что у тебя за проблемы, Поттер. Твоя производительность немного снизилась. Тревога пронзила Гарри. – Извините, мистер Шоу, я... – Не оправдывайся. Я думал заставить тебя бегать дольше или повисеть на брусьях час, чтобы привести тебя в форму. Но, к счастью, для тебя, директор заходил ко мне и другим преподавателям в прошлую пятницу. Передал нам, что ты стал отцом. – Э-э... да? Шоу кивнул. – Не могу сказать, что понимаю. У меня никогда не было большой семьи. Никогда не хотел создать собственную. Мне достаточно студентов. Но... – он хлопнул Гарри по плечу и крепко сжал его. Голос перестал быть характерно громким, когда Шоу наклонился немного ближе к уху. – Но я понимаю, что твоя тарелка полна огромного куска шипящего мяса, мы просто безвкусный горошек по сравнению с твоими делами с ребёнком, я уверен. – Гм... – Директор сказал нам не давать тебе много послаблений, потому что это «противоречит целям нашего отдела» или что-то в этом роде. Но я говорю тебе, чтобы ты продолжал выкладываться, Поттер. Отдавай все силы, которые у тебя остаются, а я ничего не буду говорить. Однако, скажем, если через месяц ты продолжишь прикладывать только 90% усилий, я надавлю на тебя. Понял? – Спасибо, сэр. – Сегодня, раз я такой добрый, можешь уйти пораньше, – Шоу неуклюже подмигнул. – Я скажу команде, что тебе надо чистить сортир в лазарете, чтобы никто ничего не заподозрил. – Э... спасибо, сэр. Наверное. Шоу стукнул Гарри по спине и отбросил его на несколько футов вперёд, чуть ли не уронил на колени. Повысив голос, он практически крикнул: – Выметайся, Поттер! Тебе столько дерьма предстоит сделать! Я жду от тебя большего завтра, слышишь меня? Всё ещё измученный и совершенно ошеломлённый Гарри просто кивнул и направился к двери. Поймав взгляд Рона, он махнул рукой и вышел в главный коридор аврората. Гарри точно знал, чем займётся во внезапно освободившиеся полчаса. Каждый день торопясь забрать Тедди после работы, он не принимал душ перед уходом, как это делали остальные стажёры, как он сам делал раньше. Пот накапливался весь день, но Гарри было неудобно оставлять Тедди без присмотра даже на пару минут, так что он принимал очень быстрый холодный душ только по вечерам. После того как малыш засыпал. Сегодня Гарри примет долгую горячую ванну.