Вязка не сказка

Антон никогда не нервничает. Зачем нервничать вообще? Он всего лишь идёт к малознакомому мужику домой продавать член лучшего друга. Делов-то. Да и не весь же член, так, всего лишь семя. Антон никогда не хотел думать об этом. Но факт остаётся фактом: ради денег он записал Феникса в проституты. Антон гладит друга по голове, вздыхая раз шестнадцатый за утро, и мысленно просит у него прощения, когда распихивает сканы его родословной и достижений в отдельные файлики. Он у него не абы кто, он у него элитная шлюшка. От мыслей становится немного противно, особенно из-за того, что сначала становится смешно. Антон смотрит на упаковку холистик корма, стоящего столько денег, что страшно, и думает, что Фениксу давно пора начать его отрабатывать, а тут шанс. Ещё один вздох – даже пёс нашёл высокооплачиваемую работу раньше него. Шёрстка причёсана, яйки подмыты, взгляд чуть-чуть голодный – Феникс готов к официальному свиданию с Эльзой. Антон смотрит на себя в зеркало: всё тоже самое, только взгляд голодный совсем не чуть-чуть, потому что, опять же – холистик корм. Но он на свидание не собирается, так что сойдёт. У подъезда его приветствуют бабульки: — Антошка, куда такие красивые идёте? — Да что вы, Елена, льстите, — улыбается Антон, чуть-чуть напрягаясь: он же обычный, как и всегда. — Я впервые тебя вижу не в лохмотьях и не лохматого, дай полюбуюсь! Ой, красавец какой, красавец! — комментирует Елена, с прищуром оценивая внешний вид Антона. — Будь мне на лет так э-дцать поменьше, эх, приударила б за тобой! — Да куда тебе! — начинает тут же ворчать другая бабулька. — Говори уж э-тьдесят! Ишь, ударщица нашлася! — Ладно, дамы, я спешу, — совсем неловко говорит Антон, ускоряя шаг и подтягивая поводок – Феникс тоже нашёл фанатку у лавочки, только помоложе: девочку лет шести. Две грозы района. Скоро про них говорить будут – два кобеля. Не к такому Антона жизнь готовила. Ему вслед летят ещё какие-то комментарии, которые Антон игнорирует. И ничего в нём особенного сегодня нет. В бабульках наверняка просто материнский инстинкт проснулся от вида его голодных глаз. Ничего более. Антон уверен. И из шкафа он достал абсолютно случайно попавшуюся под руку одежду на вешалке. Не то, что бы такой у него было много, всего лишь одна футболка, но она ведь – абсолютно случайно попавшаяся под руку. Вот и всё. Он идёт к адресу Арсения. На улице жарко, ладони немного потеют, как и шея, поводок скользит. Ненароком Антон думает, что, наверное, Фениксу ещё хуже, но тот выглядит бодрячком. Не знает ещё, бедный, что должно в скором времени произойти. Но в теории ему должно это понравиться, так что ничего он не бедный. Скоро будет богатый... — Седьмой этаж, — звучит в домофоне, когда Антон доходит до подъезда и набирает нужную квартиру. — От лифта налево. Дверь пиликает, и Антон её открывает. Доходит до лифта, нажимает кнопку, вздыхает. Уговаривает себя, что всё нормально. Кивает Фениксу, не ожидавшему, что их прогулка закончится, не успев начаться. Антон даже думает, что надо было его сначала выгулять хорошенько, но догадывается, что это было бы лишь растягиванием времени. И лучше бы он не думал о растягивании. На седьмом этаже его встречает Арсений, прислонившийся к двери и сложивший руки на груди. — Ну привет, — здоровается он, глядя в упор глаза в глаза. — Добрый день, — кивает Антон. Выглядит, наверное, глупо. — Заходите, — кивнув тоже, приглашает Арсений, открывая дверь перед Антоном. Тот входит осторожно и медленно, как будто и не в дверь, подтягивая поводок с Фениксом, которому, кажется, не очень нравится идея ходить в гости по утрам и не кажется мудрой. Сразу оценивает факт присутствия в квартире собаки: коврик под дверью весь в чёрно-белой шерсти, а для обуви есть только одно место – закрытый комод. Разувшись и ещё раз тревожно оценив свои носки с Железным Человеком – выглядят «дорого-богато», – Антон собирается уже было попросить тряпочку, чтобы вытереть лапы псу, но тут же видит упаковку влажных салфеток с рисунком лапок. Тут у человека специальные салфетки, а он со своими носками... — Тапочек для гостей у меня нет, но полы тёплые и в меру чистые, так что можете проходить в носках, — безразлично говорит Арсений, взглянув на ноги гостя. — Можете даже не бояться вляпаться в паутину. — Это была очень странная отсылка, сделаю вид, что не понял, — хихикает Антон, думая, что а понял ли он правильно. — Так, а... Документы сразу давать? У меня с собой все копии, если надо, и... — Может, сначала в комнату пройдём? — А, да... Не нервничать, почему-то, не получается совершенно, но Антон старается как может. Он делает два глубоких вздоха и намеренно расслабляет плечи. Бегло осматривает квартиру, чтобы понимать, что вокруг него находится и где есть возможные углы отступления. Арсений указывает на диван, укрытый очень забавным покрывалом с лошадкой, и Антон послушно садится. Точнее, просто садится, он же не в подчинении. Глядя на Арсения, почему-то кажется, что у него все только в этом самом подчинении, но Антон всё ещё держится и беззаботно улыбается, будто каждый день, вообще-то, ходит в гости к мужикам спаривать их собак. — Не бойтесь вы так, здесь никто не кусается. Я не вампир, а Эльза в другой комнате. У неё течка как раз, поэтому я пока её вывел. Так что давайте, не тяните, показывайте родословную. Я должен во всём убедиться. Антон подвисает на этих словах, пытаясь разобраться: это он так давно не слышал Арсения или он в принципе до этого не слышал Арсения? В голосе нет той самой злючести, надменности и всего остального, в нём уверенность и даже какая-то властность – либо у него действительно в подчинении кто-то есть, возможно, даже несколько человек, возможно, даже в этой квартире – в шкафу, например, – либо он тоже пытается таким образом совладать с нервами. На секунду захотелось дать ему свою собственную родословную, но там не было ничего интересно: ни победителей выставок, ни призёров аджилити. Хотя это и понятно, у него и собак-то в роду не было… Спохватившись, Антон резкими движениями пытается достать подготовленные документы из рюкзака. Нервничать, пожалуй, всё-таки не надо, поэтому, силясь скрыть неловкость движений, он говорит, стараясь сделать голос погрубее, но не слишком: — Держите, убеждайтесь в хорошести моего мальчика. Звучит совсем не так, как было в планах у Антона, но он ни единым мускулом не подаёт вида, что он оплошал в тоне голоса, сделав его не грубее, а выше. Арсений явно делает вид, что ему не смешно, но в этот раз и у него не получается держать лицо кирпичом. Он с намёком на улыбку берёт бумаги в руки и просматривает их содержание с особой внимательностью, что-то параллельно проверяя в телефоне. — Хороший мальчик, — выносит вердикт он спустя минут пять, глянув из-под бровей на Антона. — Да-да, я такой. — Я не... — Не говорите ни слова, я уже понял, что пошутил не очень, — перебивая, оправдывается Антон, глядя на интересные обои в комнате. — Ну почему же, — хмыкает Арсений. — Вполне неплохо. — Да вы мне льстите... Антон нервно улыбается, замечая, что на обоях тоже есть шерсть, но она, как правило, есть везде, вполне возможно, что шерсть Эльзы уже застряла у него в зубах и даже проникла в трусы, и не то, что бы Антон планировал, чтобы что-то в этой квартире проникало ему в трусы. — Антон... — игнорируя паузу, начинает Арсений, будто сжалившись. — Можно на ты? — Можно. — Хорошо. Антон, не переживай так, правда. Твой пёс справляется с поставленной задачей – ты получаешь деньги. Не справляется – ты ничего не получаешь, но и в минус не уходишь, отрабатывать за собаку тебя никто не просит. — Это радует, — соглашается Антон, взглянув на хозяина квартиры с красивыми обоями. — Арсений, а ты... — Просто Арс. — Арс, ты уже занимался подобным? — Сексом? У меня было дело, да, спасибо, что интересуешься. — Нет, я про вязку собак... — Нет, ты у меня первый. Чувство, что над Антоном издеваются, не отпускает ни на миг. Улыбка Арса становится наглее и ещё увереннее, будто тот, кто круче пошутит, будет здесь лидером. Антону кажется, что пытаться доказать лидерство в собственной квартире – бессмысленно, но смиряется со своей участью. Он улыбается. Арс не сучка и не злючка, он просто чёртов троль. А это Антону по душе. — С твоего позволения, пора бы знакомить сношающихся? — говорит он, потрепав Феникса по голове и как бы вновь прося у него прощения, в этот раз за то, что он втянул его в эту игру тролей. — Они знакомы уже, — фыркает Арс. — Веди его в ту комнату. Антон встаёт с дивана и ведёт друга к двери в комнату с его названной невестой на одну ночь. Или на один день, раз уж сейчас другое время суток, но это неважно. Он надеется, что его хороший мальчик справится со своей задачей, и у Антона в нужное время будет ящик пива на одну ночь. Феникс непонимающе оглядывается, постоянно посматривая на хозяина, не зная, куда идти и на кого гавкать. Антон тычет пальцами в сторону Эльзы, настороженно приподнявшую голову с собственного дивана. — Давай, братишка, займись ею... — Фу, как некультурно, — тут же слышится от Арса, внимательно наблюдающего за процессом. — Ты бы ещё сказал «трахни её» для пущей убедительности. — Ну... Тогда «ублажи её?» — пробует Антон с версией. — Тогда уже «зацени её чёрную дыру». — Арс, ты просто космос, — хмыкает Шастун, прикусывая губу в размышлениях. — Феникс, подари ей детей! — Да, поиграй в курьера, доставь ей удовольствие, — не уступает в этом бреду Арс. — Потренируйтесь в выносливости! — Настрой её струну джи не на гитаре! — Открой ключом скважину в её сердце! — Пробури путь к её душе! — Бей что есть силы в самое не-сердце на поражение! — Гоу веган, ит пусси! — Вставь ремарку в её биографию! — Стань пещерным псом! — Ух, Арс, глубоко... — Да, и поглубже! — Мы такие мерзкие. — А? Мы кончили уже? — С безумием насчёт наших же собак? Да пора бы уже, Феникс меня только что за палец укусил. — Что? — Арс тут же меняется в лице. — Агрессия к людям? Это же скажется на щенках! — Да нет, это его привычка так делать, когда он не понимает слишком долго, что происходит. Не больно даже. Арсений вздыхает с облегчением. Феникса они оба подталкивают вперёд, чтоб хотя бы до середины комнаты дошёл. Эльзу Арсений снимает с дивана сам и ставит на лапы перед Фениксом. Двое взрослых мужчин стоят и недоуменно смотрят вниз на собак, которые, почему-то, не спешат сношаться и делать деньги. — Может, они стесняются? — предполагает Антон, почесав подбородок. — Давай выйдем, а они как-нибудь сами? Арсений, подумав, соглашается с планом, поэтому, ещё раз подбодрив свою собаку, погладив по голове, выходит из комнаты вслед за Антоном, закрывая дверь. Наблюдает за тем, как парень садится на диван, и его взгляд настолько не читаем, что на секунду Антону кажется, будто сел не туда. Он осматривается ещё раз: ни кресел, ни бутылок, ни стульев, так что, наверное, всё нормально. Они молчат какое-то время, то посматривая друг на друга, то разглядывая что-либо, пока Арсений не предлагает чай, сбежав на кухню. — Тебе какой? — Какой есть? — Сразу видно делового человека, — усмехается Попов, на секунду выглянув из кухни. — Чёрный цейлонский, чёрный со смородиной, зелёный классический, зелёный с мятой, зелёный с мятой и мелиссой, молочный улун, травяной, другой травяной, белый, другой белый, но вкуснее, каркаде... — Сразу видно делового человека, — повторяет Антон, тоже улыбнувшись. — Улун, пожалуйста. Без сахара. Арсений возвращается в комнату минут через семь, за которые Антон успевает в деталях изучить те самые красивые обои, небольшой коврик у дивана, отсутствие телевизора, несколько картин, часть из которых с изображением самого Арса, аккуратно сложенные на тумбочке игрушки – собачьи и не только, о чём Антон старается тут же забыть, – стол с абсолютным порядком и один затерявшийся в уголке носок. Колоритненько. — Это мне? — удивлённо спрашивает Антон, когда ему в руки всовывают тарелку с бутербродами и кружку с чаем. — Ну не собакам же, — хмыкает Арсений, в руках у которого остаётся только его кружка. — Эм... Спасибо? — неуверенно благодарит Шастун, разглядывая кулинарные изыски. Хлеб – именно хлеб, а не батон, хороший хлеб прямо – пожарен и пахнет чесноком, сверху намазана зелёная штука, которая пахнет вроде неплохо, но непонятно. И пара кусков батона с маслом. Но зелёная штука на хлебе смущала. — А что это? — А ты попробуй. — Может, это опасно... — Вот и проверишь. — Искушаешь, конечно, как будто дьявол. — Без «будто». Арсений улыбается самоуверенно – просто жуть. Антон ещё раз нюхает бутерброд, стараясь почуять опасность, но как пахнет опасность – он не знает, поэтому, почуяв помидорку, а помидорки плохими не будут, кусает. Скользко, но питательно, думает он, стараясь не проводить параллели. — И как? — Скажи честно: это твоя маска для лица? — Похоже, что я ими пользуюсь? — Да у тебя в коридоре банки три с кремами стоит. — Может, это не мои... — Да конечно, — хихикает Антон, не собираясь спорить. — Это гуакамоле. Жри, — вздыхает в ответ на это Арс, убедительно делая вид, что ему всё равно. — Вкусно, — признаётся Антон. — Где купил? — Э-э... — Арс явно подвисает, не ожидая этого вопроса. — Далеко отсюда... — О, шерсть. Антон вытаскивает изо рта шерстинку, уже зная, кому она принадлежит. И тут либо Арсений хранит не на своём месте эту зелёную штуку, что на неё что-то налетело, либо он её же и приготовил. Интересно. Арсений кашлянул, отводя взгляд и отпивая свой чай. Он явно не планирует признаваться. Ладно. Антон съедает бутерброды, сначала те, что с маслом, потом доедает с гуака-штукой, потому что с ней, как ни странно, но вкуснее. Только после еды он вспоминает, что, вообще-то, находится не совсем в гостях у друга, он тут как бы сутенёр, а их вроде никто никогда не кормит. Он поднимает глаза от пустой тарелки на хозяина квартиры. — Слушай, а... В честь чего бутеры? — В честь твоего урчащего живота, — безэмоционально отвечает Арсений. — Не стоило... — Не хочу слушать это урчание, что непонятно? — Он хмурится и ведёт плечом, отворачиваясь. — Как будто это киты в твоём животе пришли спариваться здесь, а не твой пёс. Кивнув, Антон задумывается о том, что киты за это денег не получают обычно. Зато получили еду. Хорошие киты, дрессированные. Чай в тишине пить, да в компании – дело грешное для Антона, поэтому, сбросив недоумение, он спрашивает, москвич ли Арсений. — Вообще, я из Омска, но по сути из Питера. — Это как? — Душа в Питере, корни в Омске, что непонятно? — А в Москве что делаешь? — С тобой разговариваю. Разговор, конечно, очень классный, Антону нравится, но он не сдаётся. — Сколько Эльзе лет? Моему пятый год. — Неприлично узнавать возраст девушек. — Понятно... Разговор, конечно, классный всё-таки не очень. Разговорить Арсения сложновато, поэтому на время чая Антон решает помолчать, чтобы им насладиться. Диван стоит напротив окна, поэтому приходится жмуриться на солнце, но в принципе всё терпимо. Что-то происходит в другой комнате у их собак, что – непонятно, и, наверное, как Антон думает, стоило остаться с ними, чтобы контролировать процесс, но и так сойдёт, не съедят же они друг друга. За мыслями он не замечает, как Арсений проходит мимо него к окну, завесив шторы, и садится к нему на край дивана. Он старается не обращать на него внимания, будто Арсений – очень натуральная декорация. А тот, будто пользуясь этим, внаглую Антона рассматривает. — «В» значит «Вендетта»? — спрашивает внезапно он, зацепившись взглядом за руку Шастуна. Он поднимает её и пытается понять, о чём он, а потом улыбается, понимая. — «В» значит «Воронеж», — отвечает он, показывая ближе татуху буквы на боковине среднего пальца правой руки. — Мой родной город. Там и корни, и душа, и друзья. Но захотелось выебнуться перед самим собой, вот в Москву и переехал. — Мило. — Ага. Сам начал, сам запорол, что вообще за человек такой – этот Арсений? И хрен с ним, Антон и сам прекрасно может поразговаривать за двоих. Игнорируя молчание Попова, Антон принимается рассказывать про Воронеж и детство, про то, как с собакой на выставках участвовал ради того, чтоб других собачек погладить, про переезд на разваливающейся батиной машине, который согласился довезти до Москвы только ради Феникса, чтоб ему комфортно было. Даже про бабульку рассказывает, которая его совратить хотела, про соседа с кошкой, которая играет в гляделки с Фениксом из окна. Спустя несколько историй, рассказанных со всей Антоновой экспрессией и шармом, Арс сдаётся – и смеётся. Красиво смеётся, попадая смешками под все уловимые и не очень шутки. Начинает даже казаться, что Арсений нормальный. Но нет. Через час он просит помолчать – Шастуна и помолчать! – и прислушивается. — Я не слышу ничего у них. Давай проверим? — Давай. Они встают с дивана и идут к комнате с собаками. Там действительно тишина, и Антон даже не помнит, чтобы слышал от них хоть что-нибудь в последнее время. С замершим сердцем, он наблюдает за тем, как Арсений медленно открывает дверь. В комнате они видят, что Феникс лежит на диване Эльзы, а Эльза сидит в углу, отвернувшись ото всех. — Это что это? — очень культурно выражается Арсений, недоуменно разглядывая разошедшихся по разных углам секс-ринга собак. — Это как это? — одновременно с ним восклицает Антон, испуганно глядя на обиженную Эльзу. Каждый подходит к своей собаке, чтобы по глазам выяснить, что произошло в тайной комнате. — Секса не было, — выносят они вердикт вновь одновременно. Переглядываются, усмехаясь, вот только Антон ещё и расстраивается: нет секса, нет пива. Жить можно, конечно, но грустно. Как вообще такое могло произойти? — О, рыбка, — замечает Антон аквариум и предлагает: — Может, хоть рыбок сведём? У меня Игорь не призёр выставок, конечно, но вроде у рыбок это не особо важно. — Не получится, — почти сочувствующе отказывает Арс. — Почему? — У меня тоже Игорь. Антон снова хихикает, забавляясь с этого. Думает, что скажет глупость глупую, но всё равно говорит: — Будь мы в мире с существованием родственных душ, мы бы ими были. Арсений подозрительно на него косится, поглаживая Эльзу. — Не будь я голубым, я бы покраснел. Антон подозрительно косится в ответ. Не это он ожидал услышать на глупую глупость, явно не этого. Особенно, если учитывать тот факт, что Попов особо ничего о себе не говорил. И молчит. На его молчание Арс реагирует быстро, видимо, решив для себя что-то плохое. — Да, я гей. Тебя это смущает? — Арсений сразу встаёт в оборонительно-ментальную стойку: брови нахмурены, руки сложены на груди, подбородок вызывающе вздёрнут. — Нет, что ты, — удивлённо бормочет Антон. — Нисколько. У меня и друг есть, Эдик, он тоже... — Педик? — прыснув, уточняет Арс, из стойки не выходя. — Неубедительно. Другое бы придумал. — Ну что делать, если имя у него такое... — Что, реально Эдик? — Эд, да. — И прям гей? — Ну я не знаю нюансов, но он с парнем мутит. — А у тебя... Есть нюансы? — Нет, только ебанутость. И что бы это ни значило. Арсений фыркает на него и снова возвращает внимание Эльзе. Возится с ней, аккуратно и нежно поглаживая, кажется, что целует в нос, но Антону не совсем видно. Он сам треплет Феникса по ушам, стараясь тихонечко стащить его с дивана, потому что не заслужил. Феникс – хороший мальчик, но, видимо, совершенно не сексуальный. — Ладно, мы тогда это... Пойдём, — неловко пытается попрощаться Антон, цепляя поводок к ошейнику. — Идите, — лишь махнув рукой и не поворачиваясь, отвечает Арс. Он всё ещё «жалеет» свою собаку, приобнимая её, сев на корточки. Антон смотрит на него и думает, что он даже милый. Через секунду Антон одёргивает сам себя и думает: «Блять, что?» И спешит уйти, благо, дорогу домой он помнит отлично, а хозяин квартиры провожать не собирается. Дома он очень уныло смотрит на так и не отработанный холистик корм, который, кажется, пахнет достаточно вкусно, чтобы попробовать его поесть тоже. Одёргивает себя: если съест он, то Фениксу не достанется, а это важнее. Хочется простого обычного чая с бутербродами. И эту гуака-хрень тоже хочется теперь. С помидорками и шерстью Эльзы. Вкусняшка. Он думает, что, наверное, надо было успеть рассказать ещё что-нибудь, что Фениксу надо было какой-нибудь виагры подсыпать, но всё уже поздно. Глядя на мохнатого друга, Антон понимает, что это даже прикольно – ходить к кому-то в гости вместе с ним. Думает снова и снова о том, как бы напроситься снова. Доходит до того, что он пишет Арсению на Авито – номер телефона его он так и не взял: «А Игорь, случайно, не женское имя? А то у меня рыбка точно готова к любым задачам». В ответ ему уже привычное и почти родное:

«Иди нахуй».

Мило.