Отпуск (Драбблы)

– Вэнь Кэсин, почему ты из любой мелочи устраиваешь открытие олимпийских игр? Ты сам от себя не устаешь? – А тебе лишь бы все по-быстрому! Посмотри, как тебе идет! – Я всего лишь хотел купить кроссовки, всего лишь… и вот стою тут, второй час меряю ненужный мне костюм. У меня их и так пять штук, зачем мне шестой? – Асюэ, ты не понимаешь! Цзышу обреченно вздохнул и ушел в примерочную. Кэсин моментально попытался просочиться следом, но не тут то было, Цзышу закрыл дверь прямо перед его носом, ибо любимая фраза Кэсина «ты не понимаешь» окончательно вывела его из себя. «Куда уж мне до тебя, такого умного. Шмоточник». – ворчал Цзышу себе под нос, стягивая ненавистный костюм. А началось все еще утром, когда Цзышу озвучил, что надо бы ненадолго смотаться в торговый центр и купить новые кроссовки. Услышав волшебное слово шоппинг, Вэнь Кэсин возбудился всей своей творческой натурой, трепеща желанием сделать из своего Асюэ конфетку. И конечно же, разве мог он отпустить своего обожаемого мужа одного в суровый и опасный мир бутиков и салонов, где его непременно украдут навсегда. Цзышу ненавидел бессмысленное хождение по магазинам. Ему было скучно. Он шел в магазин, как охотник в лес, с целью «убить кабана», и возвращался исключительно с кабаном. Кэсин же, наоборот, со своим неуемным любопытством, в том лесу был похож на туриста, которому надо все и сразу – орешки, шишечки, грибочки... О! Ягодки! А вдруг мы сдохнем? Пофиг, зато весело. Цзышу переоделся, собрал шмотки в кучу и сунул их в руки Кэсину, который топтался под дверью. – Асюэ, ну давай купим, тебе правда идет. Кэсин сдвинул брови домиком и надул губы. В этот раз не прокатило. Цзышу был сердит и настроен весьма недружелюбно. – Ты можешь скупить хоть весь магазин, размер моей задницы ты знаешь лучше меня. Я за кроссовками и домой. Он развернулся и решительно двинулся к выходу, оставив Кэсина провожать взглядом свои красивые лопатки. Через час Цзышу уже был дома и занимался своими делами. Кэсин еще не вернулся, но Цзышу не особо беспокоился, потому что был уверен, к вечеру его неугомонный муж материализуется с кучей пакетов и коробок, весь из себя довольный, и утренняя эпопея с примеркой повторится. С перерывами на секс, еду и локальные разборки. Цзышу вспомнил, как пару недель назад Кэсин притащил огромный букет из 101 розы и так сиял при этом, что даже хладнокровный Цзышу смутился и поплыл румянцем. «Вот дурак такой. Упрямый. Люблю тебя». Цзышу улыбался своим воспоминаниям, которые внезапно прервались телефонным звонком. «Ну наконец-то. Вспомнил, что муж дома голодный сидит». Цзышу глянул на экран и удивился. – Се Ван? – Привет. Как дела? – Эээ… да нормально вроде. – Хм… интересно. Поругаться для вас – это уже норма? Не этому я вас учил. – Да блин… потому что он!! – Цзышу вспылил на мгновение и тут же остыл. – А откуда ты... вернее, с чего ты взял? – Странные вопросы семейному психологу. – Се Ван хмыкнул и продолжил. – Да все просто. Мы с Байи были в том же торговом центре, и немного не сошлись во мнениях. Он вспылил и ушел, столкнулся с твоим Кэсином. Я пронаблюдал из-за угла весь их эмоциональный диалог… и сдается мне, наши мужики сейчас сидят в известном баре и жалуются друг другу на ужасную семейную жизнь и непонимание с наших сторон. – Приезжай. – коротко резюмировал Цзышу. – Полчаса. – Жду. *** – Вот уж не думал, что вы с учителем способны поругаться. – вслух удивлялся Цзышу, забирая у Се Вана пакет с фруктами. – Это так на вас не похоже, вернее, не похоже на тебя, наш мудрый доктор. – А мы и не ругались… Цзышу стрельнул глазами в сторону Се Вана, пытаясь понять, о чем тот думает. – Если тебе интересно, то ты знаешь немного циничный характер своего учителя, и его склонность озвучивать свои мысли в лоб. – К чему ты клонишь? – К тому, что твой прямолинейный шифу иногда забывает, что его авторитет, как учителя, абсолютно ни хрена не значит в наших с ним личных отношениях. – Се Ван, я уже давно понял, что ты умный… нельзя ли попроще? – Если попроще, то эта мумия, как говорит Кэсин, в простынях, с утра пораньше потащил меня развлекаться, и на мои возражения обозвал меня занудой и ушел. Цзышу расхохотался. Первый раз Се Ван позволил себе высказаться подобным образом в адрес своего мужа, да еще процитировал Кэсина. Это было забавно. «Однако, психологи тоже люди». – подумал Цзышу, раскладывая порезанные фрукты на тарелку. Выглядело не очень, его собственная кухня до сих пор не хотела признавать в нем родственную душу. «Как из такой красивой задницы могут расти такие кривые руки?» – Цзышу опять вспомнил, как Кэсин угорал над его попытками совершить кулинарный подвиг. «Ай, пофиг. – подумал Цзышу. – Яблоко останется яблоком, даже если криво лежит». – Ты расстроился, Се Ван? – Нет, это не тот случай, который может меня расстроить, но меня немного пугает, что эти два… хм… балбеса, – Се Ван по-детски хихикнул. – нашли общий язык и теперь дружат против нас. Бог знает, чем это может закончиться. – Ой, доктор Се, чем это закончится у нас, я знаю. К счастью, запас смазки у нас на пять лет вперед. Предлагаю не заморачиваться и тоже подружить против них. – Цзышу вытащил из шкафа две бутылки вина и помахал ими в воздухе. – Два раза. – Звучит пошленько, но я за. А что вы с Кэсином не поделили? – Я пошел за кроссовками… – Оу… стоп, дальше можешь не продолжать… – Се Ван замахал руками и расхохотался. – Тебя заставили перемерить полмагазина и обозвали занудой? – …лять, откуда ты вечно все знаешь? Так и было. Мне никогда не понять это стремление к собирательству, в общем… и задрожала земля, и не выдержал шкаф Кэсина пыток китайских, и взорвался он сверхновой звездой, наводя ужас на соседей ближних и дальних… и закрылось небо костюмами от Армани и еще пять лет мы не увидим солнца… – Аминь. Пошли посмотрим, что там у него есть, мне уже стало интересно. *** – Нда… бюджет маленького островного государства в отдельно взятой комнате. Се Ван осматривал личные покои Кэсина, делая свои, только ему известные выводы. Его цепкий взгляд прошелся по всему периметру помещения и завис в одной точке, придавая лицу выражение глубокой задумчивости. – Се Ван, не тормози! Цзышу подпихнул его вперед и сам уселся на пол, хлебнув вина прямо из бутылки. – Ну как тебе поляна? – Хм… немного неоднозначно. Что ты знаешь о детстве Кэсина? О его родителях? – Если честно, ничего. Я спрашивал пару раз, но Кэсин всегда съезжал с темы, поэтому я решил его не доставать. Захочет, сам расскажет. А причем тут детство? – Он все это носит? – Нет, конечно! Большинство шмоток из стадии «мне это надо» плавно перетекают в «это никуда не годится», минуя задницу Кэсина. – Некоторые люди подобным поведением пытаются компенсировать свое трудное детство. Но понятие «трудное детство» слишком обширно, чтобы я мог рассуждать об этом, не зная всей подоплеки. В этом нужно разобраться, конечно, если Кэсин позволит. Плохо, что он переносит свои детские травмы на тебя. Но не будем сейчас об этом. Нам головы не оторвут, если я тут немного покопаюсь без разрешения? Се Ван приложился к бутылке, вытер рот рукой и слегка попинал своей ногой ногу Цзышу. Тот же сидел, нахмурившись, переваривая речь Се Вана. – Асюээээ!! – Се Ван передразнил Кэсина так похоже, что Цзышу вздрогнул и схватился за сердце, чем вызвал очередной приступ веселья у доктора. – … лять, до инфаркта доведешь. Какое разрешение?! Я что-то не припомню, чтобы Асин спрашивал разрешения, когда рылся в шкафу твоего мужа. И потом, здесь же "все никуда не годится", будет повод для новых магазинных подвигов. Хотя… – Цзышу закатил глаза к потолку. – Меня, конечно же, накажут, но я как бы и не против. – Желая сладких наказаний, душа стремится согрешить… эх любовь, любовь… – Се Ван умиротворенно вздохнул, переключил свое внимание на внутренности шкафов и закопался туда с головой, периодически обмениваясь репликами с Цзышу. *** Третья бутылка вина заканчивалась, в перерывах между раскопками Се Ван успел нарисовать Цзышу египетские стрелки и даже попытался заплести пару косичек. Стрелки удались, пьяненький взгляд Цзышу в обрамлении черной подводки возбудил бы даже монаха, что уж говорить о Кэсине, который воспламенялся даже от мимолетных мыслей о своем муже. Половина одежды переместилась с вешалок на пол и валялась бесформенной кучей вокруг Цзышу. – Тебе не надоело там копаться, доктор Се? Если найдешь заначку, или что интересное, скажи. –Думаешь, Кэсин настолько глуп, что будет прятать ценности в шкафу? – Да он знает, что я в жизни сюда не полезу. – Но ты полез. – Так, стоп… я сижу на полу, полез ты. – Значит и наказывать будут меня? Цзышу огрызнулся и тут Се Ван снял одну из вешалок и восхищенно замер. – Ооо… это тот самый «драконий фрукт», которым Кэсин выпендривался пару недель назад? Цвет потрясающий! Цзышу, разве тебе не хочется это надеть? Цзышу поднялся, скинул треники и попытался попасть ногой в штанину. Его покачивало и он два раза чуть не рухнул, пытаясь с хохотом натянуть тощие штаны Кэсина на свою накачанную пятую точку. – Дай сюда, испортишь вещь! Мне они больше подойдут! – Тогда дай мне пиджак! – Этот пиджак к твоим трусам не подходит. Пока Се Ван закатывал слишком длинные штанины, Цзышу примерил пиджак и осмотрел себя в зеркале. – Такое себе… там кстати еще ботинки были в комплекте. Ща! Он порылся на полках, матюгаясь, и вытащил ботинки с красно-синими разводами. – Во! Нашел. – Цзышу задумчиво оглядел свой трофей. – Однажды я забыл пиццу в духовке, через несколько дней она стала такого же цвета. Се Ван отобрал и ботинки, надел их на себя и улегся на пол, закинув ногу на ногу. – Забытая пицца… это так… по-философски. Драконий фрукт слишком пафосно, кого сейчас удивишь пафосом, а пицца… сразу повеяло болью одиночества, разрушенными надеждами оказаться в тебе… она лежит и наблюдает через стекло, как ты ходишь мимо и изменяешь ей с пельменями… несчастная, умирающая… Се Ван смахнул невидимую слезу, а Цзышу опять разобрал смех. – Доктор, ты не перестаешь меня удивлять! – А ты рискуешь сейчас! Если придет твой муж и увидит тебя в одних трусах, в компании со мной, будут трупы. – Ай, мне не привыкать… Цзышу порылся в куче и выудил из нее наугад желтые обтягивающие брюки, которые сели на него, как влитые. – Да уж… скептически выдал Цзышу. – Хрень какая-то, я в них похож на педика. Се Ван согнулся пополам от хохота. – А ты и есть… он… – всхлипывал он, ухохатываясь во весь голос. – Кто он? – Ну то слово, которое ты сейчас сказал. Цзышу осознал, что он только что ляпнул и тоже закатился смехом в унисон с Се Ваном. – Скажи это слово, доктор, просто повтори. – Я не могу, я воспитанный. Отсмеявшись, Цзышу нацепил на голову соломенную крестьянскую шляпу с дыркой на макушке, и уселся на пол рядом с Се Ваном. Какое-то время они сидели молча, передавая друг другу бутылку вина. – Цзышу, ты счастлив с Кэсином? – Я счастлив. Хоть мы и ссоримся иногда, но я люблю его и доверяю ему. Я знаю, что он всегда будет на моей стороне, чтобы ни случилось. Мой Асин. – А как же та история с потерей памяти? – Ну ты знаешь, если подумать, в этой истории гораздо больше плюсов, чем минусов. Мы сблизились, мы стали лучше понимать друг друга, дорожить друг другом, идти на компромиссы. Не всегда, правда, получается, но все-таки. Мы стали, черт возьми, разговаривать! Это так круто! И еще, если б не эта история, у нас не было бы такого чудесного друга, а у шифу такого чудесного мужа. Цзышу слегка обнял Се Вана и похлопал его по плечу. – Ой да ну тебя… Се Ван засмущался и потыкал Цзышу локтем в бок. – Ты такой ржачный, когда краснеешь, доктор, ты сам то счастлив? Се Ван закатил глаза и глубоко вдохнул, но выдохнуть не успел, так и замер с открытым ртом. Хлопнула входная дверь и в прихожей раздались голоса. – Асюэээ!!! Я вернулся. – Балбес, ты дома? Цзышу с Се Ваном переглянулись и Се Ван приложил палец к губам. Расплата приближалась. – Опять что ли в свою берлогу удрал, ох Асюэ, Асюэ… Байи что-то буркнул в ответ, наверняка, что надо бы подкрепиться с дороги. Именно в тот момент, когда надо сидеть тихо, смех просто разрывает изнутри. Особенно после трех бутылок. Се Ван уткнулся себе в коленки и только вздрагивал и хрюкал. Цзышу шипел и пинался, пытаясь угомонить Се Вана, но это еще больше раззадоривало обоих. В какой-то момент Се Ван завалился на бок и задел бутылку, которая с грохотом покатилась по деревянному полу. Плотину прорвало, раздался дружный ржач, а по ту сторону двери наступила тишина. – Это где? – Байи даже забыл про еду, а Кэсин в полсекунды оказался возле своего теремка и толкнул дверь. На полу, возле поверженного "мамонта" восседали два охотника за прекрасным, две иконы стиля с лицами нашкодивших мимо лотка котят. Немая сцена длилась полминуты, первым очнулся Байи. – Который из них твой? – Даже и не знаююю… – протянул Кэсин, краем глаза наблюдая, как руки Цзышу сами скомкали рубашку и запустили ее в сторону двери. – О! Вот этот буйный – точно мой. – Ага… – Байи зашел внутрь, сгреб Се Вана в охапку, закинул на плечо и унес. – Прощай, косичка-мэн. Цзышу помахал рукой, а Кэсин захлопнул ногой дверь и повернул замок. – И чем вы тут занимались? – Тем же, чем и вы. Пили. – А почему мой шкаф наблевал одеждой на пол? Глаза Кэсина недобро сузились. – Потому что нельзя пихать в организм всякую дрянь, рано или поздно ему будет супер-плохо. Мы тебе помогали избавиться от всего, что "никуда не годится", между прочим, мог бы и спасибо сказать. – Конечно, скажу, мой дорогой Асюэ. Кэсин сделал шаг вперед, взявшись за пряжку ремня. Цзышу попытался спастись, но запутался в ногах и рухнул кверху задом прямо на "мамонта". Пиджак задрался, оголяя желтые округлости. Кэсин в момент оказался рядом, и пока Цзышу соображал, связал ему руки за спиной тем, что подвернулось. Цзышу дернулся и выдал серию ругательств, но разве это остановит Кэсина, когда обожаемая пьяная жопка сама напрашивается на неприятности. Или на приятности. – Ты же знаешь, что это не поможет. – пропел Кэсин, оседлав ноги Цзышу и завязывая на них шарфик морским узлом. Цзышу перестал дергаться, но все еще сверкал глазами, пытаясь напугать мужа. – Наказывать будешь? – Как ты догадался? Асюэ, я и представить не мог, что меня дома будет ждать такая награда. Я безмерно счастлив. Кэсин усадил Цзышу в кучу одежды и сел верхом на его коленки. – Какой ты аппетитный, так бы и съел. – Если бы давали призы за самый похотливый взгляд, ты был бы единственным победителем. Кэсин наклонился к лицу Цзышу, помедлил секунду, смачно лизнул его в губы и прошептал: – Как можно быть таким сексуальным, таким возбуждающим... Асюэ… я никогда не перестану хотеть тебя… Рука Кэсина опустилась в пах Цзышу и сжала уже набухший член. – А больше всего меня возбуждает, что ты тоже хочешь меня. Цзышу вздрогнул и сжал бедра, не отводя пристального взгляда от лица мужа. Рука Кэсина проникла под одежду и замерла. Кэсин дышал в рот Цзышу, время от времени надавливая подушечками пальцев на ствол. – Асииин!!! – Хочешь, чтоб я подрочил тебе? Попроси. – Асиин, не мучай меня, сделай мне хорошо. Кэсин вытащил руку, чем вызвал возглас недовольства. – Придется потерпеть, душа моя, ты слишком плохо вел себя сегодня. Кэсину нравилось играть роль коварного хозяина, но если бы Цзышу мог слышать, как душа его пищит от восторга из-за всего происходящего, он бы захлебнулся этим водопадом любви и обожания. Кэсин поднялся, не сводя томного взгляда с Цзышу и медленно расстегнул молнию на джинсах. Каждая молекула в комнате мгновенно пропиталась обоюдным желанием. Желанием обладать и отдаться. –Что ты собираешься делать? – спросил Цзышу, когда большой твердый и красивый член буквально вырвался на свободу из тесных брюк и качнулся возле его щеки. Цзышу скосил взгляд в сторону, не меняясь в лице, и только пляшущие черти в глубине глаз выдавали его состояние. Кэсин качнул бедром, шлепнув мужа членом по лицу и нежно взял его рукой за подбородок. Слишком нежно для возбужденного сверх меры Кэсина, но чувствуя неуловимую дрожь в пальцах, Цзышу понял, что Кэсин с трудом сдерживается. – Открой рот. – Кэсин перешел на шепот. – Смотри на меня. Не смей отворачиваться. – Да, мой господин. Цзышу приоткрыл рот, и сделал характерное движение языком, как будто заманивая. Кэсина обдало волной жара, в глазах появился странный блеск и губы выгнулись в довольной усмешке. – Мой. Асюэ. Кэсин зафиксировал голову Цзышу, запустив пальцы в волосы с обеих сторон. Подрагивающая головка с едва заметной каплей смазки коснулась губ. Цзышу горячо выдохнул, заставив Кэсина до боли сжать промежность с мучительным стоном. Полуприкрытые от удовольствия глаза, румянец и абсолютная покорность – все это заводило до такой степени, что кровь стучала в висках. Кэсин сам направлял движения, медленно, но уверенно, насаживая голову Цзышу на свой член, то ускоряясь, то совсем останавливаясь, чувствуя только ласки языка. – Какой ты… – у Кэсина не нашлось слов, чтобы описать свое состояние. Такой беспомощный, с членом во рту, стекающей по подбородку слюной и горящими пьяными глазами Цзышу выглядел бесподобно. Кэсин толкнулся как можно глубже, в самое горло, замерев на несколько секунд и сразу же вышел, размазывая горячую сперму по губам мужа. Оргазм был настолько сильным и насыщенным, что Кэсин на некоторое время выпал из реальности, в голове наступила приятная тишина. Кэсин замер, все еще прижимаясь пахом к губам Цзышу, пока не услышал недовольное мычание. – Прости, прости, я так увлекся. Он опустился ниже и его сильные пальцы не успели сделать пары движений, как он ощутил ими эти знакомые внутренние спазмы перед самым финалом. Цзышу взвыл в потолок, дернулся и обмяк. Кэсин в порыве любви вжался в мужа, обхватив его обеими руками и затих. Нет ни прошлого ни будущего. Все сошлось в одной точке. Быть одним целым. – Может, ты уже развяжешь меня? Голос Цзышу вырвал Кэсина из медитации. – Асюэ… развяжу… давай посидим так еще немного. – Почему ты так любишь меня фиксировать? Я не убегаю, я уже сколько раз говорил. – Я боюсь. Я боюсь, что если я развяжу тебя, или оставлю одного, ты исчезнешь, испаришься, растаешь… уйдёшь и больше не вернешься. Я очень боюсь тебя потерять. В голосе Кэсина было что-то такое… искреннее, болезненное, такое, что горло сжималось от тоски. – Ну Асин, ты… – Я знаю, Асюэ, я все знаю и понимаю головой, и верю тебе, но сердцем я чертовски боюсь… не сердись на меня. Кэсин нащупал узлы и размотал тряпку вокруг рук Цзышу. Тот встряхнул кистями и потер запястья. – Больно? – Ничего. Цзышу развязался весь и тут же увлек Кэсина в объятья, нежно поцеловав в шею. – Можешь пофиксировать меня еще, я не против. Кэсин разомлел и поплыл, удобно устроившись рядом с Цзышу, опутал его, как осьминог, и присосался всеми пятью конечностями. Цзышу иногда казалось, что Кэсин ведет себя, как одержимый, что он готов пройти полмира и луну свалить к его ногам, лишь бы вот так, как маленький щеночек, прижаться и уснуть. «Смог бы я так ради него? Я даже не знаю, я не настолько сильный». Цзышу потерся щекой о макушку Кэсина. – Глупый, что у тебя с памятью, почему ты все время забываешь, что я твой? И вдруг откуда ни возьмись… – Вы похожи на два слипшихся прошлогодних пельменя. Закончили? Цзышу поднял голову, в дверях стояли довольный Байи и пунцовый, с ошалевшей улыбкой, Се Ван. Оба с мокрыми волосами и в халатах. – …лять, учитель, как всегда вовремя. Как вы вообще вошли? – Ишь ты, разговорчивый стал. Я ключ нашел. – Байи хохотнул и облокотился на дверной косяк, прижав к себе Се Вана спереди. – Если бы на мне не спал котик, я бы вам, учитель, еще и врезал вдогонку. – Буди котика, жрать охота. Кэсин открыл один глаз и покосился на Байи. – А чего ты прячешься за доктора? Думаешь, он тебя спасет? И вообще, не могли бы вы исчезнуть, я немного не одет. – Да чего я там не видел? – А что ты там мог видеть, интересно мне? – удивился Кэсин, подтянув штаны и деловито застегивая ширинку. – Ой, балбес, у нас там у всех одинаково, если конечно у тебя их два, я бы посмотрел. «Боже упаси». – читалось во взгляде Цзышу. Байи оставил Се Вана в дверях и засунул нос в шкаф. – Аж глаза режет, как на бразильском карнавале. А я слышал от людей, что ты крутой стилист. Нагло врут! – Убери свой престарелый панцирь из моей святой обители! Пока Байи с Кэсином переругивались, Цзышу молча вылез из кучи, забрал Се Вана и увел его в гостиную. – Посиди тут, я в душ. Эти двое быстро не закончат. Се Ван кивнул и уютненько забрался с ногами в угол дивана, обнимая подушку. Меж тем в теремке накалялись страсти. Помирившись со своими крашами, Кэсин и Байи вспомнили, как сильно «любят друг друга», и орали во весь голос, как две голодные чайки. Цзышу успел отмыться, переодеться и вернуться прямиком к развязке. – Так, я не понял, а это что такое? – прорычал Байи не своим голосом. – Какого хрена в этом сарае делает мой пиджак? Байи вытащил вешалку с белоснежным пиджаком и потряс им перед лицом Кэсина. – С чего вдруг он твой? Глаза протри! Твой я давно вернул, это мой. – Кому ты заливаешь, я что, свою вещь не узнаю? – Да ты видать умом поехал на старости лет, пень мохнатый. Отдай сюда! Кэсин вырвал из рук Байи вешалку и отскочил подальше, Байи же было лень бегать за Кэсином, поэтому он начал выдвигать все подряд ящики и выкидывать из них все содержимое. Вдруг в его руках оказалось нечто свернутое его любимого белого цвета и он, прервав экзекуцию, встряхнул то, что нашел и охнул в экстазе. – Нихрена себе! Вот это я удачно зашел! В руках у него были узкие белые брюки с синими вставками и шнуровкой. Кэсин забыл про пиджак и бросился к Байи с намереньем убить на месте. – Отдай сюда, это подарок! Не смей трогать! – Конечно, подарок! Мне. А ты не перечь старшим, мальчишка! Байи сделал несколько точных движений и Кэсин вылетел за дверь, громко матерясь. Щелкнул замок, Кэсин рванул обратно, но уже не успел, оккупация удалась, враг захватил крепость. – Байи, скотина такая, не вздумай их надевать, я тебе не прощу! – Кэсин пнул дверь сначала кулаком, потом плечом. – Рамен хочу! Острый. – раздалось из-за двери. – Я тебе его с крысиным ядом сделаю! Се Ван и Цзышу сидели на диване поджав ноги и флегматично наблюдали, чем закончится эта схватка. – Ставлю десять юаней на учителя. – сказал Се Ван и протяжно зевнул. – попкорн есть? – Я бы тоже поставил на учителя, но из солидарности буду болеть за своего. Кэээсин чемпион! – проскандировал Цзышу шепотом и тут же замолк, потому что надутый и расстроенный Кэсин бросил попытки угомонить деда и, зло сопя, присоединился к молчаливой парочке на диване. – Асин, что случилось? – Цзышу подсел к Кэсину и погладил его по голове. – Ты чего такой грустный? – Это был подарок. Тебе. Помнишь, ты у меня просил, я сделал, а он… – Кэсин чуть не плакал. – Что сделал, я не понял. И тут дверь опять стукнула о стену, и довольный Байи явил себя миру. Цзышу узнал, именно такие штаны он просил Кэсина сшить для него. Но сейчас в них был Байи, и поэтому про них можно забыть. – Каково, а! – Байи покрутился, походил туда сюда, разглядывая сам себя. – Мне определенно нравится, Вэнь Кэсин, признаю свое поражение, ты крутой стилист. – Когда ты успел их сшить? – спросил Цзышу, обнимая все еще расстроенного Кэсина. – Это недолго. Я… ты первый раз меня попросил. Сам. Сшить для тебя. А он!! – Ну Асин, не расстраивайся ты так, я вот сейчас смотрю, белый это не мое, я бы хотел потемнее, ты же сможешь? А эти пусть Байи носит, смотри как ему идет. – Цзышу попытался успокоить Кэсина и добавил шепотом. – Ты посмотри на доктора. Ты когда-нибудь такое видел? Кэсин перевел взгляд на Се Вана, тот сидел с открытым ртом и ужасно похотливым взглядом, чуть не капая слюной на коленки. Кэсин хихикнул и растаял. – Ладно, так уж и быть, пусть забирает, не все ж ему пугалом ходить. Кэсин поднялся, подошел к Байи и осмотрел его со всех сторон. – Да, хорошо сидят. Я все-таки гений. – Он удовлетворенно хмыкнул и потыкал Байи пальцем в живот. – А ты неплохо сохранился для своих, сколько там тебе… двести, триста лет? – Сообрази чего-нибудь поесть, будь добр, иначе я откинусь прямо сейчас. Кэсин облокотился рукой на плечо Байи. – Для вас, учитель, еда в этом доме будет только после слова "пожалуйста". – Я такого слова не помню. – А Се Ван знает слово педик. – хихикнул со своего места Цзышу. – Что? – Что? Се Ван? Се Ван растянулся на диване, закинув ноги на подушку. – Я ничего не знаю, я остывшая пицца. – Вы точно вино пили? Лааадно. Рамен будешь? – Острый! – А вы? – А мы не острый. *** – Ммм, как вкусно! Вэнь Кэсин, ты, конечно, балбес, но я опять признаю твою гениальность. Можно, я поживу у вас недельку? – Нет! – раздался стройных хор в три голоса. Байи расхохотался и обнял Се Вана. – Я что, невкусно готовлю? – в Се Ване проснулся ядовитый скорпион. – Или ты думаешь, они будут кормить тебя с ложки в четыре руки? – Сдаюсь, сдаюсь. Байи поднял руки и откинулся на диван. – Это была шутка, я своего малыша ни на что не променяю… ну, может быть только на пельмени Кэсина. Байи захохотал, уворачиваясь от шлепков Се Вана, потом ловко скрутил его и прижал к себе. – Может вы отложите свои брачные игры на попозже. – сурово осадил их Цзышу, и тут же Кэсин шлепнул его по плечу. – Ну Асюэ, все испортил. Продолжайте, это было так мило. – А давайте поиграем в правду или действие. – выдал вдруг Се Ван, чтобы разрядить обстановку. – Да-да, давайте, отличная идея, чур я первый. – Началось… – вздохнул Цзышу, понимая, во что это может превратится. – Асюэ, ты не понимаешь, это весело! – А тебе все, что может нас убить, весело. Маньячина! – Я тоже тебя люблю! Кэсин достал из-под стола пустую бутылку и крутанул ее, освободив место между грязных тарелок. Бутылка остановилась точно в сторону Е Байи. – Асин, да ты ведьма! – Цзышу расхохотался в предвкушении веселья. Довольной физиономией Кэсина можно было осветить полгорода. – Вот ты и попался, старая китайская плесень. – он потер руки и хитро уставился на Байи. Тот ответил ему надменным взглядом. – Правда или действие? – Правда. Глаза Кэсина загорелись недобрым огнем и Байи тут же замахал руками. – Нет, стоп нет, я передумал! Действие, Вэнь Кэсин, действие. – Ну хорошо. Давай-ка, старый мухомор, убери всю посуду со стола и помой ее. Ручками. А еще подмети там, я намусорил. – Что? Я тебе горничная что ли? В памяти Цзышу всплыло то самое платье, которое он надевал на день Валентина. Он закрыл рот рукой и смущенно глянул на Кэсина, но тот был занят своей местью. – Давайте, учитель, за базар отвечать надо! «Ты труп» – читалось во взгляде Байи. Он резко встал, в гневе раздувая ноздри и принялся собирать тарелки. – Разобьешь хоть одну, отправлю мыть туалет. – Тебе это еще аукнется, оболтус малолетний. А ты чего разлегся, помочь не хочешь? – фыркнул он в сторону Се Вана. – Неа, до меня очередь не дошла еще. – Балбесы. Все вы балбесы. Байи удалился на кухню с обещанием адских мук всем непослушным. Пока он там гремел посудой и искал пылесос, а Се Ван дремал лицом к стене, Кэсин открыл неизвестно какую по счету бутылку вина, разлил по бокалам и попытался поприставать к Цзышу с поцелуями, но получил от ворот поворот. – Асин, ну не сейчас же? – А если я хочу? – Потерпишь! До ночи… – Цзышу подмигнул и показал кончик языка. Кэсин собирался было надуться и отодвинуться от мужа, но передумал. В это время вернулся злой Байи, плюхнулся на диван, заставив Се Вана подпрыгнуть от неожиданности и взялся за бутылку. – Святые небожители, помогите свершить справедливое возмездие. Взгляды Байи и Кэсина схлестнулись молнией, лишив электричества пару кварталов, но судьба повернула бутылку в сторону Цзышу. – Правда или действие? – Действие. Байи задумался. Сильно задумался. И вдруг его осенило. – Иди танцуй. – Что? Танцуй от меня так же далеко, как альфа центавра. – Да ладно!! Раз на сборах, я помню, кто-то включил Шакиру, и этот засранец так отжег, что все члены жюри, в буквальном смысле, кончили одновременно. – Не было такого! – Было. Иди танцуй!! Цзышу еще немного поломался для виду и вышел на середину комнаты, Кэсин же приготовился ронять челюсть на пол и краем глаза поглядывал, чтобы никто не позволил себе лишнего. Байи включил музыку и весело крикнул: – Майку-то задери, не видно ж ни хрена. Цзышу показал ему язык, закатал майку по самые соски и встал в позу, чтобы начать волшебство. Изящный изгиб спины в полумраке, плавные круговые движения кистями, да и сами руки, казалось не имеют костей внутри. Цзышу двигался настолько гармонично и сексуально, что у Кэсина моментально завибрировали все его природные инстинкты. Далее зажигательная тряска, несколько резких ударов животом и плавная восьмерка бедрами… Кэсина сорвало с места, он подлетел к Цзышу и загородил его собой, растопырив руки. – Так, все, это была бесплатная лайт версия, все остальное для вип подписчиков! Он повернулся к Цзышу нос к носу и спросил: – Почему я раньше никогда этого не видел? Все видели, а я нет. Асюэ! Я даже представить не мог, что ты так умеешь. – Я пытался, но не успевал, ты обычно заваливаешь меня раньше, чем я доберусь до сути. – Потанцуешь для меня еще? Потом, когда эта мумия и ее жрец испарятся. – Кэсин попытался обнять мужа, но получил по рукам. – Остынь, Вэнь Кэсин, ты мне своей любовью уже ляжку проткнул. – Ну потанцуешь же? – Непременно! Цзышу обошел Кэсина и вернулся на диван. «Зачем спрашивать, можно подумать у меня теперь есть выбор». Со стороны Се Вана раздались бурные аплодисменты, а Байи же распирало от гордости, он сидел, скрестив руки с довольным лицом и надменно поглядывал на Кэсина. – Видал? Моя школа! – Да чему ты можешь научить, ископаемое! Только как обжираться пельменями на ночь и задалбывать окружающих. – Ну по второму пункту ты меня явно обгоняешь, хоть и не дорос еще. – Кончайте ругаться, бесите оба уже. – Цзышу рыкнул и покрутил бутылку. На его возмущения, конечно же, никто не обратил внимания, и только Се Ван понимающе вздохнул. – Доктор, твоя очередь. – Действие! – Да что ж такое, никто не хочет правды! – Ты же понимаешь, Цзыщу, что в нашем дружном коллективе это чревато приколами на всю оставшуюся жизнь? – Да уж… ну ладно, я танцевал, тебе тогда петь. Се Ван застыл в ужасе. – Может, не надо? – пролепетал он и опустил глаза. – Эх, жалко не я… я бы спел… – Кэсин досадливо сморщил нос и посмотрел на мужа. – Ой, нет, только не это, твое «ай ни уху» по утрам лучше всякого будильника. – Тебе не нравится, как я пою? Кэсин надулся и шлепнул Цзышу по ляжке. – Вопрос на миллион долларов, как ни ответь, везде засада. Вэнь Кэсин, ты там сиськи себе еще не отрастил? Цзышу хохотнул и лапнул кэсиновскую грудь , чтобы проверить. – Уйди от меня, извращенец! Кэсин сделал вид, что очень зол и обижен, пошлепал Цзышу по рукам и перебрался на другую сторону дивана поближе к Байи. – Я сегодня с ним дружу! Он кивнул в сторону Байи, дед же оттянул пальцем ворот его футболки и заглянул внутрь. – Че, где там сиськи-то? – Ты еще, руки убрал! Вы все маньяки! Се Ван было понадеялся, что про него забыли и попытался стать одного цвета с диваном. Где уж там. – Кто-то должен был петь… – пробурчал из своего угла раздувшийся, как манул, Кэсин. – Ну… я не очень хорош в этом, я пою, только когда один дома, может быть что-нибудь другое? – Се Ван залился краской от стеснения и сжал внезапно вспотевшие ладони. – Се Ван, мы уже почти все здесь опозорились, не отставай, мы в тебя верим. – Цзышу похлопал его по плечу в знак поддержи. – Ну хорошо. Мои психологические травмы на вашей совести. Се Ван сел поудобнее, закрыл глаза, помолчал пару секунд и запел тихим голосом, на удивление присутствующих попадая в ноты. «Я буду улыбаться, я знаю, как обмануть этот город…» На третьей строчке Цзышу не выдержал и начал тихонько подпевать. Се Ван почувствовал поддержку, приободрился и запел уже громче. Перед припевом они хитро переглянулись, Се Ван вопросительно поднял брови, Цзышу едва заметно кивнул. «Я надену броню, чтобы показать тебе свою силу…» Голосу Се Вана позавидовал бы любой корейский айдол. Бездна невероятной магической силы… надрывный, глубокий… он как-будто обладал физической силой… Кэсин и Байи замерли с открытыми ртами. "Я надену броню, чтобы показать тебе, какой я…» Голос Цзышу был не менее сильным и красивым, обрушаясь на головы присутствующих, как снежная лавина, он вызвал разные эмоции. Байи, конечно же, был в курсе всех талантов своего ученика и только довольно улыбался, Кэсин же, покрывшись мурашками от головы до пяток от восторга, все-таки уловил гнетущее чувство некой обиды. «Столько прожили вместе, а я ни хрена о нем не знаю». «Я неудержим, я Порш без тормозов… я непобедим, я выиграю любую битву… сегодня я неудержим…» Се Ван с Цзышу допели и дружно отвалились на подушки, тяжело дыша. – Браво, браво! Это было отменно, вы не перестаете меня удивлять… Кэсин аплодировал и улыбался во весь рот, но в его взгляде Цзышу уловил флюиды ревности. – Пойду водички попью. Цзышу свинтил на кухню, провожаемый все тем же холодным взглядом мужа. Се Ван покрутил бутылку, на сей раз не повезло Кэсину. – Ты смотри, как удачно сегодня не повезло всем. Ну держись, лохматый! Сейчас тебе достанется. – Байи дернул Кэсина за ухо и вовремя отдернул руку, чтобы не получить. – Твой муж, в отличие от тебя, добрый и хороший. Кэсин повернулся к Се Вану и столкнулся со взглядом убийцы, с трудом удержав свои сфинктеры от конфуза. – Я выбираю действие, по традиции. И что же пожелает наш любимый психолог? – Эм… – Се Ван задумался. – Помнишь доктора Чжао? Чжао Цзин. Который лечил твою шишку на затылке вместе со мной. – Помню… а что? – Кэсин напрягся, уже ожидая подвоха. – И что ты о нем помнишь? – Ооо… этот сальный взгляд, эти мерзкие усики… бррр… – Кэсина передернуло, он поморщился, как будто сожрал целый лимон. – А к чему ты клонишь? Я уже тебя боюсь. – Так вот, сейчас я дам тебе его телефон, позвонишь, и признаешься ему в любви… типа, так давно хотел… ну, сам придумай. Челюсть Кэсина второй раз за вечер брякнулась оземь. – Доктор Се… это откуда надо начать думать, чтобы до такого додуматься? С тобой все в порядке? – Просто он меня немного… ну ладно, много раздражает в последнее время. У него репутация знатного ловеласа, и в нашей больнице нет ни одной дамы в возрасте от 18 до 60, которую он обошел бы вниманием. Признание в любви от мужика сильно пошатнет его мировоззрение. – Ммм… то есть, ты хочешь отомстить моими руками? – Я бы не сказал, что это месть… но это будет смешно. – А ничего, что у меня тут муж рядом? – Это же не взаправду. Цзышу и Байи уже потирали руки от азарта, предвкушая, как Кэсин будет выкручиваться. – Ну… ой блиин неет… – Кэсин поежился и свернулся в калачик, обняв подушку. – Я не смогу, он такой противный. Можно, я признаюсь в любви Асюэ? Глаза Кэсина загорелись надеждой. – Вы еще потрахайтесь здесь. – буркнул Се Ван. – Это слишком легко, а… – Легко? Ты бы побегал за этой недотрогой полгода, легко… пффф. – Короче, либо ты звонишь, либо проиграл, и выполняешь желания всех троих, а я отращу усы. – прижал его к стенке Цзышу. – Только попробуй. Я вам это припомню… – Естественно… Се Ван набрал номер на телефоне Кэсина, тот помедитировал с минуту, поговорил сам с собой и нажал кнопку вызова. – А если он не ответит? – прошептал Кэсин. – Тогда тебе повезло. – А если он согласится? – Только в том случае, если у тебя все же вырастут сиськи. Включи громкую связь. Через пять гудков в трубке отозвались. – Да, слушаю. – Доктор Чжао? Добрый вечер. – промямлил Кэсин неуверенным голосом. – Добрый. Кто это? – Это… Вэнь Кэсин. Вы меня помните? – Эммм… не очень. – Я ваш бывший пациент, и… Кэсин вкратце озвучил свою историю, пока все, замерев, слушали, что же будет дальше. – Ааа, я вспомнил! – доктор Чжао вытащил из памяти недавние события и повеселел. – Как ваши дела? Вы что-то хотели? Кэсин помолчал, вздохнул пару раз, пытаясь не засмеяться, выпил еще для храбрости. – Доктор Чжао, я долго думал, и все-таки решил вам признаться… вы мне очень нравитесь, как мужчина. В трубке повисла тишина. Вся троица как один уткнулась лицами кто куда и тихо похрюкивала от смеха. – Эээ… о чем вы? Вы в своем уме? Хотя после вашей травмы немудрено. – доктор Чжао вернулся в реальность и его тон стал немного угрожающим. – Нет нет, вы не понимаете, я когда вас первый раз увидел, я… я сразу понял, какой вы необыкновенный, я не мог забыть вас и до сих пор не могу, я влюбился… вы такой умный и такой мужественный… вы мне так часто снитесь, как я целую ваше прекрасное тело, не отталкивайте меня, доктор Чжао, я больше не могу без вас. Давайте встретимся, давайте сходим на свидание! – Кэсин протараторил все на одном дыхании и зажал себе рот рукой, чтобы не ржать. – Да вы с ума сошли, у вас, насколько я помню, был муж, а я не гей! – доктор Чжао откровенно разозлился. – Мой муж меня бросил, когда понял, что я думаю только о вас, давайте встретимся, я так мечтаю взять вас за руку, поцеловать, и… – Пошел к черту, придурок! – взревел доктор Чжао и отключился. Кэсин выдохнул и отбросил телефон. У Цзышу с Байи одновременно случилась истерика, хохот стоял такой, что дребезжали бокалы в шкафу. – Доволен? – спросил Кэсин сияющего Се Вана. – Весьма! – Се Ван хихикнул. – Жалко, что я не видел его офигевшую морду. – Эх, Вэнь Кэсин, Вэнь Кэсин… – Цзышу отсмеялся, вытирая слезы, и взял Кэсина за подбородок. – Душою светел и ликом чист, не смог соблазнить доктора, лошара… – Дурак ты, Чжоу Цзышу. Кэсин улыбнулся и обнял мужа. – Главное, что я смог соблазнить тебя. – Мой настырный, неугомонный Асин… – Мой самый лучший Асюэ… Се Ван откинулся на спинку дивана и с удовольствием наблюдал за веселой компанией. Глаза закрывались, но в сердце было тепло и уютно. Он вдруг осознал, что каким-то неведомым образом, он не чувствует здесь себя чужим, что он совсем не задумывается над словами, чтоб произвести впечатление. Он впервые в жизни ведет себя совершенно естественно и свободно и его принимают и воспринимают. Все эти шутки не несут под собой никакой задней мысли, а только добавляют теплоты и веселья и никто не обижается. Эти люди, с которыми его вдруг свела судьба, искренние, настоящие, как единый организм. И он стал частью этого организма, у него не было даже сомнений. Он сладко зевнул и пристроился спать на плечо Байи, задрав ноги на диван. Байи посмотрел на него самым нежным взглядом, аккуратно поднялся и, взяв на руки, понес в гостевую комнату, на ходу бросив: «Мы спать. Любите друг друга потише, балбесы». *** – Асюэ… а почему ты никогда не танцевал и не пел для меня? М? Даже не для меня, а просто не пел… Они уже лежали в постели, обнявшись, когда в Кэсине снова проснулось любопытство. – Ну… я танцевал, помнишь же красное ханьфу… просто ты не досмотрел. А петь… как-то повода не было. Я спою, и станцую, не переживай. – Чего еще я о тебе не знаю? Кэсин зарылся носом в волосы Цзышу и закинул на него ногу. – Чего-то наверняка не знаешь. Не все сразу, а то я тебе быстро надоем. – Никогда! – Асин… – Цзышу подумал некоторое время, стоит ли начинать этот разговор и портить момент, но все-таки решился. – А у тебя есть детские фотографии? Он тут же почувствовал, как обнимавшие его руки напряглись. Кэсин отстранился, потом сел и отодвинулся подальше. – Зачем тебе? Это важно? – Мне интересно. – Интересно что? Каким я был? Мое детство как-то изменит твое отношение ко мне? – Асин, почему ты злишься? Ты мой любимый человек, это твоя жизнь, конечно, мне интересно, каким ты был в детстве. Что в этом плохого? Кэсин нервничал. Он схватил подушку и начал перекладывать ее с места на место, делая в ней вмятины кулаками. Цзышу недоумевал, они вроде бы уже много пережили вместе, почему Кэсин так себя ведет? – Может быть, я не хочу об этом говорить. – Даже со мной? – И с тобой тоже… Кэсин повесил голову, понимая, что реакция Цзышу может быть непредсказуемой. Патовая ситуация. – Если ты не хочешь рассказывать, просто скажи мне об этом, а не переводи тему, я не буду приставать. Цзышу перевернулся на спину и закрыл глаза. Ему было неприятно, что Кэсин что-то от него так настойчиво скрывает, но он не хотел этого показывать. «В конце концов, это его личное дело, он не обязан, хотя с другой стороны… если бы ему было нужно, он не успокоился бы, пока не вытряс из меня все мои тайны. Стоп, успокоиться и расслабиться». Кэсин все так же сидел, обняв подушку и грустно разглядывал лицо своего обожаемого мужа, пытаясь прочитать его мысли. – Хорошо… Кэсин вдруг решился. Цзышу открыл глаза и просто смотрел в потолок, боясь спугнуть, и уже сожалея, что опять поднял эту тему. – Я родился в очень богатой семье. Когда мне было пять лет, вдруг выяснилось, что мой отец вовсе не мой отец, от кого меня родила моя мать, даже она не знает… потому что ей было скучно, она развлекалась… в общем, мой уже не папа устроил дикий скандал и отправил меня жить в провинцию, я даже не знаю, кто были те люди, скорее всего им просто дали денег. Это была нищая деревня, нищая семья. Сам понимаешь, рис и вода, полуразвалившийся дом. Самое страшное, ни одного близкого человека, как будто я был в чем-то виноват. Кэсин глубоко вздохнул и часто заморгал, чтобы не дать волю слезам, которые готовы были прорваться от печальных воспоминаний. Цзышу молча слушал, боясь пошевелиться. – Мы выращивали рис, пекли лепешки и ездили их продавать, собирали в лесу все, что можно было съесть… ай… это все понятно… и никто ни разу меня не навестил, не приехал меня забрать, хотя я ждал до последнего. Лет в 13 я вдруг осознал, что никто не придет, я никому не нужен… и тут умер «бывший папа» и моя мама увезла меня обратно в те места, с которыми я уже попрощался, и… Кэсин запнулся на полуслове и замолчал. Таким расстроенным Цзышу видел его только один раз, когда выгнал из своего дома в самом начале их отношений. Потерянный, беспомощный, как будто именно в этот момент он устал быть сильным и уверенным в себе крутым Вэнь Кэсином, и стал просто маленьким мальчиком, которого никто не любит, которому очень больно. Цзышу тоже стало невыносимо больно. Он придвинулся поближе и лег Кэсину головой на колени. – И что же дальше? – Дальше?.. – Кэсин ласково убрал Цзышу волосы со лба. – Дальше все просто. Маман решила загладить свое чувство вины и деньги полились рекой. Сначала я, конечно, обрадовался, но потом начал понимать, что не все так просто. За меня все решили, я был под контролем, шагу не мог ступить. Я круглосуточно учился, чтобы наверстать, потому что даже читать не умел. Мне это нравилось, нравилось учиться, но с другой стороны, я привык с малых лет сам за себя решать. Потом я поступил в универ на экономический, чтобы продолжить семейное дело. Хотя какая там к черту семья…. Разве у меня была семья, чтобы продолжать ее дело? Я этого не хотел, но меня опять же никто не спрашивал. К тому времени я сильно поумнел, и подумал, что образование в любом случае не будет лишним, к тому же я начал интересоваться модой, созданием одежды. Я втихую от всех учился шить и откладывал деньги, чтобы потом уйти в свободное плаванье. Когда я был на третьем курсе, мамы не стало, и я стал единственным наследником. Богатенький мальчик, у которого тут же появилась куча друзей халявщиков. Наверно, поэтому у меня и не было настоящих друзей. В общем… я доучился, продал семейный бизнес к чертям, какое то время валял дурака, а потом открыл мастерскую… вот как-то так. А потом случился ты… Цзышу все так же лежал, уставившись куда-то в потолок и пытаясь осознать все сказанное. Кэсин его молчание воспринял по-своему, оттолкнул Цзышу и сел, опустив ноги на пол. – Ты теперь меня презираешь? Цзышу не сразу понял… – Что? – Я по сути никто, я даже не знаю, кто мой отец, я просто никому не нужный подкидыш без роду без племени. И что ты теперь будешь делать? Цзышу уловил нарастающую истерику в голосе мужа и сел рядом, глаза наполнились слезами. Он впился пальцами Кэсину в руку и уткнулся носом в плечо. – То же, что и раньше — любить тебя. С этого момента любить еще больше. Ты МНЕ нужен. Ты ни в чем не виноват. Это все прошлое, Кэсин, я знаю, что тебе невыносимо вспоминать, но сейчас-то все изменилось. Прости меня, Асин, прости… – За что? – Я только сейчас понимаю, как тебе было больно, когда я отталкивал тебя, прости… Кэсин вздохнул, с каким-то, как показалось Цзышу, облегчением. – С тобой все было по другому. Я с первой встречи знал, я был уверен, что мы будем вместе, я просто ждал, когда ты созреешь. – Вот ты… приручал меня? – Можно и так сказать. Мне нравилось тебя завоевывать, искать ключики к твоему сердцу, смотреть, как меняется твое отношение ко мне, как трещит твоя скорлупка неприступности… Временами я понимал, что ты вовсе не суровый и холодный, а очень добрый и эмоциональный. Нужно просто увидеть. И каждый раз это открытие было моей маленькой победой. Кэсин потянулся и потер глаза руками. – Я так устал сегодня, давай спать. – А фотография? Детская. – Покажу завтра. Лень искать. – Обещаешь? – Конечно. А ты мне расскажешь свои детские тайны. Кэсин заполз на кровать, увлекая за собой Цзышу. Тот прижался к Кэсину сзади, крепко обнимая. – Мой Асин. Люблю. Никому не отдам. – Не бросишь меня? – Никогда…