Я ничего не хочу

      Холодно. Больно. Горло все ещё было сдавлено и дышать было тяжело.       Вокруг был свет и противно пахло антисептиками. Чуть морщась она с трудом набрала в легкие побольше воздуха, чем и привлекла внимание. — Ох, милая, ты не должна была проснуться так рано, — мрачно проговорил голос из темноты, пока руки скидывали новую партию льда в ванную. Чертовски холодно. Руки и ноги растянутый по углам, так что нельзя и двинуться. Славу богу рот хотя-бы свободен. Пусть скотч и кляп заготовлены на тумбочки, пропитываются в дурманящей жидкости. Пока они не в её рту у неё есть шанс. — Милый? — дрожала она от истинного озноба. Питер лишь взял маркер и начал аккуратно рисовать что-то выше локтя. Аккуратные пунктирные линии он обрабатывал антисептикам и иногда проверял по венам опасные места. — Ты очень расстроила меня, милая, — шипел он, немного сдавливая пальцами руку, от чего онемение огнём прошлось под кожей. На нём не было лица, даже зрачки дрожали в неком равнодушном бешенстве. Нервно дрожали и его пальцы, аккуратно проворачивая кожу. — Я… Я знаю… Прости, — извиняться перед ним совсем не хотелось, но ужасное осознание дальнейшего отрезвила мозг, — Я тоже рассердилась бы если ты сделал что-то подобное. — Я НИКОГДА БЫ НЕ ПРЕДАЛ ТЕБЯ! Я БЫ НИКОГДА НЕ УШЁЛ ОТ ТЕБЯ..... милая.       От его взгляда, объятое холодом тело, всё сжалось ещё сильнее. С бездольным безумием он смотрел в её глаза, не пытаюсь даже понимать эти жалкие отговорки. Однако её спокойный голос заставлял выслушать, словно гипноз, что успокаивал змею перед прыжком… —… Я тоже больше не отпущу тебя.       На миг он замер, начиная широко улыбаться. Эта улыбка была быстрой, но настолько широкой, что уголки его рта покрылись трещинами и покраснели. — Я знаю~       От этого он лишь быстрее отметил подобную полосу на второй руке. Страшно. Очень страшно. Смерть не так страшна как риск стать…мебелью — В чем смысл делать Это, если можно связать? — Это урок, милая. — Но тогда же я не смогу обнять тебя, дорогой.       Он снова замер. Это… Такая красная ложь, что невозможно не усмехнутся. Он бы рад поверить в это, он бы рад повестись, но увы он был умнее. — «я никогда не смогу подойти к тебе, обнять, нежно улыбнуться»… Разве не это ты сказала?! А, милая?! — пропел он, чуть ли выцарапывая кости из своих рук, не желая вспоминать. Больно! Она даже не старается! Что он делал не так?! — Но я хочу полюбить тебя! Я не хочу врать тебе… Я хочу почувствовать это по правде… Питер… Прошу… Стань моим миром. Стань смыслом моей жизни!       Услышав свое имя он взбеленился и с болью начал оставлять пунктир на ноге. Затыкает уши. Знает. Знает это ложь. Единственное что действительно свяжет их судьбы в одно это его полный контроль. — Ох, и ноги?! Я поняла, ты просто не любишь меня! Ты делаешь мне мучительную смерть от кровопотери. Да Питер? Я умру от того что ты пожадничал и оттяпал мне больше чем нужно! — уже агресивно кидала она, заставляя его задуматься. Она не переживет этого. Она навсегда уйдет из его жизни. Он сам всё испортит! — А сколько нужно?! — орёт, смотрит на глаза, безбожно сжимая пальцы на бёдрах, оставляя болючие, долгие синяки. Он не видит другого выхода! — Хорошо, допустим, ты боишься, что я снова возьму нож. Я умею орудывать только правой рукой. И по идеи я могу орудывать только кистью. Но и взять что либо без большего пальца я не могу… Но… как мне любоваться кольцом без одного пальца? — "Кольцом"? — удивлённо повернул он голову, все же слушая её торги. Его разум воспаленные устремился в поиски ответов предполагая самые абсурдные ответы. Но тут он заметил её испуганно, немного обиженное лицо, по которому стекала одинокая слеза. —… Я… Думала… У тебя серьёзные намерения… — немного расстроена, она опустила ресницы, выпуская пар из горла, — Ты… планировал просто… просто что бы я была рядом… ты… хотел куклу… а не любви... подругу… кроткую жену и строптивую любовницу… ты просто хотел вещь. Ты думал, что раз у меня нет чувств… я стану отличной пустышкой? Зачем ты врал? Почему… я… я ведь…почти по верила… в… — слезы не давали говорить, пока она начинала прятать краснеющие щеки, — Моя любовь тебе не нужна. Тебе нужно лишь моя оболочка. Вот почему…внутри так… больно?       Она подняла на него глаза, словно воистину чувствовала распирающую её печаль. Её губы мелко дрожали, пока взгляд тускнел, а слезы пропадали в кубиках льда. — Эшли! — резко он взял её за руку, стараясь не поддаться импульсу. Но это было труднее чем казалось. Глубоко дыша, он все ещё не улыбался, но глаза его переполнились светом.       Ресницы поднялись медленно. Она хотела играть максимально убедительно, даже если он все знал. Даже если он видел её манипуляции на сквозь. Даже если он все понимает. Она не может упустить его с крючка. Он хочет этой лжи. Он нуждается в ней больше, чем в воздухе. — Обними меня, прошу, я замерзаю, эти чувства…я просто…они… переполняют меня… — шёпотом ласкала она его фантазию. Но резко тело подкинуло неудобство и она сильно чихнула. Тут действительно холодно. Кажется сейчас она сама станет льдом. — Пожалуйста, — молила она синими губами. Глаза почти не видят. Через силу открыв их у Эш остановилось сердце. Уже в пол размахе, Питер с топором в руке стоял над ней. Такие глаза… Ох… Эш ненавидит синий.       Ванная злобно загудела от удара. Кажется на ней останется скол. Пока Эш медленно дышит, ожидая почувствовать боль. Тихо. Онемевшая рука упала в лёд и с немым ужасом Эш посмотрела на неё. Он обрубил верёвку. ПРИДУРОК! ЗАЧЕМ НУЖНО БЫЛО ТОПОРОМ ТАК МАХАТЬ?! А ЕСЛИ БЫ В ГОЛОВУ ПОПАЛ?! — Я…покажу тебе другие чувства… Я.научу тебя любить, — очарованно бормотал он, разминая онемевшую руку. Кажется, его глаза смотрели насквозь, но в них всё ещё горела нежность. — Прошу. Прошу, подари мне чувства, — мычала она, уже без сил дышать. Кажется её глаза слиплись, а что-то сухое обернуло её тело и понесло куда по теплее. Он всё ещё волочил за собой топор, и кажется её снова привязали.       Лучше ли жить пресмыкаясь или умереть с гордостью? Она всё ещё не знала. Зато теперь Эш чувствует, что не может просто уйти. Нет. Она не может умереть, не забрав его в ад. Живой он слишком опасен.