Краски на моём теле

      Жозефина поливала цветы, еле таская за собой большую металлическую лейку. Это лето выдалось особенно жарким и, несмотря на постоянный туман и высокую влажность, дождя, необходимого для жизни огромного сада, не было уже почти месяц. Сняв тканевую перчатку, она вытерла испарину с раскрасневшегося лица. Кто-то подошёл сзади и взял лейку. Этим кем-то был Лиам.       – Остались только лилейники, – Жозефина указала на клумбу с крупными оранжевыми цветами. Лиам послушно пошёл к ней, шаркая ногами. Когда лейка была опустошена, она подошла к брату и, поправляя его белые волосы, спросила,– что случилось в училище?       – Долго рассказывать,– Лиам сел на корточки, сорвал цветок лилейника и вручил его сестре.       – Еще только утро, у тебя достаточно времени,– она приняла подарок и направилась к лавке, стоящей неподалёку,– ты сонный, не спал ночью?       Лиам сел рядом и, надавив пальцами на глаза, выпалил все, что произошло с ним с момента знакомства с Бертом.       Жозефина внимательно слушала, наматывая волосы с его чёлки на пальцы, создавая лёгкие кудряшки. Она не перебивала и даже почти не дышала, чтобы не спугнуть мысль брата. Когда он закончил, она убрала руку и серьезно спросила.       – Кто он, этот Берт? Ты знаешь, где он живёт?       – Я тебе уже все говорил. Я знаю, где находится его дом.       – Но ты там не был?       – Нет, он сам появляется там только под вечер. Об этом не может быть и речи,– Лиам обнял колено, поставив ногу на скамью.       – Хорошо. Если этому юноше что-нибудь понадобится, он может рассчитывать на нашу помощь, а я попробую навести справки о его семье,– Жозефина наклонилась и поцеловала брата в лоб,– в западном крыле сада выросла морковь, собери ее, пожалуйста, и отрежь ботву. Я хочу сделать рагу,– с этими словами она встала и пошла в сторону особняка. Не смотря на семейную обстановку, она никогда не позволяла себе быть расслабленной, хоть и рядом с братом, – и да,– она резко остановилась, но не повернулась к скамье,– лучше не появляйся дома у Берта, даже если он позовёт. – С этими словами она удалилась, а Лиам остался нежиться под лучами солнца. Через некоторое время он все же выполнил просьбу сестры. Сидя на низком табурете, парень срезал ботву и складывал ее в отдельную кучку.       – Ну привет, садовник,– из-за куста выплыл Берт,– как самочувствие?       – Как ты сюда попал?       – Через ворота, шёл на рынок, увидел тебя сквозь забор, решил зайти. Так, как ты себя чувствуешь? Долго не спал?       – Отлично, только глаза закрываются. Я вчера обвел рисунок углём. А ты?       – Интересно...– Берт сел на корточки, взял одну веточку зелени и, покрутив в руках, засунул ее Лиаму за ухо, – я сразу уснул, как только коснулся подушки.       – Спасибо, что согласился стать моей моделью, Берт,– он спустился с табурета на колено и потянулся в глубь клумбы, чтобы вырвать сорняк.       – Тебе предстоит та же участь, так что все отлично.       – Есть планы на сегодня?       – Да...– Берт замешкался, – мне нужно чинить дверь дома, отец, видимо, не собирается это делать. Того и глядишь, сойдет с петель.       – Может, я помогу тебе? Я все чиню в особняке.       – Нет!– Отрезал юноша,– я сам все сделаю...       – Ты так не хочешь, чтобы я приближался к твоему дому,– Лиам произносил это еле слышно, упёршись взглядом в землю,– твоё дело. Когда-нибудь ты все мне расскажешь, – он вырвал несколько толстых морковей, стряхнул с них землю и вложил в руки другу. – Это тебе!       – С-спасибо,– неловко сжал плоды Берт. Раньше он нагло отбирал еду у товарища, но в этот раз что-то вызвало в нем смущение,– давай завтра вечером закончим рисунок? В то же время.       – Прекрасно, давай!       После этих слов Берт попрощался с Лиамом и хотел уже направиться по своим делам, но в последний момент его окликнули: "Берт! Приходи на ужин, если хочешь. В любой день."       – Спасибо, как-нибудь приду, Лиам.       В этот вечер Берт не пришёл. Лиам ждал его, до последнего надеясь, что сейчас услышит стук в дверь. Но время подходило к десяти вечера, никто так и не пришёл. Он устало поднялся в свою комнату, взял листок с рисунком и, сев кресло, провёл по нему пальцем, немного размазав уголь по бумаге.       "Почему мне кажется, что ты хранишь страшные тайны?" – Он отложил рисунок на тумбочку и сполз по креслу, вытянув руки вверх. Не заметив, как ночь сдавила ему веки, парень так и проспал в полусидячем состоянии.

***

      Выждав, пока сестра уйдет в свою комнату, Лиам незаметно шмыгнул через заднюю дверь. Подойдя к назначенному времени, Лиам сел на забор вблизи училища в ожидании своей модели. Ночь была душная, покрывшись мелкой испариной, он решил зайти во внутрь и подготовить место работы.       "Наверное он ждёт, пока отец уснёт... Надеюсь, всё хорошо",– в груди жгло от волнения, бедра сводило, внутри Лиам чувствовал приближение чего-то нехорошего, но не признавался себе в этом.       Парень осторожно отворил дверь, оставив маленькую щель, чтобы Берт понял, что он находится внутри. Поставил два источника света: один для себя, второй для подсветки натурщика, достал из кладовой лоток с углём, клячу, сел на низкий табурет и принялся "впитывать" неаккуратные линии с рисунка. Прошло еще пять минут, Берта всё не было, Лиам пододвинул табурет к столу, облокотился на него головой и задремал.       Разбудил его резкий хлопок по плечу. Подскочив от испуга, художник стукнулся коленом о стол и чуть не ударил Берта.       – Тихо-тихо-тихо, – перехватил его руку Берт, отклонившись назад, – чего дерёшься, ландыш?       – Ты где был?       – Проблемы дома...Прости, вырвался, как только смог.       – Главное, что сейчас все хорошо...– Лиам расслабил плечи, – ты меня напугал.       – Зато смотри, что у меня есть!– он достал из кармана маленькую металлическую флягу.       – Это что?– Не успел договорить Лиам, как Берт ткнул горлышком ему в рот.       – Пей-пей, – он, буквально, впихнул флягу между губ и наклонил ее, заставив свою жертву согнуть колени, чтобы не облиться. Лиам сморщил рот.       – Вот это кислятина.       – Домашнее вино, очень терпкое и очень вкусное. У отца немного отлил.– Он отхлебнул содержимое, одним движением скинул с себя рубашку, швырнул ее на стол и прыжком сел на подоконник, облокотившись на руку, – можешь начинать, мой мастер!       – Ты какой-то перевозбуждённый, у тебя все хорошо?       – Отлично, ландыш, не томи, давай приступим!       Лиам взглянул на рисунок и принялся выстраивать позу своего натурщика.       – Расстегни брюки.       – Ах, да, – Берт выполнил его просьбу.       – Так, немного скрутись... Ага, вот так и сиди, – Лиам сделал несколько шагов назад, оглядел модель снизу вверх, закрепил листок кнопками, взял кусок угля и принялся штриховать, начиная мелкими движениями выстраивать объем. Спустя минут десять беспрерывной штриховки, он повернул мольберт другу.       – Ну как?       – Хорошо-о-о,– Берт прищурил глаза, вытянув голову вперед,– красиво передал, теперь надо прорисовывать.       Художник снова установил мольберт в исходное положение, пододвинув ближе к модели и принялся прорисовывать мышцы. Берт хищным взглядом смотрел на своего друга, качая головой то в одну, то в другую сторону, как бы пытаясь глазами поймать взгляд Лиама.       – Ты пытаешься прожечь меня? – Отрезал парень, не отрывая взгляда от рисунка.       – Ты какой-то отстранённый, даже не будешь меня трогать? – Берт явно раздражал Лиама. – Ну ты чего, обиделся, ландыш мой? Прости, если я что-то сказал не так...– его щеки побагровели, закинув ногу на ногу, он продолжая глядеть на друга. Не смотря на накаляющуюся обстановку, художник понимал, что его друг пьян, и лучшим решением будет молча стиснуть губы.       – Нет, все хорошо, – от раздражения внутри все сжималось. Не выдержав, Лиам сделал три глубоких вдоха, взял с подоконника флягу и выпил содержимое двумя глубокими глотками. Затем сморщившись закрыл рот рукой и отвернулся. Берт звонко рассмеялся.       – Сестра никогда не давала пить?       – Давала, но не такое крепкое.       – Ох, как же ты сейчас поплывешь... Рисуй быстрее, пока можешь. А то, боюсь, я тебя домой понесу.       – Все в порядке, я не такой слабак, как ты думаешь.       – Я верю, – Берт посмотрел на него исподлобья и закусил щеки.       Внутри все обдало жаром, но, на удивление, вместо слабости, художник почувствовал яркий прилив сил. Он взял маленький ножик, немного заточил кусок угля и принялся быстро обрисовывать остатки мышц.       Берт удивленно смотрел на преображение друга. Он, буквально, летал по кабинету, хватая то клячу, то новый уголь. Глаза по-новому блестели, то ли от выпитого алкоголя, то ли от эйфории, то ли от слепящей свечи, стоящей неподалёку. Он отходил, чтобы охватить композицию издалека и снова приближался. В кабинете стало еще жарче, грязными руками он то и дело убирал выбившиеся волосы со лба, размазывая уголь по коже.       – Ты уже не ландыш, ты - черный гладиолус,– хихикнул Берт,– и откуда в тебе столько энергии, с ума сойти! Может тебе почаще вино пить? Ну... Или хотя бы виноград есть?       Лиам не обращал внимания на издёвки друга, казалось, его зрение стало туннельным, он видел только свой лист и часть тела, необходимую для обрисовки.       – Ну что там, покажи...– натурщик уже хотел потянуться за мольбертом, но художник резко перехватил его руку и положил на место.       – Стой. Подожди немного.       Берт поджал губы и послушно сел на место.       – Еще немного и я закончу – Лиам взял клячу и принялся расставлять рефлексы, вытирая некоторые места, – совсем чуть-чуть...– Ногой он подопнул мольберт ближе к подоконнику, а сам отбежал назад. – Так...– практически пальцами возя по листку, художник разукрашивал фон, придавая композиции большей наполненности. Казалось, в него вселилось что-то.– Еще немного, – закончив втирать последнюю пыль угля в лист, он облокотился рукой о подоконник рядом с ногой Берта и тяжело задышал. В глазах помутнено, он обхватил голову руками и склонился вниз.       – Ну-ну-ну, не надо так делать, – бережно Берт положил руку на подбородок друга и потянул за него вверх, – не надо наклоняться, у тебя голова закружится.       Взглянув на него снизу вверх, Лиам почувствовал покалывания в бедрах.       – Отдышись, успел ты. Все успел. Бежать никуда не надо. Давай, вдох и выдох... Еще раз.       Лиам послушался. Он все еще находился в том же положении: один локоть был упёрт в подоконник, другой в колено друга, который продолжал держать его за подбородок, не давая опустить голову вниз.       – Ну что? Тошнит?– Он всматривался в мутный, изменившийся взгляд Лиама и пытался предугадать, что сейчас произойдёт. Казалось, тот вот-вот упадёт в обморок.– Ты как? – второй рукой он взял Лиама на локоть, пытаясь поставить ровно.       Словно кукла Лиам поддался вперед, следуя движениям Берта, но только он встал во весь рост, как его рука упала на подоконник, толкая его навстречу сидящему. Поддавшись движению, он упал на Берта. После недолгого взгляда в глаза он в порыве прильнул губами к губам друга. Не шевелясь, он поцеловал своего натурщика импульсивно, но при этом мягко и ненастойчиво, лишь нежно зажав его нижнюю губу между своими. Закончив короткий поцелуй, Лиам на несколько секунд задержал губы в этом положении, тяжело вдыхая носом, но только он попытался сделать движение назад, Берт подался вперед, не давая ему отстраниться. Он с силой схватил плечи парня и притянул на себя, заставив его снова завалиться всем телом. Его действия, в отличии от Лиама, были требовательнее и жестче. Издав короткий, еле слышный стон, он зажал бедра своего мастера между ног, не давая ему совсем скатиться на пол. Лиам ответил взаимностью, позволяя поцелуям становиться все более несдержанными. Берт провел одной рукой по лопатке друга, скользя вниз по спине, словно призывая быть чуть смелее. Найдя в себе силы подняться, Лиам облокотился одной рукой на бедро Берта, другой же провел по его виску, размазывая остатки угля по коже, а затем запустил пальцы в его черные жесткие волосы. Сквозь поцелуй, Берт изогнул еле заметную довольную улыбку. Оторвавшись, Лиам попытался набрать в легкие воздуха, но Берт тут же перехватил его губы, будто понимая, что, если прикосновение прекратится, сойдет и магия, закончив столь желанный поцелуй. Он мягко сжал волосы юноши в кулак, сильнее стискивая его между ног и стараясь сделать поцелуй еще более глубоким. Свободной рукой он водил по шее Лиама, опускаясь до ключицы и снова поднимаясь выше за ухо, доводя второго до мурашек, которые он явно ощущал под подушечками пальцев. Услышав тихий протяжный стон, он сделал глубокий вдох через нос, не в силах сдерживаться и придвинулся сильнее, находя еще больше точек прикосновения к телу беловолосого юноши.       Лиам медленно отстранился и поднял испуганный взгляд на парня. В его глазах уже не было алкогольного тумана, только дикий, звериный испуг. Он отшатнулся назад, Берт медленно ослабил хватку, чтобы тот не упал, и прислонил кулак к губам, понимая, что произошло. Молча Лиам развернулся и, ничего не говоря, стал собирать трясущимися руками рисовальные принадлежности по лоткам. Скатав рисунок в трубу, он еле как перевязал его бечёвкой и направился к выходу.       – М-мне пора домой, сестра может заметить, – не поворачиваясь, буркнул он, выбежав из кабинета, так и оставив Берта сидеть на подоконнике с прислоненной к лицу рукой.       Медленно приходя в себя, он осознал, что сейчас произошло. Юноша соскользнул с подоконника и сел на пол, поджав ноги в коленях. Он все еще не мог проговорить это про себя.       "Я поцеловал Лиама... Только что. Нет, это он поцеловал меня. Меня поцеловал Лиам. Пьяный. Очень пьяный Лиам. – Он замолчал, собирая мысли в кучу,– а я... я ответил ему взаимностью. Нет-нет-нет. Что я натворил. Он же сейчас видеть меня не сможет. Я... Я видеть его не смогу. Все пропало. – Он зажал лицо руками, ощущая приятный запах тела юноши, в чьих объятиях находился еще пять минут назад. Истерично оторвав руки, он поднялся и принялся вытирать их мокрой тряпкой, чтобы сбить запах. Но ничего не получалось.– Что делать, что делать...– к горлу подкатывала тошнота,– так, не паникуй. Надо убраться и закрыть кабинет. Лучше я уже ничего не сделаю", – Берт натянул рубашку. Благо, она лежала далеко и не впитала в себя злополучный запах, он уткнулся в нее носом, сделал пару глубоких вдохов, схватился за флягу и, прислонив ее к губам, допил последние капли вина. Дерганными движениями поставил все на место, закрыл дверь и вышел на улицу. Как назло, ни дуновения ветерка, спасительно приводящего разум в нормальное состояние, не было. Берт со всех ног бросился домой, стараясь не запнуться в темноте.

***

      Сняв обувь на пороге, Лиам зашёл через тот же вход, в который вышел несколько часов назад, на носочках пробежал на второй этаж и уже намеревался со всей силой закрыть дверь, но вовремя остановил ее рукой, не давая хлопнуть. Оставшись наедине с собой, он упал на кровать и взъерошил волосы.       "Сучий барсук! Что я творю?– кожа предательски напомнила мурашками о произошедшем, – да чтоб меня на площади повесили!"– Он опустил руки на колени и поднял глаза, как будто умоляя что-то свыше лишить его памяти об этом дне. Взгляд упал на отражение в маленьком зеркале, стоящем на тумбочке, вся рубашка и лицо юноши были измазаны углём. Лиам истерично, непослушными руками стянул одежду, вытер ей лицо и кинул на пол, брови парня настолько сильно сжали кожу на переносице, что это начало приносить боль. Воздуха категорически не хватало, задыхаясь, он подошёл к окну и с огромным усилием открыл его.

***

      Подойдя к двери дома Берт, запыхавшись, облокотился на стену, пытаясь перевести дух. Заходить в дом было страшно, ведь тогда, в полной тишине, он останется наедине с самим собой. Присев на корточки, он поднял глаза на белый месяц, освещающий улицу сильнее обычного.       "А ведь, если бы я не продолжил, ничего этого бы не случилось. Пьяный Лиам даже не понял бы, что поцеловал меня. А что теперь? Идиотский порыв, что это вообще значило? Какой же ты кретин, Берт! Какого... ты вообще творишь? У тебя вообще мозг остался?– Он ударил себя нижней частью ладони в лоб,– нет. Я не могу оставить это так. Нам надо увидеться, объясниться."– Встав, он почувствовал покалывание в голове. Ему понадобилось еще несколько минут, чтобы полностью прийти в себя и направиться к дому Лиама.

***      

      Приступ удушья не прекращался, потный Лиам все так же держался за подоконник, стараясь хоть как-то прийти в себя. Бешенное сердцебиение и трясущиеся руки наводили еще большую панику. Казалось, он находился на волоске от нервного срыва. Не смотря на неслушающиеся от алкоголя и волнения конечности, его разум был абсолютно чист.       "Что я вообще сделал... Как мне теперь ему в глаза смотреть? Как мне себе в глаза смотреть? – он взглянул в зеркальце и с отвращением отвернулся.– А если сестра узнает? Я же не умею ничего скрывать! Она...она точно узнает. Она почувствует. Пиши пропало. Да таким, как я, вообще места на земле не найти. Почему... Почему это со мной произошло?"– тошнота подступала к горлу, Лиам не мог больше находиться в комнате, единственным верным решением было выйти на улицу, что он и сделал, нацепив первую попавшуюся вещь.

***

      "И что я ему скажу? Лиам, это ничего не значит? Все творческие люди так делают, не переживай? Какой же бред я несу. Еще и я виноват! Зачем я вообще это вино принёс",– он шёл по пустой улице, сбивая ноги о каждый попавшийся камень. Спустя несколько минут на горизонте показались ворота особняка.       "Хоть бы с окном не ошибиться. Так, второй этаж... Что там было у него под окном...– взглядом он искал хоть что-то, напоминающее ему пейзаж, видный из окна.– Вот, точно. Это окно! Точно!– Он зацепился глазами за сухую траву, свалявшуюся на наружном подоконнике, поднял небольшой камень и, шатаясь, кинул его. Осечка, силы не хватило, чтобы попасть в стекло. Он повторил попытку, на этот раз удачно. Никто не показался. Тогда он кинул еще один камешек, еще один. В темноте он искал глазами хоть что-то похожее на тень его приближающегося к окну друга. Погодя несколько минут, он повторил бросок. Ничего не изменилось. – Да где ты, пёсий сын? Специально не подходишь? Или ты вообще не дошёл.– В груди раздался глухой удар. Тревожная мысль о том, что с пьяным Лиамом что-то могло произойти окутала разум Берта черным облаком, не пропуская ничего больше. – Нет-нет-нет...Этого точно не могло произойти...Он просто рухнул пьяный на кровать и уснул, я это точно знаю, по-другому быть не может..." – В голову пробралась дурацкая мысль залезть на второй этаж, но юноша тут же выкинул ее из головы, понимая, чем это чревато. Единственным верным решением было еще раз пройти путь от дома Лиама к училищу, что он и сделал.

***

      Борясь со страшнейшей головной болью, Лиам плелся к своему излюбленному месту - той самой крыше сарая, которую он совсем недавно показывал другу. Он часто сбегал туда жаркими летними ночами, смотрел на звезды и ловил кожей еле заметные дуновения ветра. По дороге он умылся в колодце ледяной водой, замочив всю одежду. Стряхнув с рук капли воды, он подошёл к лестнице и взглянул вверх, пересчитывая количество ступеней. Осознав бессмысленность и опасность своих действий, парень сел на одну из ступеней и закрыл глаза.       "Это значит, что я мужеложец?– боясь произнести это даже у себя в голове, он с трудом выговорил последнее слово,– мужеложец... Почему я раньше этого не замечал? Я никогда не испытывал влечения к кому-то. Из-за чего это могло произойти?– В голове вспышкой показались воспоминания несколькодневной давности, когда он, возбужденный от их первого урока рисования, стоял перед зеркалом, прорисовывая мышцы грязными от угля руками. Тогда он и подумать не мог о чем-то ином, кроме рисования, но сейчас, когда мозаика начала складываться в единую картинку, он не мог и поверить, как наивен был. – А Берт...Он все это время понимал? Он хотел этого или как я...– Мысль о том, что он в одну секунду разрушил отношения с единственным другом, доводила до трясучки. – Но ведь я раньше этого не испытывал. Может, я слишком много думаю? Может, я испытываю чувства только к этому человеку?" – Он вспомнил их первую встречу. Доброжелательность, рвение помочь, его какое-то лёгкое сумасшествие, горящий делом взгляд. Берт был его родственной душой, первым и единственным человеком, который разделял его страсть к искусству, его желание изобретать. Сердце заныло тянущей скулящей болью. Все мысли смотались в плотный клубок, сдавливающий череп до предобморочного состояния. Не выдержав напряжения, Лиам сполз на землю и заплакал, сжимая чёлку в кулак.

***

      Заглядывая во все углы, Берт дошёл до училища, так и не найдя ни малейшей детали, говорящей о местонахождении друга. Он со всей мощью пнул стену здания и крикнул, что были силы. Сжав кулак, он замахнулся, но тут же остановил себя, бессильно уронив руку. Осознав то, что, возможно, этот разговор был последним в их жизни, он поплёлся домой, полностью погрузившись в изнуряющие мысли.