Я ничего не хочу

      Каждое утро ныне встречалось в тёплых, вездесущих и масштабных объятиях. Это не было исключением. Она проснулась уже давно. Он тоже. От того Эш и не спешила показывать этого. Все так же её тельце лежало, уткнувшись ему в грудь, придавив одну руку. Так Питер не мог достать камеру или обитателя чёрных трусов. Это успокаивало. Обычно он лежал и смотрел на неё пока голод или жажда не станет сильнее сердца. Сегодня было исключение. Его руки плыли по фигуре, а хищное дыхание было необычно близко к уху. В тот миг, когда с волной тепла из его рта вырвался язык, она вздрогнула и "проснулась". — Доброе утро, — не успела она и зевнуть, как его зубы впились в мочку уха и он серьгой-переростком повис там, пока дрожь на её теле не приобрела меньший масштаб. Больно. — Питер, мне больно. Пожалуйста, отпусти меня, — спокойно и выдержано попросила она, игнорируя, как капли крови стекают по её шеи. — Твой запах очень изменился~       Запах, причём тут запах? Она чуть сощурилась, считая дни. Он лишь довольно ухмыльнулся.       Напрягаясь, она снова попробовала закрыть его лицо ладонями, но он лишь влюблённо начал целовать их. — С чего ты взял? — фыркнула она медленно садясь подальше. — Ооо, твой запах всегда такой насыщенный в дни овуляции, словно сама природа требует мне поджарить тебе~       Его речи и так смущали её, а мысли об том, что его это и возбуждает заставляли неуютно поджимать ноги ближе.       Аккуратно она начала спускать ноги с кровати, но тут заметила, что на одной ноге есть красная завязанная веревка. Какого?       Он улыбнулся, чуть натягивая нить, заставляя снова лечь. — Любовь моя, куда ты? Я принесу всё что ты можешь пожелать~ — Я хочу душ, — фыркнула она, замечая как он бережно гладит бедную лодыжку, подтягивая с каждым мигом всё ближе. — Отлично, чьих? — усмехнулся он, обнимая ноги, со взглядом влюбленного кота, начиная бережно гладить истощающийся жирок на боках. — Питер!.. Когда ты убиваешь людей, мне очень грустно... Я.... я хочу что бы ты был хорошим, чистым и невинным... Обещай мне, больше ни одного убийства, — глубоко вздыхая, она протягивает к нему руки, надеясь, что никто больше не пострадает. Он не долго смотрит на руки, беря их в свои, начиная смущенно, по мальчишески целовать каждый миллиметр. — Как ты скажешь, — неохотно проговорил он, явно лукавя душой.       Неожиданно руки легли на его щёки и Эшли сладко улыбнулась. — Спасибо огромное. Это правда много значит для меня... Хороший мальчик.       Прекрасно осознавая взаимную игру, она поцеловала его лоб, заставляя его удержаться в этой стези.       Сладко. Он послушно остался в её руках, начиная чуть ластиться к мягкому благословению. Робко подняв глаза, он чуть трепетно вздохнул. В его больших глазах считалась насмешка, но он всё так же наивно по детски улыбался в ответ на её улыбку. Два монстра. Без чувств и места в мире. Сейчас она чувствовала это не вероятно остро. — Я хочу вымыться, развяжи и я вернусь, — сказала она, словно шагая босиком по лишь недавно разрушенному льду. Ступни ощущали каждую трещину и как предательски хрустел снег в миллиметре от бездны. Неохотно он вновь посмотрел на её ноги. Ему бы хотелось просто разрезать веревку вместе с ступнёй, что бы она всегда была на его руках, но кажется, это могло бы её расстроить. Медленно он развязал красивый узелок и тонкая нога тут же поднялась, как крыло выше и вновь к телу. Наблюдая за этим полётом он всё ревнивее сжимал губы, завидуя небу. — Спасибо, — пером вылетело слово из его птички. Провожая холодным взглядом он не смущается сам пойти следом, встать напротив ванной, наблюдая её тело, движения, мгновения, что тоже принадлежали ему. Прикусывая губу, он жадно смотрел на всё, завидуя даже воде, что безбрежно спускалась по бледной коже.       Её уже не смущает его взгляд. Он видел всё это каждый день и каждый день одинаково улыбался, аккуратно гладя свои губы, покусывая палец, но сегодня на пол упала кровь. Он прокусил губу.       Тут же полотенце было протянуто. — Губы то за что? — шикнула она, не скрывая искреннюю злость. Это чуть удивило его. Она заботиться о нём! Она чувствует что-то! Эти мысли так радывали его, что вместо того, что бы взять полотенце он положил туда лицо. — Ты такая красивая, когда злишься~ — урчит он, кидая искорки глазами, пока она беспокойно скрывает эмоции с лица. О боже! Он заметил? Какие же чувства бесполезные и бестолковые. Эта злость погубит её. Да и зачем она вообще протянула ему руку помощи? Злясь уже на себя она что-то тявкнула. Тут же её ещё свежее тело было прижато ближе. В объятиях он не смущался трогать, что хотел. Собирая груди в одну ладонь он чуть кокетливо мурлычет. — Отпусти, — строго сказала она, пока боль расползается от грудной клетке к мышцам шеи. Но он лишь ненасытно стягивал их ближе, стискивая ближайший сосок, до болевого импульса. — Ты такая чувствительная. У тебя уже начали появляться первые эмоции. Быть может если мы поможем твоим гормонам ты сможешь ощутить большее?       С этими словами он слегка оттянул розовую кожу, заставляя инстинктивно писчать. — Пре...ПРЕКРАТИ! — взвизгнула она, пытаясь убрать его руку. Но для него это стало лишь подтверждением теории. — Твоё тело такое нежное~. Тебе просто нужно позволить себе ощущать это~, — наклонив её чуть сильнее, его губы начали бережно обходить позвоночник, заклиная её кожу, дать слабину. Мыча, рыча она трепетала под его нежностью. Эш прекрасно отдавала себе отчет происходящего, но глупое не послушное тело начало дрожать. Его горячие пальцы начинали свой танец, медленно отводя мысли, заставляя дыхание замирать и вновь бежать впереди нормы. — ПИТЕР! НЕТ! — отойдя от шока, Эш набралась сил и ударила его локтём. Он чуть отшатнулся. В страхе она отпрянула, понимая , что легко могла разозлить его. Но на свой же ужас увидело его довольное, полное похотливых идей лицо. — Милая~ Да ты же переполнена желанием~ — начал медленно, чутли не на цыпочках, словно боясь спугнуть мелкого зверя, приближался он, протягивая свои руки всё ближе. — Нет! Я не хочу! Не трогай меня! — сжимаясь всё сильнее, просила она, но он очень плохо слышал. Мурашки по её коже задорили его. Он догонял их бархатным прикосновением и добивал затяжным поцелуем, что пачкали белую кожу. Тело дрожало от холода. Ванная холодная. Такая же как его глаза. — Я говорил, что ты необычайно вкусная? — спрашивал он, покусывая ключицы, пока на его голову падали горящие капли слез, — Хах, какая же ты глупышка. Я же спасаю тебя из серого мира. Ты не представляешь, какого чувствовать любовь вместо крови в сердце.       Поставив колено он чутли не до упора, меж её ног, он начал чуть надавливать. Её колени уже не могли держать тело, но из последних сил она пыталась изменить свою позицию. Это больно! Это грязно! Но тело безбожно начанало гореть, скатываясь вниз, выгибаясь и дрожа, принимая его подачки. — Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! — выкрикнула девушка, давясь инстинктами, заставляя его приостановиться. С минуту он просто стоял, смотря ей в глаза. Они были красные и заплаканные. Ни на секунду она не отвела их, стараясь вызвать хотя бы каплю совести. Резкий смешок. И тишина. Его лицо чуть изменилось, но ни менее, ни более адекватнее оно не стало.       Прижав свои губы к лбу Эшли, Питер по дружески похлопал её по плечу. — Видишь какой большой прогресс? Вчера злость. Сегодня ненависть. Завтра счастье. Того и гляди, обожать научишься, — сияет. Отпустил. Смотрит в след убегающей фигуре.       Ну уж нет! Чертово тело! Чёртовы чувства! Не полюбит! Никогда! Испытывая не объяснимую тяжесть, она скрыла пылающее лицо в коконе одеяла, начиная стирать с кожи ощущения прикосновений. Никогда!

***

      Вечер выдался столько же приятным. Веревка на ноге зудела, но попытка почесать вызывало в Питере хмурость. Обняв со спины он лишь смотрела, как скучно Эшли пялиться в стену. Развлечений тут особых не было, но то, что он молчал, её безусловно радует. Вот только полученный опыт не давал ему покоя. Иногда он хихикал, ворчал, урывался в её волосы и делал странные вещи. В какой-то миг его пальцы начали аккуратно массировать затекшие плечи. Она повернулась к нему головой и не смогла поднять руки. Связал! Чёрт! — Питер, развяжи, пожалуйста.       Но ответом ей стало лишь губы на шеи. — Они будут тебя отвлекать~, — урчал он, начиная уже выпускать острые зубы на маленькие участки кожи, что были видны из горловины футболки. Ойкая и айкая Эш сделала более строгий вид. — Отвлекать от чего? — немного пошатавшись, она решила встать, но теплые руки тут же вернули её , однако уже на колени. — От уроков чувств, душа моя~       Этот ответ был весьма не удовлетворительным и она тут же начала изворачиваться и ругаться. Наблюдая за этим он не надолго состроил лицо истинного ангела, но лишь после начал свои дьявольские действия.       Первой под атаку шла шея. Длинная, уже имеющая несколько потрясающих отметин. Они изящными бордовыми розами горели на тонкой кожи, а следы зубов как шипы или цепи вылись где-то возле. Но этого мало. Ему мало этих цветов. Каждый укус он старался сделать нежным, но кроме боли и зажатости они ничего не приносили. Дыхание тревожило старые раны и Эшли просто шипела от каждого движения, агресивно скалясь и чуть дрожа. Замечая это он толи на зло, толи извиняясь выпускал свой длинный острый язык и чутка надавливая проводил от розы к розе. Мыча от боли Эшли снова дернулась, но его руки жестко сжали её талию, начиная поглаживать ребра. Это казалось невинным, до тех пор пока его горящие похотью пальцы не оказались под футболкой. Словно плавленый метал они оставляли клеймо на теле, заставляя чуть выпрямлять осанку и дышать короткими рывками, от ожога до ожога. Сжимая в ладони её бочка он чуть тормозил, переводя дух. На все слова он реагировал усмешкой, продолжая изучения тело. Тут уже работа двух рук разошлись на север и на юг. На этот раз он не спешил сдавливать грудь, а лишь мягко касался её, словно боясь проткнуть. Легкое мычание вылетало с губ, пока он ласково приподнимал бюст дамы, измеряя как вес, так и форму. По коже шёл холодок от подобной наглости, но даже слова проклятий пролетали мимо его ушей. При попытке выбраться вновь он безжалостно сжал перси девы, от чего боль прошлась внутрь легких, засев там болезненным стоном. Питер же аккуратно гладил ареол и бережно продолжал выцеловывать плечи своей ненаглядной. А как же вторая рука? Южная. Задержавшись у пупка она забавы ради начала надавливать на мягкое тело, заставляя его начать разгораться. Медленно и постепенно, он продолжал гладить фартук малышки, но услышав первый писк, он призадумался и пальцы продолжили свой путь. — Питер, ты обещал. Ты сказал, что услышишь. Нет. Питер, пожалуйста — Разве это не просто урок? Разве ты не желаешь скорее полюбить меня, милая~? — шуршал он, сам уже сгорая от своих же мыслей. Ему нравился этот тонкий контраст, как сильно она хмурилась и испускала желчь на него, но при этом её тело уже горело, превращалась в океан, волны, что мурашки, славный запах дождя и жадные глубины, что так и зазывали его познать её! Ему хотелось! Хотелось каждой клеточкой одарить своим теплом, согреть от льда её рук, украсть из этого постылого мира и стать теплым солнцем. Пальцы уже перебрались лобковую кость и мягкая плоть жаром приняла гостей. Дергается. Кричит. Бранит. Как же забавно. Всё тело Эш такое холодное, но это... Сжимая грудь к себе он старается как можно сильнее обездвижить девушку. Дать понять что некуда бежать. Он не хочет ей вреда. Он просто хочет показать ей, как прекрасны человеческие тела. Как прекрасно её тело, и как много чувств она может испытать. Ублюдок!       Сжимая губы до синевы она старается не вымолвить не звука. Он недостоин даже переживаний. Не даёт даже сжать ног. Беспомощная, чувствует как медленно трение начинает жаром отдаваться по телу. Как выгибается позвонки и ломит голос. Он ничего не делает. Просто гладит. Но кажется словно грязь распространяется по легким, заползает в желудок, танцует тошнотой во рту. Однако место груды грязи из горла вырывается стон. Противно! Мерзко! Он явно счастлив, ведь начинает ползти по трубам, купаясь в слизи, утыкаясь в плеву. — Пожалуйста... не надо, — сжимая всё в себе, произносит она через гордость, но от напряжение он стал только ближе. Аккуратно шипя на ушко он старается успокоить её, прекращая какие либо другие прикосновения, давая прочувствовать каждую секунду пока он чуть гладит знак её невинности. Вот вот и напряжение станет критичным. Он желает этого. Он ждет пока она сделает ошибку. Но вместо этого, она лишь расслабляется, пока на простынь начинает капать кровь. Со страхом он повернул её голову к себе. Прокусила губу. Боже. Он никогда не видел её лицо таким несчастным. — Это просто глупые стандарты, ты не должна отрицать что тебе это нравится. Но она лишь закрыла глаза. Его руки покинули тело, однако ужасное кипящие внутри возбуждение осталось на месте. — Мне нужно в ванную, — сухо произнесла она, на что получило отказ, укутав её в одеяло он обиженно проверил её губу. — Но ты же только вымылась. — Я грязная. — Ты прекрасна.

***

      Новый день, новые занятие. Утром и вечером. Он не спрашивал разрешения, он просто приходил где бы она не была и упоенно лапал. С каждым разом это вызывало всё меньше эмоций. Она научилась просто терпеть. Ужасно. Самое ужасное, что с каждым разом его руки, её тело, откликались всё большем резонансом. Ей это очень не нравилось. Она ненавидела себя за это. Те редкие моменты, когда она ловила себя на осознание, что хочет этого. Те редкие моменты, когда она сама направляла его. Она ненавидела их всей душой.       Это происходило в одно и тоже время. Он приручал её. Как собаку. Лишь стоило будильнику на его телефоне позвонить, она начинала чувствовать прилив гормонов. Она всё так же не чувствовала. Но всё же...       Чёрт! Он опаздывает. Ощущая тошноту, Эш спряталась от своих желаний в ванной. Тихо сидя в воде, глубоко дыша, Эш проклинала, каждый свой волос. Медленно её руки сами оказались на груди. Легкими движениями она старалась разогнать, смыть всё то что прилипло к её светлому образу. Хорошие девочки не делают так. Хорошие девочки на возбуждаются. Хорошие девочки не трогают себя в таких местах. Мертва. Хорошая девочка мертва, а Эш находилась здесь и сейчас, и потому, всё так же, угрызая себя за каждый миг, ласково наглаживала тело. Тепло. Её пальцы всегда были холодными. Но даже они были лучше этого психа. Ненормального! Невыносимого! Рыча от чувств она стукнула себя об угол ванной. — Милая, не надо так, — резко послышался голос за шторкой. Как давно он тут!? Что он видел!? Что он чувствует?! Ох, ничего нового. Опять это улыбка, переполненная самодовольством и глупыми мыслями.       Положив на его руку свою, он начал новый виток движение. Тут же она направила на него душ, пытаясь смыть его, как грязь с машины. — Не приближайся! Видеть тебя не могу! — Ох? Милая~, это бешенство? — несмотря на крики и угрозы урчал он, относя мокрое тело в спальню. — Убери свои руки от меня! — Ох, мне завязать их за спиной? — хихикнул он, разглядывая каждый миллиметр её гнева, упиваясь итогами своего труда. Ему так нравиться её новый запах. — Свяжи! К чёрту убери! Отруби к черту! — извивалась Эш, пока её ладышку, вновь привязывали к красному поводку. Питер улыбнулся и не думая и минуты тут же взял свой старый галстук и затянул его на запястьях. — Вот так? — покорно спросил он, строя сладкую мордашку. — Да! — хоть так это прекратиться, никаких прикосновений, никаких касаний. Неожиданно он усмехнулся. Открыв пасть пошире он выпустил свой язык на полную длину, казалось что это не его вовсе, а просто паразит поедающий рассудок пытается вылезти из съеденной добычи. В омерзении, она начала отползать от него, но тут же длина веревки закончилась. С ужасом она видела, как он приближался, смотря прямо в её душу. — Нет! Даже не смей! Не приближайся! — массивным пинком она вдарила его в плечо, но это лишь затормозил его. Перекинув ногу выше, на себя, он вновь стал приближаться. За что и получил второй по носу. Не долго длился покой, так как без отвращения, он облизнул лодыжку, разглядывая её испуганный взгляд. — Неужели я могу любимую оставить без уроков сегодня? — фырчит он, сладко чмокая губами. — Руки! Уж лучше руки! Не.... не нужно высовывать язык... давай... я просто развяжу твои руки.       Немного удивленно, он оглядел кончик своего языка, но всё же кивнул, соглашаясь на сделку. Аккуратно, она села ближе, не охотно освобождая его руки.       Тут же схвачена. Тут же обманута. Он не брезговал обманывать. Он не брезговал и скушать. Он не брезговал описывать в мельчайших подробностях, что она испытает, просто приняв его. Это уже не пугало. Увы, если что-то повторяется слишком много раз это входит в привычку. Вот и Эш.... приучилась.