Алый лотос средь пионов

      День начался просто отвратительно и заканчивался так же. В Юн Мэне её часто ругала мадам Юй за многие черты характера: невнимательность, переменчивость, неаккуратность. Если бы Пурпурная Паучиха составляла список своих упреков, то он выдался бы едва меньше Стены Правил!       Ей предстояло — Вэй Юн набрала в легкие как можно больше воздуха и вздохнула — переписывать ненавистные правила от корки до корки в библиотеке. Весь день. Единственное, что в процессе обучения она просто на дух не переносила — теоретическую часть. Однако, теперь девушка понимала, что её-то с горем пополам вынести можно.       — Зачем нужны правила? Мир же не схлопнется, если я лягу спать не в девять вечера, — страдальчески произносила она, пока Не Хуайсан старательно пытался её заверить, что у него получится всё переписать и подменить.       — В такие моменты я думаю, что сестра даже с любимым человеком может быть несчастна здесь, — Цзян Чэн сложил руки на груди, — это всего лишь год.       — Когда я представляю, что меня с такой же вероятностью могли выдать замуж за Лань Чжаня, — Вэй Юн внутренне содрогнулась. Второй Нефрит симпатизировал ей внешне, у него был красивый голос, острые черты лица и изящные движения. Он занимал второе место в списке самых красивых молодых господ. Однако, она ни за что не смогла бы даже дружить с таким человеком, — и понимаю, что Цзысюаня ты зря столько ненавидел.       — Я польщëн, — хмыкнул наследник Цзинь, ободряюще хлопая свою супругу по плечу. Вэй Юн обернулась, мимолетно улыбаясь ему.       Они остановились у входа в библиотеку так, словно провожали её на расстрел или шли на него вместе. Неуверенно переглянувшись со всеми, Вэй Юн переступила пару ступеней, а дальше взбиралась уже увереннее. Как бы то ни было, наказание могло оказаться и хуже. И что это учителю Ланю так не нравится тёмная энергия?       — Привет, Лань Чжань! — ни на секунду не дав понять, что удивилась, произнесла заклинательница, убирая в хвост непослушные волосы, — неужели ста...учитель Лань и тебя наказал? Ты же у нас вроде образ лучшего ученика и его гордость.       — Мгм, — холодно ответил Ванцзи.       Понимая, что он не настроен с ней общаться, Вэй Юн взяла в руки свод правил, который необходимо переписать. Перелистнула страницы, вздохнула. Загнула одну из них, чтобы было легче находить. Этот жест вызвал приступ недоумения у Второго Нефрита. Она поняла по одному метко брошенному взгляду и усмехнулась:       — Неужели у вас и на это правило найдется?       — Портить учебные пособия запрещено, — немного подумав, заявил Лань Ванцзи.       — Но я же не порчу ничего, видишь? Смотри, она легко вернется в прежнюю форму, надо чуть-чуть пригладить, — терпеливо объясняла Вэй Юн, — а портить — это рвать. Я же ничего не изорвала, видишь?       — Болтать без умолку запрещено, — отвернулся собеседник.       Единственное, что испытала Вэй Юн по отношению к нему — простое человеческое сочувствие. Цзян Чэн или Цзысюань в такой ситуации наверняка вспылили бы, и спокойное место превратилось в поле словесного боя. Шицзе бы ни за что не ввязывалась в это и мягко улыбалась, а потом вовсе погладила по голове... Шицзе...       — Ты много общаешься с А-Ли? То есть, госпожой Лань, — непривычно говорить о сестре как о госпоже другого ордена. Для Вэй Юн она ещё Цзян, — из-за уроков у меня не было возможности её навестить.       — Брат выбрал в жёны великолепную девушку. Даже дяде придраться было не к чему, — неожиданно полным ответом заговорил Ванцзи. Словно такая тема для него что-то значила.       — А я знала, что шицзе прекрасна! Дай угадаю: ты завидуешь своему брату? — внезапно спросила Вэй Юн. Лишь для забавы, разумеется, — наверняка вырисовываешь в голове образы прелестной девушки с ангельским лицом, покорным характером и трепетным взглядом.       — Нет.       Лань Чжань отвернулся, но было уже поздно: она заметила, как кончики его ушей быстро покраснели. Усмехнувшись, Вэй Юн оправила край серого ханьфу. В этот промежуток времени Лань Чжань не сказал ни слова, и инициатива вновь перешла к ней.       — Зачем ты так смущаешься? Вполне нормально, что ты думаешь об этом. Пообещай, что когда вырастешь, познакомишь меня со своей избранницей. Насколько я помню, у вас выходят замуж лишь по искренней любви.       В минуты беспечных разговоров Вэй Юн знать не могла, что задевает самые хрупкие ноты души, подобные натянутым струнам гуциня. Каждое её слово, реплика, взгляд — всё в ней так и высвобождало воспоминания о матери из стальных оков.       — И снова ты молчишь. Лань Чжань, как минимум месяц нам здесь сидеть придётся. Давай будем друг другу друзьями, — она по-детски невинно протянула ладонь.        В хрупком мирке юноши всё перемешалось ещё сильнее. Ему ничего не стоило сейчас пожать её руку, но он лишь оттолкнул от себя жест чужого примирения. Кажется, Вэй Юн это совершенно не расстроило.        «С ним будет труднее, чем я думала» — решила она, перелистывая страницы и склоняясь вновь над своим листком. Почерк никогда не был каллиграфическим — сейчас он казался совершенно не разборчивым.       — Это придётся переписать, — заметил Лань Чжань.       — Неужели твой дядя и правда настолько занудлив, что проверит каждую страницу? — с сомнением покачала головой девушка.       А в голове проносилось облегченное: «как же хорошо, что я воспитывалась в Пристани»       Настенные часы мерно отбивали такт. Когда они замерли между восемью и девятью ровно на половине, Ванцзи жестом попросил уйти. Вэй Юн бы с радостью не возвращалась, но в каждом плохом событии должно найтись что-то хорошее. Даже если у этого «хорошего» столь недовольное лицо.