Киёми Баджи.

– альчжана ноль камани тыль су омнын го-о-оль... — напеваю я себе под нос и стараюсь повторить движение, которое мы выучили, — так, поставим ногу сюда, взмах рукой, поворот, — диктую и танцую, — альчжана... — меня перебивает хлопок сзади. Я же одна в зале. – решила остаться здесь одна, а, Киёми? — чего это он тут забыл? – чего тебе? – ну-ну, как некрасиво отвечать вопросом на вопрос, — он показушно дует губки. Да уж, у Майки это выглядит получше, — я решил остаться и понаблюдать за твоей тренировкой, — прямолинейно. – понаблюдал? Теперь иди. – сейчас уже почти три. Твой парень не будет злиться? — откуда он знает? Даже брат и подруга узнали только сегодня, хотя, первый уже подозревал это, — ой то-о-очно, сейчас ему не до тебя. Он сейчас дерется, чтобы вернуть твоего братика. – ты заткнёшься или мне тебя заткнуть? — меня уже начинает жутко бесить тот факт, что этот утырок знает столько обо мне и о моём окружении. – вот видишь. Ты даже не решилась пойти, так скажем, спасать его. – мне не зачем это делать. Я знаю, что он не слабый и сможет постоять за себя и свою банду. – а вот и нет. Может, ты не подозреваешь об этом, но, смотри, что сейчас там происходит, — Шинсо показывает мне фотографию, от которой мои глаза расширяются до внушительных размеров, а дыхание сбивается. На ней изображён Майки, который сидит на земле, опустив голову, со лба которой льётся кровь. ********** – Майки-и-и!!! — кричу я, когда оказываюсь на месте, в надежде докричаться до парня. Тот избивает... Казутору? Что тут вообще происходит? — К-кейске...? — я замечаю еле дышащего брата, который поднимается и идёт в сторону Майки и Казуторы. – что, разозлился из-за меня, а, Майки? — я замечаю в его кармане что-то тяжёлое и из него выпирает рукоятка ножа, — ты не убьёшь меня, Казутора! — он хотел продолжить, но я быстро подбежала к нему, пока он доставал нож, и выбила острый предмет из его рук, — Киёми? Ты что здесь забыла, мелочь!? – заткнись, придурок! — я кричу это на столько громко и на эмоциях, что моё горло начинает побаливать. Из глаз непроизвольно текут слёзы от осознания того, что хотел сделать Кейске, — ты понимаешь, блять, что хотел сделать!? Что было бы, если бы я не пришла вовремя!? Ты вообще ебанулся или что!!? — с каждым вопросом я подходила всё ближе, так как пока отбивала нож из его руки, отскачила на несколько метров, — приди в себя! Не всё решается так!! — я влепила ему смачную пощечину. Его голова повернулась в сторону от силы удара. Рука начала пощипывать, но я не обращала на это внимания. – Киёми! — кричит знакомый, столь красивый голос. Я поворачиваюсь и вижу, как Казутора хватает тот самый нож, который я минутой ранее выбила из руки Кейске. Ханемия пырнул какого-то неизвестного мне парня из его же группировки. Меня это сильно удивило, ведь причин убивать его не было, — я не смогу нормально жить и общаться с вами, поэтому, — слышится звук сирены, — я попаду в исправильную школу. Может, мозги появятся, — что бля? Он так хочет вновь оказаться там? — я сдамся. – нет, Казутора! — кричит ему брат, — я останусь с тобой. – а ты-то хуле!? — мне так хотелось ударить его, но, зная, что его состояние сейчас итак не из лучших, я отступила. – меня заберёт скорая, так что не волнуйся, — Кейске привычно улыбается мне, — сестренка, — его глаза закрылись и он начал падать, но я подхватила его и бережно положила на землю. – идиот... ********** – когда можно будет его навестить? — спрашиваю я в больнице у врача, пока Доракен и Такемучи пошли навещать Казутору. – можете сейчас, но не надолго. – хорошо, спасибо. Я прохожу в палату. Ужас, не люблю больницы. Тем более, после случая с Кисаки. Брат лежит на кровати и смотрит в окно, не решаясь повернуться ко мне. – ну что, идиот из отряда самоубийц? — обращаюсь я к Кейске и сажусь на стул рядом. Тот всё ещё игнорирует, — спасибо за игнор, мне очень приятно, но-о-о... зачем ты хотел это сделать? Хотя-я, я понимаю это, но не понимаю, почему нельзя было просто сказать это всё Майки. Он бы понял, наверное... – он бы не понял. – ну значит надо было рассказать так, чтобы понял! Баджи наконец-таки поворачивает голову и смотрит мне прямо в глаза. – Киёми, я думаю, что мне больше нельзя находиться в "Свастонах", — он говорит это серьёзно. – правильно думаешь. Они не примут тебя назад. Ты же придатель, да и, вообще, как человек не самый лучший. – Киёми! – ну что? На правду не обижаются.