***
— Так не хочется возвращаться в суровую реальность наших будней, — Юля застегивала пуговицы на своей рубашке, пока Макс собирал листочки, — рядом с тобой я забываю о нашей жалкой жизни. О том кошмаре, что творится в этой школе. Так хочется исчезнуть для всех в этом мире. Чтобы были только ты и я. — Обещаю, что как только всё закончится, мы с тобой рванем куда-нибудь за границу, — Макс обнял Юля со спины, целуя в шею. — И почему именно нам выпала такая учесть? Что мы сделали? — Юля взяла фужеры. — Тут всё просто. Дети всегда расплачиваются за ошибки своих родителей. Твой папа как-никак был связан с «Ингрид», на тебе проводились опыты. А я просто лучшая находка для какого-нибудь психолога. Представляешь, сколько ему нужно копаться в пропасти моей жизни, чтобы понять, почему же я такой агрессивный. Один мой отец чего только стоит? А мать, которая продала меня? Знаешь, я иногда думаю, что жизнь играет с нами злую шутку. — И почему мы должны принимать правила этой игры? — они вышли из комнаты, тихо проходя мимо двери Галины Васильевны. — Не должны, но мы на коротком поводке у этих идиотов. Только мы захотим уйти, они нас убьют. — От «Ингрид» уйти и остаться в живых нельзя, приходится выбирать, что тебе дороже: жить и подчиняться им или умереть, как… — Трус! Только трус выберет смерть в борьбе за справедливость и свободу. Любой нормальный человек будет бороться до последнего, до победного. Смерть — это не выход. — Но ведь не всегда смерть — это плохой выбор. Иногда человеку ставится выбор: либо ты, либо все. Выбрав спасение всех, ты точно не будешь трусом, нежели ты выберешь спасения себя любимого. Смерть — это выбор, который зависит только от человека, и не важно что или кто на это повлияло. — Ты права, только мы никогда не выйдем сухими из этой воды. Стоит вспомнить Тёмку, и уже кулаки сжимаются. Как они по-свински с ним поступили. Он ведь совсем ничего не успел, и я тоже не успел, — Макс и Юля зашли в комнату парней, которые ушли в душ. Он сел на свою кровать, а на глазах появились слёзы. Юля сидела рядом, гладя его по спине, — не успел сказать, как же он мне дорог, как же я его люблю. А сейчас? Сейчас поздно. Папаша меня даже к нему на могилу не пускает. Они просто бездушные твари, которые жаждут крови. Крови простых детей, которые хотят жить, любить. Которые ещё жизни не видели. Кто им дал право решать, заслужили ли мы жить или нет? — Они — звери, которых ты никогда не поймёшь. Что на уме у безумных стариков, жаждущих денег? Да, что угодно! Я, ты, Тёма — просто нажива, которая всегда под рукой. Артем, сидя на своей кровати, наблюдал за разговором Макса и Юли. — И как я только мог подумать, что они про меня забудут? Мы же столько вместе прошли, столько пережили. А я? Я их необоснованно предателями назвал. И какой я друг после этого? Как я только мог так поступить? — Привет, можно? — от разговора с самим собой его отвлёк до боли знакомый голос. Голос, который разжигает костры в его сердце, заставляя поверить в счастье. Её голос. В комнату парней заглянула Вика. Кажется, сердце остановилось и вновь забилось, но уже с двойной скоростью. Как давно он её не видел? И сколько не увидит ещё? — Правильно говорил Макс, смерть — не выход, а выбор для трусов. И я тоже трус. Вот, чего я боюсь? Боюсь, что кто-то узнает обо мне, но что тогда? — ноутбук был закрыт, а сам Артем лег на кровать, смотря в белый потолок. — Тогда меня точно убьют, и никто уже не спасёт. Только что прячься, что нет, ты останешься трусом. Какой-то замкнутый круг. Но ведь трус — это осознанный выбор человека. Только не всегда этот выбор зависит от тебя самого. Я ведь тоже не выбрал этот путь. Не выбирал свою смерть, но почему-то умер. Для всех умер. Получается, что я трус, который не просто выбрал смерть, а ещё и прячется. Но ведь я тоже помогаю. Камеры сделал, вакцину Никите нашел, пробил базу данных этих гадов. Только я всё равно выбрал не тот путь, которым я хотел жить. Почему я должен кого-то слушать? Возьму и поеду к ним, и плевать, что меня там ждёт! Если умру, значит умру. Это куда лучше, нежели сидеть здесь и бояться высунуться. Я хотя бы что-то сделаю, чем-то помогу. — Доброе утро, — Кирилл вышел из ванной, смотря на сына, который уже проснулся. Митя лежал на кровать, что-то читая. На отца он не обращал никакого внимания, ему было очень обидно за маму. До сих пор он не мог поверить, что тот мужчина, с которым мама живёт в Америке — её новый жених, который будет вместо папы, а Вера Дмитриевна — вместо мамы, — Мить, твой сон, — он замялся, потому что был уверен, что Митя уже всё знает, — он… — Я знаю! — с большой горечью сказал Митя. — Мои сны всегда сбываются. Ты ничего не мог сделать, никто не мог. — Это плохо? — глупый вопрос. Конечно, больно осознавать, что самый близкий тебе человек не может тебя поддержать. — Очень! Ты не должен целовать кого-то, кроме мамы! Мама приедет и на тебя обидится, — Митя уже не сдерживал слёз. Ему больно. Больно видеть отца с другой, не такой как мама. Больно, что мама любит другого, такого плохого. Маркуса он не то, чтобы недолюбливает, а просто терпеть не может. Для него он всегда был высокомерной, самовлюбленной выскочкой. И почему мама выбрала его, а не папу? Он же куда лучше, — Почему ты больше не любишь маму? — уже шептал Митя. Кирилл не знал, что ему ответить, и не из-за того, что ребенку трудно объяснить всю сложность взрослых отношений, а из-за того, что он сам не знает. Не знает в какой же момент он перестал чувствовать любовь к Снежане. Наверное, когда услышал тот телефонный разговор. И зачем он так спешил домой?.. 7 апреля 2010 года Кирилл ехал домой с работы. Сегодня их день. День рождения их семьи. Кирилл спешит, как никогда, до закрытия его любимого цветочного магазина, который находится в противоположной стороне от его офиса, осталось пятнадцать минут. Но зачем ехать так далеко? Других цветочных полно, но в них ещё нет её любимых пионов. Такие нежные и спокойные, прямо как она. Его любимая Снежана. — Я уже думала Вы, Кирилл Евгеньевич, к нам не приедете, — в просторном магазине за кассой стояли две девушки, которые его прекрасно знали. Каждый год в течение семи лет он приезжает за пионами именно сюда. — Да, на работе задержался немного, — он прошел внутрь, чувствуя приятный запах цветов. — Вам как обычно? — он кивнул, и темноволосая девушка открыла стеклянный холодильник, доставая большую вазу с бело-розовыми цветами. — В этом году они особенно красивые. Бутоны очень крупные, — она достала рулон упаковочной бумаги, отрезая квадрат. — Кстати, Вы первый в этом году, кто купил их, — вторая девушка достала цветы из вазы, укладывая их на бумагу. — Уверен, что это далеко не последний раз, — он расплатился, забирая огромный букет цветов. Домой он уже ехал в приподнятом настроении. Любимая жена и сын, что может сломать это счастье? Припарковав машину, он поднялся в квартиру, где, как и обычно, он ожидал увидеть наряженную Снежану в новое платье, которое они недавно купили в не самом дешёвом бутике. Сына, который со счастливым лицом кинется к нему в объятия. А после они поедут в какой-нибудь ресторан, что выбрала Снежана, и просто прекрасно проведут этот день. — Папа пришёл! — Митька запрыгнул на руки к Кириллу, крепко прижимаясь к нему. — Мы сегодня так круто день провели! — он слез с рук, начиная быстро тараторить. — И что же такого произошло? — Кирилла напрягало, что жена до сих пор не вышла, но он не хотел расстраивать сына. — Мама меня сегодня не повела в садик, а сказала, что сегодня праздник и я могу остаться дома. Мы пошли гулять и встретили какого-то маминого знакомого, который мне мороженое купил, а маме розы, — напряжение Кирилла стремительно росло. Но он не любил беспочвенную ревность, поэтому выслушав весь рассказ сына и взяв букет пионов, направился в их спальню. Дверь была приоткрыта, поэтому у Кирилла получилось подглядеть за женой, которая сидела на кровати, разговаривая по телефону: — Я не уверена, что всё это правильно, — Кирилл напрягся, во что она ввязалась? И почему ему ничего не рассказывает. — Митя нас не поймёт, а Кирилл… — она замолчала, пытаясь предугадать его реакцию, — он будет в ярости. Мы семь лет с ним в браке, а знакомы вообще десять. Я не могу подойти к нему и сказать, что больше не люблю, что я ему изменила и не один раз, — голос срывался. — Маркус, я устала, — на том конце что-то ответили, — я всё понимаю, но я правда скажу. Я люблю тебя, — она завершила звонок, откидывая телефон на другую половину кровати. Кирилл стоял, не двигаясь. Вот так в один, казалось бы, счастливый день изменится полностью вся его жизнь. Он заходит в комнату, садится рядом на кровать, кладя рядом букет. Внимательно смотрит ей в глаза, будто пытаясь увидеть в них ту любовь, которую он точно видел, но только сейчас он понимает, почему же она так себя с ним вела. Она была холодна с ним, и как он этого раньше не замечал? — Зачем? — одно слово, а столько боли. Как она могла? Как же любовь и семья? Когда всё пошло не туда? Где была та развилка? Снежана всё поняла. Почему-то внутри всё сжалось, будто это ей изменили. По щекам потекли слёзы, а голос предательски дрожал. — Я не знаю, — самое тупое, что можно ответить. Наверное, это ещё больнее, чем услышать конкретную причину. Будто говоря, кто угодно, но не ты. — Кирилл, — она схватилась за его руку, смотря в глаза, которые казались ей неживыми. Он не выражал ни одной эмоции, только смотрел в никуда, — прости меня! Но я, правда, тебя не люблю. Мне безумно стыдно, что я так поступила с тобой и с Митей. Я тебя любила, больше всех, но ведь всё заканчивается и нашей семье пришел конец, — она уже рыдала, всё также крепко сжимая его руку. — Прости, если сможешь, — прошептала, вытирая слезы. — С годовщиной, — грубо ответил он, сунув ей цветы, и вышел из комнаты, хлопая дверью. Хотелось уйти, напиться и забыться. — Пап, что случилось? Почему мама плачет? — Митя вышел из своей комнаты, смотря на отца. Через дверь было легко услышать тихие всхлипы Снежаны. — Вы поругались? — Нет, сынок. Мы просто разводимся, — последнее слово он сказал громче, чтобы она услышала. — Я буду у дяди Вани. Митя зашёл в спальню к маме, которая обняв колени, плакала. — Мам, — он залез на кровать, кладя руку на её плечо. — Митюш, прости меня, пожалуйста, — она прижала к себе сына, который уже всё понял. Для своих шести лет он был очень смышлёным. — Почему вы разводитесь? — уже сам плача, спросил мальчик. — Я предала папу. Кирилл снова сел в машину, набирая Ваню и выруливая с парковки. — Привет, братан! Что-то случилось? — на том конце послышался голос друга. — Привет, да. Я могу приехать? — Конечно, жду, — Ваня положил трубку. А Кирилл откинул телефон на соседнее кресло, где всегда сидела Снежана…***
— Привет, — Аня подошла к столу с раздачей, где стоял Андрей. — Привет, — с большой тяжестью сказал он, смотря на неё. Теперь он испытывает те же чувства, что и Аня. Противно от самих себя и ситуации. Андрей очень винил себя, что не послушал друзей, фактически предав их. Как он мог не поверить Даше? Он ведь её любил, но сначала у неё был Макс, потом они расстались и, казалось бы, что может помешать? У него наконец-то появился лучший друг, делать больно которому он очень не хотел, а тут прям вовремя появилась Аня. Она всё предугадала. — Ты ночью не пришел, — чему она была несказанно рада, только это ничего в её задании не меняет, — я скучала, — внутренне она вновь проклянала себя за всё враньё, которое постоянно осуществляет. Зачем она так портит мальчику жизнь? Чем он ей насолил? Он ещё совсем ребенок, который верит в чистую, искреннюю и вечную любовь, а она просто убивает эту веру. Но кому от этого легче? Ни ей, ни Андрею, ни Никите, который не сможет смириться с ценой своего оздоровления. Она прогнила изнутри, уже ничего чистого в ней не осталось. И куда делась та маленькая Анютка, которая верила в замки, фей и принцев на белых конях? — Я был очень занят, один Воронцов с его функциями чего стоит, а ещё есть русский, история, химия, английский и куча всякой фигни, — Аня этому очень обрадовалась. Сегодня не будет противных поцелуев, лживых слов любви.***
— Доброе утро, — Виктор сидел за столом в своем кабинете, смотря на учеников восьмого класса, которые рассаживались за парты, — сегодня мы поговорим с вами о произведении «Недоросль». — Опять скука, — Денис сидел за последней партой с Серёжей, — лучше бы комиксы почитали! — Денис, это прекрасная комедия Дениса Ивановича Фонвизина, которая повествует нам о беспределе помещиков и пренебрежение воспитанием и образованием. — Я же говорю, что это скука. Что может быть интересного в литературе восемнадцатого века? Там же примитивные на то время сюжеты, таких произведений полно. — Согласен! — поддержал Сережа. — Не интересно постоянно читать про нравственность средневековья. Примитивность сюжета — главная черта этой литературы. Если герой, то обязательно без отрицательных качеств, а если злодей, то сто процентов в нем нет ничего хорошего. Так и здесь. — Вот что плохого в Софье или Стародуме? Или чего хорошего в Митрофане и госпоже Простаковой? Не всегда хорошие люди, которые становятся героями, идеальные. Идеальных вообще нет! А если злодей, то значит он может только гадить хорошим. Где нейтральные герои? Где проблемы обычных людей? — Да! Нет чисто хороших или чисто плохих. Все мы можем кому-то помочь в трудную минуту или посмеяться над человеком, который нам кажется странным. И что мы сразу злодеи? Или герои? — Сразу видно, что вы, Денис и Сережа, читали комедию, — Виктор был шокирован. Обычно ничего не читающие, не учащиеся друзья в этот раз зажгли. Они не только прочитали произведение, но высказали свою точку зрения, что и пытался воспитать в них Виктор, и, кажется, у него это прекрасно получилось. — Я очень рад услышать ваше мнение. До начала девятнадцатого века, до появления Пушкина, действительно преобладал строгий классицизм, который не терпел нарушения правил. Только положительные и только отрицательные герои. Никаких обычных людей и их проблем. Но в начале следующего, девятого класса мы с вами познакомимся с понятием «сентиментализм», где и появятся простые люди, которые и ни герой, и ни злодеи. А сейчас вернёмся к «Недоросли».***
— Привет, — Нелли вошла в комнату Веры, — зачем звала? — она открыла на телефоне её сообщение, отправленное ей ещё вчера. — Поговорить, — Вера сидела за столом, смотря в монитор ноутбука, откуда открывался прекрасный вид на всё происходящее в школе. Доступ к камерам есть у всех агентов. Нелли взяла табуретку, садясь рядом. Откровения для них давно стало обыденностью. — Я рада, что у вас с Ваней всё хорошо, — Вера перевела на неё взгляд, улыбаясь, — надеюсь, у вас всё получится, — в этом она не сомневалась. — Спасибо, — она обняла Веру, кладя голову ей на плечо. — Вчера же что-то произошло? — эмоции друг друга они давно уже научились понимать. Её что-то тревожит, и если не спросить, она точно не скажет. — Что-то с Кириллом? — одно имя, а сколько вызванных эмоций на её лице. И любовь с счастьем, и ненависть с отчаяньем, — Вер? — Да, он меня вчера пытался поцеловать, — еле прохрипела она. — Нелли, я не хочу верить, что это сделал он! Он хороший, правда, — на глазах заблестели слёзы. Нелли внимательно смотрела ей в глаза, понимая, что Кирилл сделал что-то поистине ужасное, — он не убийца, но он убил. И я… — голос полностью сорвался, а из глаз всё-таки потекли слёзы. — Он не мог… — Вер, успокойся, — сказала Нелли, смотря в глаза, а после прижала к себе, гладя по спине. — Тише-тише, — пару минут они сидели так, пока Вера полностью не успокоилась. — Теперь скажи, кого он убил? — она снова посмотрела ей в глаза, в которых царил страх. — Крылова, — одними губами ответила она, чувствуя, как что-то острое вонзается ей в сердце. Который раз? Она точно не знает. Наверное, с самого знакомства с Кириллом. Нелли тяжело выдохнула, пытаясь понять, что же сейчас делать? В голову лезли не самые приятные мысли. — Нужно рассказать старикам, может найдут какую зацепку? Что ты видела? — У него было прострелено плечо. Он воткнул Крылову в спину отвёртку и пару раз ударил, а после закопал на старом кладбище. — Значит, Крылов тоже пытался его убить. Кто-нибудь ещё там был? — Нет, только он и Крылов, — в комнате повисло молчание. Нелли переваривала новую и не самую приятную информацию, а Вера не решалась попросить её о главном. О том, что придало бы ей спокойствия. — Нелли, только давай договоримся, что не скажем об этом никому, даже нашим. — Из-за Ильи? — она прикусила губу, а Вера кивнула. Понятно почему она так боится, что об этом узнает Илья. Для него нет понятия хороший-плохой или плохой-хороший. Только за них, и только за нас. Возможно, это и есть правильный выбор — не доверять всем подряд, а жить исходя из принципа разделения на конкретные группы. Для этого пристанища это единственное, что может помочь как в борьбе, так и мирной жизни. Хотя когда последний раз у них была мирная жизнь? И будет ли вообще? — Он сразу начнет кричать, что был прав, что твой Ваня такой же, что нужно было его слушать, что когда они узнают кто мы, то сразу убьют. Ну, ты же знаешь Шевцова, тут без вариантов. — Хорошо, я ничего и никому не скажу, — она снова прижала к себе подругу.***
— Что мы будем делать? — собрание сыщиков, как и всегда, проходило в комнате девочек. — Запись с подземельем и часовней у нас, но мы не можем просто так отнести их в полицию. — Нас там ждут, — сказала Юля. — Ждут, когда же мы им всё принесем на блюдечке с золой каемочкой. Это последние, что у нас осталось, мы не можем просто взять и отдать. — Думаю, отдавать ничего не придется, — Андрей сидел за ноутбуком. — Вот, летом я связался с одним студентом, зовут Стас Котаев. Он пишет курсовую про нацистских преступников. Я ему вчера отослал видел из часовни со стульями и он… — Подожди, — Рома подошёл к нему, — то есть ты хочешь сказать, что просто взял и отправил наше видео со стульями какому-то первому встречному? Это наша единственная зацепка! — С чего ты взял, что он не один из них? — Вика посмотрела на Андрея. — Вик, ты чего? — спросила Даша, сидящая рядом с ней. — Это же Андрей! Он всегда знает кто плохой, а кто — хороший. Зачем ему наша помощь? — пока все наблюдали за ссорой Даши и Андрея, Лина написала отцу сообщение, чтобы тот пробил по базе данных этого Стаса. — Он и без нас прекрасно видит, что он очень хороший. Тем более мы можем просто начать ревновать его к Стасу, если будем говорить, что он плохой. — Даша, хватит! — терпение Андрея лопнуло. — Я уже миллион раз извинился, — Андрей уже кричал. В комнате воцарило молчание, — я понимаю, что очень перед вами всеми виноват, — он говорил уже спокойно, облакотившись лбом о сжаты в кулаки руки, — да, я — полный идиот! Но я ничего не могу с этим поделать. Я не могу вернуться в прошлое и послушать вас, я не могу перестать с ней общение, потому что это надо нам всем, я не могу! Не-мо-гу! Я тоже живой человек, который, как полный дебил, влюбился в неё. И я не знаю, что мне сделать, чтобы вы, а главное ты, Даш, меня простили, — он посмотрел на Дашу, которая всё также с ненавистью смотрела на него. — Жалость тебе не поможет, — она вышла из комнаты, хлопая дверью. — Что? — он посмотрел на Вику. — Мы сразу тебе сказали, что когда всё вскроется, она тебя не простит.***
— Я разговаривал с ним, — в учительской проходило собрание сотрудников «Ингрид», — в общем, его взяли к нам в школу. — Физик? — Войтевич смотрел в окно, откуда было видно, как Даша вышла из школы и, подойдя к белой скамейке, села на неё, рыдая. Он смотрел на это всё с большой радостью, ведь их план проходит идеально. Скоро они полностью рассорятся, и избавиться от них по-отдельности будет проще простого. — Да, я сегодня подписал договор, — Морозов, как и всегда, сидел в кресле директора, — только вот не рад я его приезду, но точно знаю, что одна из наших коллег точно обрадуется, — на лице появилась отвратная ухмылка. — Нужно будет как-нибудь запихнуть сюда и Тамару. Думаю, ей здесь понравится. Гляди, вспомнит чего, — Аня их не слушала, ей на телефон пришло странное сообщение: «Я могу сделать так, чтобы твой брат, Ольшанский Никита Михайлович, больше не зависел от «Ингрид», но для этого мне нужна твоя помощь.» Сердце стучало слишком быстро, из-за чего в ушах стоял его стук. Руки похолодели, а тело парализовали неприятные щупальца страха. Что делать? И как быть? — Мне нужно идти, — она встала с диванчика и направилась к двери. — Что мальчишка наш ждёт? — Войтевич странно усмехнулся, разворачиваясь. — Да, — лучше соврать, ведь именно к нему он её отпустят без лишних вопросов. — Иди-иди и смотри, чтоб он ничего не узнал, а то твоему братишке будет, ой, как не сладко, — добавил Морозов. Если до этого она сомневалась отвечать или нет, то теперь была точно уверена, что нужно. Хуже точно не будет, а кто знает, может ей действительно помогут. «Что мне нужно делать?» — написала она незнакомцу Ответ пришел моментально: «Сегодня в шесть за тобой приедет машина. Не бойся, я тебе не враг.» Почему-то в это она поверила сразу. «А вдруг это тот, на кого работает Володя, ведь не зря же я ему тогда помогла. Тем более все хорошие люди, благодарят за помощь, тем более за спасение жизни.» Темные коридоры подземелья не самые приятные места для прогулки, особенно в вечернем платье и на каблуках. Аня идёт, держа одной рукой край платья, а другой освещая путь фонарём. Кого же она там встретит? Кто лежит на полу, истекая кровью. Кого в очередной раз убил этот идиот? Тяжёлая металлическая дверь, скрывающая бездыханное тело. Тело человека, который просто хотел отомстить за отца. Который просто хотел правды. Который… дышит? Аня видит, как плечи мужчины медленно поднимаются и опускаются. Она аккуратно садится рядом с ним на корточки, разглядывая лицо. — Володя? — мужчина всё же открывает глаза, шипя от жуткой боли. — Аня, что ты тут делаешь? — она помогает ему подняться, беря под руку. — Это очень долгая и неприятная история. Надеюсь, ты её никогда не услышишь, иначе тебе будет противно просто смотреть на меня, — она идёт в точном направлении входа в лесу, чтобы в школе их никто не увидел. — Зачем ты мне помогаешь? — несмотря на всю боль, создаваемую от любого слова и действия, он идёт, он точно хочет жить. — Я точно знаю, что ты хороший человек, я тоже когда-то им была. Я хочу, чтобы в этой войне вы победили, а это значит, что вам нельзя терять бойцов. Сколько вас сейчас в школе? Илья молчал. Он до сих пор недопонимал всю ситуацию, поэтому что-то рассказать было опасно и очень больно. Он пытался понять, зачем же ей это надо? Зачем она его спасает? И почему всё выпытывает из него? Что будет если он всё расскажет? — Я, правда, никому не расскажу. Я за вас, только не с вами. — Четверо, — с большим страхом сказал он, — я, двое учителей и ученица одна. Потом ещё одна приедет. — Вас больше, чем нас. Это уже очень хорошо, — они замолчали, выходя на свежий воздух. — Очень надеюсь, что вы не сдадитесь, всё-таки ваше дело прекрасно, и оно должно жить. Жить пока весь мир подыхает в своей же алчности. — Ты не такая, как они. Не знаю, в какой момент жизни ты свернула не туда, но я уверен, что всегда можно вернуться в начало и исправить свои ошибки, выбрав верный путь. Ты сможешь это сделать, я тебе обещаю… — Ты мне пообещал, а обещания нужно исполнять, — она зашла в кабинет к малышам. Пришло время начинать урок.***
— Ничего себе, как вы Виктора уделали! — Лиля, Варя и Саша подошли к Денису и Серёже. — Да это ещё чё, мы и не такое можем! — горделиво сказал Денис, задрав голову и поправив челку. Девочки переглянулись и рассмеялись. — Воронцова тоже на алгебре удивите? — Лиля хихикнула, — или ваши знания исчерпаны? — Ещё как удивим! — гордо сказал Сережа. — Да, там всего-то квадратные уравнения, — Денис косо посмотрел на друга. — Легкотня! — он махнул рукой. — Хорошо, — прозвенел звонок, и в кабинет вошёл Кирилл. — Доброе утро, — он сел за свой стол, — сегодня мы продолжаем знакомство с квадратными уравнениями. На прошлом уроке мы посмотрели их основной вид и познакомились со свойствами. Поэтому сегодня вы будете выходить к доске. Желающие есть? — Кирилл открыл журнал, продолжая смотреть на класс. Варя повернулась к Денису и Серёже: — Ну? — она довольно усмехнулась, глупо хлопая глазами. — Кирилл Евгеньевич, можно я пойду? — Сережа моментально поднял руку. Одного взгляда этой девочки достаточно, чтобы он сделал всё. — Ничего себе! Бондаренко, не думал, что доживу до этого момента! Иди-иди, — Сережа встал из-за парты, медленно идя к доске, на которой уже были записаны пара уравнений. Он развернулся, молящими глазами смотря на девочек. — Он же ничего не знает, — тихо прошептала Саша Варе. — Зачем ты его заставила туда идти? Опять же два получит. — Зато начнет хоть что-то учить, — она перевела взгляд с подруги на Серёжу, который медленно писал формулу дискриминанта. — С чего ты взяла, что начнет? — Саша тоже начала смотреть на него. — Я ему нравлюсь, а Лилька — Денису. Они точно начнут учиться. «Недоросль» же прочитали, хотя Лиля просто сказала, что ей понравилась эта комедия, а я поддержала её. И вот результат — они прочитали и даже ответили. Им Виктор по две пятёрки поставил. Хуже им от этого не будет, это точно! — Ого! Ты и дискриминант найти можешь, боюсь представить, что будет дальше, — Сережа продолжал решать. — Денис! — он поднял испуганный взгляд на математика, — иди, решай, а то время много на одно уравнение тратим. Денис подошёл к доске, беря мел: — Спасибо! — буркнул Денис. — Прости, — тихо ответил Серый.***
— Вер, подожди, — Кирилл нагнал Веру в коридоре, — давай поговорим, — он снова схватил её за руку, но на этот раз не так сильно, из-за чего Вера сразу же выдернула её, испуганно смотря в его глаза. — Кирилл… — страх смешанный с любовью. Как же трудно любить человека, зная, что он натворил. — Дай мне объяснить, — перебил её, — я не должен был пытаться тебя поцеловать. Мы ещё так мало знакомы, тем более ты очень боишься прикосновений. Я должен был это понять, но мне в тот момент показалось, что ты вовсе не против и… — ему казалось, что он похож на школьника, который впервые влюбился в девочку из параллели. Жаль, что девочка не обращает на него никакого внимания. — Кирилл, мы не можем быть вместе, — слова, которые ранят душу. Не только Кирилла, но и Веры. Любить и не быть вместе очень больно, но гораздо больнее говорить об этом, ломая любящее сердце на миллионы осколков, — не потому что ты мне не нравишься или я тебя не люблю, даже наоборот! Ты очень мне нравишься, но я не та, кто нужен тебе. — Почему ты решаешь за меня, кто нужен мне, а кто нет? — он был готов на всё, лишь бы понять, что же творится в её светлой голове? Что заставляет ее говорить эти ужасные слова и одновременно признаваться в любви? — Вер, я готов ждать сколько угодно, пока ты не перестанешь бояться прикоснуться ко мне, только согласись… — Нет! Тебе не понравится та правда, которую ты можешь узнать. Я не хочу отношений, они достаточно испортили мне жизнь, — она опять ушла, оставляя Кирилла одного.***
— Петр, — Лена вышла из ванной комнаты, держа на руках Игорька. Он быстро закончил свой телефонный разговор и повернулся к ней лицом, — сейчас приедут несколько человек из министерства. — Ты хочешь, чтобы я их встретил? — Нет, посиди с Игорьком, пожалуйста, — она отдала ему Игорька, — через полчаса уложи его спать, но перед этим не забудь покормить. Сходишь к Галине Васильевне, она тебе всё даст, а я побежала, — она поцеловала его в щеку, выходя из комнаты. — Ну, что, Игорёк, соскучился по нашим лабораториям? — он поднял его на уровень своего лица, смотря ему в глаза. Мальчик размахивал крохотными пальчиками в воздухе и улыбался. — Мне бы твою беззаботность. — Нет, — прошептала Ира, наблюдая за всем разговором Морозова со стороны, — не трогайте моего ребенка! Пожалуйста, — по щекам текли слезы, а сердце сжалось. Что испытывает мать, зная, что её ребенку грозит большая опасность? Опасность, которую она сама пережила. — Ира, что случилось? — Борис вошёл в зал, где сидела Ира. — Что они с ним делают? А с Надей и Андреем? Почему они отправили их именно сюда? Чтобы им легче над моими детьми опыты было ставить? Да? — она уже рыдала, срываясь. Князь обнял её, гладя рукой по спине. — Тише, совсем скоро Игорёк будет с тобой и никто его больше не тронет, обещаю, — Ира продолжала всхлипывать, уткнувшись в его плечо.***
— Кирилл, я вам говорил! — Игорь ходил из одного угла комнаты в другой — Я говорил, — уже в сотый, если не больше, раз он повторял эту фразу. — Хватит, — Ваня был на взводе, — Нелли мне сама утром сказала, что она не работает на «Ингрид». — Но Вера сказала, что если она расскажет Кириллу всю правду, она ему точно не понравится, — сказал Игорь. — Может у них трудная и опасная работа, которая угрожает их жизни? — Хочешь, я тебе расскажу, что реально может быть угрозой для жизни? Если они узнают, что я Игорь Исаев, а Кирилл не какой не Воронцов, а тот самый Васильев, они на нас точно откроют охоту, только в этот раз они точно убьют всех, тебя — он посмотрел на Ваню, — в том числе… — Бежим скорее, — Игорь и Кирилл бежали по темным коридорам подземелья. Позади доносились мужские голоса и выстрелы — несколько взрослых мужчин догоняли их. — Кирилл, быстрее! Они нас убьют. — А как же остальные? Они уже мертвы? — развилка. Куда бежать? Говорят, в экстремальных ситуациях наш мозг начинает работать лучше, выдавая самые верные решения. Мальчики повернули налево, где через пару метров показалась веревка, которую они оставляли. — Думаю, да, — Игорь оглядывается, пока Кирилл карабкается вверх. — Быстрее, они догоняют, — Игорь прыгает, хватаясь за край веревки. — Давай руку, — Кирилл хватает Игоря за руку, потянув на себя. Мальчик перелетает через борт колодца, падая на колени. — Бежим, — они бегут по чаще леса, постоянно оглядываясь. Страх, что кто-то неожиданно выйдет из-за дерева и схватит их. Ноги переплетаются, сердце бьётся с двойной скоростью, но нет никакой усталости. Наоборот, открывается второе дыхание, а желание жить затмевает собой всё. Всю боль и страх. Заветные ворота детского дома, они никогда не были так рады ему. — Галина Васильевна, — только сейчас, остановившись, они понимают, что же сейчас произошло. Дыхание сбивается, из-за чего начинаешь задыхаться, а сердце бьётся где-то в горле, отдаваясь звоном в ушах. Ноги пульсируют, а руки дрожат. — Что случилось? — она подбегает к ним, садясь на корточки, смотря на них снизу вверх. — Мы были в подземелье… они стреляли… — Убили… всех убили… И Мишу, и Васю… — И Витю с Ванькой… все, — Галина Васильевна смотрела в никуда испуганным взглядом. — Зачем? Зачем вы туда пошли? — она начала трясти Кирилла. — Мы хотели найти наших сестер. Но ни Нюты, ни Валюшки, ни Светки и Ирочки там не было. — Кирилл! Твой отец мне строго наказал, чтобы я не пускала тебя за двери детдома, пока он в поисках доказательств. Он и так еле вас нашел, думал, что вы мертвы. — Пусть говорит, что хочет! Нюта там одна, возможно, умирает! А он ездит по разным городам и странам в поисках людей, которые ему помогут, но все кто ему могут помочь — это мы! — Кирилл, — Игорь развернул его к себе, — мы найдем её, я тебе обещаю! Будем искать хоть всю жизнь, но найдем! — Кирилл, твой отец приезжает во вторник, поэтому сегодня ты отправляешься к себе домой, там тебя ждёт бабушка. Теперь ты мертв для всех! — Но как же?.. — Мертв! А ты, Игорь, — она задумалась, — в холле сидят двое людей, они теперь твои новые родители. — Но ведь они хотели взять Витьку… — тихо сказал Игорь. — Теперь ты — Виктор Поляков… — Кирилл, почему ты молчишь? — Ваня встал со стула, несколько грубо спрашивая. Он всё равно молчал. Ему было больно. Больно от осознания, что любовь, которую они испытывают вместе, не может существовать. — Кирилл! — Игорь, как и Ваня, был на взводе. — Что? — взгляд был пустым. Снова полюбив, он чувствует эту отвратительную боль разочарования. — Что ты по этому поводу считаешь? — Поживем, увидим, — он встал со стула, направляясь к двери, — пока есть возможность, почему бы не побыть счастливым? Хотя бы ненадолго, — он вышел из комнаты Вани, медленно направляясь в столовую на ужин, где он опять увидит её, но ничего не сможет сделать. Как и тогда… — А с кем? — они уже допивали бутылку коньяка, сидя на кухне у Вани. — С каким-то богатым американцем, — выпивает очередную стопку, морщась. — Не могу в это поверить! Вы же со Снежанкой так любили друг друга, — Ваня встаёт на ноги, пошатываясь, и подходит к своему мини-бару. Вторая бутылка оказывается на столе перед Кириллом. — Как она могла? — он уже не сдерживал слёз. — Я же её так любил. Я ради неё делал всё, а она к этому Маркусу уехала, — он опускает голову на руки, чувствуя, как боль сжимает его изнутри. Так больно и предательски медленно, будто убивая. Мучительно. — А что с Митькой теперь будет? — Она с ним уедет в штаты, — он показывает сообщения на телефоне, которое прислала Снежана ему пару часов назад. — Ты теперь свободный человек, поздравляю, — Кирилл берёт стопку, которую протянул ему друг, чокаясь с ним. — Это начало новой жизни. — Мне не нужна такая новая жизнь… Вот и сейчас Вера сидит за столом, разговаривая с Нелли. «Она — удивительна», — он смотрит на неё, подходя к столу с раздачей. Кирилл садится рядом с Еленой и Константином, откуда открывается прекрасный обзор на её милое, улыбающееся лицо.***
Черная иномарка остановилась возле дверей большого особняка. Водитель галантно открыл перед Аней дверь, ожидая пока та выйдет. — Вас уже ждут, — сказал он, садясь в машину. Она ещё пару минут стояла, не решаясь зайти внутрь. Страха никакого не было. Но тогда почему она не войдёт? Волнение. Что её там ждёт? Что ей предстоит сделать ради брата? Несколько шагов, и перед ней открывается тяжёлая дверь. — Здравствуйте, Анна Михайловна, — её встречает мужчина в возрасте, одетый в смокинг. Он кланется ей, а после помогает снять куртку, — пойдёмте, — она идёт за ним, осматривая дом. Кругом ходят люди, которые явно работают прислугой. В зале на диване сидит кудрявый парень, смотрящий телевизор. — Артем? — единственное что она произносит, даже шепчет. «Куда я попала? Что за дом с умершими? — она оглядывается, — Это Валя? — из комнаты вышла женщина. — Это всё галлюцинации. Она умерла ещё зимой, как и Артем». — Проходите, — дворецкий открывает дверь, пропуская её внутрь комнаты. Аня неожиданно для самой себя остаётся один на один с человеком, лицо которого ей смутно знакомо. — Здравствуй, Аня, — он выдвигает стул, — присаживайся, — Аня медленно опускается на стул, смотря, как мужчина садится напротив неё. — Наш разговор будет долгим.***
— Стас скинул файл, — Андрей сидел за компьютером, а рядом стояла Вика, — тут фотографии, — остальные тоже подошли к столу, смотря в ноутбук. — Мартин фон Клаус, — прочитала Даша, — это же отец Елены Сергеевны, он у них главный? — Нет, RW, — Макс указал ручкой на квадратик, изображённый на листочке. — Точно, — Андрей начал листать ниже. — Они же совсем не похожи на убийц. Просто милые старички, ждущие своих внуков на каникулы, — Даша вздохнула, откидываясь на спинку стула и скрещивая руки на груди. — Только стоит отправить к ним ребенка, и всё, нет у тебя больше детей. — Вот, — воскликнул Рома, — RW — Риттер Вульф или Владлен Колчин. — Вот встретишь такого на улице и не скажешь, что он главный среди нацистских преступлеников, — Лина уже прекрасно знала как их в лицо, так и их биографию. — Нет, Лин, его ты на улице точно не встретишь, — медленно произнес Андрей. «Ну, это не новость! Я ещё раньше вас всех это знала!» — подумала она, а вслух спросила. — Почему? — Он умер два года назад, — сердце бешено колотиться, а ситуацию складывается перед глазами. — Ты откуда знаешь? — спросил Рома. — Владлен Колчин — это мой дед. — Тогда ясно почему вы оказались именно здесь, а ваша мама в подземелье, — тихо сказала Вика. — Как вчера прошла прогулка по подземелью? — Морозов резко вошёл в комнату парней. Сыщики обернулись, стараясь закрыть обзор на стол. — Пап, а тебя не учили стучаться, может мы здесь переодеваемся? — Максим аккуратно закрыл собой ноутбук, а Лина убрала под джемпер рисунок из часовни. — Действительно, Петр Алексеевич, — добавила Юля. — Кто знает, что мы можем тут делать? — Думаю, гулять по подземелью с пистолетом и убивать безобидное животное не лучше, что вы могли сделать, — он коряво усмехнулся и грубым голосом добавил. — Быстро на улицу, я вам покажу, как пользоваться камином, — он направился к выходу, — и это, — указал на куртки, — можете не надевать, там, как раз, дождь недавно был. Бегом!***
— Кто Вы? — дрожащим голосом спросила Аня. — Боже, как она напугана, — агенты сидели в комнате Веры, наблюдая за разговором начальника. — Думаете, она согласится? — напряжённо спросил Паша. — Она уже приехала, это говорит о многом, — Вера положила руку на его плечо, — она не как они, у неё ещё есть возможность исправить всю ситуацию. — Князев Борис Константинович, начальник твоего знакомого. — Володи? — в голову сразу пришло то обещание, которое дал ей он. — Володи? — сделал вид, что удивился. — Его зовут Илья. Шевцов Илья Иванович. — Шевцов? — до боли знакомая фамилия. Как же она ненавидит того человека, что убил ее отца и заставил полезть в петлю ее мать. — Ваня наломал много дров, но Илья не такой. Конечно, дети всегда будут расплачиваться за ошибки их родителей, но он бы так с тобой не поступил, не вини его в том, что он не делал, — Аня молчала. Она столько лет жаждала мести, но Володе почему-то мстить не хотелось. — Что Вы от меня хотите? — От тебя? Мы знаем, что «Ингрид», невозможно покинуть и остаться в живых, поэтому у меня к тебе большое предложение. Уверен, оно тебе понравится.***
— Митя, а почему ты сегодня весь день хмурый ходишь? — Митя сидел в комнате Нади и Алисы, рисуя домашнее задание. — Потому, — ему не особо хотелось делиться той болью, которая живёт внутри него. — Это из-за того сна? Он сбылся? — Алиса не унималась. — Да, папа поцеловал Веру Дмитриевну, а это очень и очень плохо! — он положил карандаш, вставая из-за стола и направляясь к свободной кровати. — Но почему это плохо? Твои родители же давно не живут вместе, а у мамы новый жених? — Надя села напротив, а Алиса — рядом. — И что? Они всё равно должны любить только друг друга, а Маркус и Вера Дмитриевна пусть вообще уйдут! — У меня тоже мама и папа не живут вместе. У мамы нет жениха, а у папы есть фифа с силиконовыми буферами, и она очень хорошая! Конечно, не лучше мамы, но я рада, что папа с ней счастлив. — Разве ты не хочешь, чтобы всё было, как раньше? Чтобы были только ты, мама и папа, и никаких фиф? — Иногда очень хочу, но ведь это не от меня зависит. — А я не буду, как ты, молчать! Не буду радоваться, потому что мама и папа любят только меня и друг друга, а про них забудут, когда встретятся, вот увидите!***
— Зачем мы пилим эти дрова? — у Ромы вновь не получилось распилить бревно. Пила пошла в сторону, а после полностью слетела. — Чтобы вы научились камин использовать по назначению! — А что будет, если мы откажемся пилить? — Алина остановилась, держа небольшое бревно. — Не хочешь же ты Алина остаться сиротой, как и каждый из вас? Только, Максим, не волнуйся тебя и Надю не трону. Пусть девочка останется одна, да, Андрей? — губы вновь расплылись в противной усмешке. — А чего меня совсем не тронешь? — в том ему ответил Макс. — Или может Машу убьешь, чтобы мне совестнее было? — Нет, зачем трогать психически больного человека? — Что? — Она ведь пела тебе песню про то, что является твой матерью? — Значит, я правильно поступил, что ей не поверил, — тихо сказал Макс. — Макс! Не верь, — Юля подошла к нему. — Где доказательства? — Я как раз хотел их тебе и дать, — он поднёс папку с разными вырезками и медицинскими бумажками, — полюбуйся, — он ушёл. — Она сбежала из психушки, — тихо произнес Макс, а после сжал папку в руках. — А-а-а, — он со всей силы кинул её на землю, — я ей почти поверил! Я почти поверил Толику, который умирал! А говорят ещё, что перед смертью говорят всё самое важное, а он? Он просто наврал! — Макс, может этому есть какое-то объяснение? — Андрей сел на корточки рядом с Максом. — Конечно, есть! — сказал издевательски и закурил. — Она деньги из него тянет, а то всё расскажет! А мой папаша боится, что вскроется какая-то жуткая правда, из-за которой его могут посадить. Всё! Всё объяснение. — Но может это всё вырвано из контекста? — Вика перебирала вырезки, читая названия. — Так или иначе она — больная, — Макс не успокаивался. — Не верю, что Мария психически неуравновешенная, — Лина подошла к Максу и Андрею. — Макс, ему доверять нельзя, — Рома тоже сел рядом на корточки. — Что мне теперь делать? — он закрыл глаза руками, чувства, как текут слезы. — Что бы дальше не было, мы всегда будем рядом, — они поднялись, и Андрей обнял Макса. — А вы чё встали? Давайте к нам, — они расставили руки, впуская всех в объятья. Думаю, одним из самых важных аспектов жизни — это знать, что на всей большой Земле есть хотя бы один человек, который любит тебя по-настоящему. И не важно будь-то мама или папа, брат или сестра, друг или любимый человек. Просто важно понимать, что есть тот, кому ещё на вас не наплевать, и это самое важное. Счастье длилось недолго. Позади раздалась мигалка, а в ворота въехала машина, из которой вышли двое врачей. Сыщики вместе с ними зашли в школу, где в холле столпились учителя и ученики. — Что случилось? — Рома протиснулся между несколькими учениками. — Боже, — он закрыл рот рукой. На больничной переноске лежало тело Миши — племянника дворника, накрытое белой тканью.***
— Что за предложение? — Аня уже была готова на всё. — Ты знаешь многое, ты входишь в круг доверенных лиц «Ингрид» и ты можешь нам помочь. Не хочешь ли присоединиться к нам? — Вы хотите, чтобы я работала и на них, и на Вас? Но ведь они сразу поймут, что я их предала, это очень трудно. — Я ещё не сказал, что мы дадим тебе в ответ, — она смотрела в его глаза в надежде услышать, что он, этот пожилой человек, сможет избавить её от этого водоворота гнилых обязанностей, — у нас есть лекарство для твоего брата, мы можем его вылечить… — Но? — Не стоит меня перебивать. Мы умеем инсценировать смерть человека. Думаю, ты уже увидела Артема, Валю. — Но как? — Талант не купишь и не потеряешь. Мы инсценируем смерть Никиты, после проведения операции моими хирургами, которые ничуть не хуже ваших, он будет жить здесь. Общаться по телефону, приезжать к нему ты можешь сколько влезет. Ну, а когда мы победим, — в этом Князь нисколько не сомневался, — всех твоих посадят, а тебя нет. Скажем, что ты один из моих агентов, а работа на них — часть моего задания. — Всё, что мне нужно сделать, просто сливать Вам всю информацию? И больше ничего? — И больше ничего. Ты согласна? Аня задумалась. Насколько трудно будет работать на два корабля? Как ей это сделать? Но эта трудность её не пугала, она очень хотела сделать хоть что-нибудь хорошее, хоть чем-нибудь помочь и вот он — этот шанс. — Да, я согласна. — Думаю, теперь тебе нужно узнать все подробности, но я не хочу их тебе рассказывать, — Аня напряглась, неужели это всё было сделано ради согласия? Если она подписала внегласное согласие, и теперь ее будут заставлять делать то же самое, что и в «Ингрид»? — Вот, — он протянул листок, на котором были записаны цифры — номер телефона, — позвони сюда, и тебе всё станет ясно. Она трясущимися руками набрала этот номер и, немного помедлив, нажала на вызов. Долгие и мучительные гудки. Кто возьмёт трубку? — Алло? — до боли знакомый и безумно любимый голос. По щекам начали медленно катиться слезы, а губы хрипло произносят одно единственное и самое любимое имя: — Паша?..