Поезда

Лёша проснулся довольным. Стук колёс его каким-то чудесным образом успокаивал, навевал чувство ностальгии по тем временам, когда он, ещё будучи крохой, ездил каждое лето к бабушке в деревню. Может, поэтому он и любит поезда. Тёплые воспоминания о деревне с милыми домашними коровами, по которым так скучал маленький Лёша, умиротворяли его и сейчас. Как бы он хотел вернуться обратно хоть на минуту! Щербаков вылез из-под пухового одеяла и сразу решил проверить Нурлана. В последнее время с его другом творится чёрт-те что: на него навалилась и бессонница, и непонимание чего тот вообще хочет от жизни, и эти бесполезные гастроли. Это ещё повезло, что Нур едет с ним. Лёша никогда не бросит друга в таком угнетенном состоянии, ведь он ему дорог. Сабуров ему как старший брат, хоть по факту тот является младше. -Нур? - Лёша выглянул из-под полки,- ты вообще спал? Комик лежал на спине, держа в руках потухший телефон. Он так невыносимо устало уставился на Лёшу красными глазами, что Щербаков поёжился. Сейчас ему было невероятно жаль друга. Да, именно жаль. В последнее время он испытывает так много жалости к коллеге, что кажется, других чувств не существует вовсе. -Нет, я не смог уснуть. Лёша покачал головой. Лишь бы он не узнал об этом. Нурлан ненавидит жалость. Он считает это ничтожным чувством, слабым, омерзительным. Но Щербаков не согласен. Жалость - это то же самое, что и сочувствие. Неужели это так низко - видеть, как другим людям жаль, что с тобой так случалось? Это даже в некоторой степени приятно - осознавать, что ты небезразличен. -Нур… -Мне Диана написала ночью. Лёша громко сглотнул. -Она все ещё любит меня. -А ты? -А я… я не люблю. -Нурик… Лёша мигом спрыгнул с верхней полки и сел рядом. Нурлан сразу же поднялся, откинул смятое одеяло и грустно улыбнулся. -Это мой жизненный тупик, Лёш. Я не знаю, что делать дальше. Щербаков тоже грустно улыбнулся и положил свою светлую макушку на плечо Сабурову. -Никакой это не тупик. Всего-то ещё одна жизненная трудность. Найдёшь ещё свою… -Но я не могу ее бросить. -Ну не жить же с той, кого не любишь. -А что мне ещё остаётся делать? -Объяснить ей и идти дальше. -Я… не могу так. Она будет совсем одна, да и я уже пропал для любовных похождений. Лёша нахмурился. Он что, серьезно? Нет, конечно, им уже не по восемнадцать, но и не по семьдесят, прости господи, чтобы так рассуждать. Да и тем более, Нурлан - звезда стендапа, красивый, харизматичный, заботливый… Да так можно перечислять бесконечно. И с чего это такому казаху не найти, в конце концов, свою любовь? -Переставай говорить чушь. - Щербаков поднял голову и обхватил руками лицо Нурлана, легонько схватив за скулы, - ты - самый прекрасный человек, с которым я когда-либо дружил, слышишь? Ты точно найдёшь ту, которая полюбит тебя ещё сильнее, чем любил… как его? Ромео Джульетту. Вот, и ты ее тоже полюбишь. С Дианой точно так же. -Ты не понимаешь… - Нурлан обхватил его руки своими, и смотрел на Лёшу, словно не дыша, что Щербакову стало не по себе. -Я пытаюсь понять. -Но все равно не поймёшь. У тебя… все в жизни не так… ты любишь Лену, она тебя, у вас есть чудесные дети, которые обклеили тебе чемодан… -Чемодан? - Лёша засмеялся от всей нелепости этой фразы, все ещё держа лицо Сабурова в ладонях. -Да. - Нурлан уныло посмотрел на широкую улыбку друга,- а у меня ничего нет, кроме чертовой популярности, которая пройдёт через лет пять, и обо мне вспомнишь лишь ты. -Не говори так. О тебе вспомнит Диана… -А я не хочу, чтобы она обо мне помнила. Кажется, он что-то сказал не так. Лёша взглянул на брошенный в углу постели телефон. Вот дурак, зачем про Диану напомнил… -Слушай, не забивай себе голову проблемами Дианы. Она уже взрослая самостоятельная женщина, проживёт как-нибудь без тебя. Ты должен думать в первую очередь о себе, м? Щербаков перевернул ладони и взял вялые холодные руки Сабурова, опустив их переплетенные пальцы вниз. -Сейчас я сгоняю за чаем, и мы составим список всех знакомых девчонок, которые тебе как-нибудь да симпатичны. -Лёш, это бесполезно… -Бесполезно оставаться на месте. Лёша встал со смятой, будто пропахшей холодом, постели друга, подмигнул, споткнулся о снятую обувь и вышел из купе под еле слышный смех, направляясь за кипятком. Какие же, оказывается, хрупкие чувства. Раз, и ты по каким-то абсолютно неизвестным причинам разлюбил ту самую, с которой хотел прожить всю свою жизнь. Он все ещё помнил, как горели глаза Сабурова, когда он упоминал или рассказывал что-то о Диане. В те моменты Лёша больше смотрел в эти искрящиеся глаза, чем слушал. Ему тогда казались его собственные чувства к Лене ничем, по сравнению с бурей Сабуровых. Но после бури всегда идёт затишье, не так ли? И этим затишьем стала пустота внутри Нурлана. Или как он там сказал? -А вот и… чай? Кажется, он слишком долго за ним ходил. Сабуров, положив голову на стол, тихо сопел, хмурясь даже во сне. -Эх, Нурик. Так ничего и не порешали. Поставив горячий чай около окна, Щербаков аккуратно приобнял Нурлана за плечи, придерживая другой рукой расслабленную голову, и уложил в постель, укрыв своим одеялом. -Ну, может, под моим тебе уснётся лучше. И, усмехнувшись, сел, прижимая колени к себе, рядом, как в первую бессонную ночь, разглядывая случайно попавшийся на глаза валяющийся на полу кроссворд и небрежно нарисованного себя.