Дом есть… дом. Он всегда ощущал там тень своего отца — дремлющую угрозу за каждым углом, нависшую сверху. Сейчас он почему-то кажется пустым. Как очищенная рана.
В распоряжении Микки есть покои, величественные и богато убранные, но он возвращается туда, где спал всегда: в узкую каменную каморку рядом с казармами, где спят низшие существа Охоты. Потолок расположен едва ли в метре над его лицом, когда он ложится. Микки чувствует себя... в безопасности.
Каждая частичка его тела болит. Может, отец и умер, но нанесённый им ущерб не исчез вместе с ним. Всё заживёт. Со временем. Так было всегда.
Он закрывает глаза, его мысли задерживаются на последнем взгляде, который он бросил на Йена: понурив голову в объятиях брата и сестры, тот даже не посмотрел в сторону Микки. Наверное, Йен рад, что больше никогда его не увидит. Если он когда-нибудь и вспомнит или подумает о Микки снова, то лишь как о вероломном предателе. И в самом деле, как ещё его назвать?
Неудачник. Он не смог быть полезным отцу, а став перебежчиком, не смог защитить Йена. В конце концов, именно Мэнди спасла его. Спасла их обоих.
Микки надолго остаётся в немой темноте, исцеляясь и позволяя мыслям блуждать. Он видит сны о звёздах в далёком южном небе, о нагретом воздухе, тёплой воде, ласковых волнах.
Спустя несколько дней или недель — он ещё не голоден, так что, вероятно, дней — он слышит голос Игги снаружи.
— Эй, ты здесь? — зовёт брат.
Микки не отвечает, но и не прячется, так что полагает, что брат спрашивает просто из вежливости. Похоже, его безмолвие не помогает, потому что Игги продолжает:
— Мэнди хочет тебя видеть.
— Правда, что ли? — откликается Микки. Голос охрип от долгого молчания. — Тогда Её Высочество может спуститься за мной сама.
— Так и знал, что ты это скажешь, — говорит Игги. — Да ладно, не заставляй меня изображать посыльного, — Микки не отвечает. Ему больше нечего сказать. Если Мэнди хочет, чтобы он вышел, ей придётся его тащить. — Я сказал ей, что мы должны позволить тебе затаиться здесь на парочку недель, чтобы зализать раны, но она заявила, что ты ей нужен.
— Бред сивой кобылы, — фыркает Микки. «
Зализывать раны» немного уязвляет, но, с другой стороны, вполне соответствует его состоянию. — У неё есть ты, есть эти сумасшедшие женщины с Севера и Охота за спиной. Что ещё ей нужно?
— Мне нужен заместитель, — раздаётся голос Мэнди.
Микки со вздохом переворачивается, выбирается из каморки и встаёт перед ней.
— Я никогда не был его заместителем. Ничьим не был.
— Верно, — соглашается она. — Но ты мог бы стать моей правой рукой. Хочешь?
Микки закусывает губу, потупив взгляд.
— Зачем тебе это? Думал, ты только что заключила мир со всеми нашими врагами или типа того, — бросает он, глядя исподлобья.
Мэнди расплывается в широкой зловещей улыбке.
— Пока, — она пожимает плечами. На её плаще тут и там виднеются чёрные перья, и они сияют, отражая тусклый свет каменного зала. — В любом случае Благой Двор никогда не был нашим единственным врагом. Лишь самым близким, — она медленно протягивает руку, и он не отстраняется от прикосновения, когда сестра нежно кладёт свою ладонь на его. — Ты нужен мне на моей стороне, Микки.
Он судорожно сглатывает.
— Не думаю, что это так. Похоже, до сих пор у тебя и без меня всё неплохо складывалось.
Она отстраняется с болью на лице.
— Эй, Мэнди, нет, — спохватывается он. — Я не это имел в виду. Ты справилась... Ты справилась отлично. Я… — он замолкает, делает глубокий вдох и смотрит ей прямо в глаза. — Я горжусь тобой, Мэнди. Ты спасла нас. И себя тоже. Это... это хорошо. Но я не заслуживаю места рядом с тобой. Ладно? Понимаешь, о чём я?
Сестра одаривает его лёгкой печальной улыбкой.
— Не знаю, почему я была так уверена, что именно это ты и скажешь, — произносит она. — Но всё равно думала, что смогу тебя уговорить.
— Язык у тебя подвешен отлично, — соглашается Микки.
— Но, видимо, недостаточно хорошо, — парирует она. Затем испытующе смотрит на него. — Ты уверен, Мик?
— Да, — у него пересыхает во рту. Это неслыханно — отказываться от чего-то подобного. Впрочем, при дворе их отца это была бы не просьба.
— Но почему? — она не выглядит раздражённой или сердитой, скорее, просто сбитой с толку.
Он думает над ответом несколько секунд.
— Я устал, — говорит он наконец. Это не совсем верное выражение. Усталость — приходящая вещь. Он чувствует себя... истощённым. Огонь в животе, жажда крови и смерти — всё исчезло. Угасший, будто во́ды того бесконечного светящегося озера под Благим Двором поднялись в нём и погасили его. «Слабак», — сказал бы отец. Бесхребетный.
Усталость — лучший пришедший на ум вариант.
Наконец он поднимает глаза и встречается взглядом с Мэнди. Она уставилась на него так, будто если будет смотреть достаточно пристально, то сможет разглядеть его изнутри. Найти этот маленький осколок стали и стекла, вонзившийся в него, и вырвать его зубами.
Он почти хочет, чтобы она смогла.
В конце концов, она кивает, освобождая его от своего пронзительного взгляда. Почему-то на её лице по-прежнему нет гнева.
— Теперь я могу поспать? — последний кусочек наживки, чтобы увидеть, запротестует ли она, покажет ли своё истинное лицо теперь, когда встала у власти.
Мэнди поворачивается, собираясь уйти.
— Если хочешь. Но снаружи тебя кое-кто ждёт.
— Снаружи? — переспрашивает Микки. — Что ты... Кто?.. Мэнди? Мэнди! — но сестры уже след простыл.
Зато Игги всё ещё здесь, стоит и пялится на него с сомнением.
— Ты уверен, Мик? Уверен, что доверяешь ему?
— Кому — ему? — требует ответа недоумевающий Микки. — Кого, блин, вы?..
Игги следует за Мэнди, качая головой.
— Будь осторожен, вот и всё, — бросает он на ходу.
Итак, все уходят, а Микки остаётся стоять посреди тёмной каменной каморки один, с колотящимся сердцем.
— Чёрт, — бормочет он, проводя рукой по волосам. — Вот дерьмо.
Если это так — если это он, — вероятно, он здесь чтобы потребовать возмездия за предательство. Но тогда ему должна быть нужна Мэнди, а не…
Микки понимает, что нервно расхаживает по камере, и заставляет себя остановиться. Делает несколько глубоких вдохов.
Либо это Йен, либо нет, и выход Микки на улицу ничего не изменит. Так что он решает пойти.
Снаружи вход в Неблагой Двор представляет собой мрачную лощину на склоне крутой скалистой горы. Здесь тихо. Единственный звук на многие мили вокруг — гул падающей воды узкого скрытого водопада. Микки до конца не уверен, но думает, что когда-то он мог быть домом его матери.
А вот и Йен — сидит на земле, прислонившись спиной к покрытой мхом плите из серого камня. Если бы у двора был порог, он сидел бы прямо на нём.
Микки ненадолго задерживается в тени деревьев, просто наблюдая. Лицо Йена спокойное и умиротворённое. Он выглядит здоровее и бодрее, чем когда-либо на памяти Микки. Единственное, что выдаёт его дискомфорт, — это то, как его длинные пальцы напряжённо сцеплены на коленях. Он безоружен. Это кажется глупым безрассудством.
Но, по крайней мере, это означает, что Йен здесь не для того, чтобы убить его. Возможно. Если только он не попытается задушить Микки или вроде того.
Микки судорожно вздыхает и выходит из-за деревьев. Йен выпрямляется и пристально смотрит на него.
— Микки, — начинает он, но нерешительно замолкает. Его лицо выражает открытость и нетерпение. Совсем не то, чего ожидал Микки. — Э-м-м, твоя сестра... Я имею в виду, твоя королева. Она меня не впустила. Сказала, что это касается только нас двоих, а не двора.
— Думаю, она права, — соглашается Микки.
Некоторое время они неловко буравят друг друга взглядами.
— Ну, так чего пришёл-то? — наконец интересуется Микки. Он внутренне вздрагивает, слыша, как слова слетают с его губ. Но сказанного не воротишь.
Йен моргает, глядя на него.
— У меня... есть вопрос, — сообщает он. — Это… Мы можем отойти? В какое-нибудь другое место? — он показывает на дерево над собой, на котором сидит ворон, глядя на них сверху вниз любопытными глазами-бусинками.
— Точно, — бормочет Микки. Вопрос. Ничего хорошего это не сулит. — Пойдём.
Йен встаёт и следует за ним вверх по склону горы, а затем в тисовую рощу. Шум воды нарастает.
Они выходят из перелеска прямо к истоку водопада. На самом деле здесь, подальше от водоёма, куда ударяет основной поток воды, немного тише, но окружающего шума достаточно, чтобы никто их не услышал.
Микки поворачивается к Йену.
— Ну и? В чём вопрос? — первое, что приходит в голову: «
Зачем ты солгал?», и тогда между ними всё только осложнится.
Йен пристально смотрит на него.
— Хотел спросить, не знаешь ли ты… где мой меч? Раз уж это ты меня нашёл. Может, он был где-то рядом? Если бы ты мог показать мне…
— Ага, — говорит Микки. — Я… Да. Я знаю где он. Мне... Ты хочешь пойти сейчас или?..
Йен сглатывает.
— Да, если ты не против, — его голос звучит немного странно. — Это было бы здорово. Они... — он улыбается, — не дадут мне новый. Если только сперва я не докажу, что не могу найти старый. Так что я сказал, что попробую.
— Типично, — хмыкает Микки. — Оружейники никогда не хотят просто делать свою работу, да?
— Ага, — хихикает Йен. — Можно подумать, им не нравится делать новые мечи, — ну вот, теперь они просто стоят и улыбаются друг другу, как парочка идиотов.
Микки встряхивается.
— Это... это в паре километров отсюда. Нам стоит?..
— Хорошо, что теперь мы оба можем бежать, правда? — Йен снова ухмыляется, и Микки не может не ответить ему тем же.
— Думаешь, сможешь меня обогнать? — спрашивает он. — Ты же в курсе, что раньше я участвовал в Охоте?
— Раньше? — уточняет Йен, слегка удивлённо… С надеждой.
Микки моргает, потом качает головой и срывается с места.
— Пошевеливайся, слизняк Благого Двора! — кричит он, обернувшись через плечо, и слышит смех Йена, рванувшего за ним.
----------- ✶ -----------
На поляне тихо и солнечно, это место больше подходит Йену, чем Микки. Они вдвоём стоят у участка, поросшего кустарником и травой, — там, где Микки нашёл его. Странно думать, что кости Йена могли бы тлеть здесь прямо сейчас. Микки вздрагивает. Заросли травы колышет прохладный ветерок.
После минутного молчания Микки наклоняется, раздвигает кусты и раскапывает землю, ища спрятанное оружие. Он расчищает засохшую грязь, а вместе с ней и заклинание, что скрывало клинок. Наконец его пальцы касаются лезвия, и кожу обжигает холодом. Он отдёргивает руку и смотрит на Йена.
— Ну, как? — говорит он.
Йен приподнимает брови.
— Отличная работа! — он садится, опираясь на пятки, и берётся за рукоять. Он слегка потрясает мечом, чтобы стряхнуть налипшие комья земли, а затем одним плавным движением поднимает его.
Грязь и трава на лезвии сгорают в одной яркой вспышке, а сталь и стекло ослепляют Микки сиянием.
Он закрывает глаза.
— Эм, я… — начинает Йен. — Это не то, что я... — он тихо ругается под нос. — На самом деле я не об этом хотел спросить.
Микки прищуривается и смотрит на Йена с сомнением, когда тот поднимается и прислоняет меч к дереву, а затем поворачивается к Микки.
— Неужели? Тогда скажи мне, зачем мы тащились сюда?
Йен кивает.
— Я… подумывал, — начинает он. Микки поднимает бровь, но ничего не говорит. — О том, чтобы уйти.
Конечно. Он здесь, но только чтобы попрощаться. Неудивительно, что ему нужно было вернуть меч.
— О путешествиях, — продолжает Йен. Его глаза устремлены на Микки, когда он произносит последнюю часть очень быстро и тихо: — И я подумал, может быть, ты захочешь пойти со мной.
У Микки перехватывает дыхание, и он резко вскидывает голову. Йен смотрит на него, страх и неуверенность Микки отражаются на его лице.
— А? — ни на что другое Микки сейчас не способен.
— Мне жаль, — торопливо говорит Йен. — Это было… Извини! — он отступает назад. Не успев сообразить, что делает, Микки протягивает руку и хватает Йена за запястье, останавливая.
— Подожди, — говорит он. — Подожди секунду. Я не... Я не понимаю.
Йен смотрит в землю, потом на пальцы Микки, сжимающие его запястье. Он мягко выворачивается, но затем сам берёт Микки за руку, едва касаясь. Как будто боится.
— Ты помнишь, — тихо спрашивает Йен, — о чём мы говорили в тот вечер? Под холмом.
Микки кивает. Его сердце бешено колотится, и он не знает, что делать с собой, со своим телом. Должен ли он отстраниться? Притянуть Йена поближе?
— Я думал об этом, — говорит Йен. — Обо всём этом. И я хочу туда отправиться. В место, которое мне снилось. С... тобой. Если ты хочешь.
— Ты... что? — недоумевает Микки. — Ты… Это что, какая-то шутка?
— Нет, — возражает Йен. — Нет! — он выглядит ошарашенным. — Почему ты так думаешь?
Микки неуверенно косится на него.
— Я солгал тебе, Йен. Ты что, забыл, как я привёл тебя к твоему врагу? К моему отцу. Припоминаешь?
Он не знает, какой реакции ожидает, но определённо не смеха. Йен хохочет, будто Микки только что рассказал ему какую-то потрясающую шутку.
— Что? — недоумевает Микки. — Не понимаю, что тут такого смешного, Йен!
Йен протягивает руку, чтобы коснуться его лица. Микки отшатывается, и тогда Йен опускает руку. Но он всё ещё широко улыбается.
— Микки, — говорит он, — с такими врагами, как ты, кому нужны друзья?
— Какого хрена ты несёшь? — рявкает Микки.
Выражение лица Йена невероятно нежное.
— Всё, что тебе нужно было сделать, это оставить меня лежать в грязи там, где ты меня нашёл. Мы оба знаем, что в ту же ночь я был бы мёртв.
— Это было не ради тебя, — Микки дышит слишком часто и сам не знает, почему. — Мёртвый ты ничего для меня не стоил.
— Это правда, — соглашается Йен. — Но и здоровым я тебе тоже не был нужен. Способный удержаться на ногах — уже достаточно. Чёрт, хватило бы просто способности дышать. И у тебя не было никаких причин прятать настоящего себя от пленника, — он снова улыбается, и на этот раз, когда его пальцы касаются щеки Микки, тот не отстраняется. — Покажи мне, — просит Йен.
Микки закрывает глаза и чувствует, как меняется, почти против своей воли — зуд кожи, слизь, полный рот зубов. Существо. Монстр, чтобы пугать детишек.
Йен всё ещё прикасается к его лицу, и когда Микки осмеливается открыть глаза, то видит только его улыбку.
— Вот он ты, — говорит Йен. — Это по-прежнему ты, — он наклоняется и целует Микки в лоб. Потом в щёку. И ещё один поцелуй, нежный и сладкий, в губы.
Микки сглатывает и одним быстрым движением видоизменяется обратно. Затем он протягивает руку и привлекает Йена к себе, обнимая его за талию. Он целует его в ответ, крепко, в губы. Рот Йена открывается под его напором, горячий и скользкий. Микки обхватывает Йена за шею сзади, крепко сжимая пальцы.
Волна проходит через всё тело Йена, и кажется, что между ними проскакивает искра. Микки отстраняется в изумлении.
Йен пристально смотрит на него. Он облизывает губы, выглядя неуверенным и смущённым. Микки хватает Йена за руку — между ними снова вспыхивает та же горячая искра — и поднимает её вверх.
Вокруг пальцев Йена появляется светлое сияние. Благое, белое.
— Как… — начинает Йен.
Микки пожимает плечами.
— Такое иногда случается, — говорит он. — Никогда не угадаешь, когда начнётся и почему. Это просто происходит.
— Нет! — говорит Йен радостно возбуждённо. — Это ты! Ты что-то сделал!
Микки поднимает руки в притворной капитуляции.
— Тебе некого винить, кроме себя, — говорит он. — Ты собираешься это проверить, или как?
Йен смотрит на него с приоткрытым ртом, не в силах скрыть своё ликование.
— И что мне делать?
Микки кивает на меч, прислонённый к дереву, и Йен протягивает к нему руку. Клинок оживает, вспыхивая белым пламенем, и Микки удивлённо моргает. Сила Йена и вправду велика.
Он идёт к дереву, берёт меч за рукоять и поднимает перед собой. Клинок подсвечивает лицо Йена снизу, на мгновение делая его холодным и устрашающим, но, когда он снова поворачивается к Микки, иллюзия рушится. Это просто Йен, яркий и красивый.
— Это от меня, — удивлённо говорит он.
Микки легко улыбается ему.
— Что собираешься с этим делать?
Йен усмехается.
— Как думаешь, хочешь помочь мне это выяснить? — спрашивает он и протягивает Микки руку.
— Чёрт с ним, — говорит Микки. Он никак не может стереть с лица глупую улыбку. — Похоже, других дел у меня нет, да? — и он берёт Йена за руку.
__________꧁꧂__________
