Изменяющий пути

     Под болезненные вопли Милашки и зловещий хохот Ку’гата в зал буквально посыпались толпы однорогих демонов. Чумоносцы, а вслед за ними и орды нурглингов, подобно червям вылезали из трещин в стенах и падали на пол, оставляя лужи слизи. Кому-то из них даже везло, и они оставались в состоянии встать на ноги и неуклюже брести по ковру из слизней. Каин не пытался вести счёт новоприбывших – в этом просто не было смысла. А демоны всё падали и падали, наполняя зал хрустом сотен сломанных костей.      Сзади отряда послышались до боли знакомые стоны. Ближайшие к залу титанические двери распахнулись и из них повалили целые армии бродячих мерзостей, что, к всеобщему ужасу, явно когда-то были людьми. В светящихся болотно-зелёным глазах нечестивых разбухшихся трупов, что теперь одной бездумной ордой шли к отряду, виднелась безумная радость и благодарность, смешанная с меланхолией.      Гвардейцы открыли огонь по тварям, но целей было столь много, что глаза разбегались, а лазерные заряды просто исчезали в целом море тел. Рядовой Владислек, что нёс ранец с боеприпасами, раскрыл его в немой просьбе разбирать фрак-гранаты. Кайфас не видел особого смысла в этом, но прихватил парочку. Если так подумать, то можно будет хотя бы эффектно уйти из жизни с их помощью. Это точно лучше, чем пополнить орду ходячих трупов…      Бесформенная груда гнилой плоти, что назвалась Ку’гатом, перевалилась через край кипящего котла и приземлилась у подножья постамента, заставив саму землю задрожать. Милашка кусала и обжигала его пальцы колдовским огнём из пасти, но демон даже не утруждал себя вниманием к букашке. Весь его интерес был на смертных, отчаянно цепляющихся за жизнь. Особенно его радовали трое аэльдари, чьи души сами бросились в объятья отчаяния. Хотя его немало нервировала ведьма, что до сих пор сопротивлялась порче, стучащейся в разум.      Маленькие человечки забрасывали чумной легион своими смешными петардами, поднимая фонтаны внутренностей и трупного сока. Чумной Отец мог бы и дальше наблюдать за жалкими потугами незваных гостей, однако терпеть их присутствие здесь он больше не мог. -Вы оскорбили Дедушку своим вторжением, - проревело чудовище. - Никто не смеет вторгаться сюда, но… пускай же Он сам решит, что с вами делать.      От последней фразы внутренности Каина сжались в холодный комок. Великий Нечистый с тщеславнейшей улыбкой вобрал полную грудь заражённого воздуха и во всю силу заорал: -ДЕ-ДУШ…!      Внезапно из его глотки вырвался целый столб крови и мяса…      Фаратиэль стояла на коленях с вытянутыми вперёд руками, купаясь в трещащих разрядах молний. Кайфас видел, как Ку’гат схватился свободной рукой за горло, словно пытаясь снять с себя невидимую удавку, затягивающуюся всё туже. В то же время руки провидицы покрывались волдырями, а бархатная кожа на глазах старела и рубцевалась. -Не дайте ему позвать Нургла!!! – провопила женщина сквозь крики и слёзы. Провопила для Каина и двух оживших друзей. – Не дайте!!! ЗАТКНИТЕ ЕМУ ПАСТЬ!!! … -Вы-ы… Вы что-нибудь слышали-и? – прохрипел Нургл, перебивая братьев, исходящихся взаимными обвинениями. -Уж не знаю! – наиграно усмехнулся Тзинч, стараясь отвлечь Отца Чумы. – Кто вообще знает, что за видения приходят в твой плесневелый разум, “Дедушка”!      На самом деле, Крелл всё прекрасно слышал – его внимание, пускай и поверхностное, уже какое время было на поместье. Что бы ни происходило внутри, отряд в большой беде… Нургл упорствовал: -Я почти уве-ерен, что слы-ышал, странны-ый… -ЗАТКНИСЬ, СТАРИК!!! – взорвался Кхорн. – ОСТАВЬ СВОИ ДОГАДКИ ПРИ СЕБЕ!!!      Медный Бог оказался первым, кто потерял страх. Тзинч едва ли был удивлён. Удивительнее было скорее то, что Повелитель черепов ещё не бросил все свои легионы в самоубийственную атаку на брата. Сама натура Кхорна говорила, что, если и подыхать, то подыхать с кровью на топоре.      Покровитель Ярости никогда не сдерживал себя в эмоциях – он этого банально не умел. Однако даже для него были редки такие необъятные приступы гнева, с которыми он набросился на Крелла, припоминая ему все самые постыдные проступки прошлого: моменты трусости или бессмысленной глупой решимости. Ярость и жажду мщения… -ТЫ БЫЛ СЛАБАКОМ, ОСТАЛСЯ СЛАБАКОМ И УМРЁШЬ ИМ!!! – Его рёв становился всё громче. Эхо от него разнеслось далеко от Медной крепости по всему морю душ. - ДАЖЕ ПОГЛОТИВ ВСЕХ НАС И НАШЕ НАСЛЕДИЕ, ТЫ ОСТАНЕШЬСЯ ЛИШЬ ЧЕЛОВЕЧИШКОЙ!!! ЖАЛКИМ СУЩЕСТВОМ, ЧЬЯ ЕДИНСТВЕННАЯ ИСТИННАЯ СУДЬБА – ПОПОЛНИТЬ МОЮ КОЛЛЕКЦИЮ ЧЕРЕПОВ!!!      На бесконечно долгие мгновения воцарилась звенящая тишина. Кхорн ждал, что ему ответит острый на язык Повелитель Обмана, но ответа не было. Тишину разорвал лишь омерзительный трескучий звук кожи, с которым Отец Чумы улыбнулся. -Или же-е стать удобре-ением для Чумного Сада, - сказал Бог энтропии, довольно урча. – Братец ве-едь собирает черепа во-оинов… А я рад любому подношению. Да-аже, если это ворова-атый крысёныш… …      Иллик и Тхалиат, наконец получив хоть какую-то цель, очнулись от отчаяния, подхватили провидицу под руки и потащили её вперёд – прочь от наступающей волны нежити. -У нас есть план, комиссар?! – прокричала Сулла, простреливая голову особо резвому чумоносцу. -Да! И он из двух частей! – Ровно на столько частей Каин разрубил прилетевшего откуда-то с потолка нурглинга. – Первая – не сдохнуть! Вторая – закидать гранатами вон того гроксолюба!      Бравый герой указал мечом, измазанным гнилью, на корчившегося в удушье Ку’гата. Огромный демон был не в меньшем изумлении, что и смертные – его действительно одолевала эльдарская ведьма! Правда Фаратиэль точно бы так не сказала, если бы могла хоть что-то произнести – её руки окончательно догнили, а тело состарилось. Сам факт, что в ней ещё теплилась жизнь, заставлял уважать её исключительную волю. Однако последнему червю было понятно, что её сил осталось от силы на минуту-две.      Вальхаллцы отступали вслед за ксеносами. Отступали – лишь красивое слово. На самом деле они лишь бежали от края сужающегося круга из демонов, что грозился раздавить отряд. Они остановись у ковра из мелких тварей – дальше идти было безумием. Слепые мерзости грызли даже ноги бредущих к гвардейцам чумоносцам и едва не разрывали нурглингов в приступе животного голода.      Вдруг стало очень ярко… Тхалиат направил взор карих глаз в живой ковёр, и тут же море мерзостей загорелось, постепенно превращаясь в сплошную чёрную корку. Огонь прокладывал тонкую дорогу всё дальше к котлу… -Вперёд! Вперёд!!! – прокричал колдун, зазывая отряд за собой.      Он двигался дальше, выжигая дорогу, а за ним пятились не сдерживающие себя в выражениях гвардейцы. Кайфас старался делать вид, что ведёт всех за собой, хотя сам был больше занят разрубанием всякой мерзости, что-таки находила силы добраться до отряда. Слишком наивно было полагать, что ковёр из тварей сам сожрёт всех врагов…      Выпад, уклонение, удар снизу – с каждой секундой рубить приходилось всё больше. Прошло только полпути до котла, а уже, казалось, вся нечестивая орда набросилась на них. Гниющие демоны оказались живучими. Слишком живучими! Им порой не хватало отсечённой головы, дабы наконец издохнуть.      Вдруг Фаратиэль обмякла… Иллик не удержал её, да и не было в том больше смысла – до пола уже долетел полуразвалившийся скелет. Провидица тяжело выдохнула в последний раз…      Разъярённый Ку’гат освободился от пут. От его былой жизнерадостности не осталось ничего – лишь всепоглощающий гнев. Великий Нечистый уже шагал по каменным ступеням, занёс руку над Милашкой, как над назойливым тараканом. Его горло всё быстрее и быстрее заживало, даруя владельцу возможность кричать снова.      По залу разнеслось эхо яростного крика – Иллик оторвал кусок призрачной кости от своего посоха. Со всей своей псайкерской мощью он метнул его, подобно копью, прямо в раздувшуюся шею демона. Ку’гат расхохотался, когда малюсенький осколок с треском молний щекотно врезался ему в кожу. В следующий же миг колдун направил саму свою душу и все силы к осколку. За один удар сердца маленький камушек обратился в громадный клубок острейших шипов! Ку’гат мог лишь безвольно прошипеть, когда шипы пробили его тело насквозь, разорвав горло и пригвоздив демона к полу.      Каин слышал об искусстве призрачной кости, но оно всегда казалось ему чем-то мирным. Смешно… Но посмеяться над Нечистым ему помешал пронзительный крик: -БРАТ!!! – провопил Тхалиат, вслед упавшему наземь родичу.      Иллик не дышал. Не двигался. Это нельзя было объяснить рационально, но Каин просто чувствовал – душа покинула тело ксеноса и едва ли вернётся. Эльдар пожертвовал всем, чтобы выиграть отряду ещё пару минут…      С рёвом нестерпимой скорби Тхалиат высвободил целое море огня. Он больше не шёл вперёд, а лишь сжигал приближающихся демонов в иступлённом неистовстве. Плохо. Очень плохо! Только сейчас комиссар понял, что это был, должно быть, ещё мальчишка по эльдарским меркам, и этот юнец перестал контролировать и себя, и огонь! Теперь ползучие мерзости начали постепенно пробираться на дорогу гари, куда им до того не было хода. Отряд начал терять позицию метр за метром… … -… да.      Едва слышное слово прервало смех братьев. Двое Тёмных Богов обратили внимание на Изменяющего пути. Так странно… Эманации, что исходили от него, словно бы стали иными. Более… яркими. Чистыми. -Да, - на этот раз во всеуслышание сказал Великий Обманщик. – Я человек теперь. Человек…      Его лицо впервые за разговор показалось из тумана. Это не была та гротескная пародия на человеческую ухмылку, что Боги помнили. Нет, это было по-настоящему человеческое лицо – лицо Крелла. -Может ты и прав, Кхорн. Может я и слаб, ведь я человек. Может, я ничего не могу сам, потому что я человек. – Крелл опустил голову в раздумьях. - … однако вы сами… Вы сами такие же! – Он поднял взгляд, пригвоздив им братьев. – Мы создания и невольные дети тех, кого называем рабами и скотом. Мы их чувства. Мы их мысли. Да, мы – Великие Тёмные Боги, ха… Так упиваемся могуществом, словно мы действительно чего-то стоим без смертных слуг. И я уже молчу про легионы демонов, что обслуживают ваши никчёмные туши…! – Голос его тоже стал человеческим, мягким и плавным. - Кровь ради крови, гниль ради гнили. Вы словно большие капризные дети, которые не могут остановиться есть сладкое. Как пьяница, который уже помирает, но всё равно пьёт, или как бюрократ, что ворует уже не из нужды, а из привычки! И Вы! Вы смеете говорить после этого, что Человек слаб. Человек, а не вы – не способные побороть свою же жадность. Но вот что я вам скажу… Человек – эта маленькая букашка, недолговечная и хрупкая – куда сильнее вас. …      Ку’гат был вне себя от ярости. Да, эти шипы из призрачной кости были взращены наспех и он мог их сломать, но они поддавались сложно. А эти жалкие насекомые продолжают осквернять дом Дедушки! Нет, он больше не собирался терпеть. Левая рука сжимала маленькую тварь перемен, визжащую и кусающую пальцы – лишь ловушка из кости мешала демону раздавить блоху. Но вот правая рука была свободна… Великий Нечистый присмотрел себе цель – эльдарский колдун, которого пытался вытащить из ярости человечек в смешной фуражке. Солдатик вцепился в плечи остроухого, к разочарованию Ку’гата мешая грохнуться в море чумных насекомых. “Ничего, - подумал Чумной Отец. – Погибнут вместе!”      Правой рукой демон нащупал на обширном брюхе полный смертоносного яда гнойник, вырвал тот с мясом, замахнулся и бросил в эльдара.      За секунду до удара Каин успел увидеть приближающийся кошмар. Он уже успел представить ту неприглядную лужу, что останется от него, когда с боку послышалось: -Комиссар, берегитесь!!!      Затем удар, и бравый герой полетел в сторону, прочь от ксеноса. В тот момент, когда огромный волдырь врезался в пол и взорвался, Кайфас увидел их лица – Тхалиата, пришедшего наконец в чувства, и Суллы – своей спасительницы. Увидел их в последний раз, прежде чем оба превратились в мешанину плоти и костей, обожжённых ядовитым гноем. Их тела рухнули на сажу, ещё с секунду дрожа в мучительной агонии. Нет, ему никогда этого не забыть… И никогда он этого не простит!!!      Каин выхватил фрак-гранату, готовясь бросить в раздувшегося ублюдка. Если его бесславная карьера и кончится в этом чумном аду, то комиссар хотя бы напоследок сделает этой твари так больно, чтобы она ещё долго вспоминала их встречу! Он уже продел палец в кольцо чеки, но тут же замер… Прямо над его головой пронёсся второй громадный фурункул…      За спиной раздался один похожий на всплеск грохот, а за ним одновременный короткий вскрик бойцов. Когда же комиссар обернулся, отряда уже не существовало - чумоносцы дорезали последних двух-трёх выживших, что не расплавились от гноя. Но от чего, должно быть, впервые за жизнь у Кайфаса по-настоящему защемило сердце – предсмертные вопли юного рядового Владислека, хватающегося за обожжённые кислотой глаза.      Они мертвы. Сулла, Фаратиэль, братья Иллик и Тхалиэт и даже чёртов Владислек – все! Все… Он один. Один, наедине с ордой гниющих ужасов и Великим Нечистым, сумевшим сломать иглы и выбраться из хватки призрачной кости. Комиссар один, совершенно бессильный, посреди братской могилы своего последнего отряда…      Что же… Вот и всё. Оказывается, именно так должна закончиться история комиссара Кайфаса Каина – посреди демонических владений, в месте, где никто даже не станет искать его тело. Он даже нашёл в этом мрачную иронию. Всегда ведь знал, что найдёт свой конец в каком-нибудь Императором проклятом месте, но не думал, что так буквально… … -Вы постоянно говорите о смертных так, будто знаете истину о них. Наверное, считаете себя знатоками человеческих душ… - Тзинч мрачно усмехнулся. – Резня, мучения и болезни всегда сопровождали род людской, кто же спорит. Но не вы были спутниками людей в их борьбе, не вы! Я… - Изменяющий пути расставил руки, показывая Тёмный братьям всего себя. – Я их надежды. Их мольбы и их воля к переменам! Когда солдат сидит в грязном окопе, я шепчу ему, что любая война конечна. Когда мать держит голову тяжелобольного ребёнка, именно я подсказываю ей, где найти лекарство. И только я знаю истину о людях! – Кхорн и Нургл прислушивались к нему, едва узнавая в этом существе своего брата. – Истина в том, что даже когда вокруг всё тонет в крови, а надежды уже совсем нет, они находят в себе силы победить вас! Отбросить вражду! Забыть отчаяние! И в этом их сила и превосходство над вами – они снова и снова побеждают вас, – свои пороки – отвоёвывая себе ещё один день жизни! И пусть человек хоть вор, хоть подлец. Пусть он будет даже самым трусливым комиссаром за всю историю галактики, но он окажется сильнее! Так что… не смейте называть нас слабыми. У вас нет такого права! А если считаете себя сильнее тех, кто делает невозможное для вас – побеждает свою же злую природу – то вот вам мой мудрый совет!!! ИДИТЕ ВЫ НАФРАК!!! … -Почти верная смерть… лучше верной, - пробормотал Каин себе под нос.      Последний шанс – один из миллиардов и с каждой секундой, что демоны приближались к нему, шанс уменьшался…      Кайфас оторвал рукав своей шинели – всё равно его внешний вид здесь никого не заботит – и уставился на левую руку Ку’гата с извивающейся Милашкой. На глаз метров сто-сто пятьдесят. Попасть отсюда почти не реально, но, пресвятой Император, какое же приятное это слово – “почти"!      Бравый комиссар привязал лоскут ткани к гранате. Осталось заставить этого гроксолюба Ку’гата встать и стоять спокойно, и идея у Каина была лишь одна – наврать! -Эй, Ку’гат!!! – проорал Кайфас, со всем актёрским мастерством изображая довольную ухмылку. – Ты и твой хозяин просчитались! Император встал с трона!!!      В тот же миг, как последнее слово сорвалось с губ героя, Великий Нечистый встал как вкопанный с чувством непонимания и страха. Его сгнившие губы едва шевелились, пытаясь сказать что-то вроде: “Чт… Что…?”      Кайфас выдернул чеку, раскрутил гранату на манер пращи и с диким боевым рёвом метнул снаряд…! И, стоило руке отпустить ткань лоскута, как десятки ржавых тесаков пронзили тело героя, расчленяя плоть и отравляя кровь.      Граната же пролетела всё расстояние со свистом и разорвалась прямо у руки гнилого чудовища! Осколки оторвали Милашке хвост! Огромный скат пулей метнулся вниз к падающему хвосту, сжал Тзинчево перо в зубах и быстрее, чем Ку’гат успевал, полетел к клетке Иши.      Демоны рубили тело комиссара на части, а мелкие твари снизу выпивали кровь и обгрызали плоть. Последним уцелевшим глазом Каин успел увидеть перед гибелью, как Милашка воткнула серебряное пёрышко в руку Богини… …      Трое Тёмных Богов увидели, как миллиарды душ аэльдари пропали с Талларна и устремились к Чумному Саду. И, если тот же Нургл не понимал, что происходит, и почему вдруг его поместье стало вонять чистотой, то Тзинч… Тзинч получал ни с чем несравнимое удовольствие! Спасибо способностям Слаанееш, теперь чувство успешно выполненного плана было истинным экстазом! -Чувствуешь, о Дедушка? – Крелл широко улыбнулся. – Чувствуешь, как ЖИЗНЬ заиграла в твоём поместье? -Что-о… - неуверенно забормотал Отец Чумы. – Что-о ты сделаааал?! -Я? – с наигранной скромностью переспросил Изменяющий пути. – Ничего. Ничего! Я ничего не делал! – он залился смехом с лёгкими нотками безумия. – Это всё смертные, Нургл! Люди, аэльдари и конкретно один комиссар, любящий ПРОСТО отвратительный чай!!! -Когда…! – старик едва не дрожал от злобы. – Когда я до тебя доберусь…!!! -О, нет-нет-нет, Нургл, слово “когда” для тебя больше не существует, у тебя теперь будет забота, на которую ты сложишь ВСЁ своё время! Вернее, его остатки… - Крелл злорадно захихикал. – По твою душу идёт одна очень злобная особа, набравшаяся сил. А твоё поместье… Я скажу так – пора тебе, братец, искать новую конуру!!!      Тзинч разразился таким громким смехом, что уже ни Кхорн, ни, тем более, Нургл не могли терпеть более. Они набросились на Повелителя перемен, готовясь разорвать на части, но тот просто исчез! Вернулся в реальный мир, оставив после себя только эхо раскатистого смеха. …      Это была адская боль – хуже нельзя придумать. И всё же он не понимал, почему он, ради всех святых, ещё жив?! Ответ был столь необычным, что осознать его было сложно… Боль отступала. Слух вернулся, а кости и мышцы сами собой срастались. Кайфас ощущал, словно всё тело обвили мягчайшие листья какого-то экзотического растения, а стоило ему открыть только-только восстановившиеся глаза…      Эмоциям его не было предела.      Весь титанический зал заполнили светящиеся чистым белым души эльдар. Они потоком прорывались в залу, снося за собой двери, ломая стены и стекаясь к одному лишь источнику – клетке над котлом.      Бравый комиссар мог поклясться, что к нему тянуться чьи-то огромные, но нежные руки, хотя и зрение у него не до конца вернулось, да и головой приложился прилично. Его уставший разум видел склонившуюся над ним женщину, стоявшую на каменном постаменте у котла. Следы болезней исчезали с её тела, а за спиной выросли шесть покрытых нежной зеленью крыльев. -Герои не умирают! – воскликнул чей-то величественный и прекрасный голос. Он прозвучал словно бы в мыслях.      Комиссар водил головой по сторонам, пытаясь понять, что происходит, и внезапно обнаружил, что плоть вальхаллцев снова собралась во что-то человекоподобное, и, очень скоро, на карачках уже стояли живые дышащие гвардейцы. Ксеносы тоже скоро восстали, правда, почти сразу упали на колени с таким благочестивым трепетом на лицах, что хоть строй вокруг них храм.      Иша не говорила. Уж точно не привычным для Каина методом… В его голову словно бы вторглись чужеродные мысли – послание, запечатанное в образах и чувствах, и несло оно единственное слово: “Спасибо”.      Вдруг за спиной гигантской женщины прогремело решительное: -За Дедушку! За Нур…!      Ку’гат не успел договорить. Его руку, занесённую над Богиней, вырвали с корнем – Иша отбросила ненужный кусок плоти и проткнула брюхо мерзости покрытыми древесной корой пальцами. Великий Нечистый изобразил гримасу полного неподдельного ужаса. Кожа его начала обращаться в землю и траву, а гной, источаемый им, обратился в кристально-чистую воду. Спустя пару мгновений на месте высшего демона Нургла стоял большой холм из почвы, покрытый красными цветами и с двумя деревьями на месте рогов. Ку’гат умолк… Умолк, и сотни нурглингов зарыдали от страха и горечи потери.      Миллионы и миллионы эльдарских душ скопились в зале, словно бы ожидая слова новой покровительницы. И они дождались его. Это слово услышал каждый - до последнего гвардейца - и слово это было – “Сильванет”. Так она назвала души.      С ликованием бесплотные духи слетались к Богине-матери, становясь тем больше, чем ближе они были к ней. Скоро они начали обретать определённые очертания, показались сотканные из древесной коры мощные руки и ноги, а за ними и лица – то были эльдар, свежие и полные жизни. Там где опускались на землю эти полуэльдар-полудеревья почва очищалась от скверны, а ползучие твари издыхали или же обращались в безобидных насекомых. Кайфас видел облегчение на их лицах, радость. Но то лишь первые мгновения их появления… Перерождённые ксеносы обращали взор в сторону робеющей и пятившейся орды чумоносцев и потерявших весёлость нурглингов. И Сильванет были злы. Очень злы…      В какой-то момент полудеревьев стало едва не больше нечистых. Они с поистине устрашающим боевым кличем бросились вперёд, и дальше уже даже закалённые в битвах вальхаллцы перестали понимать, что происходит. Сильванет огибали отряд, да, но за сотнями их спин гвардейцы могли видеть лишь отлетающие в стороны части гнилой плоти. Иша присоединилась к процессии своих детей – она очищала всё, к чему прикасалась, и скоро на месте орды ходячих ужасов красовалась роща из невысоких плодоносных деревьев. Однако настоящую её ярость присутствующие увидели, когда одетая в лозы и побеги винограда Богиня обернулась и увидела котёл… Этот проклятый котёл, над которым она висела сотни лет!      Иша одним ударам пробила огромную дыру в котелке, а потом ещё одну, и ещё, и ещё… Зал заполнился таким металлическим лязгом, что редко встретишь даже на мирах-кузнях. Целое кипящее озеро самых ужасных болезней выливалось из котла, лишь чтобы обратиться в обычную, хоть и мерзкую, глину.      Иша отправилась с Сильванет вглубь поместья, и там, где она шла, из стен и потолка прорастали гигантские корни, давящие тысячи демонических тварей в их щелях. Души обращались в древолюдов всё быстрее, пополняя и так уже безразмерное воинство Богини жизни. Это была победа…      Восставший из мёртвых отряд ещё долго смотрел в след воинству. Эльдар так и вовсе плакали от счастья, вознося молитвы на своём странном языке. Однако Каин заметил нечто… Кое-что, способное оторвать от самой горячей молитвы, как минимум одного из ксеносов. Ему, конечно, очень неловко было прерывать колдунов от их мольбы, но он-таки осмелился обратиться: -Эй, Иллик.      Колдун нервно повернулся к комиссару. На тот момент все они были по щиколотку в глине. Форме пришёл окончательный фрак… Но это и не важно! Кайфас показал ксеносу руки, измазанные глиной, и с немного глупой ухмылкой заявил. -Нас смешали с грязью! …      Сначала это был сдавленный хрип. Затем весёлый смех. А потом мужчины залились таким несдержанным ржанием, что каждый из отряда обернулся к ним. Они смеялись как двое ненормальных – без причины, и, при том, имея, должно быть, самую вескую причину из всех, что можно придумать. Они живы! Живы!!! И они победили! Их смех подхватили прочие эльдар, а за ними и рядовой Владислек, и Сулла. Даже бесхвостая Милашка, обнявшая крыльями хозяйку, как-то по-особому весело трещала и взвизгивала. Двадцать вальхаллцев смеялись во всё горло на фоне звуков разрушения Чумного сада и боевого рёва миллионов воскресающих душ. …      Возвращаться тем же путём приходилось медленне, чем они полагали. Сильванет крушили и изменяли всё подряд, так что тут да там бегали спасающиеся от праведного неистовства демоны, и бойцы не могли отказать себе в удовольствии выпустить обойму-другую по этим гроксовым детям. И, всё же, они дошли обратно до портала.      Возвращаться на Талларн было даже как-то тяжко – Чумной сад преобразовывался быстрее, чем можно было представить. Воздух там был чище. Деревья стали, как на райском мире. И, всё же, отряд вернулся в мир дюн.      Едва Кайфас показался из-за барханов, Юрген подбежал к нему. Первым же вопросом его было: -Всё в порядке, комиссар?      Поводов для беспокойства у него было предостаточно. Изорванная шинель, потрёпанный вид, и, должно быть, впервые за их злоключения, Каин пах в разы хуже Юргена. Перед глазами же Кайфаса пронеслось всё его пребывание в Чумном саду, из-за чего появилась не свойственная ему сентиментальность. Как же он, фрак раздери, рад снова видеть помощника…! -Ох, старый друг… - комиссар вытер лоб от пота. – Если бы я только мог уместить всё в одном предложении… Но, да, я в порядке. И буду ещё здоровее, если ты найдёшь мне чашку танны.      Когда ординарец услышал слово “друг” он прямо расцвёл (насколько его возможно с его флегматичностью). Но вот когда услышал про танну… Всё, что он мог, это достать термос, открыть крышку и дать одинокой капле упасть на кристаллический песок у своих сапог. На лице комиссара же появилось такое выражение, словно он вот-вот выхватит пистолет и сам себе дарует покой Императора…      Крелл стоял на коленях. Странно, но его грудь словно бы едва-едва оправилась от какой-то тяжёлой раны. Будто бы его разорвало изнутри, а потом сшило обратно… Сапоги гвардейцев захрустели по осколкам стекла. Каин решил первым начать разговор. -Я бы сказал: “Ты не поверишь, что там случилось”. Однако, уверен, для тебя новости сюрпризом не будут.      Парень мрачно кивнул. Его лицо не отображало никаких чувств.      Что-то было не хорошо… Каин конечно не ожидал, что парнишка кинется на шеи союзников с поцелуями, но можно же и поздравить. Если только… -… Мы ведь победили… Верно? – уже с опаской поинтересовался герой.      И снова кивок – ничего больше. Мальчишка всматривался куда-то в землю, не утруждая себя взглядом на кого-либо. Нервы отряда и так были на пределе, но первой задать неприятный вопрос взялась Фаратиэль. -Так что же вас беспокоит? – спросила она с невиданной до того долей почтения.      На самом деле она догадывалась… Догадывалась, ибо не чувствовала, чтобы от Крелла исходили эманации разложения. А значит силу брата он так и не получил… -Мой план был в том, - наконец начал Тзинч. – Чтобы, после возвышения Иши, Нургл вернулся в свои владения и попытался вернуть себе поместье. Она бы разорвала его на части и предоставила бы мне его гнилое сердце – источник жизненной силы. Таков был план… -… Но Нургл так и не явился… - закончил мысль Кайфас.      Горячий ветер уносил частицы пыли из-под ног гвардейцев. На горизонте появились первые лучи пустынной зари. -Так что это значит?! – не выдержала лейтенант. Даже объятья Милашки не помогали Сулле больше успокоится. -… Это значит… - продолжил Крелл, поднявший глаза на путников. – Это значит, что, к моему огромному сожалению… Нет. К нашему общему горю…! У Кхорна проснулись остатки его мозгов.      Воздух становился горячее с каждым мгновением и каждым лучом жестокого Солнца. На Талларн пришёл новый день. … -Ты-ы-ы-ы…! - стонал Отец Чумы, борющийся с невыносимой даже для него болью. Шипастые цепи, что сковали его огромное тело, раскалились от жара кузницы. – Ты-ы подлее Тзинча-а!!!      Гром гигантского кузнечного молота был слышен по всей Медной цитадели. -Нет! – проревел Кхорн. – Я лишь хочу быть достойным своего врага!!!      Кровавый Бог выковал последнюю деталь своего нового доспеха – он повторял старый почти в точности за исключением одной детали. Детали, что самому Повелителю ярости была противна… Огромная дыра в груди и механизм, способный закрыть её тяжёлыми черножелезными пластинами. -Последняя часть!!! – прокричал Кхорн и пробил грудь Нургла когтистой лапой .      Отец Чумы горел изнутри. К боли ему было не привыкать, но было кое-что иное, едва ли не мучительнее агонии – обида. Но обида не на Тзинча, нет… Как оказалось, он был не таким плохим врагом, по сравнению с этим чудовищем! -Отлично-о… - Нургл нашёл в себе силы усмехнуться напоследок. – Надеюсь, оно тебя и погубит… -НАДЕЕШЬСЯ!!! – взорвался смехом Медный Бог. – ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО ЭТО ТАКОЕ?!      С этими громоподобными словами, от которых тряслась вся цитадель, Кхорн вырвал из груди старика большое, сочащееся трупным ядом сердце. Массивное тело же Повелителя Мух более не шевелилось… Оно более не сопротивлялось жару углей, над которым было подвешено – через пару мгновений плоть обуглилась, и туша Чумного Бога превратилась в огромный кусок угля. Лишь длинная седая борода распалась на тучу белых мух, унося последнее воспоминание о Нургле…      С немалым омерзением, Кхорн сжал в руке чумное сердце и поднёс к доспеху. Одним резким ударом он вогнал его внутрь, захлопнув панцирь.      Это было болезненно… Медный Бог вопил, да так, что даже мученики в его литейных на время приостановили свой адский труд, вслушиваясь в эти крики. Массивное тело покрывалось волдырями и нарывами, кожа позеленела, а пёсья морда начала источать жёлтую слизь. Вместе с хозяином изменялись и его демоны. Кровопускатели обливались гноем. Мучения лишь прибавляли в них ярость, а на их головах, прямо по центру лба, вырастал третий кривой рог. Клыки кровавых гончих покрылись чернотой и дырами, из которых на землю закапали смертоносные яды, а шкуры джаггернаутов – и без того живучих тварей – зарубцевались и стали подобны гниющей ржавой броне.      Когда же метаморфозы кончились, Кхорн взглянул в небо полными порчи и ярости глазами, и завопил от восторга. В болезненном припадке его разум породил для хозяина картину галактики, что гниёт и обливается кровью под Его ногами, в Его честь и по Его прихоти…