Живой портрет

      Франсуаза мчалась по длинному коридору, на бегу завязывая шелковые завязки накидки. Замерзнуть она не боялась — ее щеки так и горели, а сердце то и дело норовило выскочить из груди. Но после дождя наверняка похолодало, а простудиться она не хотела. Ловко спустившись со ступеней, фрейлина пронеслась мимо сонных гвардейцев, которые едва заметили промелькнувший силуэт, а затем выскочила за дверь.       Путь в галерею дворцовыми коридорами был неблизкий, но Франсуаза знала особый маршрут. Если свернуть сразу налево у главного входа, пройти ровно тридцать шагов и повернуться вправо, то перед глазами появится неприметный проход. Вот он-то и выводил напрямик в сады, а оттуда до галереи было рукой подать. Иногда пятой фрейлине казалось, что планировкой дворца и прилегающих территорий занимался какой-то безумец, потому что человек в здравом уме вряд ли смог бы распланировать все так непрактично.       Придерживая пышное платье, Франсуаза изящно проскользнула в узкий проход между стенами дворца и пристройки, где обитали садовники, повернула вправо и понеслась в сторону оранжереи, надеясь все же не опоздать. Стремительно преодолев последнюю садовую лужайку, она радостно вздохнула. Галерея уже виднелась за ветвями.       Детлафф уже ждал ее там. Стоял, сцепив руки за спиной, и что-то внимательно высматривал в высоченном окне. Франсуаза резко остановилась и, приложив ладонь к груди, постаралась отдышаться и вообще взять себя в руки. От вида высокой фигуры в строгом черном сюртуке она так разволновалась, что, казалось, еще немного, и она упадет в обморок. Это был бы верх неприличия, подумалось ей. К тому же, платье точно изомнется, да и прическа наверняка пострадает.       — Госпожа Леру?       Детлафф, словно ощутив ее присутствие, тут же обернулся и улыбнулся одними глазами, но так тепло, что кожа бедной фрейлины покрылась мурашками. Или просто из-за непогоды в галерее было так свежо?       Франсуаза радостно улыбнулась в ответ, и, напрочь забыв о манерах, подхватила руками юбки и побежала к ожидающему ее мужчине, лишь чудом не оскальзываясь на влажном после дождя полу.       Ван дер Эретайн удивился и обрадовался такому воодушевлению. Прежде Рена никогда не бежала к нему, да еще с таким пылом. И теперь он снова не знал что, должен сделать. Подставить руки? А если госпожа Леру не захочет бросаться к нему в объятья? Тогда получится весьма глупая ситуация. Может быть, лучше отойти, чтобы, не приведите боги, юная фрейлина не врезалась в него? Он мог бы размышлять об этом бесконечно, продумывая различные варианты, если бы Франсуаза не бросила свое платье и не протянула к нему руки, и Детлаффу ничего не оставалось, кроме как раскрыть для нее свои объятья.       Фрейлина налетела на него и врезалась в грудь так, что выбила из легких весь воздух. Но она не стала бросаться к нему на шею, как сделала бы Ренаведд, а всего лишь обхватила руками плечи и мимолетно прижала к себе. Совсем слабо, как по мнению вампира, но судя по дрожи, которую он ощутил прикоснувшись к ее спине ладонями, она вложила в это все свои силы. К его разочарованию, она тут же отстранилась и скользнула ладонями по его груди.       — Простите… — сбивчивым от тяжелого дыхания голосом, заговорила Франсуаза. — Простите что вот так… вот так бурно. Но я так рада вас видеть, Детлафф! Вы даже не представляете, — широко улыбаясь, она неловко покачнулась и сделала шаг назад, не отрывая от него взгляд.       Детлафф подумал, что если бы он умел краснеть, то наверняка бы стал уже пунцовым. Какое счастье, что вампирам это свойство недоступно! Поэтому, он, прижав руку к груди, учтиво поклонился, смущенно улыбнувшись.       — Мне так приятны ваши слова! На самом деле, я и сам едва сумел дождаться нашей встречи.       Теперь пришла очередь Франсуазы смущаться. Она неловко смела пряди волос, что упали ей на плечи и поплотнее запахнула края своей накидки. Сделав несколько шагов вперед, она осторожно подхватила под локоть Детлаффа и увлекла его за собой. Галерея после заката пустовала, вокруг не было ни души, и только звук их шагов отражался от мокрой балюстрады. Внизу лежал Боклер, мерцая мягкими вечерними огоньками.       — Прошу вас, давайте пройдемся, пока я окончательно не замерзла, — улыбаясь, попросила фрейлина.       Вампир был не против. Он лишь накрыл девичью руку своей и неторопливо двинулся следом. Да, рука Франсуазы в и самом деле была ледяной. Наверное, они выбрали не слишком удачный вечер для прогулки, но, может быть, оно и к лучшему? Закончить день в покоях госпожи Леру, согреваясь у камина бокалом вина и приятной беседой, было для него пределом самых смелых желаний и надежд.       — Знаете, — снова заговорила она, заставляя Детлаффа чуть склонить голову в ее сторону. — Как вы смотрите на то, чтобы немного прогуляться, а затем завершить наш вечер за бокалом вина в моих покоях?       Ван дер Эретайн встрепенулся, удивленно взглянув на Франсуазу, а та, сообразив, как двусмысленно прозвучало ее предложение, поспешила исправиться.       — Боги! Не думайте ничего такого! Просто… просто там есть камин и нам не придется мерзнуть в сырости. А еще вино, и… И я могу вас чем-то угостить, а еще… Еще показать свои картины, и…       — Не волнуйтесь, госпожа Леру, — мягко улыбнулся Детлафф. — Уверяю вас, я ничего такого не подумал. И судя по вашим холодным рукам, нам в самом деле не стоит слишком долго гулять. Я не прощу себе, если вы схватите простуду.       Фрейлина облегченно выдохнула и улыбнулась, прислушавшись, как тихо шуршит ее платье при ходьбе. Это удивительным образом ее успокоило.       — Так причудливо и странно, что мы с вами вполне осознанно пренебрегаем правилами этикета. И как хорошо, что этого не видит моя матушка! Она была бы в ужасе. По ее мнению, приличная дама не должна прикасаться к мужчине, если только не в танце или во время приветствия, — девушка весело рассмеялась.       Детлафф не знал причины таких ограничений, но девушку это явно забавляло.       — Вас это смущает? — предположил он, стараясь выглядеть непринужденно, но поведение Франсуазы сбивало с толку. Хотя, наверное, он должен был уже привыкнуть к этому.       — Ох, что вы? — небрежно махнула рукой фрейлина. — Конечно, нет. Порой так хочется отступить от всех этих норм… правил… традиций, и быть обычным человеком. Раньше мне удавалось это сделать только в закрытой комнате, и обязательно так, чтобы никто не видел. Но с вами… С вами мне хочется быть непринужденной, порывистой и… живой? Сбросить все эти маски и быть простой девушкой.       Вампир внезапно сжал руку на пальцах Франсуазы, что лежали на его предплечье, и нервно облизнул губы. А что, если он признается ей? Вот прямо здесь и сейчас. Просто посмотрит в глаза и скажет, кто он есть на самом деле. Оттолкнет ли она его? Или наоборот — примет? А если оттолкнет, то что он сделает тогда? Просто уйдет, даже не попытавшись побороться за нее? И сможет ли он рассказать о своих чувствах? Вот только были ли эти чувства истинными? Не пытается ли он заменить одно другим? А если это только глубже затянет его в этот страшный омут, в который его начала тащить Рена? Вопросы кружились в голове сумасшедшим хороводом, а ответов он не знал.       Детлафф и сам не заметил, как остановился. Не заметил обеспокоенного взгляда Франсуазы и не почувствовал, как ее рука на его предплечье дрогнула. Она лепетала что-то, но он не слышал ее. Кажется, она вздумала просить прощения. Но за что? Ведь она так была добра к нему, так искренне радовалась их встречам и говорила, что ждала их особенно сильно. Она ведь ничего не сделала, чтобы просить прощения. А слова… Как говорил Регис, порой это всего лишь слова. Даже Ренаведд позволяла себе говорить о многом. И что осталось после ее слов в итоге? Совершенно ничего, не считая пустоты и необъяснимой тоски. А еще… Еще он почему-то так и не смог забыть то чувство, когда ощутил хрупкое горло в своей руке и увидел в ее глазах неподдельный ужас и страх. В тот раз она боялась не его. Она боялась собственной смерти. Придя к такому выводу, вампир невесело хмыкнул. Надо же, как чудно̀. Бравая атаманша, бандитка и интриганка боится умереть. Кто бы мог подумать!       — Детлафф? — несмело позвала его Франсуаза, заставляя нахмуриться и сфокусировать взгляд на ее взволнованном лице. — Что с вами?       Она смотрела на него в упор, глаза в глаза, и ни на мгновение не отпускала его руки, продолжая все так же держаться за предплечье. А он только и мог, что тонуть в своих тяжелых мыслях и пытаться найти хоть каплю решимости, чтобы быть честным с той, кто этого заслуживает. Что ж, если она не сможет принять его таким, какой он есть, то зачем тогда они тратят время друг друга? Зачем бегают словно влюбленные подростки на все эти тайные свидания? Зачем становятся с каждой встречей все ближе и ближе друг к другу? Да, может быть и стоило спросить совета у Региса, взвесить все за и против. Вот только Детлафф никогда не мог похвастаться терпением и не терпел полумер. Поэтому нужно либо все рассказать как есть, либо… Либо просто уйти? Да, весьма неплохой вариант.       — Я должен вам признаться, госпожа Леру, — едва слышно заговорил Детлафф, стараясь удержать маску невозмутимости на лице. И, кажется, ему это пока удавалось. — Признаться в чем-то очень важном.       Франсуаза удивленно вскинула брови и открыла рот, собираясь что-то сказать, но передумала и коротко кивнула, с силой вцепившись в руку ван дер Эретайна, будто бы боясь, что тот сейчас же уйдет.       — Я — не совсем тот, за кого себя выдаю, — выпалил он на одном дыхании.       Он внимательно всмотрелся в недоуменное лицо фрейлины и попытался подобрать слова, вот только выходило это опять из рук вон плохо. И он решил просто сказать как есть, твердо решив с достоинством принять любой исход. Боль от встречи с Ренаведд была еще свежа, и он помнил то отвращение, которое испытал к ней, когда узнал об обмане. И теперь он боялся испытать такое же отвращение по отношению к самому себе.       — Я не человек, госпожа Леру.       Франсуаза нервно дернула уголками губ, а затем повнимательнее всмотрелась в серьезное лицо Детлаффа и негромко рассмеялась.       — Скажете тоже, — улыбнувшись, заговорила она. — Должно быть, вы шутите? Должна признать, у вас необычное чувство юмора, но шутка мне показалась забавной.       — Это не шутка, — дрогнувшим от нахлынувшего негодования голосом ответил Детлафф. — Я — вампир.       Госпожа Леру сощурилась и внимательно всмотрелась в его мрачное лицо. Недоверчиво хмыкнула и на всякий случай отошла на один шаг, сложив сцепленные в замок руки на шелковой юбке своего платья.       — Раз вы так настаиваете на том, что являетесь вампиром, тогда будьте любезны, убедите меня в этом, — с вызовом в голосе заговорила она, явно делая это специально.       — И как мне это сделать? — развел руками Детлафф.       — Даже не знаю. Обратитесь летучей мышью. Вампиры, кажется, так умеют.       — Я не умею.       — Тогда, возможно, вы боитесь серебра? Вот, возьмите мою руку. На ней есть серебряные перстни, — фрейлина протянула ему свою тонкую ручку, но Детлафф лишь качнул головой, спрятав свои руки за спиной.       — Нет, серебра я не боюсь. И я брал вас за руки не раз. Как видите, шипеть я не начал и пеплом не обратился.       Франсуаза задумчиво хмыкнула.       — Крушины у меня нет, чтобы проверить вас на боязнь этого дурно пахнущего растения… Хотя, должна сказать, любого человека вывернет от ее запаха, а не только вампира.       — Крушина мне тоже не страшна, госпожа Леру.       Фрейлина скрестила на груди руки.       — Тогда позвольте вам сказать, что в таком случае ваша шутка несколько затянулась. Знаете, я ни капельки не верю в то, что вы можете быть вампиром. Это просто какой-то вздор. К тому же, мы встречались с вами утром, и солнечный свет не повредил вам, и… И если вы вздумали таким образом избавиться от моего общества, так будьте любезны сделать это более изящно!       — Франсуаза, — удивительно спокойно заговорил Детлафф, прерывая поток возмущения фрейлины. — Взгляните под ноги.       Та удивленно вскинула брови и опустила взгляд. Но ничего не увидела, кроме разве что пляшущих бликов от светильников и теней, которые они отбрасывали на стены и пол.       — Но я… — недоумевая, она взглянула на вампира.       — Присмотритесь. Вам ничего не кажется странным? Например, то, что я не отбрасываю тени? И если вы обернетесь, то заметите, что я не отражаюсь в оконном стекле. Надеюсь, этого достаточно, чтобы убедиться в том, что я не шучу и не пытаюсь таким образом от вас избавиться?       Франсуаза снова испуганно взглянула на пол. Придерживая подол платья, обошла Детлаффа по кругу несколько раз. И только когда поняла, что тени в самом деле нет, и она ни под одним углом, как ни смотри, не появляется, резко взглянула в окно. Оттуда на нее смотрела взволнованная пятая фрейлина ее светлости, которая нервно кусала свои пухлые губы. Одна.       Тогда госпожа Леру подошла поближе, словно не веря собственным глазам. Зачем-то приложила ладонь к прохладной поверхности стекла, а потом медленно обернулась, убеждаясь в том, что Детлафф по-прежнему стоит позади нее, держа руки за спиной глядя на нее возмутительно спокойным взглядом. Словно ничего не произошло. Франсуаза облизнула покусанные губы и полушепотом спросила:       — То есть… Вы настоящий вампир? Это не шутка?       — Самый, что ни на есть, — подтвердил Детлафф.       Она отстранилась от окна, сделала несколько шагов к нему и остановилась слишком близко для того кто находился в одной комнате с вампиром, и в то же время в безупречно выверенном отдалении — если следовать этикету. Детлафф смотрел на нее, ожидая чего угодно: обморока, криков, даже драки. Но Франсуаза просто стояла и рассматривала его, будто впервые увидела.       Детлафф не был готов к такому томительному молчанию и не слишком любил, когда его разглядыдвают. Он открыл рот, пытаясь, наконец, расставить все точки над «i», чтобы его судьба и судьба их взаимоотношений с фрейлиной, наконец, разрешилась, но та как-то странно качнула головой, словно отмахиваясь от каких-то мыслей и повернулась к нему спиной.       — Знаете, мне все еще трудно поверить в такое… необычное признание. Но теперь мне ужасно любопытно узнать подробности всей вашей жизни. Давайте все же отправимся ко мне. В моих покоях нам никто не помешает, а наш разговор никто не услышит, и вы сможете сохранить конфиденциальность.       Детлафф не сразу поверил своим ушам. Должно быть, он ослышался. Или ему это мерещится? Ведь какая девушка в здравом уме согласится по доброй воле уединиться с таким опасным существом, как он? Франсуаза определенно не была слабоумной, но что ею двигало, он так и не понял. Быть может, неверие, или нездоровый интерес, или желание докопаться до сути. Или он просто ее заинтриговал? А если верить словам Региса, женщинам очень нравится, когда их интригуют. Конечно, вампир бы предпочел прояснить ситуацию в более нейтральном месте, вот хоть бы и здесь, на безлюдной галерее. Тем не менее, в одном он был уверен: никакого вреда причинять госпоже Леру он не станет.

***

      На третий этаж дворца они поднялись в полном молчании. Детлафф старался лишний раз не поднимать головы, чтобы не привлекать излишнее внимание гвардейцев, и смотрел исключительно под ноги. Стражников на пути встретилось не так уж много — время шло к полуночи. Может быть, меняют караулы? Да и вообще, по мнению вампира, дворец был настолько огромным, что встретиться с кем-то в коридоре должно быть настоящим событием. А случайно столкнуться, например, с княгиней, было бы просто невозможно.       Госпожа Леру остановилась у одной из дверей, почему-то осмотрелась по сторонам и щелкнула замком несколько раз. С лестницы донеслись шаги и лязганье доспехов. Кажется, де ла Тур отправил гвардейцев на вечерний обход. Навалившись на дверь всем телом, фрейлина торопливо заскочила внутрь. Ван де Эретайн последовал за ней. А когда дверь, наконец, закрылась и ключ в замке снова провернулся, на душе неожиданно стало спокойней.       В компании Франсуазы ее покоях он еще не бывал. Не считая того случая, когда он любовался ею спящей, но это не в счет. Теперь, при свете свечей, а может, из-за того, что ему больше не нужно было здесь скрываться, комната показалась вампиру совершенно другой. Более живой, если можно так выразиться. Вот только он остался стоять у дверей, словно оставляя себе надежду на побег, на случай, если что-то пойдет не так.       Госпожа Леру неторопливо прошла к своему трюмо, бросила на мраморную поверхность небольшой позолоченный ключик и, ловко распустив завязки своей накидки, сбросила ту с плеч. Плотная ткань, негромко зашуршав, рухнула на пол, а сама фрейлина обхватила себя руками и повернулась к Детлаффу.       — Позвольте вас попросить… Вы не могли бы разжечь камин? Обычно этим занимается моя Женевьева, а я не слишком ловко обращаюсь с огнем…       Детлафф ничего не ответил. Только коротко кивнул и подошел к камину. Сам он тоже не был большим мастером, но тем не менее, кое-что умел. Например чиркнуть кресалом и добыть искру, а еще уложить дрова поудобнее и сначала поджечь сухие щепки, чтобы те добротно разгорелись. Франсуаза, тем временем, озаботилась бокалами и бутылкой вина. Однако Детлафф скорее предпочел бы сбежать, нежели пить и вести непринужденные беседы. Он уже жалел, что вообще затеял этот разговор, и, сидя перед огнем на корточках и шевеля кочергой разгорающиеся дрова, раздумывал, как бы понепринужденнее прервать визит.       Бокалы негромко звякнули о деревянную поверхность столика, и звук этот прозвучал так резко в плотной тишине комнаты, что заставил вампира отпрянуть от уже разгоревшегося камина и обернуться. Госпожа Леру, проявляя должное гостеприимство, принялась наполнять их вином, то и дело поглядывая на явно стушевавшегося мужчину. И судя по его странному виду, он совершенно и точно был растерян.       — Позвольте задать вам вопрос, Детлафф, — понимая, что молчание затянулось, начала разговор фрейлина.       — Спрашивайте, — незамедлительно ответил тот.       — Сперва присаживайтесь. Угощайтесь вином.       Он сел, но тянуться к бокалу не спешил. Разве что позволил себе расстегнуть верхние пуговицы сюртука и стянуть с рук опостылевшие перчатки.       — Скажите, как вы стали вампиром? Вас кто-то укусил? Вероятно, кто-то весьма могущественный? — обхватив свой бокал двумя руками, Франсуаза тут же пригубила вино, больше для смелости.       — Нет. Я родился таким, — сложив на стол перчатки, Детлафф сцепил руки в замок и уперся локтями в колени, ссутулившись.       — Родились? — удивленно вскинув брови, переспросила фрейлина. — Но в книгах я читала, что…       — В книгах много ерунды написано, госпожа Леру. Не верьте ни единому слову, что прочитаете в них о существах, подобных мне. Более того, даже ведьмаки, не так сведущи в данном вопросе как хотелось бы.       — Признаться, я все еще не до конца верю в то, что вы мне сказали. Вампир… На самом деле, я думала, что вампиры более, как бы выразиться… кровожадные? А вы за все время нашего знакомства так и не попытались укусить меня. Хоть и были весьма близко, — она невольно провела ладонью по своей шее, словно прикрываясь.       Детлафф только тяжело вздохнул и покачал головой.       — Я не пью человеческую кровь. И вообще не пью кровь.       — Вы, должно быть, чем-то больны? — ахнула фрейлина тут же приложив пальцы к своим губам, явно задумавшись о том, что сказала лишнее.       — Нет, — усмехнувшись, качнул головой вампир. — Я совершенно здоров. Четких правил на этот счет у меня нет, но есть некие убеждения.       — Понимаю… Значит, меня вы съесть не собираетесь?       Детлафф удивленно вскинул брови и, кажется, даже немного напрягся.       — Нет. Конечно, нет.       Фрейлина лишь коротко кивнула и принялась неторопливо расхаживать перед столиком. Постучала пальцами о хрустальный бокал, задумчиво пожевала нижнюю губу, но решиться еще что-либо спросить у нее не получилось. Да и вопросы что-то не приходили в голову.       От камина шло приятное тепло, даря такой необходимый сейчас уют и призывая немного расслабиться. Негромко, но грустно вздохнув, Франсуаза подошла к закрытому балкону и взглянула в огромное окно, всмотревшись в небо. От туч не осталось и следа, а луна, что так любила украшать собой темно-синее небесное полотно, теперь вовсю хвасталась своим единственным округлым боком. И он светил так ярко, оставляя жемчужно-белый ореол, что не засмотреться на него было невозможно.       Раньше она читала о вампирах лишь в книгах и бульварных романчиках. Там они были такими… романтичными, но вместе с тем и кровожадными. Такими загадочными и ужасно харизматичными, такими притягательными. Они не оставляли дамам и шанса, заставляя тех бесповоротно влюбляться в них. Но на деле все оказалось куда прозаичнее. Или просто ей достался такой вампир, который постоянно хмурится, предпочитает молчать и выглядит как самый настоящий мизантроп? Харизмы в нем не было и капли, зато таинственность окупала это с лихвой. Он был своеобразным, весьма выделялся среди множества других мужчин, и, пожалуй, для Франсуазы этого было достаточно, чтобы проникнуться к нему симпатией. Тяжело вздохнув, она снова приложилась к бокалу, смочив губы в вине. Если верить всему, что сказал господин ван дер Эретайн, то выходило, что она — пятая фрейлина ее сиятельства — сейчас заперта в собственных покоях с весьма могущественным и опасным существом. Вот только ей совсем не было страшно. Как же так вышло? Все инстинкты почему-то молчали. Наверное, потому что она верила Детлаффу. Верила в то, что он не пьет человеческую кровь, верила, что он не причинит ей вреда. И если посмотреть на всю эту странную ситуацию с другой стороны, то у него была уйма шансов затащить ее — беззащитную и слабую девушку — в любой из переулков, а затем кровожадно убить. Но он этого не сделал. Более того, теперь многое встало на свои места, и странностям в поведении господина ван дер Эретайна нашлось вполне понятное объяснение. Теперь Франсуазе стало стыдно за то, что она пичкала его печеньем и вином. Но она ведь хотела, как лучше! К тому же, тогда она даже и не подозревала ни о чем таком. А он ел, зеленея от вкуса и того, что его организм, скорее всего, вообще не способен принимать такую пищу. И все для того что не обидеть ее и сделать ей приятно. И как после такого поступка можно подумать, что он может угрожать ее безопасности? А как он целовал ее в саду… От этих воспоминаний кожа на руках и спине покрылась мурашками. Потенциальных жертв так определенно не целуют. Так что, может быть, прекратить думать о плохом? Да и кто сейчас без странностей?       Обхватив себя поперек талии одной рукой, вторую, что держала бокал, Франсуаза пристроила сверху. Взгляд ее был устремлен в окно, но она не видела лунного пейзажа, а просто тонула в своих мыслях. Вдруг она ощутила, как Детлафф подошел ближе, да настолько, что ей даже показалось, будто она чувствует его дыхание на своей шее. Франсуаза тут же вздрогнула и поспешила обернуться.       — Мне, наверное, лучше уйти, — неожиданно выпалил он, неловко переступив с ноги на ногу.       — Что? — удивленно вскинула брови фрейлина, ей нужно было куда-то деть бокал, но столик был слишком далеко. — К чему такая спешка?       Детлафф осторожно забрал бокал из тонких девичьих пальцев и осторожно поставил на край столика. Он не мог объяснить, что чувствовал себя здесь лишним. Только краем сознания цеплялся за это ощущение и понимал, что должен уйти. И не просто уйти, а исчезнуть из жизни госпожи Леру. Даже несмотря на то, что единственное чего ему сейчас хотелось — это крохотного намека, любого, чтобы сократить расстояние между ними до непозволительного, и снова прикоснуться к ее губам, но уже не сдерживая себя и свои желания. Но она стояла и смотрела на него незнакомым, странным взглядом и молчала. Молчала, не делая ничего, что могло бы послужить ему поводом остаться.       — Я хотел бы сказать вам, что вы прекрасны, — прошептал вампир, используя свой, возможно, последний шанс. И если он ее больше не увидит, то пусть она узнает обо всем, что творится в его измученной душе. — Как только я увидел вас, я понял, что прекрасней я еще никого не встречал. Вы покорили меня своей улыбкой и взглядом… таким теплым и проникновенным. Прежде никто не смотрел на меня так. Но сейчас мне лучше уйти. Ведь я совершенно ничего не понимаю во всех этих хитросплетениях человеческих чувств и… и эмоций. Они так чужды мне, нелогичны. К тому же, я не хотел бы, чтобы у вас сложилось какое-то дурное впечатление обо мне. Если я сделаю что-то не так, если невольно обижу вас… Признаюсь честно, я никогда еще никому подобного не говорил, но вам могу — рядом с вами я начинаю чувствовать себя обычным человеком… И это странно, удивительно… и так приятно. Я никогда не испытывал ничего похожего прежде. И… наверное, это все, что я хотел вам сказать. — он неловко отвел взгляд в сторону привычно сцепив руки за спиной. — А теперь прощайте.        У Франсуазы от обиды на глаза навернулись слезы, а губы дрогнули. Почему от нее уходят? Вот так просто, берут и уходят? Никто прежде так не поступал! Ни один даже самый молодой рыцаришка с кучей амбиций не позволял себе такого. Она всегда решала сама, когда им встречаться, где и как долго. И она всегда решала, когда будет первый поцелуй, и в каких местах к ней можно прикасаться, а в каких нет. А тут… Он просто хочет уйти? Вот так — взять и уйти? Фрейлина едва сдержалась, чтобы не сжать пальцы в кулаки и не топнуть ногой, как делала в детстве.       — Вы что, хотите меня оставить? — с плохо скрываемым гневом в голосе спросила она, заставляя Детлаффа резко остановиться у двери и взглянуть на нее из-за плеча с таким искренним удивлением, какого она не видела на его лице. — Да как вы смеете? — решила добавить она, чтобы вампир уж наверняка понял, как она возмущена его решением.       Детлафф был озадачен. Он пытался понять, чем он вызывал это возмущение. Ведь он всего лишь не хотел быть навязчивым, наоборот — хотел освободить Франсуазу от мук выбора, решив все сделать самому. Ведь это же так очевидно!       — Госпожа Леру, я не уверен, что понимаю, — честно признался он, но от двери отходить не спешил.       — Как удобно прикрываться своей неспособностью понять людей, господин ван дер Эретайн, — фыркнула она.       Он опешил. Всегда добрая, сдержанная и участливая, госпожа Леру теперь была сама на себя не похожа.       — Я… Я так ждала этот вечер. Предвкушала нашу встречу, готовилась, волновалась, особенно после того, что произошло между нами в саду. Я так хотела признаться вам в своих симпатиях, а вы… — она внезапно задохнулась от возмущения. — А вы все портите!       — У меня и в мыслях не было все портить, госпожа Леру, — сам не понимая почему он начал оправдываться.       Подумать только, одним своим взглядом и тоном она заставила его судорожно подыскивать хоть какие-то причины, которые смогли бы оправдать его поступок. Ведь до этого момента он совершенно точно был уверен, что все сделал правильно! А теперь уверенности не было.       — Но вы это сделали, — уперев руки в бока, Франсуаза горделиво вздернула свой острый подбородок. — Ваш поступок оскорбил меня, господин ван дер Эретайн, — она театрально вздохнула и выжидающе взглянула на него. — Вы сделали мне такие удивительно приятные комплименты, а теперь хотите просто уйти! Я и не ожидала что вы… Что вы так трусливы. Ведете себя, словно влюбленный мальчишка, который подбросил любовное письмо и сбежал.       К изумлению Детлаффа, слова Франсуазы совершенно не вызывали в нем раздражения или злости. Ведь скажи ему такое Ренаведд, он наверняка бы вспылил и… И кто знает, чем бы все это закончилось. А тут все было иначе. Наверное, дело в интонации и взгляде. Пусть фрейлина и была, по ее словам, оскорблена, но она смотрела на него все с той же теплотой, которая читалась в ее взгляде с самого первого дня. И сейчас он чувствовал что-то новое, непривычное. Словно какой-то незримый позыв к действиям. Ему отчаянно захотелось показать, что он тверд в своих намерениях, что он не собирается отказываться от своих слов, и что он совсем не мальчишка.       — Я не мальчишка, госпожа Леру, — нахмурившись ответил вампир.       — Ну так докажите мне, что вы мужчина, Детлафф. Сделайте же хоть что-то! Пока я слышу от вас одни лишь слова, которые, возможно, намекают на ваши чувства. А, возможно, и нет. — воскликнула Франсуаза. — Я решилась пригласить вас в своих покои, а вы… Вы бессовестно пытаетесь сбежать, и…       Ван дер Эретайн вдруг растворился в воздухе, заставляя фрейлину замолчать и испуганно осмотреться по сторонам. Она застыла и бестолково вертела головой, пытаясь понять, помутился ли у нее разум, или мужчина, что стоял перед ней, в самом деле исчез.       — Г-господин ван дер Эретайн… — несмело прошептала девушка в пустоту. — Д-детлафф… вы здесь?       Но ответом ей была тишина, которую нарушали лишь треск дров в камине и завывающий ветер за окном, что неистово бился в стекла. Вот только Франсуаза совершенно не заметила в полутьме, как вокруг подола ее платья сгустилась тень. Эта тень поднималась все выше, обволакивая тело девушки. Заставляя ее вздрогнуть и обернуться. Она снова осмотрелась по сторонам, обхватила себя руками. На мгновение ей показалось, что она ощутила чье-то дыхание на своем плече, которое тут же отозвалось гусиной кожей. Наверное, ей не стоило говорить все это вампиру, но что сделано — то сделано. В конце-то концов, он ведь обещал, что не причинит ей вреда.       А затем она отчетливо почувствовала легкие прикосновения к своей спине, затем к предплечьям, плечам. Дымка вокруг нее сгустилась, и она только теперь поняла, что это, должно быть, и есть господин ван дер Эретайн. Страха снова не было, а только радостное предвкушение. Ведь если это он, то ей нечего бояться. Смущенно улыбнувшись, Франсуаза едва заметно поежилась, когда что-то коснулось коротких вьющихся волосков у самого уха, а затем переместилось на подбородок, заставляя затаить дыхание и прикрыть от удовольствия глаза. Она определенно и точно чувствовала руки Детлаффа, но совершенно не видела их. Но если только представить, что это делает с ней именно он, а не нечто туманное и неосязаемое, то все становится на свои места.       Франсуаза слегка приоткрыла свои пухлые губы, едва заметно облизнув их. По телу прошла крупная дрожь, а затем она ощутила легкий, невесомый поцелуй. Открыв глаза, она увидела бы себя окутанной темно-алой дымкой, но с сомкнутыми веками она отчетливо чувствовала, как легким прикосновением он прижался губами к ее щеке и горячо прошептал:       — Если хочешь остановить меня — только попроси.       Этот глубокий голос послал дрожь по ее нервам, заставив все тело трепетать. Но она молчала. Лишь уголки ее губ время от времени дергались, словно силясь растянуться в блаженной улыбке. Тогда он коснулся губами ее острой скулы, провел ими по линии к уху и легко спустился к подбородку. Франсуаза отчетливо ощутила как его ладонь прижалась к ее горячей щеке, а пальцы утонули в темных локонах на затылке.       — Ты все еще можешь меня остановить, — шепотом напомнил Детлафф, но фрейлина продолжала молчать.       Она протянула руки туда, где в ее фантазиях должен быть он, но под ними оказалась пустота. Она схватила пальцами воздух и резко распахнула глаза. В этот самый момент перед ее глазами мелькнули его — светлые, горящие в полутьме. И она хотела отстраниться, чувствуя жутковатый дискомфорт от такой странной близости. Ведь прежде ей никогда не приходилось целовать туман. Но вдруг Франсуаза ощутила в уголке губ влажный поцелуй, поняла, что его губы в опасной близости от ее собственных, и сдавленно выдохнула. И он поцеловал ее. Нежно, невесомо. И в этот самый момент ее ладони уперлись в твердую грудь, а губы сами собой растянулись в победоносной улыбке. Вот только не нежности фрейлина сейчас хотела. Не после всего того, что между ними сегодня произошло. Она настойчиво сжала тонкие пальцы на вороте его сюртука и что было сил потянула на себя. Он не сдержал тихий гортанный стон, что сам собой вырвался из его груди, а затем обхватил руками тонкую талию и прижал Франсуазу к себе.       Она целовала его жадно и бесстыдно. Совершено не так, как подобает целоваться даме ее положения. Не сдерживая рваные вздохи, она с силой сжимала в пальцах плотную ткань его сюртука, заставляя ту неприятно скрипеть под ноготками, а он скользнул рукой к ее темным волосам, сжимая в пальцах пряди, а второй продолжая держать ее за стянутую корсетом талию, не давая фрейлине и шанса на побег. Но она и не помышляла о побеге. Воздуха ей перестало хватать почти сразу, хоть она и старалась дышать глубоко. И Детлафф понял это, услышав, как участилось ее сердцебиение. Едва сдержав свой порыв, он нехотя отстранился от столь желанных губ, чувственно прикусив их напоследок. Они оба не спешили открывать глаза. Так и стояли, прижавшись друг к другу и соприкоснувшись лбами, тяжело дыша. Он — от нахлынувшего возбуждения, а она — от нехватки воздуха.       Франсуаза, облизнула губы, а затем горячо выдохнула, опалив лицо вампира своим дыханием.       — Все еще считаешь меня мальчишкой? — хрипло прошептал он.       Девушка на это улыбнулась и потянулась снова к его губам.       — Если только ты сейчас остановишься и сбежишь, — ее шепот с едва уловимой хрипотцой отдался необъяснимым трепетом в груди вампира.       Он знал как никто другой, как невероятно сложно испытывать желание и пытаться его контролировать. Какая это пытка, какое изощренное наказание, которое совершенно не трезвит разум, а только сильнее распаляет. И сейчас она, Франсуаза Леру, весьма недвусмысленно ответила на его немой вопрос «что я должен делать дальше» и развязала ему руки. Значит, она ему доверяет? Ведь разве можно без доверия разделить ложе с таким чудовищем, как он?       Его ладонь легла на затылок фрейлины, заставляя ту прильнуть чуть ближе. Он склонил голову и, стараясь не допускать пауз, снова накрыл ее припухшие, влажные губы своими. Теперь он целовал ее по-другому: уверенно и властно, словно знал, как она любит, чтобы ее целовали. И ответом ему служили тихие, едва различимые вздохи, что то и дело вырывались из ее вздымающейся груди.       И он готов был целовать ее бесконечно долго, вот так, стоя посреди теплой уютной комнаты, слушая треск поленьев в камине, ощущая легкий сладковатый запах откупоренной бутылки вина. Но у Франсуазы, очевидно, были свои планы. Она осторожно отстранилась от губ вампира и пробежалась пальцами по его груди, добираясь до бесчисленных застежек сюртука, расстегивая одну за другой, негромко позвякивая ими.       Детлафф, понимая, что не должен стоять столбом, добрался до пуговок на платье Франсуазы, отчаянно пытаясь совладать с ними. Но получалось лишь глотать проклятия и рычать сквозь стиснутые зубы. Чертовы платья! Рена вообще не носила платьев, а бруксы, с которыми он был близок, пренебрегали одеждой вовсе. Но тогда и обстоятельства были другие. С Ренаведд секс был быстрый и, если можно его таковым назвать, стихийный. Она не так часто позволяла прикоснуться к себе, и Детлафф старался использовать любую возможность сделать их близость насыщенной. Может, порой он перегибал палку, но ведь так хотелось взять от этого момента все, что только возможно. С бруксами дела тоже обстояли иначе. Там все было так просто, без неуместной чувственности, только животная страсть. За раз он мог сменить несколько партнерш, и это было так… нормально? Да, это было именно нормально. Но сейчас, когда перед ним стояла едва дышащая от нахлынувших эмоций и желаний фрейлина, отчаянно сражающаяся с его сюртуком, он понял, что с ней так нельзя. С ней хотелось наслаждаться каждым моментом их близости, хотелось упиваться ароматом ее тела, не торопясь смаковать все оттенки нахлынувших чувств.       Последняя пряжка сюртука, наконец, поддалась, и Детлафф только повел плечами, помогая рукам Франсуазы стянуть сюртук с плеч. Затем пришел черед камзола. Подрагивающие пальцы фрейлины, едва не сорвав бедные пуговицы, совладали с ним быстро, тут же схватившись за рубашку. А когда вампир остался и без нее, он понял, что возиться с корсетом ему совершенно не хочется. Потому решение, пусть и немного эксцентричное, пришло само собой, и он не преминул им воспользоваться.       — Повернись и не шевелись, — едва слышно проговорил он, вызывая на лице Франсуазы недоумение.       Но ничего спрашивать она не стала, а послушно повернулась, сцепив руки в замок и прижав их к груди. Внутри разрастался трепет и даже некий страх.       — Не бойся, — прошептал вампир совсем рядом с ее шеей.       Девушка едва сумела сделать вдох, ощутив как его губы коснулись ее кожи, поднялись выше к уху и остановились. А затем что-то со свистом разрезало воздух за ее спиной, и она тихо вскрикнула от неожиданности. Ей вдруг стало холодно, и кожа покрылась мурашками. Но новый вдох дался гораздо легче, чем предыдущий. Платье тут же разошлось, как и сам корсет. Две половинки съехали по плечам, и от падения на пол их удержали только руки, которые Франсуаза прижала к груди. Но Детлафф не собирался дать ей осознать, что произошло, и совладать с собой. Он осторожно, но вместе с тем настойчиво провел руками по ее предплечьям, помогая несчастному платью соскользнуть с плеч. Франсуазе оставалось лишь убрать руки и позволить ему делать то, что он захочет. Подумать только, так быстро ее еще никто не раздевал. От этой мысли девушка смущенно улыбнулась. Не то, чтобы у нее было много мужчин, но все же кое с чем сравнить она могла.       Детлафф окончательно потерял голову, когда фрейлина переступила через упавшее на пол платье. Он не смог сдержать низкий рык, когда увидел, как покачнулись округлые бедра, как красиво длинные черные локоны оттенили светлую кожу, а потом… Потом он понял, что больше подавлять свои желания неспособен.       Мгновение — и девушка снова вскрикнула, почувствовав, как ее весьма грубо схватили и бросили на кровать. Она не успела ни отмахнуться, ни возмутиться, ни сделать что-либо еще, как ощутила под собой мягкое, но ужасно холодное покрывало, а сама Франсуаза оказалась пленницей в крепких руках, что уперлись по обе стороны от ее головы. Светлые глаза напротив горели диким огнем. Она увидела знакомое лицо и упавшую на бледный лоб темную прядь. Рука сама потянулась к ней, убирая ее в сторону, а затем пальцы невесомо пробежались по ровному профилю носа и опустились к приоткрытым губам. Детлафф прикрыл глаза и оставил на кончиках девичьих пальцев несколько нежных поцелуев.       В этот самый момент сердце Франсуазы опасно сжалось и будто бы вовсе остановилось. Залюбовавшись, она заметила, что вампир пристально всматривается в ее лицо, и в его взгляде читается бесконечная грусть. Девушка замерла и нахмурилась.       Но мысль тут же улетучилась из головы, когда тонкой шеи коснулись горячие губы, оставляя жадный поцелуй, почти укус. Внутри тут же все затрепетало. Вспыхнуло странное чувство, граничащее с чем-то необузданным и животным, заставляя свести разведенные в стороны колени и сжать ими Детлаффа в судорожной хватке.       А он уже ничего не видел вокруг себя. Его зубы осторожно прихватывали нежную кожу на ее груди, заставляя девушку рвано дышать и ерзать бедрами по покрывалу, которое странно похолодело в том месте, где соприкасалось с ними. Осознание причины появилось слишком неожиданно, заставив ее покраснеть и смущенно вцепиться руками в твердые мужские плечи. Боги, она еще никогда не становилась такой мокрой так быстро. Видимо, ее тело, ставшее вмиг совершенно непослушным, окончательно предало ее и пошло на поводу самых низменных желаний. Оно подалось вверх, выгнулось и просило все больше, еще и еще. Ее дрожащие пальцы, что до этого бродили по напряженным плечам вампира, зарывались в его темные волосы, заставляя прижаться к ней сильнее, сместились ниже, к спине, а затем и пояснице, нетерпеливо царапая ее ногтями.       Франсуаза не произнесла ни слова, но всем своим существом молила о близости. Поэтому единственное, что ему оставалось — это действовать по наитию, надеясь услышать блаженные стоны и мольбы. И он услышал их, именно в тот момент, когда его губы проскользнули по ложбинке меж покачивающихся от его движений округлых грудей. Он сжал одну в широкой ладони, а ко второй припал губами, неистово целуя, почти кусая. А когда с губ Франсуазы сорвался громкий стон, он понял, что нашел то самое особо чувствительное место на ее прекрасном теле.       Она чувствовала, как из груди один за другим рвутся хриплые стенания, ощущала как низ живота стягивало слабой, но настойчивой судорогой, а между широко разведенных бедер вспыхивала необычайно горячая, яркая пульсация.       — Боги… Детлафф, прошу… — умоляла она, срываясь на жалобный, просящий стон.       Это подействовало. Его рука оставила ее грудь и спустилась ниже. Обведя пальцами округлое бедро, чертя на нем замысловатые узоры, спустилась до согнутого колена и уверенно забросила женскую ножку на свое предплечье. Фрейлина приоткрыла глаза, в них стоял туман. Она едва увидела, как перед лицом снова мелькнули знакомые темные пряди и выразительные поблескивающие глаза, глядящие на нее с таким вожделением и восхищением, что губы девушки непроизвольно дрогнули, потянувшись к его губам за поцелуем. Но целовать ее вампир не торопился. Вместо этого он весьма ловко справился с завязками на штанах, и совсем немного приспустил их — ровно настолько, чтобы обнажить болезненно пульсирующую плоть.       Франсуаза затаила дыхание, когда что-то горячее, твердое и слабо подрагивающее мазнуло по низу ее живота, вызывав необъяснимую дрожь во всем теле. Детлафф наклонился к ней, и ее руки принялись блуждать по его шее, плечам и спине, поднимаясь выше к затылку, стараясь притянуть ближе, настолько, насколько это вообще возможно. Ее губы искали его собственные, хоть те и были совсем рядом. И поцелуй не заставил себя ждать. Он целовал ее жадно, беспорядочно, совершенно бесстыдно и грубо.       Франсуаза и подумать не могла, что когда-нибудь будет с кем-то целоваться вот так. Прикусывать губы, настойчиво сплетаться языками, позволяя себе бесстыдно стонать и причмокивать с небывалым наслаждением. Словно это было самым прекрасным, что ей доводилось испытывать в жизни. Она и подумать не могла, что когда-нибудь сможет кого-то так сильно и отчаянно желать — сгорая от предвкушения близости, всеми силами стараясь держаться, чтобы снова не начать просить, умолять.       Детлафф неторопливо отстранился, лишь для того чтобы дать девушке перевести дух. Одной рукой вампир поглаживал тонкую девичью ножку, скользя пальцами по бедру, спускаясь к колену, а затем, возвращаясь обратно вычерчивая необычные символы, а второй, согнутой в локте, упирался в мягкую перину, удерживая себя на весу. Он смотрел в подернутые легкой дымкой возбуждения глаза и не мог понять, почему они, совершенно такие же, как у Ренаведд, смотрят на него с таким невообразимым желанием и восхищением. Словно он был самым прекрасным существом в этом мире. Невольно нахмурившись, он бродил взглядом по расслабленному лицу фрейлины, силясь понять, как два человека могут быть настолько похожи, но в тоже время так отличаться, как вдруг ощутил теплые, чуть влажные ладони на своем лице.       Ощущая слабое покалывание щетины, Франсуаза невесомо погладила резко очерченные скулы и тихо, но с чувством прошептав:       — Господин ван дер Эретайн, должна признаться вам, что хочу вас так, как никого никогда не хотела. Потому, прошу вас, не заставляйте даму ждать. Это невежливо с вашей стороны.       Еще несколько дней назад Детлафф таких слов не понял бы, а то и вовсе растерял весь запал от волнения. Но сейчас он лишь улыбнулся, стараясь все же не хвастаться ровным рядом клыков. Он покажет ей их позже, если попросит. Меньше всего ему хотелось бы напугать Франсуазу именно сейчас.       Его ответом послужил новый поцелуй. Такой же властный, грубый и бескомпромиссный. И Франсуаза отвечала, кусая губы, цепляясь за его плечи, нетерпеливо приподнимая бедра, желая, наконец, получить то, чего так просило ее тело и, кажется даже сама душа.       Желание накрывало их обоих с головой, подхватывало своей небывалой силой и уносило в горячую тьму, где больше не было ни княжеского дворца, ни времени, ни мыслей, а только жар, который они питали друг другом. И если бы кто-то спросил у госпожи Леру, когда именно они стали единым целым, она наверняка не смогла бы ответить. Просто в один момент она ощутила его в себе, почувствовала плавные движения, что накатывали, словно волной, и услышала тяжелое, шумное дыхание, опаляющее ее щеку.       Детлафф двигался неторопливо, боясь лишь одного — отпустить себя до конца. Не сдержи он себя, и Франсуаза может пострадать от его животного напора. И тогда… Тогда она будет испугана, разочарована, возможно, даже зла, и наверняка больше никогда не подпустит его к себе. И он держался. Держался изо всех сил, но с каждым новым толчком чувствовал, как внутри него опасно натягивается неведомая струна, так и грозя в любой момент лопнуть. Эти ощущения лишали вампира разума. Внутри теплого лона, что с такой готовностью приняло его, было удивительно тесно, влажно и невыносимо горячо. Оно сжималось, пульсировало, словно желало передать ему все те невероятные ощущения, что испытывало все женское тело, и хотело безвозмездно поделиться с ним наслаждением. Ему оставалось лишь принять это, ловить губами томные вздохи, что срывались с губ Франсуазы, и каждое мгновение благодарить ее за то тепло, и ту нежность, что она подарила ему.       А она, кажется и вовсе потеряла себя в водовороте ощущений и чувств. Каждое его движение отзывалось совершенно не так, как она могла ожидать. Это не было «вторжением», как бывало многие разы до этого. Это было нечто иное. Словно в один миг они стали единым целым, разделив между собой свое желание, свою страсть и даже воздух, что стал невыносимо горячим и при каждом вдохе обжигал легкие.       Они не слышали тихого скрипа ножек кровати о деревянный пол, не слышали бесстыдные звуки, что издавали их тела при соприкосновении, не слышали откровенных стонов, что заполнили собой всю комнату. Все их ощущения были направлены лишь друг на друга, и никуда больше.       Внезапно Франсуазе стало казаться, что осталось еще немного. Словно бы ей хватило нескольких таких же тягучих и плавных движений, чтобы достигнуть пика. Она почувствовала руку Детлаффа там, внизу, где их тела соприкасались особенно тесно. Его пальцы нащупали какую-то особую точку, от прикосновений к которой внутри нее все сжалось в тугой узел, задержалось у самого горла, и, растекаясь горячей волной, опустилось вниз. Вампир зарылся носом во влажные у корней темные пряди, разметавшиеся по покрывалу, и, шумно вдыхая их аромат, задвигался размашисто, торопливо, словно бы потеряв над собой контроль. Франсуаза вцепилась ногтями в его спину, и задышала хаотично, поверхностно. Достаточно было лишь нескольких настойчивых движений шершавыми подушечками мужских пальцев, чтобы от очередного, особо глубокого толчка ее нутро конвульсивно содрогнулось, а лоно отчаянно запульсировало, неистово сжимая плоть, скользящую в нем.       Нет, ярких вспышек под закрытыми веками она не увидела, и в бездну падать тоже не спешила. Она ощутила лишь, как приятная нега, охватившая ее после обжигающего наслаждения, сменяет невыносимую жажду. Она не ощутила никакой магической химии, которую так любила описывать Жозефина, и сейчас не желала большего. Впервые в своей жизни Франсуаза Леру испытала самое, что ни на есть, телесное удовольствие, словно произошло некое освобождение от чего-то, что тяготило ее. Впервые она поняла, как это бывает, когда твои желания и желания мужчины тесно переплетены, связаны и абсолютны в своей неподдельности. И осознание этого заставило ее блаженно застонать, обхватив руками плечи все еще двигающегося Детлаффа, с силой прижав его к себе.       Она чувствовала, что он почти достиг своего предела. Ощущала кончиками пальцев, как в незримой борьбе напряглись его мышцы, как ухо опаляют рваные выдохи, граничащие с рычанием, а его руки неистово сжимают несчастное покрывало, словно пытаясь изодрать на лоскуты. Франсуаза вскинула бедра, обхватила ногами его поясницу и прижалась к нему еще теснее, хотя казалось, что теснее уже невозможно. Ей хотелось, чтобы он почувствовал, узнал, как для нее важно, чтобы их наслаждение было взаимным. Она хотела слышать его стоны в момент пика, ощущать, как мелкими вибрациями они расползаются по всему ее телу. Хотела, чтобы он шептал ее имя в момент наивысшего наслаждения. И когда Детлафф, толкнулся в ней еще несколько раз, замирая, она услышала, что он зовет совсем не ее. Шепчет чужое имя, бурно изливаясь в нежное лоно.       Сердце неприятно сжалось, а воздуха вмиг перестало хватать. Ослабевшими руками Франсуаза скользнула по его все еще напряженным плечам, а затем почувствовала, как он прижал ее обмякшее тело к груди и перекатился на спину, частично уложив ее на себя.       Она сделала глубокий вдох и медленный выдох. Нужно было немного успокоиться, отдышаться. Детлафф лежал неподвижно, невидящим взглядом смотря в потолок. Его рука расслабленно покоилась на остром женском плече, а грудь мерно вздымалась в такт размеренному дыханию. Фрейлина перевернулась на живот, соблазнительно выгнув поясницу и оттопырив округлые ягодицы. Сложила на покрытой темной порослью груди руки и, оперев на них подбородок, сощурила свои блестящие голубые глаза, внимательно рассматривая безмятежный профиль. Возможно, она могла бы промолчать, сделать вид что не расслышала, но… Но тогда она не была бы Франсуазой Леру.       — Кто это — Рена? — шепотом спросила она, пристально глядя на него.       Вампир перевел на нее свой взгляд и нахмурился. Затем подметил соблазнительные ягодицы и гибко изогнутую худую спину, и не смог не накрыть ее своей широкой ладонью, бережно огладив.       — Моя возлюбленная. В прошлом, — честно признался он.       — Ты звал ее. Во время оргазма. Ты звал ее, шепча ее имя мне на ухо, — удивительно невозмутимо уточнила Франсуаза.       Детлафф на мгновение прикрыл глаза, а затем тихо ответил:       — Прости меня.       Фрейлина как-то задумчиво хмыкнула и немного повозилась, подползая повыше и таща за собой край покрывала, чтобы хоть немного прикрыться. Прижавшись теснее к боку вампира, она поудобнее устроилась у него на груди, погладив ту еще и рукой, а затем накинула на бедро покрывало.       — Прощаю, — шепнула она. — Но только на этот раз.       На губах Детлаффа появилась улыбка, а из груди вырвался облегченный вздох. Он осторожно погладил плечо Франсуазы, ненавязчиво приобнимая.       — А теперь, если вы не против, господин ванн дер Эретайн, я отдохну. Только прошу, не уходите, не попрощавшись.       Вампир ничего не имел против. Ему не был нужен сон, но отказать себе в удовольствии просто полежать в обнимку с любимой женщиной он не мог. Комната погрузилась в тишину. Очаг в камине уже давно прогорел, оставив после себя испещренные алыми прожилками угли. За окном завывал ветер, неустанно стучась в стекла, а затем снова громыхнул гром, предвещая скорый дождь. И вот так, лежа посреди кровати, слушая размеренное дыхание под боком и видя, как на разбросанной одежде пляшут тусклые тени, Детлафф, кажется, впервые ощутил себя счастливым.