***
Туман поредел, и под ногами, сменив снег, оказалась тёмная влажная земля. Так же потемнело и всё остальное. Всё вокруг походило на стены глубоких пещер, и лишь тусклый свет местных «звёзд» помогал ориентироваться среди глыб и воды. Но это было хорошо, глаза Салли замучились от холодных ветров и нескончаемой белизны. Да и растения долго на морозе не живут. А здесь их было достаточно. Деревянная будка, на подобии тех, что они встречали ранее, не удостоилась никакого внимания, но мимо прошли не сразу. Прямо у подножья этой гнилой конструкции рос цветок. Очередной, но необычный. Таких Салли ещё никогда не видела. — Ебать, — многозначительно выразилась она и наклонилась к большому голубому бутону. — Это эхо-цветок, — предвещая скорый вопрос, заговорил Флауви. — Он повторяет всё, что ему скажешь, и может воспроизвести, если его потрогать. Такие вот природные микрофоны. — Ахуеть. — Ага. Монстры рассказывают свои мечты им и верят, что они сбудутся. Пошли дальше. Флауви не хотелось заострять внимание на этих растениях. Мало того что данные цветы стали избитым развлечением для всех подряд, так странные, как он думал, цветочные инстинкты и вовсе породили в нём необъяснимую неприязнь к безобидным «природным микрофонам». Но сейчас он ни на что не надеялся, ведь Салли уже потянула руку к сердцевине цветка. — «Хочу блядскую шавуху. Гриллби что, так сложно, нахуй, делать их хоть иногда», — сурово взбухнул голубой цветок и затих, передав череду раздражающих звуков Салли с её сдавленным глупым смешком. — И тут этот мерзкий мешок с мусором, — прошипел Флауви и гневно забился о светлые волосы своей носильщицы. — Пойдём уже, говорю! Салли послушалась, отойдя от цветка и подойдя к стойке поста. Флауви не стал её попрекать, а, как только понял её мотивы, отвернулся. Хоть бы предупреждала, когда начинает переодеваться, но та, кажется, не видела в этом ничего непристойного. Стянув дырявую ветровку с таким же свитером, она надела своё родное, но не менее дырявое худи. Здесь уже не было зимы, и хотя бы холода не нужно бояться. Вдруг Флауви завизжал. Из темноты будки вылетела морда и сомкнула зубастую челюсть на одном из золотых лепестков, тут же потянув его за собой. Атака ультразвуком не помогла обороняться, в отличие от ладони, которая звонким шлепком упала на желтоватую голову обидчика. — Ай! — вякнуло зубастое создание, и, не удержавшись на своей опоре, рухнуло за деревянный прилавок. Салли тут же, взяв ботинок в охапку, под тихие цветочные матюки отпрыгнула от опасного места. — Йо! — вновь послышался голос, и из-за поста, явно перед этим клюнув землю носом, вышел, на вид, маленький динозаврик в чёрно-красном свитере, и, почему-то, без передних лапок. — Зачем ты носишь этот цветок дурацкий? — Пошел нахер, мелкое уё… — бесстрашно начал Флауви бранить ребёнка, но его поток недовольства быстро прикрыли той же ладонью, что и обороняли. — Не дурацкий он. Хороший цветок. Дружим мы с ним. А ты, — намного менее агрессивно, но уверено излагала Салли, — кусаешься. Ты зачем? Нельзя кусаться! — Дружите? — удивился ребёнок, полностью проигнорировав всё остальное. — Друзья есть только у дураков и слабаков! Ты слабая, значит, я тебя легко одолею! Одолеет? Он собрался и с ней драться? Но, не успев додумать эту мысль, уже Салли пришлось уклоняться от укусов. — Э-эй! Ну-ка! — пищала она возмущенно, вытанцовывая забавный танец в отчаянных попытках защитить свои и без того калеченые ноги. Маленький динозаврик же не отступал, и, под звонкие возгласы цветка об ответной расправе, впился острыми зубками в человеческие икры. — Уйди! Уйди-уйди-уйди! — Да вдарь ты ему! Второй ногой! Давай! И всё же, к большому сожалению для Флауви, каждое «уйди» его спутницы сопровождалось не крепкими пинками по детскому ебальнику, а лишь шлепками её слабых ладоней. А он надеялся, что хотя бы местным детишкам она сможет дать отпор. Но всё закончилось бегством. Планируя более осторожно изучать местные каменные стены, Салли рванула со всех ног от детского клацанья. Некоторое время безлапый монстрик ещё старался преследовать свою новую жертву, но быстро потерял к ней интерес. Побег тоже закончился быстро. Затормозив, Салли тут же получила негодующий вопрос в лоб: — Почему ты не влепила ему? Сильнее же. — Ты чо? — запыхавшись, ойкнула она. — Нельзя бить детей. — Местных можно. И нужно. Ты сама убедилась только что. Он тебя до крови прокусал. — Ну и ладно. Я не злюсь. Но ты чо, — продолжила возмущаться она и легонько, кончиками пальцев, дала ему по лбу. — дурак совсем? Нельзя бить детей. Даже таких. Пожмурившись от почти невесомого шлепка, Флауви заёрничал, начав этим внезапный и совсем несвоевременный спор. Но, кажется, никто из них не был против того, чтобы поговорить. — Да кто сказал что нельзя? Это такие тупые человеческие принципы? — Это мои принципы.— ответила она и пошла дальше, тихонько похрамывая. — Тем более, по-ублюдски это, когда дерёшься с кем-то слабее тебя. Я вот выхожу файтиться только с равными по силе, или сильнее. И всегда гордо получаю свои пиздюли. — Гордо? — дуто удивился Флауви. — У тебя гордость есть? — Нет, но знаешь чо? — М? — Ты — противный маленький цветок. — Не удивила. — Я бы даже сказала… — она наигранно задумалась.— Жопный цветок. — А вот это уже лишнее. Флауви показательно фыркнул на эту глупую усмешку, а после и вовсе решил отомстить, ударив Салли лбом по затылку той же силой, что и равнялась его обиде на оскорбление. — Так тебе. И поешь уже что-нибудь, меня от твоей походки укачивает. — Ладно-ладно. Закусив какой-то сладкой мелочью, что успела слегка накопиться в её рюкзаке, Салли столкнулась с первым препятствием в этой локации. Источник нескончаемого журчания, что звучал на фоне недавнего мата, оказался прямо перед ними. Это была речка. Широкая, тихая, да и, на вид, не особо глубокая. Но Салли стремалась, и эта, как думалось Флауви, излишняя осторожность, очень злила. — Там неглубоко, — не особо тонким намёком решил цветочек её подогнать. Но ответа, как часто и бывало, не последовало. Салли прошла вдоль речки, что уходила своим течением в густую высокую траву, и обнаружила, что кончается та водопадом. Да таким, что конца не видно. — Мда. — Ну? Увидела? — недовольно бубнел цветок. — Пойдём, не унесёт нас. Тут течение слабое, даже я в своё время переплывал. — Да не бузи ты. И всё же, предосторожность никуда не делась. Салли не то, что не вернулась на первоначальное место предполагаемого погружения, а отошла на ещё более безопасное расстояние от водопада, где течение было наименее сильным. Но спуститься в воду так, как хочет она, было не суждено — она полетела в неё под действием внезапного толчка двух маленьких когтистых лап. — Ёб!... — нещадно обрезано, раздался тонкий мат, который сообщал о том, что и цветок это происшествие застало врасплох. И, уже по выходу из воды, они оба услышали звонкий детский смех. Это был их недавно обретенный знакомый — безлапный и безымянный монстрёнок. — Ха-ха-ха, — уже подавив естественное хохотание, ребёнок принялся дразниться. — Посмотрите, слабаки промокли! Салли молчала, но уже ощущала, как цветочек за её спиной посылает ей призывы к действию. Отпиздить ребёнка, конечно же, но она лишь гребанула рукой и окатила монстрика водицей в качестве мести. И правда, возможно, мести слишком мягкой. Флауви, по правде, подустал уже злиться, поэтому то, что она решила не уделять надоедливому ребёнку время, и просто направилась к другому берегу, он вполне себе одобрил. Но не тут то было. — Стой! — ударило в их спины, и голос просящего знатно поубавил наглости. — Перенеси меня тоже! Флауви ахнул, а Салли, сделав лишь пару шагов от берега и даже толком не успев отреагировать, вновь поспешила закрыть цветку рот, из которого посыпались самые нелестные комментарии. — Пошел ты знаешь куда! Малолетний пид… — вторую часть своей возмущённой речи он бубнел уже в человечью руку. — Тихо! Я говорить буду! — Утопи его! Утопи его нахуй! Следующие десять секунд показались для маленького монстрика слишком долгими. Эти двое странных неудачников застали его врасплох, шипя друг на друга в отстаивании своих абсолютно противоположных мнений. Казалось, что ещё чуть-чуть, и они бы подрались, но, к счастью, неудачница побольше всё-таки взяла верх в этом споре. Его не утопят. — Я тебя перенесу, но для начала тебе стоит из… — Прости! — вякнул монстрик и тут же прыгнул в руки незнакомки, не позволив ей договорить тот бред, что несут все остальные взрослые в его окружении. Кое-как не опрокинув на волны малолетнего пресмыкающегося, Салли выдохнула с небольшой досадой. Тактика этого ребёнка была понятной, ведь извинения, если их можно было такими назвать, ни в коем разе не были искренними. Но это, разве, её проблема? Нет. Нет-нет-нет. Стоило повторить это ещё раз, чтобы не забыть. Ребёнок покинул слабые человеческие руки так же, как и попал в них — абсолютно беспардонно. Он оттолкнулся мощными, для своего возраста, лапами о грудь Салли и, приземлившись на берег, лишь махнул перед парочкой шипастым хвостом. «Пока, неудачники» — эти слова ещё некоторое время отражались от каменных стен. — Ну чо, херовый из тебя воспитатель?— глумливо подал голос цветок, когда и они уже покинули противный поток. — Отстань.***
Салли здесь многие вещи казались неоправданными, глупыми. Сюрреалистичными. Бесконечные пруды и речушки с громадными кувшинками, деревянные таблички с личными комментариями неизвестных, уже знакомые цветы-микрофоны, местная примитивная фауна. Если их Снежнеград ещё был похож на что-то знакомое, на что-то человеческое, то Водопадье оказалось одним из самых точных воплощений того, что может прийти во сне. Это был бы тот сон, от которого просыпаешься посреди ночи и ещё очень долго смотришь в потолок, ведь там, внутри своей головы, ты вынужден ходить среди тёмных стен, по тёмной траве и смотреть в тёмную воду, в которой отражаются лишь цветы. Салли точно знала, что ей нравится это место. Будь её воля, то она навсегда бы застыла в этом состоянии тихого хода и блуждала среди холодных ручьёв столько, сколько бы потребовалось, чтобы забыть о времени, о себе и своих целях. Она смогла бы стать отличным призраком, отголоском никому не интересного прошлого. Но она ещё жива. — Хочешь, расскажу тебе о головоломках? — прозвенело у неё над ухом. Салли не вздрогнула, но это, всё же, было неожиданностью. Она часто забывала, что уже не одна. — Да, давай, — ответила та, пожав плечами без особого интереса, но Флауви это не смутило. — Головоломки изначально не были препятствиями, а были, скорее, как аттракционы для детей во время ярмарок и пиров. — Ага-а-а. — До того, как монстров заточили в горе, создание головоломок, по типу лабиринтов и катания по раскрашенному льду, было традицией, и четыреста лет назад проходили целые праздники, посвященные играм-«головоломкам». — Прикол. — Но сейчас это то, что монстры воспринимают только как неудобство, с которым всем пришлось смириться. — То есть, эта хуйня по всем вашим мини-регионам есть? — Да, — ответил Флауви. — Пиздец. А чо ты рассказать вдруг решил? — А потому что меня бесит, что ты не задаёшь никаких вопросов и просто прёшься в темноту как завороженная. — Ну в смысле вопросов не задаю? А как же эхо-цветы? — Одно только «ебать» — это не вопрос. А интерес к члену того мешка с говном я даже считать не буду. Салли засмеялась, но это было в форме странного звука, который происходит, когда выталкиваешь воздух сквозь крепко сжатые губы. — Ну блять, Флауви, извини, — говорила она, продолжая тихо потрясываться от подавленного ржача. — Такой я человек: интересует, что интересует. Не, ну а вдруг он реально в темноте светится? — Боже, Салли, фу! — гротескно возмутился он, будто та была собакой, что начала жевать чью-то штанину. — Плохой человек! — Ну так ты сам про это начал. Флауви и с удовольствием продолжил бы, но Салли вдруг остановилась, и сама замолчала. Он, на самом деле, сначала ничего и не понял, но потом услышал, как куски чего-то влажного и мягкого, с характерным неприятным хлюпаньем, падают на землю. А земля светилась голубым. Не тем светом, что отдавали тьме местные цветы. Этот голубой был насыщенным, ярким, таким, после взгляда на который остаются отвратительные «зайчики» на глазах. Мало в Подземелье было тех, кто не боялся этого оттенка. Этот цвет нёс смерть. И сейчас, когда голубые копья появились из земли, Салли начала умирать. Они исчезли сразу же, как только сделали свою работу, дав изорванным органам вываливаться наружу. Флауви старался притворяться спящим, там, в Снежнеграде. Он не хотел видеть окружающий его мир по многим причинам, и одна из них — тот ужас, беспомощный страх, что он испытывал, смотря на последние агонизирующие попытки Салли что-то сделать перед которой по счёту смертью. Но сейчас спрятаться не вышло. Не получилось, они ведь так хорошо разговорились. А теперь он видит, как его спутница падает на землю в собственные рваные кишки и нелепыми движениями пытается их, зачем-то, собрать в кучу. Она будто пыталась засунуть их обратно, своё выпавшее добро. Почему эта блядская рыба такая тихая сейчас? И она, и Салли, да и сам Флауви не издавали никаких звуков. Цветочек точно знал, что эта неадекватная рыбья сука невероятно счастлива. Её настроение, наверняка, будет настолько хорошим, что она удостоится чести лично его добить, растоптать к чертям. Вот бы Салли побыстрее умерла и до него дело не дошло. Но новое копьё быстро вышибло ей мозги. Как хорошо.