Поезда

- Для чего тебе эти дедовские кроссворды? Щербаков, лёжа на второй полке, опустил голову, закрыв лицо, чуть освящённое блеклым лунным светом, ниспадающими светлыми прядями. - Ну я просто подумал, что если отвлечься от неизменного пейзажа в окне, то время пролетит гораздо быстрее. - Неужели тебе серьезно не вломы сидеть и думать над тем, какие буквы вписать в стомиллионную по счёту строчку? - А тебе не надоело лежать и пялиться на стомиллионное по счёту дерево? Нурлан отложил ручку и недавно приобретённый кроссворд, взглянул вверх, осмотрев улыбающегося друга, нависающего прямо над ним, и улыбнулся сам: - Лёш, тебе реально бы не помешало отвлечься, а то будешь меня доставать, как обычно. - Я похож на задрота? Лучше поспать, чем такой фигней маяться. Щербаков скрылся за верхней полкой, выключив настенную лампу, похожую на большой футляр для очков, и лишь фонарик на телефоне Нурлана не давал купе погрузиться в полную темноту. Сабуров взял чёрную ручку и стал чёркать в пустом углу линии, которых чем больше становилось, тем сильнее они походили на немного скошенное и не столь красивое, как в жизни, лицо Лёши. «Интересно, все ли великие художники выявили свой талант в дороге?» Изрядно посмеявшись над глупыми теориями и почти дорисовав, Сабурова отвлекло громкое уведомление от Дианы. «Как ты?» Оказывается, всего два слова могут вернуть тебя в унылое состояние души, невзирая на то, что буквально минуту назад ты и думать об этом забыл. Нурлан до дикой боли закусил губу, выронив из похолодевших рук помявшийся кроссворд на пол. Когда-то давно он обещал самому себе сделать Диану во что бы то ни стало счастливой. Но теперь это не представлялось возможным. Он не сможет. Если бы он мог ещё избавиться от давящего прямо сейчас чувства вины… Для чего она ему пишет? Почему она его любит? Почему он к ней ничего не чувствует, кроме отвратительной жалости? Почему так вообще произошло? Невероятно быстро комика охватила дрожь по всему телу. А если она узнает об этом? Если поймёт, что единственный в мире человек, который был рядом с ней многие годы, не чувствует к ней ничего, кроме жалости? Ведь у неё никого нет, только он. Родители давно отвернулись от неё, узнав о том, что от их дочери внуков не дождёшься. Она просто не хочет. Не любит детей. Это и послужило огромным конфликтом между всеми родственниками, от которых она нашла защиту в лице любящего, принимающего Сабурова. А теперь и его нет. Что бы он сделал, оказавшись на ее месте? Безусловно, сначала он бы был в бешенстве. Обвинив весь белый свет в несправедливости, потом бы долго забывался в алкоголе, может, даже наркотиках, ища в них эйфорию, что смогла бы хоть на день заглушить боль внутри. Наверное, так бы все и было. Он не сможет сделать ей больно. Только не ей. Он не даст ей снова стать одинокой. «Отлично. Собираемся с Лёхой ложиться спать. Ты как?» «Относительно. Послушай, я бы не хотела затрагивать эту тему, не видя тебя вживую, но я просто не могу найти себе места.» Кожа Нурлана будто покрывалась вторым слоем мурашек с каждым написанным словом. Он уже знает наперёд, что будет в следующем сообщении. И именно поэтому ему страшно. Не за себя, нет. За неё. Ведь он запутался в паутине уныния и самобичевания, смешанной с жалостью и неотпускащей виной перед женой. Он погряз в этом болоте, не зная, как об этом сказать, и нужно ли вообще. «Нурлан, я до сих пор люблю тебя, ты же знаешь. Я не могу без тебя. Может, я что-то делаю не так? Почему ты отдалился? Только скажи, я исправлюсь.» Он знал, как трудно дались ей эти строчки. Диане всегда было тяжело говорить о своих чувствах словами. Обычно она выражала их мимолетными поцелуями, звонким смехом, которого всю свою жизнь стеснялась, горящими глазами, долгими объятиями. Да, она всегда умела чертовски хорошо показывать свою любовь, была готова на все ради него. Но почему же его любовь не так же крепка, как Дианина? Почему она с ним, несмотря ни на что, а у него внутри уже какой месяц пусто? Неужели он ошибся, принимая небывалую ранее привязанность за любовь? Видимо, да. Как бы горестно это не было признавать. Он ошибся, потерял половину жизни, проведя ее не с тем человеком, давая надежду на счастливое будущее, и скорее всего, потеряв шанс найти ту самую, что зародила бы в нем неподдельную любовь. Теперь внутри пусто и жалостливо, его отчего-то влечёт к кривоносому коллеге, и он не знает как долго это продлится. То, что это кратковременное замешательство, он не сомневался. Не может же он и вправду влюбиться в человека того же пола, что и он. Это так, ребячество, и только. Мозг ищет смысл быть, найдя ближайший объект для воздыхания. А вот настоящую любовь он точно потерял. Навсегда. «Нурлан?» Снова забылся. Она, наверное, успела подумать о самом худшем, ожидая его ответа. «Диан, я не знаю, прости. Давай разберёмся после гастролей. Такие вещи лучше обсуждать дома.» «Да, ты прав. Извини. Люблю тебя.» Последнее сообщение ещё надолго засело в голове у Сабурова, вновь не давая погрузиться в сон. Возле его полки опять сидела Бессонница, весело сверкая глазами при виде мечущегося в простынях казаха. В ушах снова громко стучала кровь, а в мыслях было лишь одно сожаление: он не любит Диану, она страдает из-за него, он потерял так много времени не с тем человеком и как же ему невыносимо жаль, что Лёши - его единственного действенного снотворного - рядом нет.