***
Начальница приюта миссис Коул была умной, незлой женщиной. Она изо всех сил старалась улучшить дела вверенного в её руки приюта, хоть иногда и приходилось поступаться некоторыми правилами — закона или морали. Часто совесть напоминала ей об этих «издержках». Не давала спать, заставляя думать о каком-нибудь оставленном без ужина проказнике или об отданной в Работный Дом девчонке. Но подобные волнения проходили, стоило только вспомнить, сколько голодных ртов она должна накормить завтра. Однако же этот, всегда успокаивающий её совесть довод, в последнее время перестал справляться со своей задачей. Ее днями и ночами преследовал тяжелый взгляд Тома Реддла, которым он одарил её, когда Питера и Эмилию Вильсонов забрали из приюта. Она тогда опустила голову, избегая смотреть на ребёнка, и быстро прошла мимо. С того дня женщине все чаще приходила мысль, что Том — странный, ужасный ребёнок. Маленькое подобие ангела, что видит тебя насквозь, знает все твои грехи и сейчас собирается судить тебя за них. Именно за это его боялись в приюте другие воспитанники — за взгляд умных, холодных льдинок, казалось, пронзающих собой все живое, ждущих, пока «жертва» не умрёт от потери крови. Может, поэтому Коул и отдала его Поттеру так просто — потому что всегда боялась Тома и хотела избавиться от него? В моменты, когда эта мысль приходила в голову женщины, она обычно слабо вздрагивала и, выдавливая из себя никому не нужную улыбку, находила какое-нибудь важное дело, чтобы отвлечься. И это помогало. На время, конечно… И, казалось бы, живи и радуйся, что сплавила Реддла другому, но миссис Коул так не могла. Она была умной, незлой женщиной. Или ей хотелось в это верить. Неважно… Она просто придумала себе обязательное условие — проверять Реддла раз в неделю, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. И, в принципе, Поттер — неплохой мужчина, только немного нервный. И дом у него старый… Женщина вздохнула устало, потянулась, разминая мышцы. При мистере Вуле было проще.***
— Проходи, любовь моя, — услышал Том голос Поттера и последовавший хлопок входной двери. Мальчик встал с постеленного ему вчера Поттером коврика-матраса в Дальней комнате. Насколько он понимал, теперь это его спальня. Том тихо, на цыпочках подобрался к дверному проходу и выглянул в коридор. Поттер привёл женщину. Поттер, серийный убийца, привёл женщину — четырнадцатую жертву. Реддл смотрел во все глаза на молодую, ярко улыбающуюся девушку. Та будто светилась вся — огненное пятно — рыжие волосы, веснушки, алая помада на губах — ей ещё рано умирать. — У тебя есть сын? — Тома заметили. — И жена? — чуть обиженно спросила женщина, заглядывая в глаза мужчине. Гарри перевел на Реддла злой, предупреждающий взгляд, пригвоздив им мальчика к месту. У Тома сперло дыхание так, что ни слова не вымолвить, ни в комнате не спрятаться. Девушка двинулась к нему, беззаботно ему улыбаясь. Реддл сглотнул горький ком, застрявший в горле. «Ей. Ещё. Рано. Умирать», — билась в его голове, как птичка в клетке, болезненная мысль. — Любовь моя, — Поттер схватил женщину за локоть, останавливая, но та сбросила руку, продолжая идти к ребёнку. Гарри стрельнул убийственным взглядом, обещая Тому незабываемые последствия его глупого любопытства. Реддл уже десять раз успел проклясть тот час, когда встретил Поттера в том вонючем переулке. — Какой милый ребёнок, — девушка наклонилась к Тому. — Где же твоя мама? — Умерла в канаве за городом от передоза морфином, — бездумно ответил Реддл, смотря за спину женщины — в глаза Поттеру. — Так мне сказали, — поспешно добавил он, заметив замешательство взрослых. Гарри странно усмехнулся и с силой потянул растерянную девушку за собой. Том наконец-то посмотрел ей прямо в глаза, замечая, что они почти такие же ярко-зеленые, как и у Поттера. Кто-то в его душе умолял помочь девушке, спасти её. Но Том даже шага не сделал к ней. Он бестолково наблюдал, как пошло Поттер положил ладонь на её ягодицу, как смущённо засмеялась девушка, оглядываясь на ребенка, как растянул брюнет губы в хищной усмешке. Том сделал шаг назад, отвернулся, закрывая себе уши, чтобы не слышать радостный смех девушки.***
Посреди ночи его разбудил страшный женский крик — этого следовало ожидать, но даже так Реддл крупно задрожал, сжимаясь в маленький комочек. — Нет, нет, пожалуйста! — простонала она. — Пожалуйста! — пронзительный крик оборвался вместе с глухим ударом по чему-то мягкому. Том встал на четвереньки, ощущая дрожь в коленях. Пополз очень тихо к дверному проему, выглянул из-за угла. — Не спится? — спросил кто-то его из темноты. Конечно, Поттер. Том, зажал себе рот, чтобы не закричать — в коридоре в неприличной позе лежала голая девушка вся в крови. Она ещё дышала, повернув голову в сторону Тома. Это даже страшнее, чем видеть труп — тому хотя бы уже не больно. Над ней возвышался такой же голый Поттер. Реддл мог догадаться, чем они занимались первую половину ночи. Как и мог догадаться, чем мужчина собирается заниматься оставшуюся половину. — П-по… — она слабо потянулась к ребёнку. — Мо… Г... Кх-кха!.. — женщина хрипло закашлялась и тут же сорвалась на жуткий визг — Поттер наступил на её пересеченную свежим порезом ладонь, дробя хрупкие косточки. — Любовь моя… — прошептал Гарри, грубо поворачивая лицо девушки к себе. — Ты была сегодня такой… Любвеобильной… — она заплакала, и Гарри в отвращении скривился, отвернулся к Тому, смотря ему точно в глаза. — Запомни, Том, — в голосе Поттера звучало неподдельное презрение. — Женщины — тупые, похотливые шлюхи. Твоя мать была такой же, — мальчик вздрогнул при упоминании матери. Он никогда не испытывал к человеку, бросившему его, какие-то тёплые чувства, но все же не позволял ни себе, ни другим воспитанникам так о матери отзываться. Он ведь никогда не знал её. Гарри вновь повернулся к тихо плачущей под ним девушке. — Ты видишь, как она плачет? Нужно сделать ей приятно, чтобы она перестала быть такой отвратительной, — Поттер назвал странное слово, и в руку ему влетела тяжёлая, чугунная кочерга из кухни. Том понятия не имел, что мужчина собирается с ней делать, но не хотел этого узнавать. Он отвернулся, быстро возвращаясь на свой коврик и с головой укрываясь одеялом. Последовавший через пару мгновений истошный вопль женщины он заглушал, как мог. Руки, зажимавшие его уши, к сожалению, не давали полной звукоизоляции, но кровь бьющая в висках мальчика помогала сохранить осколки психики.