***
«Ты моё море И в тебе захлебнулось сейчас моё сердце Под шум волны перестало биться Где-то в глубинах остановилось» MAYOT feat. FEDUK — Море ©
Утром в субботу около девяти, когда Дракон гипнотизировал взглядом свою вторую по счету чашку кофе и проклинал госпожу Бессонницу, поднявшую его еще до рассвета, служебный телефон ожил. Алтан. — Утречко доброе, Ваше Золотейшество! Чем обязан? «Вад, можешь приехать? Не могу сегодня оставаться дома.» Голос у Дагбаева был ужасно уставшим — в девять утра, в субботу — и Вадик понял, что дело дрянь. Дорога до особняка заняла три четверти часа, но Алтана он нашел в оранжерее всё такого же подавленного. Холодного — даже более отстраненного, чем обычно — и измотанного до крайности. — Ну, что стряслось, золотце? Дракон знал, что годовщина аварии не сегодня, и до дня рождения мамы Алтана было еще месяца два, тогда в чем причина? — Юма с дедом ругаются с самого утра. Я раньше сбегал в оранжерею, и помогало, а теперь почему-то нет. Ненавижу, когда они ругаются, — в голосе Алтана проявились змеиные, шипящие нотки. — Пошли в кино на тупую комедию? — предложил Дракон. — Или на распродажу твоих обожаемых растений в горшочках? Дагбаев поднял на него взгляд. Он не улыбался, но благодарное выражение миндалевидных винно-красных глаз тоже стоило очень многого. К пяти часам дня они закончили с кино и покупками растений в горшочках, и Алтану, немного оттаявшему за это время, срочно понадобилось забрать с отдаленного склада купленный ранее антикварный монгольский ковер ручной работы. Дракон не вникал — чем бы дитя ни тешилось — но для безопасной транспортировки ковер был обернут в несколько слоев объемной пузырчатой пленки. Эта перетянутая клейкой лентой «колбаса» заняла оба задних сидения служебного автомобиля Дагбаевых, и Алтан был вынужден сесть на пассажирское. Радости это ему не прибавило: Дракон знал, что Его Золотейшество предпочитает ездить где угодно, но не на этом сидении. Склад находился далеко от Питера, поэтому последний участок дороги — от объездной к дачному комплексу, где жили Дагбаевы — они преодолевали в темноте. Поездка проходила спокойно, а потом всё внезапно покатилось в тартарары, с неотвратимостью карточного домика, разрушенного порывом ветра. Всё произошло слишком быстро — дальний свет откуда-то сбоку, визг чужих тормозов, потом вдавленная в пол педаль собственных, выкрученный руль, разворот, ремень безопасности, впившийся в плечо и живот. Дракон ожидал услышать скрежет металла, удар, звук бьющихся фар, но ничего этого не было — только вскрик Дагбаева с соседнего сидения. Они остановились. Свет фар бил вперед, выхватывая из темноты кусты, тропинку у дороги и пару деревьев за ней. Машина-нарушитель, визжа шинами, развернулась и дала деру. Прежде, чем он успел сообразить, что делать, дорога снова была пустой и темной. Дракон задумался было, попало ли происшествие на видео-регистратор, но быстро прогнал эту мысль: у них были проблемы посерьезнее. Он выкрутил руль обратно, аккуратно отъехал на обочину, выключил двигатель и зажег лампочку над их головами. Тишина давила на грудь и виски. — Золотце, ты как? Алтан молча смотрел перед собой. Он, кажется, даже не дышал. — Мы были на главной дороге, — начал объяснять Дракон, — а он выскочил из темноты, мы… Машину даже не задело, все хорошо. — Заткнись, — прохрипел Алтан чужим, бесцветным голосом. — Замолчи. Он схватился за собственный ремень безопасности с такой силой, словно тот его душил. Трясущимися руками отстегнул его и отбросил вбок — железное крепление отрезвляюще громко звякнуло о стекло — а затем развернулся к Дракону, и все случилось слишком быстро. Быстрее и неотвратимее, чем авария, которой не было. Дагбаев целовал его с напором, отчаянием и горячностью, и в первые пару секунд Дракон не мог понять, что он должен делать. Ответить, оттолкнуть или сразу откинуть сиденье назад — их поцелуй был именно таким — не обещание, а требование. Он выбрал первое — не мог не выбрать. Гибкие и сильные руки притянули Дракона ближе, дыхание у обоих сбилось. Алтан потянулся к его ширинке, с нажимом провел ладонью — неловкое, искусственное движение, явно подсмотренное где-то. Вадик отстранился первым. В ушах звенело от накатившего жаркой волной возбуждения. Алтан что-то сказал ему, но за шумом крови Дракон расслышал только окончание фразы. «…нравлюсь, не отрицай!» — Не отрицаю, — кивнул Дракон, но руку Алтана от ширинки убрал. Тот, посчитав его кивок призывом, перелез со своего сидения ближе к Дракону — забраться ему на колени он не мог, мешал руль, но расстояние между их телами значительно сократилось. — Змейка, ты чего? — Пусть все случится на адреналине и эмоциях, — обжигая дыханием лицо, заговорил Алтан. — Просто перестань думать, черт тебя дери, Вад, я же знаю, что ты меня хочешь! Он нагнулся к паху Дракона, и цепкими пальцами расстегнул ремень. Вадим отвесил себе мысленную пощечину. Вот здесь, сейчас, в этой машине — Алтан был настоящим. Без дизайнерской одежды, томного взгляда, черной подводки и золотых украшений. Без своих цветов, высокомерных взглядов и фруктового дыма, дурманящего голову. Дракон видел не «айсберг высокомерия». Дракон видел мальчишку. Этому мальчишке было страшно. Этому мальчишке казалось, что секс — как купаться в холодной воде: чем быстрее окунешься, тем быстрее привыкнешь. — Хочу, — согласился Вадик, крепко перехватывая запястья Алтана. — Ты не представляешь как сильно, золотце. Но не сейчас. — Какого х… — возмущенно прошипел Алтан, пытаясь высвободить руки. — Даже не смей заикаться про «воспользоваться ситуацией», понял? — Хочу, — медленно и уверенно повторил Дракон. — Завтра утром. Я останусь ночевать у вас в гостевой комнате — зеленой, с камином — и если с утра ты не перехочешь заняться со мной сексом — приходи. Алтан вырвал запястья из его рук, окатил Дракона нечитаемым взглядом. В глазах бушевала обида и пламя — пламя, которого боятся даже драконы. — Много на себя берешь, Вадим, — процедил Дагбаев. — Я тебе не девочка по вызову. Это не купон на бесплатный секс по скидке, и у моего предложения очень короткий срок. Он вернулся на пассажирское сидение. Пристегнул ремень безопасности. Заткнул уши золотыми айрподсами и до конца поездки не произнес ни слова. Он не разговаривал с Драконом за ужином, смотрел на него взглядом, способным убивать, и сбежал сразу после еды, одним словом — обижался, ни в чем себе не отказывая. Обижался. Но пришел.***
Дракон не спал. Было около семи, и Алтан знал, что Баатар раньше девяти ни за что не проснется, а комнаты жаворонка-Юмы находились в другом крыле. Увидев вошедшего Дагбаева, Вадим отложил телефон, но аппарат снова завибрировал. — Что-то важное? — небрежно спросил Алтан. Он надеялся, по крайней мере, что вопрос прозвучал небрежно. Возможно, со стороны так не казалось. — Друг закидывает смешными видео со щенками, — Дракон разблокировал телефон и повернул экран в сторону Алтана. На таком расстоянии он не видел деталей — только шевелящийся серый комок шерсти. — На тебя похож. — Боюсь спросить, чем? — бросил Дагбаев, закрывая за собой дверь. Он вышел в центр комнаты. Утро было прохладным, а шелковый халат даже не пытался греть распаренную после душа кожу. В ванной он раздумывал над тем, чтобы расплести волосы, но в последний момент передумал. Пусть Вадик не воображает о себе слишком многого. И камин тоже нечего зажигать. Обойдется. — Да, в принципе, ничем не похожи, — Дракон явно собирался сказать что-то другое, глупость в стиле «тоже можешь быть хорошим мальчиком при правильной дрессировке», но благоразумно этого не сделал. Нужно было тоже сказать ему что-то, желательно не глупое. Сдержанное, но понятное. Мяч был на его половине поля. — Никакой миссионерской, — отрезал Алтан. — И ты не трогаешь мои волосы. — А все остальное, выходит, можно? — Дракон смотрел на него слишком понимающе, от этого сводило живот. Не бабочки, а мелкие зубастые пираньи. Он не мог раскусить его так быстро. Не мог знать. — Ты не Скорпион случайно, Золотейшество? Тяга к контролю запредельная какая-то. — Дева, — с неохотой ответил Алтан. — А ты… дай угадаю, клоун? — Телец, — ухмыльнулся Дракон, ни капли не обидевшись. Алтан достал из кармана презерватив и бросил на кровать. Дракон поймал его и откинул одеяло; на наемнике не было ничего, кроме белья. Татуировка всполохами красного, розового и черного, раскинулась по его груди, шее и плечам. Из цветных узоров складывались очертания дракона и волка. — Ты ничего больше не забыл? — Я уже подготовился, — лицо у Алтана покраснело, он чувствовал приливающую к щекам кровь. Дракон смотрел на это, как на восьмое чудо света — ну еще бы, Дагбаев никогда не позволял другим увидеть себя хоть сколько-нибудь смущённым, а тут… Идея убить телохранителя за то, что он слишком много знает, уже не казалась Алтану такой безумной, как раньше. Дракон лениво стянул белье и пару раз провел рукой по члену. «Красуется, наглец.» — По твоему изменившемуся лицу могу предположить, что готовился ты к размеру поменьше. — Я тебе сейчас кинжал в глаз воткну, — предупредил его Алтан, подходя к кровати. Ну какой же нахал. Дагбаеву хотелось развернуться, швырнуть несчастный халат в его довольную физиономию и уйти, но он не мог понять, кого накажет больше в этом случае. Он мог поставить музыку, чтобы немного заглушить собственные мысли, но не стал. Начни Дракон шутить про кальянный рэп — и он не выдержит, честное слово, не выдержит и все-таки ему врежет. Он подошел к сидящему на кровати Дракону. Пираньи снова превратились в бабочек — паршивец знал, что он выглядит потрясающе, и знал, что на Алтана его мускулы, татушка и прочие достоинства тоже производят впечатление. — Ты уже делал это раньше? — Какая разница? — недовольно пробормотал Дагбаев, стягивая узорчатый халат. Он выпрямился. Ткань стекла на пол, как змеиная кожа, и по спине побежали мурашки. — Ты хочешь меня или нет? — Большая разница. Твоя сестра мне голову открутит, если что-то пойдет не так, — Дракон зашуршал упаковкой презерватива, — или если вообще об этом узнает. — Ну иди тогда с ней и трахайся! — вспылил Алтан. — Ну прости, цветочек. Ты просто переоцениваешь мою, безусловно впечатляющую, беспринципность. А может, недооцениваешь мою меркантильность: не хочу, чтобы ты пожалел о содеянном, а потом меня уволил. Эчпочмаки с бараниной тут у вас — пальчики оближешь. Алтан закрыл глаза и сосчитал до пяти, чтобы не начать орать на телохранителя матом — до такого он еще никогда не опускался, и в двадцать поздно было начинать. Надо было почаще ходить на вечеринки Гречкина — как Разум, который потом рассказывал, что найти там незнакомца на один раз было делом пятнадцати минут, и столько же занимал сам процесс — незамысловатая и обезличенная взаимная мастурбация, реже — минеты. — Ты считаешь меня ребенком? — выпалил Алтан. — Если я решил что-то, то, наверное, всё обдумал. Прекращай играть вот в этого «заботливого и опытного партнера», потому что я тебе не цветочек, понял? Не перестанешь меня так называть — я уйду. — Ладно, — Дракон притянул его к себе за руку, помогая усесться сверху, — мне просто интересно, почему такой цв… такая прелестная змейка, как ты, никого не нашел себе раньше. — Я был в химбио классе, — проворчал Алтан, ерзая на его бедрах в попытке найти удобное положение. — А в химбио классе всех имеет органическая химия. Там не трахаются, а пытаются не сдохнуть. Дракон засмеялся, и Алтан, сидящий на нем, почувствовал вибрацию его смеха кожей. — Ну, хоть поцеловать можно Ваше Золотейшество? — спросил Вадик. Его руки — теплые, как гладильная доска после утюга — гуляли по спине и пояснице Алтана. — Или тоже нельзя? — Можно, — Алтан облизнул губы и приблизился. Это поцелуй был менее отчаянным, но все-таки слишком решительным, чтобы считаться нежным. Дагбаев почему-то не сомневался, что Дракон будет целоваться именно так. Он приподнялся, давая Вадику пространство для маневра. — Выдохни, — попросил Дракон. Алтан испугался, что он сейчас скажет «станет легче», как тогда, в оранжерее, и настроение уйдет безвозвратно. На эти слова у него был и сохранялся дикий триггер после больницы и аварии, но Дракон этого не произнес. — Поза не самая подходящая, золотце. Может… — Так или никак, — отрезал Алтан. Он стиснул пальцы на плечах Дракона, словом и делом подтверждая, что его отсюда просто так не сдвинуть. — Змейка, а ты можешь немного меньше ершиться? Иголки колются. — Какие иголки? — не понял Алтан. Вся его сосредоточенность уходила на другие цели. — Ну, у ежика. Змейка с шипами — вот это мне повезло, — он беззлобно усмехнулся и снова потянулся за поцелуем. Момент проникновения был… странным. Не особенно болезненным, но и не приятным. Дракон удерживал его бедра обеими руками, медленно опуская вниз и ясно давая понять, что здесь у Дагбаева нет полномочий. Алтан, конечно, не забыл повозмущаться для виду, но такая забота не осталась незамеченной — он видел, как сильно Вадим возбужден. Первые несколько толчков выбили из Дагбаева воздух, но потом, когда он восстановил дыхание, и в кровь вернулся кислород, все пошло гораздо легче. — Отпусти, синяки останутся, — он сбросил чужие ладони и начал двигаться сам. — А я осторожненько, Золотейшество, не серчайте, — усмехнулся Дракон, возвращая их на талию. Больше не сдерживался никто. Целоваться в этой позе было невозможно, и он мог только рвано дышать Вадиму в плечо, сцепив руки у него за головой. Запах чужого одеколона — пряный, но не сладкий — смешивался с соленым запахом пота; ноги Алтана дрожали. — Золотце, какой же ты… — Не заканчивай это предложение, — выговорил Дагбаев между особенно сильными и глубокими толчками. — Не хочу это слышать. Дракон заткнулся и накрыл член Алтана ладонью — тоже быстро, остро, до искр перед глазами и сбивчивых восклицаний дадасильнееневздумайостанавливаться. Над ухом он услышал смешок. — И не собирался, Ваше Золотейшество. И в планах не было.***
Лед в стакане растаял почти полностью, и оставшийся виски из янтарного потускнел до цвета соломы. Негласное правило: все разговоры про личное — только после третьего виски, потом переходили на виски с содовой — от газировки пьянеешь быстрее, и жаловаться в жилетку другу уже не так стыдно. — У меня нехорошее предчувствие, — с ходу начал Олег, едва они допили свой традиционный, третий по счету виски. — Ты где-то набедокурил. — С чего ты взял? — Дракон повертел стакан в руках, собирая конденсат на пальцы. — Табло у тебя, Вадик, не грустное, но и не самодовольное, как если бы ты пришел хвастаться любовными победами. А у тебя эмоциональный диапазон, как у зубочистки, поэтому больше одной эмоции не помещается. Колись. — Ты, бля, Поварёшкин, мозгоправом заделался, я понять не могу? Олег закатил глаза. — Ты, если хочешь вертеться тут ужом на сковороде, так и скажи. Допьем виски и пойдем по домам — я обещал Серёже помочь с речью для встречи с… неважно, собственно. С надутыми индюками, которые его не ценят. Ага. Остановочка, Поварёшкин. С этого момента поподробнее. — Так ты расширил свои обязанности простого телохранителя? Давай, рассказывай, что там у Серёжи новенького? Осознав свою ошибку, Волков вздохнул. — Ты же не отстанешь, да? Дракон постарался придать своему лицу самый невинный вид из возможных. — Нравится он мне, — признался Олег. — Как Шурик, только сильнее. И ты помнишь, что из этого вышло. Но Серёжа… Мы, кажется, действительно подружились. Нам вместе комфортно: и работать, и молчать, и говорить о наболевшем — я только тебе раньше мог про некоторые вещи рассказывать, а теперь — и ему тоже. И мне кажется, он мной тоже дорожит. — Ну и новости, — Дракон засмеялся. Удержаться было невозможно. — Волчара, ты лицо свое видел? Глаза-сердечки и ни одной рациональной мысли в черепушке. — Чё ты ржёшь, х*йло чешуйчатое, — возмутился Олег, — да, все вышло, как ты говорил, можешь торжествовать! — Я интеллигентно посмеиваюсь, — поправил его Вадим, — потому что, Поварёшкин, пока твой босс тебе нравится, я своего уже разложил на всех поверхностях резиденции Дагбаевых. У Олега расширились глаза. — Ты…? — Да. — Ну нет, — он неверяще затряс головой. — Ну да. Первый раз я не ожидал, что так выйдет, а потом как-то завертелось… Отличный способ борьбы со стрессом, и тренажерку разок пропустить можно. Олег залпом допил свой виски и поморщился. — Нет, я понимаю, что телохранитель должен охранять тело, но ты как-то уж слишком буквально воспринял эту задачу. — Поварёшкин, окстись, ты сам только что ныл, как втрескался в рыжего своего! — Я делился сокровенным, — поправил его Олег. Зануда. — И эта новость, кстати, не объясняет сложного выражения твоей физиономии. Трахаетесь — ну и молодцы, ветер в парус. Что не так? — Он всегда уходит, — Дракон понизил голос. Говорить об этом не хотелось, но перед Олегом за правду стыдно не было — Поварёшкин и сам расклеился рядом со своим рыжим айтишником. — Ты же знаешь, что я не соплежуй какой-нибудь, мне все эти держания за ручки нафиг не сдались, но после крышесносного оргазма тело просит немного пообниматься, поваляться, а он шугается к себе в спальню и спит там. А если мы у него — то выставляет меня за дверь, как школьника, ей-богу! Ранца в руках не хватает. — И поговорить с ним об этом, конечно же, не вариант? — А поговорить с твоим Разумовским о том, что у тебя к нему большие благородные чувства и стояк не меньший — не вариант? — Туше. — Нет, я же серьезно. Вам надо поговорить. Не знаю, на природу его опять вывези, вино-домино, и твой гений сам на тебя залезет. Олег опустил взгляд в стакан, рассматривая остатки льда. — Ты не понимаешь. У нас прекрасные доверительные отношения, он впустил меня в круг ближайших друзей, а ему это очень сложно дается. Новые люди и знакомства… И, Вадик, ты бы видел его за работой, или когда он пишет картины — картины, конечно, красивые, но сам он — чертово ожившее искусство, я… — Понял, — Дракон, посерьезнев, кивнул головой. — Можешь дальше не объяснять. Вадик все понимал. Понял, может быть, раньше самого Олега. Они никогда не соревновались в том, на чьих руках было больше крови — идиотское соревнование было бы, без победителей, только с проигравшими. Не соревновались, но знали, что у обоих — по локоть. И кошмаров — на три жизни хватит. Ни Алтан, ни Разумовский, эти золотые мальчики, никогда бы не смогли полюбить их такими. И за это стоило выпить виски с содовой.