Дамоклов Меч

Итак. Похоже, все уже слышали о том, как распалась элита Старшей Шафрановой школы. Только об этом люди вокруг и говорили. Теруки чувствовал, как на него смотрели на протяжении его пути на урок. Он привык к их взглядам и наслаждался вниманием. Он выглядел лучше, чем когда-либо. Он чувствовал себя лучше. Впервые за долгое время у него не было тяжелой ноши на груди, пока он находился в школе. Потому что он знал, что больше ему не приходится общаться со своими бывшими друзьями. Он знал, что больше ему не придется заставлять себя принимать участие в их разговорах. Было тревожно. Было потрясающе. А команда Макото встретила его, как возвращавшегося на родину героя. — Ты как? — спросил Макото. — Я? Просто отлично, — ответил Теруки и даже не соврал. Ему казалось, что он был на седьмом небе. — Никогда не чувствовал себя лучше. Макото широко улыбнулся и хлопнул его по спине. — Классно! — сказал он. — И не зря ты от них избавился. Теперь ты в нашей банде! И он больше не собирался смотреть назад. Теруки казалось, что это был его счастливый день. Что ничего теперь не могло пойти не так. Порвать с Акеми и ее друзьями было вторым лучшим решением в его жизни. Поэтому он почувствовал, что теперь настало идеальное время сделать свой ход. Сегодня был тот день. Он собирался признаться. Что бы ни случилось, он расскажет Шигео о своих чувствах. Он знал, что Шигео не будет о нем плохо думать, если узнает. Он знал, что Шигео просто не был таким человеком. Так что он собрался рассказать все той ночью, когда Шигео придет ночевать. Это будет судьбоносная ночь! Весь день Теруки не мог перестать улыбаться. Он понимал, что люди это видели, и от этого ему становилось только лучше. В свой первый официальный день пребывания обычным смертным он сиял, как само солнце. Даже угрюмый взгляд Акеми, устремленный на него в протяжение всего обеденного перерыва, не мог испортить его настроение. Совсем наоборот! Он заметил, как Акеми с Рейко следовали за ним после того, как он покинул школу, и ему было наплевать. Они, должно быть, так удивились, когда увидели ожидавшего его у школьных ворот Шигео. Осмелившийся благодаря ранним успехам, Теруки протянул ему руку. — Хочешь подержаться за руки? — сказал он, ни капли не нервничая, лишь радуясь во всю. Шигео взглянул на него с любопытством, затем дал руку и одарил его крохотной улыбкой. Теруки казалось, что человека счастливее его не может быть. Это была мечта. Это был тот день! Сегодня будет главное событие его жизни! Поход к квартире Теруки был просто замечательным. На них даже не глядели так много, как боялся Теруки, пока они держались за руки. Шигео снова стал играть с его пальцами, и, насколько Теруки было известно, ему больше не нужна была эта рука. Шигео мог ее оставить. Теперь они везде будут так ходить. Они готовили вместе, делали домашнее задание вместе, а Теруки все продолжал ждать подходящего момента, чтобы признаться. Любой случай, скорее всего, подошел бы идеально. Каждый раз, когда Шигео глядел на него и улыбался, каждый, когда Теруки до него дотрагивался, чтобы убрать с лица волосы, взять его за руку. Любой мог оказаться тем самым. Теруки просто обнаружил, что слишком сильно наслаждался моментом, чтобы нарушить его покой. Они подключили видеоигры к телевизору и сели играть. Игра даже не была такой уж веселой, он лишь импульсивно купил ее на гаражной распродаже — единственным ее достоинством можно было назвать симпатичную обложку. И каким кошмаром была эта игра! Глючная мешанина с множеством багов и персонажами, у которых не было никакого характера. Каким-то образом Теруки находил это самой смешной вещью в мире. Может, потому, что его опьяняла собственная радость, может, потому, что это действительно было так забавно — это неважно. То, что начиналось с раздраженных комментариев по поводу недостающей личности главного персонажа, заканчивалось безудержным смехом каждый раз, когда игра пыталась выпытать у него какие-либо чувства с помощью эмоционального флэшбека. А когда Теруки начинал так сильно хохотать, что готов был подавиться собственной слюной, Шигео начинал смеяться над ним, и это только больше его смешило. Теруки казалось, что он вот-вот потеряет сознание от смеха, и, так как они оба перестали уделять внимание несчастным персонажам на экране, один из них умер с жалким криком, который, должно быть, за раз был записан одним актером, которому не заплатили за вторую попытку. К этому моменту Теруки уже полностью прилип к Шигео. Он наклонил голову на его плечо, и его смех потихоньку превращался в тихие хрипы. Шигео смеялся гораздо более сдержанно, у него лишь легонько дрожали плечи. Он тихо, почти бездыханно посмеивался, чего бы Теруки вряд ли услышал, не находился бы он так близко. Он наслаждался ими, впитывая их звук до самых костей, будто они были лучами солнца, а он — лишь одиноким цветком на обочине. Он поднял глаза, чтобы взглянуть на Шигео, и его глаза превратились в узкие щелочки, его улыбка почти полностью их закрыла. Они сидели очень близко. Очень. Если только чуть-чуть дотянуться, они могли бы… Прямо сейчас, они могли бы, если бы только… Теруки облизнул губы, уставившись на губы Шигео. Итак. Момент наступил. Он протянул руку к его шее, провел пальцами по его волосам, изучая его лицо в поисках каких-либо признаков дискомфорта. Постепенно, осторожно, он придвинул голову Шигео к себе. Только еще чуть-чуть. Всего немного. Неуверенность проскочила в глазах Шигео, и тот отвернулся. Теруки отпрянул. — Все нормально? — спросил он. — Если… если ты этого не хочешь, все в порядке, — ощущения, что все будет в порядке, у него не было, но он не был таким уж эгоистом, чтобы высказать это вслух. — Эм. — Шигео зачесал руку. Теруки еще дальше отодвинулся, чтобы дать ему свободного пространства. Однако это лишь больше встревожило Шигео, и тот потихоньку стал всхлипывать. — Хей, — сказал Теруки, убрав некоторые волосы с его лица. Шигео посмотрел на него, глаза его прыгали по всему его телу. — Все в порядке, — сказал он. — Я понимаю. Все хорошо. Шигео облизнул губы, затем опустил взгляд на его ляжку. Последнее, чего Теруки добивался, так это насильно заставлять Шигео что-либо делать. Он не хотел, чтобы тот думал, будто у него нет иного выбора, кроме как следовать за желанием Теруки. Как бы ни было тяжело это признать, Теруки готов был принять отказ, раз у него не было других вариантов. Он примет его и станет наилучшим лучшим другом, который мог бы когда-либо быть у Шигео. Будет плакать и орать в подушку, пока боль не утихнет, и затем они продолжат, как раньше. Нельзя было ожидать никакого веселья, если они оба плохо проводили время. Теруки наклонил голову, чтобы лучше посмотреть Шигео в глаза. Он чуть улыбнулся и провел ладонью по его щеке. — Я не хочу заставлять тебя что-то делать, — сказал он. — Если… если ты не хочешь чего-то подобного, мне все равно. Искренность. Он должен быть искренним. Он опустил взгляд, слегка усмехнулся, затем сказал: — Ну. Ах. Мне-то не будет все равно. Но я буду в порядке. Через какое-то время. Просто. Просто я хочу знать, как ты себя чувствуешь. Если ты не против. Шигео некоторое время молчал. Он посмотрел на Теруки, затем обратно на свою ляжку, где сложил руки. — Я, — начал он, немало колеблясь. — Я уже знал об этом. Я. Эм. Что я тебе нравлюсь. То есть, не как друг. Теруки облизнул губы и замешкал. — Э. Да. Ну, как бы. Как бы, да. Да, нравишься. Эм. Правда. Типа, правда нравишься. Несмотря на его бессвязную речь, Шигео кивнул, будто тот не говорил только что полную чушь. — Это?.. — начал было Теруки, но затем подумал, как ему стоит лучше выразиться. — Ты не возражаешь? Или… тебе от этого некомфортно? Шигео покачал головой. — Я немного боялся… говорить об этом, — сказал он. — Я знаю, что должен был раньше поднять тему. Рейген говорит… эм, что нужно говорить о своих чувствах, ведь люди не поймут просто так. Так он сказал. И. Еще я думал, что, может, ты когда-нибудь это упомянешь, чтобы мне не пришлось. Ну и. Сейчас, видимо, упомянул. У Теруки живот скручивался от нервов. — Знаешь, — проговорил он. — Если ты хочешь, типа, продолжить так, как мы всегда делали, это будет отлично. Я просто… Да. Ты мне нравишься. Очень. Но если бы ты хотел попробовать, это было бы, типа, даже лучше. Для меня. Но мне все равно. Что он лепетал? Это было ничтожно! У него не было ничего, и они просто сидели на месте, совершенно бессмысленно. Все прекрасные, ужасные идеи о признании с бесконечными поцелуями в итоге начисто испарились, оставив после себя этот странный, неудобный разговор. Однако опять же. Этого он и должен был ожидать. Никогда ему не приходило в голову, что он, Ханазава Теруки, мог превратиться в комок нервов, признаваясь в любви. Он всегда предполагал, что если дело до этого дойдет, то он не потеряет самообладания. Что человеку своих мечтаний он спокойно и легко расскажет о своих чувствах под лепестками сакуры. Взамен же он обливался седьмым потом, и ему, казалось, не хватало воздуха. — Ты не против, если я… подумаю об этом немного? — спросил Шигео. — Немного? Типа… пару часов или?.. Шигео замялся. Теруки опустил глаза, затем легонько улыбнулся. Если честно, это было даже больше, чем на что он мог надеяться. Скорее всего, даже больше, чем он заслуживал. Он протянул руку и положил ее на ладонь Шигео. — Думай, сколько хочешь, — сказал он. — Я буду ждать сколько угодно. Знаешь, я бы мог даже годы ждать. Но. Что бы ты ни решил, мне и так будет хорошо. Даже если ты не хочешь становиться чем-то больше, чем друзьями, мне будет приятно просто… обниматься и смотреть с тобой кино, ага? И вот оно. Каким-то образом, сквозь свое бормотание и несвязные предложения Теруки нашел правильные слова, чтобы напряжение вытекло из Шигео и его улыбка вернулась. — Спасибо, Теруки, — сказал он, облокотившись о него. Теруки показалось, что и ему стало легче, и он растаял и положил голову на плечо Шигео. Да уж, подумал он. Терпеть отказ от Шигео было бы нелегко. Но он сказал правду. Он был готов жить и так. Ему пришлось бы оставить свои маленькие фантазии и желания в своих мыслях, но даже так он чувствовал себя счастливее, чем когда-либо раньше.

*

Несколько недель они об этом не говорили. Теруки казалось, что только об этом он и мог думать. Это была первая мысль, которая появлялась у него в голове после пробуждения, по ночам ему не давали заснуть бабочки в животе. Он мог делать что-то абсолютно несвязанное, затем увидеть фотографию кошки, и вот, оно снова появлялось. Это чувство. Он старался держать все в себе. Шигео заслуживал все время на размышления, даже если Теруки на самом деле хотел схватить его за пиджак и взмолиться, чтобы тот дал уже ему свой ответ. Ну да. Конечно, он мог подождать. У него же не зависела от этого вся его жизнь. Слова Шигео изменили бы все. Ничего такого. У него хватало терпения. Мало что изменилось за этот период. Они продолжали видеться друг с другом, как обычно, общались после школы и отправляли смс-ки. Только над ними плавала эта атмосфера неопределенности, от которой Теруки так и не мог избавиться. Ему понадобилась вся харизма и воля, чтобы не дать ей выдать себя. Спустя две с половиной недели ожидания — не то чтобы Теруки считал — он получил сообщение от Шигео с просьбой встретить его после уроков в парке, и Теруки понял, что настал час истины. Шигео очень редко выдвигал инициативу. Даже сейчас, когда у них так далеко продвинулись отношения, ему гораздо комфортнее было давать Теруки все полномочия на их планы, и тот ни капли не возражал. Теруки на пальцах одной руки мог сосчитать все разы, когда Шигео куда-либо его приглашал, но все эти встречи были чрезвычайно ему дороги. Едва увидев сообщение, Теруки почувствовал себя на вершине самой высокой горы на свете. Вот оно. Момент правды. Целый день, ожидая особой минуты, Теруки был весь на нервах. Даже встречи с его старой группой друзей не могли испортить ему настроение, несмотря на странные взгляды, которые те то и дело бросали в его сторону. Ничто не могло испортить его день. Ведь, если Шигео приглашал его в особенное место, чтобы поговорить, если он решался на что-то подобное, а не просто говорил о том, что у него на душе, дома у Теруки — значит, он действительно что-то запланировал. Должен же быть у этого какой-то потайной смысл. Если он так далеко заходил ради одной беседы, какой бы незначительной она ни казалась постороннему человеку, не может быть, чтобы для него готовился отрицательный ответ, так? Теруки верил. Всем сердцем. Выглядеть ему надлежало наилучшим образом. Встретиться они собрались сразу после школы, что не звучало очень удачно. Как бы он ни хотел переодеться в свою любимую одежду, чтобы этот момент был особенный, такого просто не предстояло. Теруки не мог пойти и одеться прилично, у него не осталось бы времени. Значит, школьная форма. Что, впрочем, было нормально. Классический наряд для сцены с признанием, это было ясно. У него хотя бы оставалась возможность прихорошиться, как можно. Половину свободного времени он провел перед зеркалом в туалете, пытаясь убедиться, что его прическа выглядела идеально, другую он провел в кабинке, хватаясь за голову и задыхаясь. Что было совершенно необязательно. У него не было никаких причин волноваться. Всего-то, этот день решит направление всей его жизни. Так что. Хах. Без напряга! Почему его волосы лежали не так, как нужно?! Едва прозвенел звонок, как Теруки с силой пришлось оторвать себя от зеркала, чтобы не опоздать. Об опоздании к такому событию не могло быть и речи. Он выбежал из школы, словно его обувь объяло огнем, чуть не пробежал мимо входа парка, где они согласились встретиться, и в конце размял ноги, чтобы хоть как-то расслабить свои конечности. Ожидание было той еще мукой. Он спокойно перенес последние семнадцать дней — опять же, не то чтобы он считал — но теперь Теруки казалось, что если он подождет еще хоть секунду, то его разорвет, и Шигео потом придется разговаривать с его останками. В итоге ждать пришлось не более пяти минут, но по ощущениям казалось, что он ждал гораздо больше. Люди проходили мимо и бросали любопытные взгляды, пока он ерзал, но ему было все равно. Он ожидал любовь всей своей жизни, так что пусть нервничает, сколько хочет! Не то чтобы он нервничал, конечно. Он обернулся, пытаясь увидеть малейшее проявление знакомого лица среди посторонних. Когда он его заметил, на его лице расплылась широчайшая улыбка, и он замахал рукой. — Эй, Шигео! Я тут! Шигео тоже улыбался, и тогда Теруки знал. Вот оно. Их час. Появилось ощущение, что он не мог нормально вздохнуть. Внезапно довольно тесный парк показался слишком просторным. — Привет, — сказал Шигео, как только добрался до него. Небольшая улыбка на его лице была чрезвычайно нежна. — Итаааак… — сказал Теруки, пытаясь не махать руками туда-сюда. — Каков план? — Гм. — Шигео опустил взгляд и подвинул ноги. — Ты не будешь против, если мы присядем и. Поговорим немного? — Нет, — сказал Теруки, чуть дыша. — Нет, это было бы. Отлично. Он протянул руку Шигео, и тот взял ее, не задумавшись дважды, скрестив его пальцы со своими. Они нашли место, скрытое от чужих глаз, рядом с маленьким прудом. Здесь кусты росли ближе к берегу и практически поглощали одинокую скамью. Благодаря ей их было почти не увидеть посторонним людям, и никому, кто заранее бы не знал, где они находились, не удалось бы различить их силуэты снаружи. Некоторое время они сидели в полной тишине. Теруки наблюдал за Шигео, который смотрел за утками на поверхности воды. Те в какой-то момент приблизились к обоим, надеясь на еду, но позже уплыли в сторону другого пруда, где кто-то уже бросил им корм. Листья кустов приятно шелестели от небольшого ветра, и Теруки готов был поклясться, что вот-вот взорвется, если они сейчас не заговорят. Шигео не отпускал его руки, пока они садились на скамью, и теперь держал ее у себя на коленях, рисуя линии на коже Теруки, собираясь с мыслями. — Я хотел… — начал он, немало сомневаясь. Он стал играть с пальцами Теруки. — Мне, гм. Иногда трудно. Доверять людям. Теруки открыл рот, затем закрыл его и попытался придумать, что сказать в ответ. Вместо того, чтобы сказать что-то умное, он выдавил простое: «Да?», отвлекаясь на руки, нежно играющие с его пальчиками. — Эм, — сказал Шигео, уделяя все свое внимание рукам Теруки. — Я знал одну девочку. Асагири. Она. Гм. Она притворялась моей подругой, чтобы… - у него перехватило дыхание, и на какое-то время он замолк. Еле дыша, он пробормотал: — Я не хочу сейчас говорить об Асагири. Теруки тоже не хотелось о ней говорить. В голове у него было гораздо больше идей для более приятных тем для разговора. Но его горло начисто пересохло. Несколько раз он прокашлялся в попытке подобрать верные слова из тех, что крутились у него в мозгу. — Нам и не нужно, — сказал он, будто имел хоть малейшее понятие о происходящем вокруг. — Просто… — сказал Шигео. — Я тут… думал. И я знаю, что. Я тебе нравлюсь. Больше, чем друг. Знаю. Теруки сглотнул. Да. Этого уже нельзя было отрицать. — Ну да, — медленно проговорил он. — Это так. Я хотел — — Пожалуйста, дай мне закончить, — произнес Шигео, слегка горбясь. Теруки захлопнул рот и кивнул. — Я… очень много говорил с Рейгеном, — сказал он. — Мне. Трудно подпускать людей к себе. Но ты был так ко мне добр. И ты мне очень нравишься, Теруки. — Ах, — Теруки казалось, что его грудь крепко сжималась от избытка чувств. Он проглотил слова, которые пытались выбраться из горла, чтобы дать Шигео времени. Никакого признания еще не было. Они оба друг другу нравились. Это Теруки понимал. Ему хотелось знать, о каком роде отношений именно была речь. — Так что я поговорил с Рейгеном о том, как сделать… первый шаг, — медленно, осторожно продолжил он. — О… о том, чего я хочу в жизни, и как работать для этого. И это, эм… Это я очень в тебе ценю, Теруки. Ты… Когда ты чего-то хочешь, ты делаешь для этого все в твоих силах, и я думаю, это классно. Теруки опять пришлось сглотнуть, чтобы не выболтнуть случайно, что он тоже очень ценил Шигео. Но тот сейчас говорил. Открывался, и наблюдать за этим было словно наблюдать за раскрытием цветка. Он не смел дышать, боясь, что иначе тот завянет, не успев распуститься. — И я спросил у Рейгена, что мне стоит сделать, — продолжил он, двигая пальцы Теруки вверх и вниз, чуть-чуть их сгибая. — И я… я думаю, я знаю, чего хочу. Очень медленно, он скрестил их пальцы и взял его за руку. Теруки застыл как вкопанный. Шигео потихоньку поднял глаза, чтобы на него взглянуть. А его глаза. О, его прекрасные, прелестные глаза. Они были так полны теплотой. И эти искренние глаза были лишь для него. После всего, что случилось, после того как он чуть не упустил лучший шанс на счастье, который нечаянно ворвался в его жизнь, Теруки каким-то образом заслужил… вот это. Его рука дрожала в хватке Шигео, едва хватало воздуха. Он бы никогда не подумал, что такое могло случиться. Это… Это было для него. Улыбка, которую давал ему Шигео, она была для него одного. Они через столько прошли, чтобы добраться до этой точки, и Теруки с трудом мог поверить, что кто-то мог так на него взглянуть. Шигео восхищался Теруки? Глупости, Теруки восхищался им. Он был самым смелым из них, он был самым честным из них, он был единственный, с кем Теруки мог делиться всем, чем угодно. — Ты был бы не против, если… — начал Шигео, затем опустил взгляд. Теруки видел, как щеки его покрылись румянцем, и был словно на седьмом небе от счастья. — Если бы мы… может быть… поцеловались? — Нет, — через силу сказал он вслух. — Нет, это было бы… Вау, на самом деле это было бы замечательно. Шигео засмеялся. Почти неслышно, но сердце Теруки наполнилось такой гордостью, он не сомневался, что это разорвет его на части. Шигео приблизился, прикрыв глаза и слегка поджав губы, и он правда ни с кем не целовался раньше, не так ли? От внутренних бабочек у Теруки в животе осталась одна каша. Он приподнял рукою его лицо, чуть наклонил голову и встретил его на полпути. Хорошо целоваться Шигео не умел. Он совсем не двигался, лишь сидел на месте, держа руки на коленях и вытягивая губы. Теруки же казалось, что у него в жизни не было лучшего поцелуя. Они могли научиться. У них было время. Он чуть больше наклонил его голову, открыл губы, дабы показать, как это на самом деле делается, когда увидел вспышку и услышал затвор камеры. Именно громкие овации застали Шигео врасплох, заставив отодвинуться от Теруки и в замешательстве оглянуться. — Так держать, Теру! Я уж серьезно не думал, что у тебя получится! Это был Коичи. Они с Акеми вытащили телефоны; на ее вкрадчивую ухмылку было невыносимо смотреть. Ему словно вылили ушат холодной воды на голову. — Ребята, — медленно начал он, подняв руку. Шигео переводил взгляд с Коичи на Акеми с тем же восхитительным румянцем на лице, но теперь не выказывая ничего, кроме непонимания. — Вау, ты был прав, — сказала Акеми, уже печатая что-то на своем телефоне. — Он и правда ни с кем раньше не целовался. Ты это видел? Что это вообще было? — Ой, да ладно, — ответил Коичи. — Он победил, это главное. — Ребят, думаю, вам лучше уйти, — сказал Теруки, поднимаясь со скамьи. — А, это твои друзья, — сказал Шигео, чуть расслабив плечи. — Кажется, я их помню. Теруки повернулся к нему, напряженно улыбнувшись. — Я разберусь, Шигео. Подожди секунду. — А до него медленно доходит, да? — сказала Акеми. — Прям как ты говорил. — Эм, — сказал Шигео. Они доставляли ему неудобство. Теруки срочно нужно было разрядить ситуацию, чтобы они вернулись к занятию прежде. Его сердце жестоко билось о грудную клетку. — Перестаньте, — сказал он тем насмешливым ленивым тоном, который казался ему совсем не знакомым в данный момент. — Вы не видите, что мы заняты? Шигео попытался сказать что-то и запнулся, отчего покраснел вдвое и вжался в скамейку. — Да, я все снял! — сказал Коичи, помахивая телефоном в руке. — Классная работа! — Ага, всего-то заняло полгода, — сказала Акеми. — Ура-а. — Заткнись! — рявкнул Теруки, паника охватывала все его тело. — Сейчас же заткнитесь. — Что происходит? — спросил Шигео. — Ты наконец-то свободен, — сказала Акеми. — Разве ты не рад? Давай, пойдем. Я всем это отправлю. — Нет, отдай мне это, — сказал Теруки и потянулся за телефоном, но та лишь выпрыгнула из его хватки, высунув язык и захохотав. — Уже поздно, поздно! — воскликнула она. — Да брось, Теру, — сказал Коичи. — Всем нужно увидеть, а то они не поверят, что ты выиграл пари. Не тупи. — Пари? Голос Шигео прозвучал так тихо, что его легко можно было потерять посреди шума, но Теруки прекрасно его услышал. Он резко обернулся, замахав руками. — Это ничего не значит! Не беспокойся! Я сейчас разберусь, мы скоро пойдем. Давай потом пойдем ко мне домой, а? Там нам не будут мешать. Шигео несколько неуверенно улыбнулся, и эта же улыбка умерла ужасной смертью, когда Акеми сказала: — Ой, тебе уже необязательно притворяться, что он тебе нравится. Ты получил свой поцелуй, идем. И вдруг все пропало с лица Шигео. Все эмоции, всё тепло, всё. Остался один румянец, но тот потихоньку пропадал по мере того, как Шигео бледнел. Теруки повернулся к Акеми. — Заткнись! — крикнул он. — Заткнись! Не –! Не говори больше ничего! — Снова к Шигео. — Шигео, Шигео, пожалуйста, послушай — — Я был для тебя пари? — сказал он тихо, монотонно, без какого-либо выражения в голосе. — Нет, нет, это все — — Да, чел, прости, — сказал Коичи. — Но слушай, ты хотя бы — Теруки врезал Коичи в морду, прежде чем тому удалось завершить свою мысль. — Что за хрень? — крикнул он, пятясь и закрывая рукой лицо. — Чувак! — Вау, а ты был прав, — сказала Акеми. — Я раньше этого не видела, просто звала его так, потому что ты так делал, но он и правда похож на дохлую рыбу, — она улыбнулась, повернувшись к Теруки, с полными радости прищуренными глазами. — Но этого и стоило ожидать, наверное, раз ты его так описал. Шигео поднялся. Он поднялся, отвернулся, и о Господи, он уже уходил. — Шигео! — вскрикнул Теруки, ломая голос. — Это все было пари, — повторил он еще тише. В этот раз он не спрашивал. — Прости, что разрушили твои мечты, приятель! — лихо воскликнула Акеми. Коичи встал рядом с ней, кладя ладонь ей на руку и качая головой. — Нет! — сказал Теруки. — Нет никакого пари! Шигео уставился на него, и пустота его взгляда не выразила никакого милосердия. Он увидел его насквозь. — Ну, ну, может… Может, только в начале, но –! — начал Теруки. — Ясно, — отрезал Шигео безупречно монотонным голосом. — Полагаю, это все объясняет. В самом конце предложения Теруки услышал, как его голос упал. — Шигео, — сказал он, протягивая к нему руку. — Шигео, дай объясню. Тот увернулся от прикосновения Теруки. — Мне… мне нужно… — сказал он, отводя взгляд. — Прошу, послушай! — взмолился Теруки. — Я могу все объяснить. Довольно забавная история, на самом деле, давай просто пойдем ко мне домой, и я все объясню, клянусь, все не так плохо, как кажется. Но его слова до него не доходили. Ничто уже не могло. Шигео отказывался на него смотреть, покидал его, оставлял с этими людьми, и о Боже, что он только думал. — Нет, Шигео, пожалуйста! Выслушай меня! — Он схватил его за плечо. Шигео всего на секунду замер, округлив глаза, и отчаяние внутри Теруки обратилось в резкий кол, пронзивший в самый желудок. Шигео обернулся и ударил его по руке, и с необычайной силой оттолкнул его прочь. — Уйди от меня, — сказал он жестче, чем как когда-либо к нему обращался, и… Руки Теруки обмякли и опустились. Шигео лишь бросил на него мимолетный взгляд, пока не повернулся обратно и не ушел. — Теру? — неуверенно спросил Коичи. Теруки ничего не слышал.