Дым и тёрн

— Нотт, чёрт возьми! — гремит низкий ото сна голос. Ну вот, его утреннюю идиллию нарушили. По-другому и быть не могло. Слизеринец делает последние блаженные затяжки, прежде чем раздаются шаркающие шаги. Теодор медленно поворачивает голову, проводя пальцами по смоляным кудрявым волосам, и видит недовольную рожу Малфоя. Тот, видимо, только глаза продрал, а вдобавок не успел натянуть какую-нибудь футболку или халат. На нём одни пижамные синие штаны, из глубокого кармана которых торчит кончик палочки. Её он взять не забыл, в отличии от того, чтобы обуться. Напольные чёрные плиты далеко не тёплые, как и гостиная Слизерина в целом. Будь даже растоплен камин – чего Нотт не удосужился сделать – и то было бы мёрзло, как в склепе. Чудное сравнение! Только едва ли склеп изобилует такой мебелью, что сочетается с тематикой факультета и прямо-таки кричит о чистокровном совершенном вкусе. Белая кожа Малфоя особо выделяется при мрачно-зелёной гамме их гостиной. И только Теодор растягивает губы в улыбке и собирается поприветствовать спящую красавицу, как блондин обрывает его: — Ты уже всю гостиную провонял, идиот! Я скоро блевать начну от этого запаха, — Малфой рвано кивнул на сигарету, что Нотт держал между двух пальцев. Брюнет мог поспорить, что однокурсник с радостью наорал бы на него, но так как время было слишком раннее и все остальные спали, Драко сдерживал себя. Хотя его шипение вполне можно было принять за Парселтанг. Блондин остановился прямо перед низким столом из чёрного дерева, что сохранял дистанцию между парнями. Прозрачно-голубые глаза обдавали Теодора холодом. А его и так морозило в этой чёртовой комнате. Конечно, это было изюминкой их факультета, но – ради Салазаровых бубенчиков! – неужели нельзя было сделать полы с подогревом? От этого никто бы не упал замертво и не расплавился в лужицу. — Если твоя задача – гробить себя, — о, здесь Малфой был очень близок к сути, — то дело твоё. Но не трави, как каких-то крыс, остальных, понял? Не хватало ещё первачкам подавать дебильный пример. К тому же, маггловский, — лицо Драко скорчилось, будто он выпил чистого сока лимона, а руки парень сложил на голой груди. Ему не хватало значка старосты, вот правда. И желательно прицепить его на лоб. От этой мысли Нотт выразительно хмыкнул, на что Малфой поднял брови. — Что такое? Совсем мозги прокурил? — Мамочка Драко печётся о своих змеёнышах, которые так склонны к провокациям вне скорлупы! — деланно-умилительно охнул Нотт. Он поднял глаза к потолку и указал на них кончиком пальца свободной от сигареты руки. — Кажется, это слёзы? Потому что твоя забота о братьях и сёстрах наших младших… — Ой, завались уже! — в один миг Малфой оказался рядом и потянул брюнета вверх за капюшон серой толстовки. Но Теодор успел заметить, что губы Малфоя подрагивали от сдерживаемой усмешки. Только это не особо помогло делу, потому что Нотта толкали в сторону выхода, как нашкодившего кота. — Давай, перебирай ножками, — теперь издевательский тон позаимствовал Драко. — На столе осталась целая пачка! — косился Нотт назад, пока не оказался по другую сторону двери. Он просто опешил. — Считай это компенсацией за моральный ущерб своему факультету, — уже в открытую белозубо скалился Малфой. — Подышишь свежим воздухом, хотя твоим лёгким это вряд ли поможет. А затем обзор резко перекрылся неприметного цвета стеной. Это было сделано почти бесшумно, но Теодор отскочил, боясь, что на камне останется отпечаток его прекрасной физиономии. — Я открою эту грёбаную дверь за секунду! — крикнул он, зная, что Драко его слышит. Просто не может не слышать. — Пока твоя нога переступит порог, от драгоценной пачки ничего не останется, — прозвучал ответ. — Ты предатель, Малфой! Самый настоящий, мерзкий, коварный… — Прости, Нотт, но этот список настолько длин, что я засну прямо на коврике, не дождавшись и половины. Так что предпочту это сделать в своей кровати. Прошло пару минут, когда Нотт окончательно понял, что ему не будут рады. В ином случае, Малфой взаправду сожжёт в пепел последнюю пачку, которая была у Теодора. В этом деле он оказался совсем недальновидным. Так что выбора, по сути, не оставалось. Нагловатая улыбка – фирменная ноттовская – слезла с лица ещё тогда, когда перед ним захлопнулась дверь. Театральный занавес опустился. Слизеринец саданул кулаком по стене, сдирая бледные костяшки. Потому что та сигарета, которая была у него до прихода Малфоя, случайно выпала в гостиной. Следующий, ещё более сильный удар пришелся другой рукой. А каменной стене хоть бы что. Только мелкие капли крови скудно разукрасили эту унылую серость. Стряхнув руками, Нотт отвернулся от замаскированной двери и натянул на голову капюшон. Холод подземелий был особенно нещадным по утрам. Парень засунул руки в смежный карман толстовки и зашагал прочь от родного змеиного гнезда. Наверх по лестницам. Ближе к свету. Потому что, насколько плотно не оплела бы его внутри вечная непогода, он всё равно тянулся к теплу. Теодор мотнул головой. В точёных чертах лица залегла беззаботность. Мало ли, кто-то встретится на пути? Никто не должен видеть его обречённости, которая едва переплеталась с отсутствием сигарет. *** Запахи зелий засели глубоко в лёгких, утрамбовываясь там осадком. Кое-кто поснимал мантии – в классе было довольно душно. Ученики недавно принялись за работу, но Симус Финниган уже успел сделать очередную ядерную смесь, которая к тому же имела отвратительный запашок гнильцы, лентами струящийся по классу. Пока Слизнорт бегал вокруг гриффиндорской парты, причитая, словно наседка, Теодор уткнулся носом в изгиб локтя. Забини, стоящий рядом, дублировал его жест, при этом бормоча: — Я отказываюсь и дальше ходить на смежные пары, где будет он. Опасно, знаете ли, для жизни, — Блейз кинул взгляд исподлобья на гриффиндорца, на чьём лице пузырились отвратительного вида ранки. Стайка его однокурсников окружили несчастного и потащили к Помфри. Максимум, на который хватило Нотта, – это закатить глаза от недалёкости паренька. Ну, не всем же быть прирождёнными гениями, как Теодору. Тем временем Слизнорт хлопнул в ладоши, обращая возбуждённое внимание студентов на себя: — Нет, нет, нет. Так не годится, мои дорогие! Распределю-ка я вас по парам сам. После слов профессора большая половина учеников недовольно загалдела. К ним присоединился и Забини: — Почему из-за этого болвана я должен жертвовать своей оценкой? — Признаёшь, что без меня не справишься, дорогуша? — поиграл бровями Нотт. — Ага, тешь себя этим по ночам, — хмыкнул Блейз, сгребая свои вещи в кучу. Сзади прыснули Крэбб и Гойл. Что им ещё было делать, как не развесить уши, вместо того, чтобы заняться делом? — Я объявляю пары! — поднял на октаву голос Слизнорт, и многие, хоть и нехотя, но утихли. — Паркинсон и Браун… Нотту пришлось немало ждать своей очереди, лениво прокручивая между пальцев палочку. Когда он услышал свою фамилию, то нахмурился, ведя глазами по помещению. Но это было бесполезно, поэтому парень выкрикнул, обращать одновременно ко всем и ни к кому: — Что, чёрт возьми, за Родсон? Ученика с такой фамилией на его курсе точно не было. Уже ясно, что это гриффиндорец. Прекрасно… Этот день не задался ещё с утра, когда Малфой навис над Теодором грозовой тучей. Обречённо вздохнув, слизеринец направился к какой-то блондинке с красно-золотым галстуком, которая как раз закинула сумку на плечо, собираясь уходить. — Эй! — обратился к ней Нотт, щёлкнув пальцами почти у самого носа. Не ахти какие аристократические манеры для общения с дамой – отец был бы крайне недоволен. Но если бы Нотт-старший знал всё, чем живёт сын в стенах Хогвартса, то Круцио показалось бы детской забавой на фоне гнева отца. Теодор секундно нахмурился, а потом мотнул головой, прогоняя подобные мысли. Он прокашлялся: — Золотце, ты ведь должна знать Родсона? Щёки девушки зарделись, она на миг опустила глаза, цепляясь рукой за кожаный ремешок. Это было бы мило, если б Теодору Нотту не было всё равно. Слова сами лились из него, но никакого особого смысла в них он не всаживал. Это приелось к нему. — Да, — утвердительно ответила гриффиндорка. — Она там, — и кивнула головой куда-то ему за плечо. Нотт проследил за нитью её взгляда, прищурился. Поднял брови, поворачиваясь к блондинке, которая буквально прикипела к нему глазами. — Она, значит. — Ну да. Андриелла Родсон. Ты… Нотт развернулся, больше ничего не сказав. Лимит его любезности к этой особе закончился. Синие блюдца заволок крайний оттенок сосредоточенности и… неверия. Да, это было точно неверие, ведь в самом дальнем углу класса, куда едва доставали скудные лучи света, сидела девушка, что смотрела на него со схожим выражением. Волосы её казались темнее из-за освещения, мантия скрывала хрупкую фигурку, которую он почему-то запомнил. Неизменны остались дымчатые глаза. Теодор подошёл к парте и нарочито шумно бросил на неё сумку. Девушка даже не дёрнулась. Она просто отвернулась, смотря на ингредиенты для предстоящего зелья. Лишь они сейчас стоили её внимания. «Никогда нельзя быть слишком уверенным в своих суждениях», — иронично подумал Нотт. Пару дней назад в лесу он был убеждён, что не встретит эту девушку, и этот как раз-таки случилось. — Ну, здравствуй, — изрёк слизеринец, плюхнувшись на стул. Хоть длинноватая чёлка несколько скрывала её профиль, Нотт всё же увидел, как девушка сжала челюсти. Волна необъяснимого азарта поднялась у него внутри, и брюнет был не в силах что-либо с ней сделать, как-то усмирить. Потому что… он сам пока не понял, почему. Но эта Родсон точно не была похожа ни на одну знакомую ему девушку. Он видел мрачноватую ауру над ней, которая не гнала его. Девушка не ответила. Вместо этого она уверенно принялась за нарезание корня валерианы. До того, как стал распространяться кисловатый запах, Теодор уловил другой. Подавив нервную усмешку, он чуть склонился к напарнице и даже не попытался сделать виноватый вид, когда гриффиндорка резко повернула голову, а их носы задели друг друга. — Ты что, нюхаешь меня? — Возмо-о-жно, — протянул Нотт, вызывающе склонив голову. Ему хотелось видеть лицо девушки и каждый всполох, каждый едва уловимый отсвет эмоции на нём. Он черпал из них необъяснимые приливы сил, к которым прилагались скачок настроения и дрожь в жилах. Понимание отразилось в матовых глазах напротив. Родсон бегло осмотрела класс, а затем, как ни в чём не бывало, продолжила нарезать корень. — Итак, Андриелла… — Не называй меня так. — Тогда как? Казалось, слова Нотта попадают чётко по стене её терпения, где паутиной разрастались трещины. — Что выходит, — начал Теодор, загибая пальцы на левой руке соответственно своим доводам. — Называть Андриеллой мне тебя нельзя, — гриффиндорка сильнее сжала нож, — как можно называть, ты не говоришь. По фамилии, уж прости, обращаться к тебе не смогу – такого уровня субординации мы пока не достигли. Следовательно… — Наше задание состоит в том, чтобы сделать чёртово зелье. Пункта о задушевных разговорах в инструкции не прилагалось. Так что, будь добр, закрыть рот и дать мне закончить нашу работу. — Это я и сам в состоянии сделать, — вполне серьёзно сказал Теодор. Рецепт Умиротворяющего бальзама был ему хорошо известен, как и многие другие рецепты зелий. Вообще, Теодору не особо нравился данный предмет, но Нотт-старший был иного мнения, а именно, что его сын должен быть лучшим из лучших во всех дисциплинах, тогда как сам мужчина не сильно преуспел по части отцовства. Но ко всему со временем привыкаешь. Даже не к самому хорошему и приятному. В жизни вообще мало чего хорошего; по крайней мере, в его жизни. Поэтому привык и Нотт. Видимо, он опять против воли углубился в размышления, так как словил изучающий взгляд Родсон. — Ты, кажется, хотела главенствовать. Вперёд, — поднял брови Теодор и выдавил полуулыбку. Дальше затянулись монотонные минуты молчания. Только между ними. Потому что остальные ученики или возбуждённо переговаривались, если более-менее ладили друг с другом, или кривились, но перекидывались фразами. Нотт и сам предпочитал тишину, но лишь тогда, когда оставался сам, а в радиусе ближайших метров тридцати не было ни души. Это был не тот случай. Его напарница подготавливала нужные ингредиенты и строго отмеряла их. Не выдержав более, Нотт всё же вмешался. Он всыпал лунного камня в котёл и стал помешивать варево соответственно рецепту. Родсон недовольно зыркнула на него, на что парень лишь усмехнулся. На его левой щеке проступила ямочка, на которой на доли секунды сфокусировался взгляд гриффиндорки. Движения руки слизеринца были уверенными и точными, отметила она. Нотт далее не пытался разговорить напарницу. Ему, если признаться честно, даже стало комфортно в этом обоюдном молчании. В том, как он иногда ловко брал инициативу задания на себя, а она начинала заниматься следующим, определённо было что-то. Это не Забини, который в большей степени садился Нотту на шею, отвиливая от какой-либо работы по зельям. Но и сам Теодор не жаловался. Ему было не сложно. Он понимал, что друг был силён в других дисциплинах, а ненужные себе он просто отметал. Право выбора, которое вряд ли когда-нибудь будет у Теодора, покуда отец одной рукой держит цепи, сковавшие его шею. Вдруг слизеринец схватил палочку, невербально использовав Акцио. Маленькая бутылочка с сиропом чемерицы оказалась у него прежде, чем её поглотило содержимое котла. Сосуд просто-напросто выскользнул из мокрой ладони Родсон. Нотт увидел, как та выдохнула. — Я только что спас нашу оценку. Теперь ты мне должна, — подмигнул Теодор девушке, которая всё ещё пребывала в состоянии лёгкого ступора. Слизеринец добавил в будущий бальзам ровно две капли сиропа, после чего из котла заструился серебристый пар. Всё было сделано в лучшем виде. Оставалось совсем немного до конца урока, когда подошёл Слизнорт и радостно, совсем как ребёнок, произнёс: — Прекрасная, прекрасная работа, милые мои! Вторая пара справилась на «Превосходно» после мистера Малфоя и мисс Гринграсс! — объявил профессор на весь класс. Родсон выгнула аккуратную бровь, скептически глядя на очередную сценку Слизнорта, где он играл главную роль. Других ролей в принципе не было. Она даже забыла о раздражении, вызванном фразой Нотта о её «задолженности» ему. Ещё чего. Прозвенел звонок, и гриффиндорка, схватив свою сумку, устремилась к выходу. Её невысокая фигурка почти поглотилась потоком других учеников. Нотт бросил ей в спину: — До встречи, дорогуша! О, он был чертовски уверен, что эта встреча ещё произойдёт.