Алый лотос средь пионов

      Холодное утро Облачных Глубин встречало едва заметными лучами солнца, пробирающимися сквозь деревья. В такое время положено только-только вставать с кровати. Яньли не спалось — то ли организм перестраивался под новый режим, то ли мысли, крутящиеся в голове, не давали покоя.       Она любила Облачные Глубины, каждый аккуратно остриженный кустарник и заботливо взращëнный цветок. Ещё ей нравилось ходить, каждый раз забредая на несколько шагов дальше. Яньли никогда не бывала на ночных охотах, но умела ориентироваться.       Этим утром Лань Сичэня рядом с ней не было. Впрочем, она не удивлялась: у него всегда много загруженности. А-Ли помогала чем могла: брала занятия у девочек на женской территории, изучала свод правил, чтобы ненароком не сделать что-нибудь не так, старалась отдать всю любовь и поддержку, что у неё имелась. Ей казалось это недостаточным. Сичэню хватало сполна после долгих лет отрешенности брата и укоризненных замечаний дяди.       Яньли давно видела средь деревьев заброшенный маленький домик, но никак не решалась войти или приблизиться к нему. Аура неуюта, смерти и потерянности расползалась по всей долине — или то были её домыслы. Но, заметив силуэт супруга, она не могла оставить дело нерешенным. Тихими шагами девушка двинулась к нему, раздвигая колючие ветви кустов. Налобная лента сползла чуть ли не на глаза.        У порога аккуратно лежали цветы — нежно-белые, как одежды ордена, светло-голубые, как утреннее небо. На изящном лице Лань Сичэня ярко выражалась скорбь и разлука.       — Наша с Ванцзи матушка, — его голос всё ещё оставался ровным и спокойным, но Яньли чувствовала, как предательски он дрожит, готовый сорваться, — прожила здесь шесть или семь лет без права выхода даже в Цайи. Все считали её тяжело больной, и только доверенный круг лиц знал, что наш отец сразу после свадьбы запер её и себя по разным домам.       — Какой кошмар, — вырвалось у А-Ли.       — Чувства отца дошли почти до помешательства на ней. Или даже не почти. Он решил во что бы то ни стало жениться на ней, пусть наша мать не хотела этого. Я узнал всё из уст дяди, а так никогда бы не догадался. Она всегда улыбалась при нас, — отступив на пару шагов назад, Сичэнь приблизился к супруге, беря её за руку, — поэтому мой дядя так избирательно подошёл к вопросу выбора невесты.        Не зная, как реагировать, А-Ли осторожно коснулась ладонью его щеки, и, привставая на носочки, невесомо поцеловала.       — Очень грустно, что всё так получилось. Твой отец... Я даже не видела его на нашей свадьбе. Неужели тебя воспитал учитель Лань?       Ей было искренне интересно, как под крылом такого хмурого и требовательного человека мог вырасти спокойный и мягкий Лань Хуань. Если с Лань Ванцзи картина более-менее ровно складывалась, то с ним — нет.       — Да, дядя всë время проводил с нами. Когда матушка умерла, А-Чжань всё равно раз в месяц ждал её у порога, и мы никакими силами не могли заставить его уйти, пока не набрались смелости сказать правду. И, знаешь, он даже не заплакал. С того момента он никогда не плакал.       — А ты? — тихо поинтересовалась А-Ли, — ты скучаешь по ней?       — Не особо, — неожиданно выдал Первый Нефрит, — я плохо помню её. Знаю, что Ванцзи больше пошёл в мать, чем я. Но, мне почему-то кажется, что ты бы нашла общий язык с ней. У нас не осталось даже портрета, но я вспоминаю о ней, когда смотрю на тебя, как бы странно это не звучало.       — И правда странно, — эхом повторила Яньли.       Она прекрасно знала ответ.       Её матушка не была образцом женственности и кроткой покорности. Служанки обучали юную госпожу всему необходимому. Если бы А-Ли избрала путь заклинателя, родители поддержали её выбор, и она меньше времени тратила на уроки этикета. Но у неё едва получилось сформировать золотое ядро, а это уже говорило об её некомпетентности.        Ц̶з̶я̶н̶ Лань Яньли никогда не испытывала чувства неполноценности. Ей нравилась роль, которая отводилась женщинам в обществе, и она не хотела ничего менять. Характер у неё, безусловно, в отца.       Лань Сичэнь впервые показался ей слабым и уязвимым, и А-Ли испытала сильное желание оберегать его, как оберегала брата и сестру, пока те не выросли.       Неизвестно, сколько они простояли, скрываясь в объятиях от завывания холодного ветра, но она она ни о чём не жалела.