***
— У меня скоро живот к спине прилипнет… Пойдем уже, — Берт тормошил Лиама, тот вяло встал, выглянул в окно и плотно задёрнул занавески. Было уже больше полудня. — Боишься, что кто-то увидит моё безупречное тело? — Берт выгнулся на кровати, игриво проводя пальцами по бедру, на что Лиам зажмурил глаза и засмеялся. — Ой дура-а-ак, — немного прикрыв наготу, он вышел в мастерскую в поисках вчера сброшенной одежды. Берт направился следом. — Ну, деликатесами гостиничными не накормлю, но что-нибудь сварганю, — он шарил по ящикам, — смотри, есть несколько яиц, картофель, хлеб… а это что? Макароны есть… и огурцы. Лиам натянул брюки и случайно наступил в лужицу. — А-ай, — неприятное ощущение от холодной грязной воды зябко отозвалось во всём теле. — Да, надо что-то делать. Может прибить порожек какой-то. Лиам вытер ступню о штанину и подошёл к столу. Берт налил в стакан травяной чай и передал другу. — Как ты себя чувствуешь? — В каком плане? — Ну… после вчера. — Если честно, не очень. Болезненные ощущения, — Лиаму явно было некомфортно говорить об этом, перед глазами всплывали картинки прошлой ночи. — Прости, я переборщил. — Нет, я же сам… просил, — парень опустил взгляд и отпил чай. Берт поставил на стол огуречный салат с солью, хлеб и сваренные яйца. — Ни в чём себе не отказывай, — он надломил батон и откусил, — надо прекращать эти постоянные голодания. — Я тоже так думаю, какие планы на сегодня? — Лиам подул на почищенное яйцо, глядя на собеседника. — Помнишь, я просил тебя кое-куда вместе со мной сходить? — Да, конечно. — Кажется, сейчас самое время.***
Погода стояла нежаркая, всё еще душная, но приятная. Парни молча подбирались к краю города, где располагалось кладбище. По пути Берт нарвал небольшой букет из голубых полевых цветов, он не помнил, где находилась могила матери, но ноги сами вели его в нужное место. Поняв по взгляду, что друг нашёл то, что искал, Лиам немного затормозил, давая тому пространство. Он сел на траву неподалёку и принялся рассматривать окружение. Берт подошёл к скромному надгробному камню, на котором было вырезано так дорогое ему имя, сел на колени и погладил его. — Ну здравствуй, мама, — он нежно провёл пальцами по лицевой стороне, — я так скучаю по тебе, мама, если бы ты только представляла. Я так давно здесь не появлялся… Да ты и сама, наверное, знаешь это всё, — он поднял голову и быстро заморгал, стараясь сдержать накатывающиеся слёзы, — столько всего изменилось с твоим уходом, всё перевернулось с ног на голову. Я столько всего натворил, о, надеюсь, ты этого не видишь. Словно ребенок, Лиам наблюдал за движениями Берта, он не слышал того, что тот говорит, но ему этого и не нужно было. Юноша не знал, как нужно вести себя в таком месте, он не посещал их ранее. «Надеюсь, мёртвые не обидятся, что я так здесь сижу». — Отца больше нет, но не беспокойся, он похоронен далеко отсюда. Он до тебя не доберётся. Здесь ты в безопасности, — он положил цветы перед камнем, взялся за него двумя руками и прислонился лбом, — я люблю тебя, мама, надеюсь, сейчас тебе хорошо. Заметив, что его друг встает, Лиам поспешно повернулся в противоположную сторону, дабы не смущать. — Пойдём, — Берт присел на корточки сзади. — Всё хорошо? — Лиам заметил небольшое покраснение глаз и взял его за запястье. — Да, всё прекрасно, вставай. Долгое время парни бродили по городу, наслаждались погодой, гладили бездомных кошек и собак, вели себя так по-детски, как только могли. — Предлагаю навестить отель. — Хорошая идея, я бы поел, — Берт хитро сощурился и растянул губы. — Бедный, ты когда-нибудь не хочешь есть? — Не припоминаю такого… — Ладно, сестра наверняка что-нибудь сготовила. — Хорошая у тебя сестра, добрая. — Да… — Знала бы она, ч… — Замолчи! — Лиам выпучил глаза, злобно стрельнув взглядом на собеседника. — Ну а что… Отправила бы в церковную школу на перевоспитание, — он прикрыл рот ладонью, демонстративно хохоча. — Берт, ты сейчас домой пойдёшь картошку с макаронами есть, — парень нахмурился. — Хорошо-хорошо, неженка, молчу! — Давай только при сестре без концертов обойдёмся, пожалуйста. Берт театрально вздохнул. — Я посмотрю, как вы будете себя вести, святой братик лучшей на свете сестры. Лиам недовольно выгнул бровь, глядя на собеседника сквозь полосу густых белых ресниц, оставив реплику без комментария.***
— Хорошо, что пришёл Берт, — Жозефина поставила на стол блюдо с супом из зайчатины. Лиам сморщился, глядя на ножку в своей тарелке, вытащил ее двумя пальцами и положил в миску Берта: "Тебе нужнее." — Лиам, почему не пришёл домой? Я, конечно, догадывалась, где ты, но ты даже не предупредил. — Да мы зарисовались, сестрица… Вот я и остался ночевать у него, — Лиам старался не смотреть ей в глаза. Он незаметно перевёл взгляд на сидящего напротив друга, который уплетал ложку за ложкой, сдерживая лисью улыбку. К ужину присоединился один из постояльцев гостиницы, пока сестра что-то увлеченно рассказывала, Лиам незаметно снял ботинок и толкнул голень Берта под столом. Тот резко вытянул шею, словно гусь, на что его друг не обратил внимания, продолжая вести светские беседы. Он еще раз легонько стукнул его носком, сдерживая накатывающийся смех. С невозмутимым лицом Берт тоже снял туфлю и со всей силы треснул по голени сидящего напротив, тот уже хотел ругнуться, выпучив глаза, но предпочёл не нарушать их тайную игру. Он попытался двумя ногами поймать ступню Берта, которая так умело выворачивалась. Сложнее всего во всём этом было не шевелить торсом. Хотя под столешницей развивалась целая бойня, сверху парни оставались невозмутимыми. Обхватив наконец обеими ступнями ногу друга, Лиам принялся мягко поглаживать ее, залезая холодными пальцами под штанину. — Мальчики, у вас всё хорошо? Вы как-то затихли… — Спасибо, госпожа Солсбери, суп просто великолепный. Могу я попросить добавки? — О, конечно, — Жозефина взяла тарелку и направилась на кухню. Как только она отвернулась, Берт резко выдернул ногу и пяткой наступил на Лиама. Тот пискнул. — Наедайся, — тарелка с стуком встала напротив парня. — Спасибо вам.— Не в силах сдерживать победную улыбку, Берт принялся за трапезу. После нескольких минут затишья, он снова потянулся к Лиаму, но в этот раз поднялся выше, ему даже пришлось немного сползти на стуле. Неожиданно тот почувствовал прикосновение к своему паху, он удивленно поднял голову от блюда и бросил взгляд в сторону довольного соседа, на что Берт продолжал наглаживать возбуждённое место, непринуждённо дожевывая кролика. Щёки Лиама побагровели, живот свело судорогой, он пытался зажать ногу Берта бёдрами, но тот ловко уворачивался. Не удержавшись, он опустил одну руку под стол и крепко схватил голень друга. — Прекрати, — проговорил он одними губами, на что Берт медленно отрицательно повёл головой, расплываясь в еще большей улыбке. Даже не в состоянии двигать всей ногой, он продолжал мучать своего соседа пальцами. Лиам зажмурил глаза и впился ногтями в кожу ступни, царапая её. Сидящий напротив еле заметно качнул головой в сторону выхода. — Доедай быстрее, — снова нервно проговорил одними губами Лиам. Его напарник резко одёрнул ногу, будто ничего и не было, и покончил с блюдом. — Большое спасибо вам, госпожа Солсбери, мы пойдём, — протараторил он, вставая из-за стола. — Конечно, заглядывай почаще, — она проводила его взглядом и снова обратилась к постояльцу. Лиам натянул ботинок и рванул следом, догоняя. Залетев в комнату, они захлопнули дверь, скользя в самый угол. — Что ты творишь? — прошипел Лиам, которого уже во всю зажимали между стеной и шкафом. — Ничего такого. — Ты совсем из ума вышел? За столом, при моей сестре. — Ты первый начал, — Берт обхватил бёдра партнёра, прижимая к своим, заставляя того спуститься по стенке, подаваясь вперед. — Так я не это начинал. — Да ладно тебе, никто ничего не заметил! — А если бы заметил, я весь багровый сидел! — Сказал бы, что подавился, — он уже водил языком от челюсти к ключицам любовника, то и дело целуя его. — Дьявол, Берт! — вырываясь из объятий, он рванул к двери. — Ты чего? — не успел тот договорить, как увидел, что Лиам закрывает дверь на щеколду, несколько раз дёргая ручку для надёжности, — а-а-а, — он уже потянулся, хватая партнёра за руку, но тот снова вырвался, заглядывая в ванную комнату.— Кого ты там выглядываешь? Приведение? — скептически выгнул бровь парень. — Помимо приведений у нас живёт Эллинор, которая могла случайно забрести куда не надо, — наконец лицо парня смягчилось в привычной улыбке, он еще раз проверил замок. Сбавив былой пыл, Берт нежно обхватил затылок Лиама, сливаясь в поцелуе, таком непохожем на него: неторопливом, глубоком, мягком. Он толкнул тазом парня, прислонив к стене, продолжая целовать, перешёл руками к щекам, поглаживая их. — Я не могу здесь. Здесь сестра, — Лиам умоляюще посмотрел на партнёра, прося прекратить, пока они еще способны на это. — Твоя сестра сейчас внизу очень увлечена светскими беседами с красивым господином. Не переживай, — кончиками пальцев он водил по шее, вызывая крупные мурашки, — не бойся… Лиам, — он заглянул ему в глаза, прижимаясь лбом ко лбу. — Мне до сих пор стыдно за вчера, Берт, я не… — А будет еще более стыдно, какая разница. Лиам тяжело выдохнул, закрывая глаза в раздумьях, но немного погодя всё же взял Берта за плечи и, сделав круг, прислонил к стене. Не прекращая короткие поверхностные поцелуи, он сгорбился, запуская руку под сорочку, при этом оставляя дистанцию между телами. Он поглаживал ключицы, опускаясь к солнечному сплетению, по полоске пресса ниже к паху, немного отступая назад, давая Берту возможность выгнуться, тот словно масса для лепки податливо следовал за руками своего мастера. Опустив руки совсем низко Лиам развязал шнуровку на лёгких льняных штанах, стягивая их вниз, следом панталоны, но почему-то остановился, переводя дыхание. Он уткнулся головой в плечо друга и зажмурился. Почувствовав, как сжался Лиам, Берт понял, в чём дело, и обхватил его рукой за плечи, прижимаясь лицом к шее. Тогда у Берта парень поступал на импульсе, было почти темно, и практически всё действие на себя взял его партнёр, давая возможность расслабиться, не видя происходящего. Сейчас же всё иначе. Несмотря на то, что они уже спали обнажёнными, касаясь друг друга во всех возможных местах, Лиам не воспринимал это как похоть. Сейчас ему нужно было переступить через себя, через свой страх и смущение, сейчас никто не мог помочь ему или сделать что-то за него. Он тяжело дышал, продавливая вмятину в плече друга, тот терпеливо ждал, лишь поглаживая его по голове и оставляя лёгкие поцелуи там, до куда дотягивались губы. — Ты не хочешь? — Хочу… но не могу… — казалось, Лиам даже немного дрожал от волнения. — Тогда, может, прекратим? — Нет. — Хорошо,— Берт смотрел куда-то в потолок, ожидая, когда его партнёр успокоится. Именно по той же причине он не позволил себе вчера медлить — знал, чем это может обернуться. Несмотря на волнение, в Лиаме всё еще ощущались жар и желание, которые ему нужно было поставить на первое место. Немного постояв, он открыл глаза и опустился на колени, медленно проводя ладонью по телу возлюбленного, облизал губы и взял член в рот. Берт облегченно выдохнул, закусывая кожу верхней губы. Сейчас он боялся даже коснуться партнёра, спугнув его. Лиам начал медленные поступательные движения, проводя языком по головке и дальше к основанию, пробуя любовника на вкус. Моментально покраснев, Берт упёрся локтями в стену, смотря вниз на голову любовника, наблюдая, как тот неторопливо, тянув изучает его. Одной рукой Лиам держал его под колено, другой же водил по паху, опуская вниз к внутренней части ноги. Берт стиснул зубы, затаив дыхание, его руки зависли в воздухе в какой-то неестественной позе. Издавая громкий звук, Лиам оторвался и посмотрел наверх. — Тебе не нравится? — Мне очень нравится, Лиам, — переводя дыхание, он сглотнул — а тебе? — Наверное, тоже, — он приподнял сорочку и поцеловал подвздошную кость, вызывая в животе щекотку, затем бедро и снова перевел голову к паху, проводя кончиком языка под головкой, от чего Берт сжал все мышцы. Снова избавившись от зрительного контакта, Лиам продолжил играть губами и языком, то и дело обходя член с разных сторон, заставляя Берта изнемогать от желания. Не в состоянии терпеть, он сжал волосы Лиама, на затылке, наматывая на руку, тот наконец обхватил горячими губами член, стараясь взять как можно глубже, от чего партнер поднёс ладонь ко рту, стараясь случайно не выдавить стон. Берт бесцеремонно путал белые волосы, надавливая на затылок, слушая сбивчивое дыхание и тихие стоны любовника, водящего пальцами по его ягодицам. От хлюпающих звуков, которые тот издавал, возбуждение только нарастало, он стал подавать таз вперед, делая движения интенсивнее, ухватившись за голову и второй рукой тоже. — Ау, не кусайся, — шикнул Берт, глядя вниз. — Прости, я в первый раз это делаю. — Ну так я тоже впервые это делал и не кусал же. — Ну так я и не дёргался в отличие от тебя. — Ладно, извини, — Берт снова надавил на пепельную голову, заставляя партнера продолжить. Ощущая сокращения в мышцах возлюбленного Лиам сделал действия более интенсивными, одной рукой закручивающими движениями водя по члену, другой гладя от живота к мошонке. Почувствовав на языке тягучую жидкость, он поднял голову, смотря, как дергается кадык задыхающегося партнера. Лиам поднялся с колен, проглатывая и вытирая рот, как Берт тут же притянул его к себе, разделяя поцелуй, он схватил его за предплечья и толкнул к кровати, заваливая. Натянул штаны и взгромоздился сверху. Сцепившись языками, он дёргано стягивал бельё с партнёра. — А если кто-то зайд... — Не зайдёт. Не зашли и не зайдут, — перебил он, обхватывая горячий член, он никак не мог насытиться поцелуем. — Это… наверное, мерзко, ну… — Я же не могу оставить тебя без поцелуев, — он продолжал кусать опухшие красные губы, доставляя партнёру удовольствие обеими руками. Еле сдерживаясь, Лиам постанывал сквозь зубы, сжимая пальцами всё, что попадало под руки. Берт оторвался и сел в ноги любовнику, чтобы было удобнее. Он наблюдал за дёргающимся лицом, за ртом, застывшем в немом стоне, за тем как он выгибался в груди, как сжимал одеяло. Лиам поспешно схватил подушку и, положив на лицо, громко простонал. — Хм, хитрец, — Берт ускорил движения, от чего его партнёр совсем скоро излился ему на руки. Убрав подушку с лица, Лиам долго переводил дух, хватая воздух. — Ты все брюки запачкал. Надо бы ванну принять. — Берт с улыбкой наблюдал за измученным другом. Лиам наклонил голову, посмотрев вниз, обессиленно выдохнул и завалился обратно. Не удержавшись, Берт снова наклонился и прильнул губами к своей жертве, как зайца целует лиса. Скрыв следы своей шалости, Лиам надел синие бриджи и чистую сорочку, небрежно заправив её вовнутрь, взял гребень, стараясь хоть как-то привести в порядок безобразие на голове. — Мило смотришься, — Берт развалился в глубоком кресле, разминая в руках клячу. — Откуда у тебя такие познания в искусстве мужской любви? — блондин сел на подоконник рядом. — Ну… у меня был какой-никакой опыт плотских утех, в остальном пришлось поискать в источниках. — Боюсь представить, что там за источники. — У вас таких точно нет. А вообще... не знаю, как-то интуитивно действовал. Знаешь, глаза боятся, руки делают, — он хмыкнул, — ну ты вообще тоже хорошо познаёшь. Лиам замешкался. — Я за тобой повторял. — Да я так и понял, — он рассмеялся, — ты меня сейчас бараном посчитаешь, но, в теории... У нас же точно не может быть ребёнка? Некоторое время Лиам молчал, не зная, как отреагировать на вопрос. — Нет, Берт, не может. Не переживай. — Это хорошо... А то неловко бы вышло. Стыдно перед Жозефиной... Я знал, что мужчина не может забеременеть, но кто знает, информации про мужеложничество почти нет. Может есть какие-то лазейки. Лиам расхохотался: "Прости, я просто представил лицо сестры, если бы я ей племянника принёс... О, Всевышний, не могу", — он смеялся закрыв лицо руками. — Всё, успокойся! Как знал, что лучше не спрашивать. — Он умолк на несколько секунд, задумчиво вглядываясь в лицо друга, — интересно, у тебя так мало волос на теле, борода совсем не растёт? — он попытался дотянуться пальцами до щеки. — Нет, совсем. — Ну нет, погоди, у тебя есть пушок, — он встал на колени, чтобы стать выше и провел кончиками пальцев по лицу Лиама, почти не касаясь кожи, — вот, светлый есть! Как у цыплёнка! — Да нет там ничего, — Лиам одёрнул руку друга и сам принялся гладить лицо. — Ты неправильно трогаешь, надо не касаться, тогда кожей почувствуешь, вот так, — он показал движения на своём лице. Лиам повторил. — Слишком сложные телодвижения, я не вижу, значит нет ничего. — Да ладно тебе, цыплёнок. — Эй, я не цыплёнок! — Еще какой цыплёнок, они, когда рождаются, такие же пушистые и светленькие, как ты прям. Правда, когда только вылупляются, такие мокрые, липкие… Тоже как ты иногда. — Лучше называй меня как раньше, прошу. — Хе-хе, ладно, цыплёнок, буду называть тебя ландышем... Но по праздникам цыплёнком, — он схватил его за ноги, засунув пальцы под колени, отчего тот взвизгнул и ударил его по плечу, — хотел прогуляться, но там погода какая-то непрогулочная, может почитаем? А то я пока домой не хочу. Лиам указал рукой на столик, заваленный бумагами, на нижней полке которого находились две стопки книг, а сам перелёг на кровать, накрыв глаза руками, за всем сегодняшним безобразием он совсем забыл, как болело тело. — Что тут у нас… Уильям Блейк «Песни невинности и опыта» — от такого совпадения Берт хмыкнул, взял книгу и сел на прежнее место, — о, так это стихотворения… ладно, попробуем, — он открыл первую попавшуюся страницу. — Песни Невинности и Опыта Показывающие два противоположных состояния души человеческой Милый Агнец, расскажи, Кем ты создан, расскажи? Из каких ты вышел рук? Кто тебя привел на луг? Кто пушок придумал твой, Чистый, мягкий, золотой? Кто тебе твой голос дал, Чтоб так нежно он звучал? Милый Агнец, расскажи,… Берт резко поднял голову. — Тебя не пугает эта штука? — Какая? — Лиам повернулся к нему. Парень тыкнул пальцем в висящую на потолке неработающую свечную люстру. О том, что она не работает, Берт догадался, так как за всё время его проживания в этой спальне, её ни разу не задействовали, а также потому что на её «рогах» странным образом висел кусок шёлковой ткани. — Если честно, она меня немного раздражает, вечно цепляюсь за неё. А почему она должна пугать? — От настольной свечи страшно тень даёт. Напоминает Мер. — Что? — Мер, Мара - смерть. Она садится на грудь и посылает дурные сны. Что-то вроде призрака в обличии женщины. — Если честно, в первый раз слышу, откуда это вообще? — Лиам с любопытством повернулся к собеседнику, подставив кулак под подбородок, — и тень похожа на Мара? — Мару. Ага, взгляни сам, – Берт провел в воздухе пальцем по очертаниям люстры, — как будто сгорбилась прям. И ткань эта... как волосы. Не знаю, мне мама в детстве страшилку про Мару рассказывала, почему-то сразу вспомнил, когда впервые у тебя в комнате увидел. Тень действительно напоминала силуэт женщины. Стеклянный шар посередине, в который должна была помещаться свеча - голова, ответвления - руки, а накинутую на часть люстры ткань и правда можно было принять за горб с волосами. — Мне не рассказывали страшилок. Да и сказок тоже... Если хочешь, завтра её сниму. Больше не будет пугать. Берт подошёл к столику и принялся капаться в книгах. — " Похищение локона", ну и коллекция, что ж...– он сел рядом и открыл томик. — Песнь первая Любовь, подчас внушающую страх, Опаснейшую даже в пустяках, Пою; мне, Муза, Кэрил дал совет Избрать столь незначительный предмет, И не отвергнет Кэрил строк моих, Когда Белиндой вдохновлен мой стих. Неужто кавалер когда-нибудь Отважился на даму посягнуть? Он продолжал читать страницу за страницей, не глядя на друга. — Прилежным духам некогда плясать, Им нужно чаровницу причесать; Прелестницу рой сильфов одевал,... — Ты не устал? А, ландыш? — не услышав ответа, он отложил томик и подошёл к кровати, по всей видимости Лиам уснул в самом начале поэмы. Несколько минут поглядев на вдавленное в подушку лицо с открытым ртом, Берт укрыл его, подоткнув одеяло под ноги. — "Я бы остался здесь... да погода неладная, как бы утром дом не затопило. Надо окна закрыть." — Он убрал книги на место и еще раз подошёл к изголовью кровати, надеясь, что, может, его друг проснулся. Легонько коснулся его лба, погасил свечи и нехотя вышел. Оставшуюся ночь Лиам спал тревожно, видя странные тёмные сны, его бил озноб. Он долго крутился, пока случайно не засунул ногу в отверстие в пододеяльнике и окончательно не запутался в нём. Проснулся от треска рвущейся ткани. За окном гулял ветер, ветки деревьев хлестали по стеклу, он истерично скинул с себя одело и попытался уснуть снова. А потом пришла Мара. Она села ему на грудь и долго смотрела на измученное дрожащее лицо. Она склонилась к уху и горячо в него задышала. Она душила его и тянула за волосы, боль эта была мучительна и сладка одновременно. Она обжигала его своим влажным дыханием. Она говорила, что скоро он не сможет любить никого кроме неё, что скоро она заставит его отвернуться ото всех, и они останутся лишь вдвоем. Он и эта тягостная боль. Лиам уже не мог сопротивляться, он покорно отдал ей тело и разум. Лишь когда на горизонте показались первые лучи, еле пробивающиеся сквозь одеяло туч, она ушла, давая ему уснуть. Он так и пролежал до обеда без сил.