***
В доме Князевых все всегда придерживались определённых правил, которые ознаменовали, как традиции. Одна из таких очень важных традиций — кушать всем вместе в столовой в одно время. Завтрак начинался в десять, к этому времени стол уже был накрыт, а домочадцы уже спешили на завтрак. Сегодня всё было так же, как и всегда, за исключением отсутствия Сергея, который сейчас находился в больнице. — Артём, хочу похвалить тебя при всех, — появившись на пороге комнаты, провозгласил Князь. — Вчера ты оказал огромную помощь как мне, так и своим друзьям, — мужчина помог сесть Ольге и сам устроился рядом во главе стола. — Теперь, после такого удачно выполненного задания, я смело могу давать тебе новые. — Спасибо, — парень счастливо улыбнулся, хоть и от одной мысли, что от него зависела жизнь друзей, его до сих пор потряхивало. — Я просто выполнял поручения Паши… Замок на двери долго не хотел поддаваться. Казалось, что уже проще пойти в школу, попросить ключ у Маши, спуститься в котельную и под всеобщее обозрение вынести Дашу с Андреем в коридор. Но, конечно, он понимал, что такое невозможно. Поэтому продолжал посматривать на Пашу, который всё никак не мог справиться с замком. Он стоял на шухере, как в былые времена, когда только начиналось их расследование с друзьями. Неожиданно раздался скрип железной двери — даже не верится, что они победили этот замок. За всё обучение в «Логосе» он ни разу не побывал в котельной, поэтому длинная лестница вниз вызвала ни с чем не сравнимый ужас. В тесном коридорчике не было ни одного светильника. Ступени были узкие, так что его нога помещалась чуть больше чем на половину ступени. Как бы не упасть? Перил тоже не было. Он перевёл взгляд на Пашу, который смотрел в коридор. Почувствовав на себе взгляд Артёма, он посмотрел на него, а после опустил глаза на его руки, указывая на фонарик. А он и забыл уже про него… Спускаться было трудно. Наверное, это один из тех немногих случаев, когда подниматься гораздо проще, чем спускаться. Помимо того, что ступени были узкие, так они ещё и оказались очень низкими. Каждый шаг сопровождался страхом падения: переломать себе все кости в этой тьме проще простого. Ступенька за ступенькой, и нога ступила на ровный пол. Он никогда не думал, что сможет так ему обрадоваться. В доме у Князя ступени гораздо лучше. Вместе с облегчением появился и неприятный липкий страх: теперь всё зависит от него. Паша на улице — если спросят, скажет, что там кто-то из сантехников. Он и сам просил Пашу оставить его на шухере, но тому понадобилось меньше пяти минут, чтобы объяснить, насколько опасно, что его могут заметить. Руки тряслись, не давая спокойно вставить отмычку в отверстие для ключа. Пара попыток под громкий стук его сердца не увенчались никаким успехом. Артём опустил голову на металлическую дверь. Глубокий вдох, после выдох. В спасении людей самое важное — быть абсолютно спокойным, уверенным в себе и своих действиях, чего не скажешь о нём. Там Даша, он не может оставить её умирать. Они знакомы много лет, она была второй и последней, кому он рассказал в школе о своих чувствах к Вике. Она его тогда поддержала, даже план по сближению начала придумывать… А он стоит тут и спокойно даёт ей умирать. Собрав все силы в кулак, он всё же смог вставить отмычку в замок. Пара волшебных движений, выученных наизусть, и послышался щелчок — дверь открыта. Очередная волна облегчения, переполненная страхом. Открывшаяся дверь выпустила на него бешеный поток горячего воздуха. Появился резкий приступ кашля — лёгкие отказывались принимать горячий воздух. Лёгкое головокружение пронзило его, как только нога вступила за пределы узкого коридора. Казалось, что здесь все двести градусов. В куртке и перчатках становилось слишком жарко. Неприятный пот покрывал каждый сантиметр тела. В голове зародилось сравнение с баней — такие места он не любил. Пронзительный собачий кашель раздался где-то слева от него. «Андрей!» — казалось, он уже и не чувствовал головокружения, не задыхался от жаркого воздуха и не потел. Ему уже было всё равно на то, что происходит вокруг, лишь одна мысль о том, что они живы и нуждаются в нём, заставляла преодолевать себя. Артём ожидал увидеть что угодно, но не прикреплённых наручниками к трубам в бессознательном состоянии друзей. Бледная кожа, покрытая потом, повисшие головы и лишь редкие поднимания плеч. Пара шагов, и его пронзил жуткий страх — Андрей смотрит прямо на него. Не моргает и ничего не говорит. Лишь смотрит на него. Или сквозь него… Садясь на корточки возле парня, Артём встречается с его затуманенным взглядом. Андрей что-то шепчет, так тихо, что не расслышать. А потом медленно закрывает свои глаза. Но не перестаёт дышать. Так медленно и осторожно… С наручниками он справился гораздо быстрее, чем с замком двери. Оглядев друзей, Артём решил, что проще всего будет вынести Дашу, а вот с Андреем придётся попотеть. Он, конечно, прошёл специальную физическую подготовку для агентов, стал заниматься в спортзале у Князя несколько раз в неделю, но вытащить друга, который в разы выше и крупнее него, казалось непосильной работой. Аккуратно подхватив Дашу на руки, он поспешил на выход, уже представляя, как бы не навернуться на этой лестнице. Подниматься было гораздо легче, чем спускаться, даже несмотря на то, что на руках у него была Даша. — Давай её сюда, — у самого выхода он увидел Пашу, который сразу же забрал девушку, аккуратно неся её на лужайку. — С Андреем я, наверное, не справлюсь, — вдыхая прохладный воздух полной грудью, предположил Артём. — Вместе это делать слишком опасно, а оставлять тебя здесь одного тоже не вариант… — Паша опустил руку на шею Даши, начиная прощупывать пульс. Кивнув самому себе, парень вновь повернулся лицом к крутому спуску ступеней. Второй раз дался гораздо легче первого, но страх упасть и переломать себе все кости никуда не делся. Пару секунд он смотрел на Андрея, пытаясь понять, как лучше поступить. Пересев бок о бок к нему, он ухватился за руку парня перекидывая её себе через плечо. Одной рукой он держал его за бок, а второй — за локоть. Андрей оказался очень тяжёлым, а ещё и на целую голову выше. Еле дойдя до первой ступени, Артём с ужасом посмотрел наверх, где из-за распахнутой двери маячил свет, который отбрасывал фонарь. В проёме показался Паша. Помедлив пару секунд, он всё же поспешил на помощь. Дважды чуть не упав на ступенях, он оказался рядом. Подхватил бессознательное тело Андрея под второе плечо, и они вместе потащили его на улицу. Пока Артём закрывал дверь, Паша тащил Андрея на ту же лужайку, где лежала Даша. — Как я должен помочь вам их найти? — незнакомый мужской голос. Паша с Артёмом переглянулись. — Они сто процентов где-то в лесу или в подземелье, — у Артёма сжалось сердце. Сколько он не слышал голоса Ромы в живую? Сколько ещё не услышит? Вдруг впереди показались силуэты двух учеников и одного взрослого мужчины. — Он с ними что-то сделал, — аккуратно положив Андрея на то же место, где и стоял, Паша быстрым шагом направился за школу, хватая за плечо Артёма, который, как заворожённый, смотрел в сторону появившихся друзей. — Ты совсем что ли? — облокачиваясь о холодную стену «Логоса», грубо прошептал Паша. — Если б они нас увидели? Чего встал-то, как вкопанный? Артём не отвечал, он лишь счастливо улыбался, прокручивая в голове две фразы Ромы — он всё-таки начал забывать его голос…***
Петляющие коридоры «Логоса» были окутаны голосами его обитателей. Из каждого уголка слышались обрывки каких-то очень важных разговоров. Иногда где-то сбоку раздавался звонкий смех. Это всё почему-то напрягало Юлю. Девушке хотелось как можно скорее оказаться в тишине. Но такой желанной тишины она точно не найдёт сейчас, когда уже пять минут как прозвенел звонок с очередного урока. Пройдя все коридоры первого этажа, отведённые для кабинетов, Юля вышла в холл и пошатнулась от звенящей тишины, которой был пропитан воздух. Даже с кухни, дверь в которую была открыта, не доносилось и звука. Облегчённо выдохнув, Юля медленно побрела к лестнице. Дверь в библиотеке была чуть приоткрыта, будто зазывала пройти внутрь. Остановившись у самых дверей, она медленно вдохнула — этот запах не спутать ни с чем. Внутри что-то отозвалось страхом, а рука потянулась к прохладной ручке. Медленно опустила её вниз, открывая дверь. Перед ней открылся вид на абсолютно пустую библиотеку. Это странно, что в такой час здесь никого. Пройдя пару шагов внутрь, Юля огляделась, заострив свой взгляд на одном из книжных стеллажей слева от себя. Совсем ещё новые книги с яркими синими, зелёными и бордовыми корешками, а названия выгравированы красивыми золотыми буквами. Положив кисти рук на плечи, она зевнула от неожиданного холода, который резко окутал её тело. Запах формалина усилился, а тяжёлый безжизненный взгляд заставил вновь ощутить новый приступ страха. Медленно поворачивая голову, Юля уже знала, кто именно смотрит на неё такими стеклянными глазами. Больше всего она боялась оставаться с ними один на один. Как сейчас… Они стояли бок о бок возле камина. Их пронзительные взгляды заставляли тело дрожать. Или это всё-таки она так трясётся из-за холода? Их бледная кожа в искусственном жёлтом свете люстры казалась синеватой, будто тела начали разлагаться. От них веяло формалином. Этот запах способен убивать. Наверное, Юля навсегда запомнит его, как самый отвратительный из всех запахов на свете. Соня была на полторы головы ниже Миши. Блёклая кожа контрастировала с яркими розовыми прядями в волосах и с насыщенным синим джемпером, какой прямо сейчас был и на Юле. Соня смотрела на неё, и в этих стеклянных глазах так отчётливо виделась мольба. Мольба о помощи. Такого она никогда не видела, заглядывая в глаза Миши. Лишь однажды по его щеке скатилась одинокая слеза, когда она просила оставить её в покое. Эта мольба будто звала к себе, притягивала. Она не понимала, почему смотрела в эти глаза, почему по её щекам катились одна за одной слёзы, почему её ноги шли к ним, почему ей так было больно. Юля лишь чувствовала всё то, что было на душе у Сони: боль, обида, полное одиночество… Будто вкопанная, она остановилась напротив. В голове снова появилась навязчивая мысль о том, что она знает, куда идти. Казалось, она теряла контроль. Тело будто было подвластно им двоим. — Юля? — неожиданно произнесла Соня, продолжая смотреть на неё. Девушка вздрогнула от такого непохожего голоса, или это она так мало с ней общалась, чтобы не запомнить его? Но ведь он и вправду не похож. — Юль! — снова? Но Соня молчит, её губы не шевелятся, будто вылитые из бетона. Звук доносится откуда-то позади неё. Детский девичий голос. — Юль, у тебя всё нормально? — голова резко повернулась в сторону дверей, не сразу соображая, что вообще происходит. На пороге стояли две девочки, имена которых она никак не могла вспомнить. — Саш, нужно звать Тамару Алексеевну, — повернувшись лицом к подруге, сказала рыжеволосая девочка. Её подружка с тёмными волосами кивнула, собираясь идти искать врача. Юля вновь обернулась к камину, где, как по взмаху волшебной палочки, уже никого не было. Не медля ни секунды, она вылетела из библиотеки, проскочив мимо ничего не понимающих девочек. — Варь, она какая-то странная, — проходя в библиотеку вслед за подружкой, сказала Саша. — Чего она тут стояла, словно вкопанная? — Может, тоже искала вход в логово деда Мороза? — подходя к камину, предположила Варя. — Интересно, она знает, как туда попасть?***
На кухне вовсю кипела работа. Повара начали приготовление обеда. Парадом, как и всегда, командовал Володя, что для него самого до сих пор было большим потрясением. До устройства в «Логос» он не умел готовить совсем. Иногда и простая яичница может оказаться непосильным блюдом. Благо он попал в руки к двум хорошим учителям, которые быстро научили его азам. Одной из них была Нелли, что придавало желание сделать всё как можно быстрее, чтобы лишний раз не находиться с ней наедине. Когда же её сменяла Вера, он с охотой задавал разные вопросы, интересовался историей многих блюд и часто косячил, поэтому Князь заставлял Нелли учить его чаще, чем Вера, ведь времени было в обрез. Вальяжной походкой на кухню зашёл Паша, здороваясь со всеми и кивая Илье в сторону двери, ведущей на улицу. Попросив повара, стоящего ближе всех к Володе, подменить его, он поспешил на улицу, хватая со стула свою куртку, которую оставил там, когда вернулся после разгрузки новых продуктов. На небольшой белой скамейке сидела Вера. Паша стоял напротив, а с главного входа к ним уже спешила Нелли. — Что-то удалось расшифровать? — подходя к скамейке, спросил Илья, уступая место рядом с Верой Нелли, которая на этот жест никак не обратила внимание. — Пока нет, — поднимая на него голову, начала Вера, — я отправила всего пару страниц одной папки — это всё, на что мне хватило времени. Завтра стоит попробовать скопировать ещё что-нибудь. — Если разболтать Тамару, то у нас будет достаточно времени для того, чтобы скопировать всё, — ответил Паша. — Можно позвать её выпить пару бокалов вина, нам с тобой это тоже не помешает, — улыбнулась Нелли, смотря на Веру, которая ответила ей тем же. — А что насчёт сейфа? Ты вскрыл его вчера? — Там были два образца крови, один я забрал и даже успел передать Артёму. Князь сейчас пытается выяснить чья это кровь. Возможно, в той маленькой пробирке лежат ответы на многие вопросы. — Это вряд ли, — сказала Нелли. — Не думаю, что нам это что-то даст. Скорее нам больше даст расшифрованные файлы. Может, чего нового найдем. — Нам хотя бы старое прочесть, а ты уже о новом, — улыбнулся Паша.***
— Результаты показали, что кровь в пробирке принадлежит Авдеевой Надежде Александровне, — кладя листок перед Борисом, сказала Ольга. — Скорее всего взята незадолго до того, как мы её нашли. В крови не найдено никаких чужих препаратов. Следует, что девочка не подвергалась никаким операциям по стимуляции паранормальных способностей. Единственное, что удивило наших медиков — в крови содержится огромное количество антител. — После многих болезней появляются антитела, которые сохраняются в организме. Например, та же самая ветрянка, — сказал Захар. — Возможно, в младенчестве она была очень слабым и больным ребёнком. — Всё это очень легко проверить. Я поговорила с Ирой, — возразила Оля. — Конечно, не напрямую, но узнала, что Надя практически никогда не болела. Даже ветрянкой, когда в детском саду все вокруг ходили в зелёный горошек, она оставалась абсолютно здоровой. Тоже самое Ира сказала и про Андрея. — Но препарата в крови нет, — подметил Захар. — Тут можно сравнить два, как должно показаться, одинаковых случая, — сказал Боря, — Вера и Алина. У обеих есть способности: одна видит прошлое людей через прикосновения, другая не чувствует боли. Обе способности вызваны искусственным путем одними и теми же людьми. Но если взять кровь у Алины, то и там не будет и намёка на препараты «Ингрид», как в случае с Надей. А если взять Аню? У неё есть этот же препарат, но тогда почему он не дал плодов? Или дал, но с побочным эффектом и у неё открылись другие способности: предвидеть будущее через рисунки? Тут скорее дело в том, что они хотели поэкспериментировать и проверить, как живётся человеку, который не чувствует боли, но организм оказался сильнее этого препарата и смог его подавить. «Ингрид» это не понравилось, тогда они решили намешать что-то более сложное, не в плане самих способностей, а в плане состава. Они сделали его настолько сильным, что тот смог подавить иммунитет Ани и проявить себя. — Намекаешь на то, что нам стоит взять кровь у Иры? — спросил Захар. — Я намекаю на то, что пора всё-таки встретиться с главой этой своеобразной Мафии, — сложив руки в замок и опустив на них подбородок, произнёс Князь.***
В кабинете биологии было пусто. Все одиннадцатиклассники сейчас разбрелись по школе, занимаясь своими делами. Это раньше, перейдя только в среднее звено, они всем классом сидели в кабинетах абсолютно на всех переменах, ожидая, когда же придёт учитель. Сейчас же будущие выпускники предпочитали даже на пятиминутных переменах возвращаться в свои комнаты или выходить на улицу, проводя время в компании своих друзей. Команда сыщиков вошла в пустой кабинет, занимая свободные парты возле окон. Одиннадцатый класс был самым маленьким в школе. Многие их одноклассники ушли ещё в девятом, многие перевелись в другие школы и лишь часть осталась учиться дальше. — Я знаю, что повторяю это уже в сотый раз, но попробуйте вспомнить хоть что-нибудь, — поворачиваясь к Андрею, сказала Вика, которая сидела за одной партой с Дашей. — Если честно, то мне не хочется вспоминать, что там было, — ответила Даша, скрещивая руки на груди. — Я чуть не умерла, этого достаточно. — Но кто вам помог? Кто вытащил из котельной? Как вы вообще там оказались? — подключилась Юля. — Я же говорю, — Андрей начинал беситься, — я не помню! — Андрюх, — Макс, сидящий позади него рядом с Юлей, пересел к нему за парту, — всё нормально. Не кипятись. Давайте лучше вместе вспоминать. Восстановим хронологию событий, так сказать. — Хорошая идея, — подключилась Лина. — Вот вы пришли к часовне, да? Вы пришли раньше? — Лина смотрела на Дашу, которая закусив губу, разглядывала стол. — Да, мы ещё какое-то время стояли у часовни, — наконец сказала она, смотря на Алину. — Я ещё подумала, что её слишком долго нет, — на лице появилась азартная улыбка. — Тётя Сони сильно опаздывала, — добавил Андрей. — Получается, она не опаздывала, — закивал головой Рома, — она сразу пошла к Морозову, когда прочитала все записи в блокноте. — А на тот момент их было совсем немного, и моя была последней, — добавила Лина. — Теперь понятно, как он узнал. — Вы увидели Морозова. Он шёл к вам навстречу? — продолжила Вика. — Он что-то говорил? Угрожал? — Он будто над нами насмехался, — сказала Даша, а Максим громко усмехнулся, будто говоря, что ничего нового не произошло. — Сказал садиться в машину. — Вы думали, он вас в школу отвезёт? — удивился Рома. — Вы добровольно сели в машину? — Нет, точнее почти нет, — Андрей покачал головой, которая всё ещё болела. — Я не успел сесть в машину сам, потому что меня кто-то схватил за руку, когда я открыл дверь. У этого человека очень сильная хватка. Он зажал мне рот и нос какой-то тряпкой и… — И что дальше? — тихо спросила Юля. — Не знаю, — опустив голову, ответил Андрей. — Помню лишь котельную и фиолетовые точки перед глазами, и… — он задумался, пытаясь вспомнить что-то конкретное. В классе вновь появилась гробовая тишина, — да нет! Это просто бред теряющего сознание человека. Такого всё равно быть не может… Я своими глазами видел его мёртвое тело… — Что? — всё-таки спросил Рома, чувствуя, что этот вопрос хотел задать Андрею каждый. — О ком ты? — Мне на миг показалось, что передо мной сидит Тёма, — он специально смотрел на Рому в этот момент. Парень опустил голову, наверное, пытаясь справиться со своими эмоциями. Алина опустила руку на его плечо, нежно поглаживая. — Возможно, я в этот момент умирал и он не дал мне этого сделать. Будто ангел, — все молчали. — Я вчера впервые увидела Соню, — нарушила гнетущую тишину Юля. — Она стояла рядом с вами, а потом появился ещё и Миша. Это так странно, я никогда раньше не видела двух призраков одновременно. Каждый из них просит о чём-то своём, чаще всего вершить справедливость. Он указывает на своего убийцу… — Их смерти связаны, поэтому они появились вместе, — вдруг сказала Даша. — Они вчера тебе на что-то указывали? Пытались дать подсказку? — Нет, — покачала головой, а потом добавила, — вчера нет, а сегодня они пытались заставить меня пойти вместе с ними в подземелье, меня спасли две девочки, которые тоже пришли в библиотеку. Но самое странное, что ночью мне приснился сон с ними, и в этом сне мою голову посетила мысль о том, что я знаю, куда идти. Но проблема вся в том, что я этого не знаю. — Если они хотят идти в подземелье, значит, мы идём в подземелье! — весело проговорил Макс — эта ситуация с призраками до сих пор казалась ему абсурдной.***
— Я ещё раз спрашиваю, — сдержанность очень быстро покидала Вадима, который уже не мог спокойно сидеть в кресле директора школы, — как они выбрались из котельной? — он смотрел на один из диванов, где отвернув голову к стене, сидел Морозов. — Я не знаю! — не выдержал тот, но, повернувшись лицом, так и не осмелился посмотреть в глаза начальнику. — Мы закрепили их наручниками к трубам, они не могли сами выбраться! — Может, их друзья пришли на помощь? — подключилась Тамара, которая сидела рядом с Аней. — Они всё время были в школе, — тихо сказала Аня, стараясь не встречаться взглядом ни с кем из них. — Я вчера попросила Лину прочесть сказку малышам, пока заполняла табели. И ещё пару раз видела Вику и Рому в кабинетах, они точно никуда не собирались идти… — Да! Максим ворвался ко мне в кабинет под конец ужина, а по словам Михаила Сергеевича они подошли к нему, когда ужин был уже окончен. До этого времени они ни о чём не догадывались. — Как они узнали про дневник? — спросил сам у себя Вадим, опустив голову. — Они всегда идут рядом с нами, грозя поставить подножку. — С одной мы справились, — умно произнес Войтевич. — Что делать с остальными? Сложный вопрос… — Кто-то забрал один из образцов крови Авдеевой, — вдруг сказала Тамара. — Сейф не был вскрыт, будто человек знал код от него. — Что-то ещё было украдено? — Нет, только пробирка с кровью. Но я не думаю, что это наши школьники смогли так спокойно без каких-либо следов забрать кровь, да и зачем она им? Они не смогли бы даже понять, кому она принадлежит. — Значит, в школе всё-таки есть наши «друзья», — на последнем слове Вадим показал кавычки. — Его собачонки копают слишком быстро и в слишком правильном направлении. — Вы о ком? — спросила Тамара, оглядываясь на присутствующих. Все они сидели с озадаченными лицами и четко понимали, о ком говорит Вадим.***
— Ко мне вчера заходил Ваня, — будто невзначай сказала Вера, смотря на Нелли. Они сидели в её кабинете, пока тот ещё мог похвастаться тишиной. — И чего хотел? — девушки устроились за первой партой возле учительского стола. — Он сначала извинился за Кирилла, но я думаю, что он просто пытался начать разговор, чтобы в конце концов спросить меня о Васе, — она улыбнулась, вспомнив рыжеволосую малышку. Нелли не разделила её радости, а, наоборот, немного напряглась. — Он боится, что может встать между вами, что ты можешь забыть про дочь и полностью переключиться на него. — Бред какой-то, — уже спокойно ответила Нелли. — Я, конечно, его люблю и очень даже сильно, но если нужно будет выбирать, то тут и так всё понятно, — уже более грустно добавила она. — Если честно, то я сама боюсь, что Вася может его не принять, вдруг он ей не понравится? Я, конечно, сделаю так, как в первую очередь будет лучше для неё, но… — Вася очень умный ребёнок, — ответила Вера. — Не забывай, какая она болтушка! — они рассмеялись. — Дети всегда чувствуют людей лучше любого взрослого. Они не будут доверять тем, от кого почувствуют опасность. Ваня хороший, он ей понравится. — Я знаю это, но почему-то всё равно боюсь. Знаешь, так хочется настоящей семьи, как у родителей. Я иногда смотрю на них и задаюсь вопросом: почему я не могу также? Может, Илья прав? И с моим характером мне никто не светит? — Кажется, пора заканчивать нашу дискуссию, раз ты уже с Ильёй соглашаться начала, — пошутила Вера, что, кажется, прошло мимо ушей Нелли. — Ну правда, Вер, — она закатила глаза, продолжая смотреть на Нелли, — я ведь не подарок, просто, кроме Ильи, об этом никто вслух не говорит. Хотя и он-то сам далеко не подарок! Одни его дурацкие шуточки чего стоят! — Вера улыбнулась — кажется, подруга возвращается в привычное русло своих рассуждений. — Чего вы там не поделили, что аж так не любите друг друга? — Я люблю его. Что? — Нелли закатила глаза, когда Вера сощурилась, смотря на неё то ли с удивлением, то ли с недоверием. — Я всегда готова прийти к нему на помощь, выслушать или поддержать, просто это наш стиль общения. — Подкалывать и оскорблять? Какой-то очень странный стиль общения. — Ты ничего не понимаешь! Нам так комфортно, всегда быть серьезными и общаться только по делу — очень скучно. Возможно, со стороны мы и кажемся маленькими детьми, зато вам всем с нами весело! — Главное, чтоб не подрались, — увидев взгляд Нелли, Вера улыбнулась, — в очередной раз!***
В медкабинете Тамара чувствовала себя как за каменной стеной. Холодная атмосфера её профессии всегда помогала так же холодно относиться ко всему. По рассказам родителей она с детства мечтала связать свою жизнь с медициной, и за всё время работы в этой сфере она не пожалела об этом решении, ведь, став именно врачом, она научилась запирать пылающее сердце на замок, оставляя лишь здравый разум. Белый халат, словно доспехи, не позволял ничему проникать внутрь. Туда, где билось её ранимое сердце. Чувства будто отключились, а сердце переставало чувствовать, оставляя место правления для здравого ума. Но стояло снять с себя эту защиту, как сердце начинало подавать голос. Оно твердило лишь об одном — ты всё делаешь неправильно. По ночам истерики, а после полная ненависть к себе. Она врач. Её предназначение помогать людям, а не губить их. Она не Бог, и не ей решать, кто достоин этой жизни, а кого не жалко пустить на опыты. Только она ничего и не решала. Она палач. Она не выносит приговор, а всего лишь исполняет его. И исполняет с холодной головой, заткнув кричащее сердце. — А ведь она тоже чей-то ребёнок! — повторяла раз за разом, лёжа на своей просторной кровати в самом центре этого ада. — Пусть та женщина её и не рожала, но любила так же сильно, как ты любишь своего сына. Тамара сидит за своим столом, облачённая в белый халат. Вокруг всё белое. Холодное. И внутри у неё всё холодное. Она боится оставаться одна. Боится снимать с себя свою защиту. Боится переступать порог своей комнаты. Боится остаться с собой наедине. Почему-то сейчас в голове пусто. Нет мыслей о ребёнке, которого загубила, нет чувства вины. Сейчас она на работе. Сейчас она ещё палач. Сейчас она исполняет справедливый приговор, который вынесла власть в лице Уварова. Это он приговорил Соню, это он предложил её кандидатуру. Но это не он убил её… Тамара смотрела в открытый журнал — Елена обязала её заполнить ведомость. Через полчаса привезут новые лекарства — нужно просмотреть сроки годности, расфасовать всё по полкам… Ей не хочется думать о том, что будет, когда вся работа на сегодня закончится. Можно опять скоротать ночь в комнате Вити… Тогда вместо расслабляющей беседы она будет думать лишь о том, что скоро ей придется бросить его, ничего не объяснив. «Он бы поладил с Даней», — сквозь всю защиту пробирается робкий шёпот сердца. Она хочет этого, и, наверное, он бы захотел, узнав правду. Витя очень любит детей, а её сын бы смог стать для него родным. Она не сомневалась в этом. Только вся проблема не в Вите, а в ней. В её работе, которая когда-то была самой заветной детской мечтой. Она была лучшей, так говорил Колчин. Она мало старается, так говорила мама. Она делает всё возможное и лезет из кожи вон, лишь бы угодить всем, так говорило её сердце. А врач — это точно её мечта? Тот, кем она является сегодня — это тот, кем она хотела быть всю жизнь? Думала ли об этом, когда маленькая играла с игрушками в больницу? Нет, совсем не об этом… — Мистер Красный Нос, у Вас большая рана! — стоя посреди большой гостиной, четко проговорила маленькая Тамара и присела возле плюшевого мышонка. — Вам срочно нужно её обработать! Проходите в мой личный кабинет, — предпоследнее слово она сказала с особой гордостью. Девочка мечтала иметь своей личный кабинет, который был у отца. Он располагался дома рядом со спальней родителей. Туда маленькую Тамару не пускали. Дверь в эту запретную комнату казалась раза в два больше всех остальных, хотя она и ничем не отличалась от них. — Располагайтесь поудобнее, — Тамара уложила мышонка на кресло, аккуратно осматривая плюшевую лапку. — У вас может быть инфекция! Вам нужна прививка от… — запнулась, понимая, что не помнит название. — Наверное, от столбняка, — выходя из своего кабинета, предположил отец. — Серьезная рана, Тамара Алексеевна? — присаживаясь на корточки возле дочери, спросил Славин. — Да, очень глубокая! — деловито ответила она отцу, беря с журнального столика бинтик. — Нужно обработать и перевязать. — Если рана очень глубокая, то нужно не только обработать, но и зашить, — похлопав девочку по голове, Алексей поднялся с корточек. — Хочешь стать врачом, когда вырастешь? — Очень! — по лицу расплылась счастливая улыбка. Тамара подняла игрушку с кресла и в два счёта сама уселась на него, крепко прижимая к себе мышонка. — Я буду врачом, как ты и мама. Буду, как и вы, помогать людям, лечить их и дарить радость. — Man kann nur lernen, was man liebt, — ответил он и вновь поспешил удалиться в свой кабинет… Сжав руки в кулаки, Тамара впервые почувствовала, как её доспехи превращаются в обычную тряпку противно-белого цвета, как вся обстановка становится чужой, как её тошнит от запаха лекарств и как ей чужда собственная кожа. Она хотела стать настоящим врачом, который будет помогать людям, а не создавать смертельные лекарства и уж тем более травить ими обычных детей. Как её родители… Она не такая, она не хотела, она не собиралась, но на кону стояла её жизнь и жизнь маленького сына. «Они не твои родители», — эта фраза звучит слишком обнадеживающе, чтобы в неё поверить, но она верит, ведь у неё есть брат, только… что с ним? Жив? Маловероятно. Мёртв? Слишком больно, чтобы признать это… — Когда они приведут Аню? — прижимая колени к груди, взволнованно спросила Ира, сидя на своей железной кровати. — Я скучаю по ней, а если меня кто-то захочет забрать? Она обещала, что никому не отдаст, и я ей обещала тоже… — Помнишь того старика, что приходил к нам недавно? С ним был ещё какой-то очень молодой человек и другой старик, — спрыгивая со своей кровати спросила Валя. Кровать издала неприятный скрип, который в пустой обшарпанной комнате отдался звонким эхом. — Помню, — печально кивнула Ира, а Валя уселась рядом, зажмурившись от очередного неприятного скрипа. — Он забрал её тогда, — грустно кивнула головой Валя и обняла подружку, которая, опустив голову на острые коленки, начала тихо плакать. — Её забрали на процедуру, а потом не вернули. — А как же Кирилл? Он должен был её забрать отсюда, — сквозь слёзы говорила Ира. — За ними же папа должен был прийти… Настоящий папа… — Я тоже хочу, чтоб у меня был папа, — тихо сказала Валя, медленно гладя подругу по голове, — настоящий папа, чтобы он пришёл и забрал нас с Мишей. Точнее я хочу, чтобы сначала Миша забрал меня отсюда, а потом папа из детского дома… — Хочу к Игорю, — промолвила Ира и только больше заплакала, зажимая руками согнутые ноги. — Хочу, чтобы он прямо сейчас меня забрал, и мы снова вместе лежали у меня на кровати, а он рассказывал какую-нибудь сказку и крепко-крепко обнимал меня… — Они не придут за нами, — спокойно возразила Света, продолжая рисовать небольшой домик, солнышко и травку. — Я очень скучаю по Васе, — кладя на стол зелёный карандаш и поворачиваясь к ним, вздохнула, — но я понимаю, что они никогда-никогда не придут за нами, — поднявшись с деревянного стула, Света подошла к кровати и тоже уселась рядом с ними. Небольшая кровать Иры стояла прямо напротив кровати Ани, которая теперь пустовала. Она была аккуратно застелена белым постельным бельём, подушка ровно лежала в углу, а рядом с ней небольшое зеркальце серебристого цвета. — Аня забыла своё любимое зеркальце! — спрыгивая с кровати и вновь жмурясь от скрипа, проговорила Света. Она подошла к пустующей кровати и взяла это зеркальце. Неожиданно раздался неприятный скрип открывающейся железной двери. Спрятав зеркальце в кармашек платья, Света повернулась и поспешила к девочкам, которые уже стояли напротив четырёх людей. Один старик был хорошо знаком Свете. Он часто приходил к ним, а когда приходили за Аней, то сказал, что Ира его. Она не знала его имени, но до жути боялась, только позже Света узнает, насколько страшен Риттер Вульф, но тогда будет уже поздно. Двоих других стариков она не знала, но мужчина показался ей вполне добрым, чего бы она не сказала о женщине, которая смотрела на них свысока. Строгий взгляд, надменное лицо — она нагоняла ужас на Свету. Четвёртым был тот же молодой человек, что приходил сюда, когда выбирали Аню. Он казался хитрым, но во взгляде было очень много грубости, что отталкивало от него, даже несмотря на его доброе лицо. — Дмитрий Павлович, — обратилась женщина к молодому мужчине, — Вы так нахваливали этих девочек, пока мы шли сюда, а они все какие-то вялые, — женщина окинула их таким взглядом, словно выбирала кусок мяса на рынке. — Евдокия Альбертовна, я Вас уверяю, что все эти девочки обладают абсолютным иммунитетом и стопроцентным интеллектом, — возразил Дмитрий Павлович. — Каждая из них умнее нас всех, вместе взятых, — в подтверждение слов Дмитрия Павловича добавил тот старик, которого они все прекрасно знали. Незнакомцы переглянулись, а Дмитрий Павлович довольно улыбнулся. — Выбирай, — гордо кивнул незнакомый мужчина, а женщина, задрав голову так, что, кроме потолка, ей больше ничего, наверное, не было видно, застыла на месте. Света скривилась от одного этого слова. Она человек, а не лежащий на полке товар. Женщина присела, не сводя взгляд с неё. — Как зовут? — её голова наклонилась набок, а в глазах промелькнуло что-то доброе. — Света Остапенко, — голос дрогнул. Она уже всё поняла… — Света Остапенко, — тихо проговорила Тамара хриплым голосом. Рука непроизвольно потянулась к ящикам стола, открывая второй. Взгляд остановился на неприметной коробочке, в которой обычно лежит мелкий хлам. Но среди всего этого мелкого хлама лежало что-то поистине ценное для неё. Небольшое серебристое зеркальце. Оно оказалось увесистым и прохладным, приятно охлаждая горячие ладони. Медленно, будто боясь увидеть что-то, она повернула его к себе другой стороной. На мгновение ей показалось, что она впервые видит небольшой рисунок, который был очень аккуратно прорисован красками и в некоторых местах уже подстёрт. С серебристой крышечки на неё смотрел чёрный силуэт какого-то мужчины. Его профиль. Он заканчивался на середине груди, где было нарисовано маленькое красное сердечко. Тамара даже сейчас, будучи взрослой, не может так же аккуратно вывести сердечко, чтобы обе его части были хотя бы немного похожи, когда рисует их Дане на записках. Взгляд заострился на красивой букве «В». Она была расписной: с красивым ветвящимся хвостиком, ровными тонкими линиями и с кривой закорючкой в самом низу… Вздохнув, Света захлопнула книгу и откинула ее в другую сторону кровати. Дни в этой страшной комнате шли гораздо дольше, чем в детском доме. Сменив положение с лежачего на сидячее, она оглянулась. Валя играла в какую-то головоломку, а рядом с её кроватью стояла коробка с другими такими же скучными, как окрестили их девочки, головоломками. Ира, укрывшись одеялом и отвернувшись к стене, тихо посапывала, наверное, смотрела добрые сны. За одним из деревянных столов сидела Аня и что-то медленно выводила кисточкой. Решив, что Аня занимается самым интересным делом, Света отправилась прямо к ней. Пару минут она стояла позади неё, разглядывая, как та мастерски орудует кисточкой, с первого раза выводя очень красивое и главное ровное сердечко. Быстро вымыв кисточку в банке с водой, она окунула её в белую краску. На зеркальце появились пара очень красивых завитков, а после стала вырисовываться очень красивая буква «В». — Суженного своего рисуешь? — с улыбкой спросила Света, и кисточка в руках Ани дрогнула, а после вовсе упала на стол, оставляя на зеркальце кривую линию и несколько белых пятен на столе. Пару секунд девочка сидела, прожигая взглядом стену. Этого хватило Свете, чтобы понять — у нее очередное видение. — Свет, ты что-то хотела? — поднимая со стола кисточку спросила Аня. — Твой суженный? — садясь на соседний стул, спросила Света и широко улыбнулась. — Красивый. — Я не знаю, чей это суженный, — спокойно ответила Аня, протирая тряпкой стол. — И суженный ли это вообще. — А что ты хотела написать? В… Вася? Мой брат? Он тебе нравится? — прищурившись, спросила она, а после рассмеялась. — Он нравится Ире, — улыбнулась Аня и посмотрела на спящую подругу. — Только я тебе не говорила, — она приложила измазанный в краске палец к губам и издала характерное цыканье. Кажется, такая информация очень даже обрадовала её. Света аккуратно подняла зеркальце, вглядываясь в рисунок. Он был великолепен. Каждая деталь говорила о мастерстве художника. Это была не просто тень, а конкретный портрет, в котором легко угадывался какой-то красивый мужчина… Она осознала, что смотрит слишком долго на этот силуэт, только когда по школе раздался звонок — время ужина. Тамара не понимала, что такого в этом маленьком рисунке, что так сильно притягивало её внимание.***
— Они здесь? — оглядываясь по сторонам, спросила Даша. В библиотеке вновь было пусто, все обитатели «Логоса» сейчас в столовой. — Нет, мы одни, — тихо ответила Юля и подошла к камину. — Они стояли здесь, — подняв руку, она указала напротив себя. — Такие измученные, особенно Соня. — Вход в подземелье был открыт? — спросил Андрей. — Нет, — покачала головой, подходя ближе к камину. — Они просто стояли здесь, и всё, — она присела на корточки возле него и опустила руку на рычаг. — Я боюсь. — Пока я рядом, тебя никто не тронет, — Макс присел рядом, беря её за ледяную руку и целуя в висок. — Нечего бояться, ты не одна, а пока мы вместе нас не так просто победить, тем более ты сама говорила, что им нужна помощь. Юля посмотрела в его глаза и, медленно выдохнув, повернула рычаг влево. Дверца моментально исчезла, а в нос девушки ударил отвратный запах формалина. Голова закружилась, а к горлу подступил комок тошноты. — Боже, — она медленно подняла взгляд, встречаясь глазами с Соней и Мишей. Они стояли бок о бок у самого выхода из подземелья. Глаза не моргали, плечи не поднимались, а губы не двигались. Их лица не выражали эмоций, лишь в глазах Сони стояла неистовая боль, с которой она прожила всю свою жизнь. На подбородках было трудно разглядеть кровь, зато запах от них веял сильный. — Я не пойду! — она резко встала, поворачиваясь спиной, и чудесным образом почти столкнулась нос к носу с Соней. Из взгляда исчезла вся боль, оставляя лишь гнев. Над головой раздался громкий хлопок — одна из лампочек перегорела. — Юль, что происходит? — ошарашенно смотря на девушку, спросил Рома. — Скажи им, что мы пойдём, куда они скажут. Юля смотрела в глаза Сони, чувствуя, как каменеют руки. Казалось, что они больше не принадлежат её телу и мозг не может ими управлять. Пошевелить пальцами было невозможно, как и сдвинуться с места. Лицо резко стало деревянным, не оставляя возможности вымолвить и слова. Она стояла будто вросшая в пол. В её руках нет иконы, она не танцевала с ней, но почему-то в голове такое навязчивое сравнение с Зоиным стоянием. Она много раз слышала эту историю и с лёгкостью могла пересказать даже посреди ночи. Её часто рассказывал отец. Он был верующим и никак не мог смириться с тем, что дочь растёт атеисткой. Он постоянно приводил в пример Зою Карнаухову, что, не дождавшись своего кавалера, решила станцевать с иконой в новогоднюю ночь. — Если Бог есть, то пусть меня накажет! — выразительно повторял отец слова, которые будто сказала сама Зоя. Юля лишь хмыкала, не собираясь продолжать слушать этот бред — именно так она всегда говорила отцу, когда тот вновь начинал повторять эту историю. — И, будто по волшебству, она замерла прямо в центре комнаты! — уже более грубо продолжал отец, но Юля уже не обращала никакого внимания. Её бесила легкомысленность отца — это не фильм, не сказка и даже не спектакль. Это жизнь, в которой не бывает чудес. — Её нельзя было ни сдвинуть, ни топором вырубить! Она просто вросла в пол, а икону-то из рук не забрать! Она будто намертво приклеилась! — продолжал отец. — Её стояние длилось целых 128 дней! А в Пасху она умерла. — Людям нужно было чудо, им его дали! — со злостью отвечала она отцу. — Послевоенные годы, многие перестали верить в Бога! Людей хотели запугать! — она считала это всё выдумкой, а все «реальные фотографии» — простой постановкой. — Возможно, у неё случился приступ каталепсия в конце концов! Даже сейчас, стоя рядом с Соней в кругу своих друзей, она не верила. Это миф, выдумка. Чудо, которое преподнесли людям, ждавшим его. Но если это правда? Если она действительно стояла 128 дней и не шевелилась? Если всё это время она была жива? Просто была заточена в собственном теле? Она точно сходила с ума. И Юля могла легко почувствовать, что пережила она. Её тело было каменным, и, наверное, тоже нельзя было ни сдвинуть, ни топором срубить. — Юля! — Макс схватил её за плечи, начиная сильно трясти. — Смотри на меня! — он повернул её к себе, берясь руками за лицо. — Они здесь, да? — она была в шоке, что Макс смог сдвинуть её. Она была уверена, что начала каменеть, врастая в этот самый пол. Похоже, её разум уже подвластен им двоим… — Д-да, — запнувшись, ответила она и попыталась оглянуться. — Смотри на меня! Я здесь, мы все рядом, — Макс оглянулся на ошарашенных друзей. — Мы сейчас же идём туда, куда они скажут. Ты не будешь отпускать мою руку, и всё будет хорошо.***
Взяв тарелку, Войтевич направился за самый дальний стол для учителей. Прожигая его взглядом, там уже разместился Морозов, а с другого конца к нему спешил Уваров. — Почему ты так уверен, что его собачонки здесь? — беспощадно тыкая вилкой по тарелке, спросил Морозов и даже не посмотрел в сторону Вадима. — Может, это всё-таки этот отряд школьников… — Они бы не забрали кровь, тем более не зная, чья она, — вместо Вадима ответил Войтевич. — Князев не дурак, он успевает и кабинет Тамары обчистить, и Авдееву со Старковой в котельной помочь. — Почему вы так уверены, что он не умер тогда? — Мы ни в чем не уверены, — спокойно ответил Вадим. — Других врагов у нас нет. Есть вероятность, что появился кто-то новый, о ком мы ещё не знаем, но, с какой стороны не глянь, это точно не наши друзья. — Как можно было не уследить за двумя мальчишками? — задал вопрос Морозов. — Они ведь дети, что там сложного? — Что там с документами, которые у нас украл дружок Марии? — в тон ему спросил Вадим. Морозов тут же прикусил язык и поспешил занять рот едой. — Ты понимаешь, насколько ценные те бумаги, которые у нас украли? Если ты их не вернёшь, то всё то, что мы не испытали на Князеве с Шевцовым, будет испытано на тебе, — он посмотрел на Морозова абсолютно спокойным взглядом и продолжил есть. — Бумаги в скором времени будут у нас, а что насчёт её? — указывая вилкой на Аню, которая улыбаясь Паше, поспешила сесть за стол с ним и ещё парой учителей. — Мы не такие тупые, чтобы ничего не понять. — Она слишком плохая актриса, — констатировал Войтевич. — Я не знаю, где её брат и кто ему помог, но с лёгкостью могу уверять, что она нас предала. А с предателями разговор короткий. — Я бы не стал обвинять её, не имея весомых аргументов, — неожиданно произнес Вадим. — Обещаю неплохо заплатить, если докажешь нам это, — глянув на биолога, заверил он. — А пока пусть продолжает жить, как живёт, скоро план придёт в действие, нужно лишь подождать какое-то время… — Что ж за генетика у неё такая? Она уже как пару недель должна была заподозрить неладное, а она ходит, сияет. Лучше бы она так спелась с Авдеевым, чем с Лобановым. — Его со счетов сбрасывать не стоит, — подметил Вадим. — Уж слишком много трётся у моей Веры.***
Тамара никак не могла заставить себя покинуть своей кабинет. Она продолжала сидеть на своём стуле, оперевшись локтями о стол и держа в руках маленькое зеркальце. Его металл уже был тёплым от её горячих рук. На мгновение ей даже показалось, что у неё поднялась температура. Щеки пылали, а на лбу выступал пот. Пару минут назад она нараспашку открыла окно, только вечерний холодный воздух будто не спешил попадать в кабинет. Она смотрела на зеркальце и убеждала себя, что все рисунки Ани — это только её будущее и будущее её близких. Ну не может быть такого, чтобы это зеркальце было изначально предназначено для неё. Чтобы этот рисунок был связан именно с ней, а не с Аней. Поднявшись со стула, Тамара вышла в просторный холл, который встретил её такой же тишиной, что царила в кабинете. Она поспешила в столовую. Коридор казался невозможно длинным, а шаги — небывало маленькими. Почему-то думалось, что прошла вечность, прежде чем она оказалась в столовой, где царила атмосфера лёгкости. На раздаче, улыбнувшись в ответ Маше, она взяла лишь стакан воды и, оглядев пространство в поисках Вити, направилась за стол возле окна. Беседуя между собой, за ним сидели Ваня, Кирилл и Витя. Эту компанию она не раз видела вместе. Но мужчина всячески старался перевести тему, когда та пыталась хоть что-то выяснить об их общении. — Добрый вечер, — улыбнувшись мужчинам, она выдвинула единственный свободный стул между Ваней и Витей и уселась на него. — О чём ожесточенный спор? — стараясь не обращать внимание, что мужчины резко перестали разговаривать, как только она подошла, спросила Тамара. — Понимаете ли, Тамара Алексеевна, математика и информатика тесно между собой связаны, — начал Ваня, — и этот человек, — рука улеглась на плечо Кирилла, — пытается доказать мне, что задачу я решаю неправильно! Хотя ответ у нас сходится. — И об этом они спорят уже целый день, — на ухо Тамаре прошептал Витя. — Конечно, неправильно! — уже громче добавил он. — Три грамматические ошибки в условиях задачи, которая состоит всего-то из четырёх предложений! Где ж здесь правильно? — улыбнулся он, стараясь не засмеяться. — Да сколько раз повторять-то? — вздохнул Ваня. — Во-первых, я технарь, а, во-вторых, я и без тебя знаю, что между двумя грамматическими основами должна стоять запятая! Просто поторопился… — В итоге-то у тебя три грамматические ошибки и неверно решённая задача, — весело подытожил Кирилл. — Я тебе ещё раз объясняю, — взвыл Ваня, — мы в универе их этим способом решали, а то, что у тебя действия другие, не говорит ещё о том, что у меня неверно решённая задача. У нас даже ответ сошёлся… Тамара смотрела на них и улыбалась. Конечно, ей это было неинтересно, а просто брать и уходить — некрасиво. Она старалась сделать вид, что слушает их, но то и дело ловила себя на том, что смотрит куда-то в сторону, а на лице у неё грустная улыбка. Наверное, Витя чувствует то же самое. Тамара повернулась к нему, вглядываясь в профиль его лица. Губы расплылись в лёгкой улыбке, глаза сосредоточенно смотрели на друзей, прямой нос, небольшой красивый подбородок. Рука непроизвольно потянулась к карману медицинского халата, нащупывая зеркальце… — Почему эти мальчики над тобой смеются? — присаживаясь рядом с Аней на одной из ступенек лестницы, ведущей на второй этаж их детского дома, спросила Света. Аня молчала, уткнувшись лицом в свои колени. Её хрупкие плечи то поднимались, то опускались. — Почему они тебя обижают? — кладя руку на её спину, настойчиво продолжала она. Аня всё так же молчала. — Я обещаю, что не буду смеяться. — Клянёшься? — поднимая заплаканное лицо на девочку, тихим и хриплым голосом спросила Аня. Кончик носа был красным, радужка её голубых глаз стала насыщенно-серой, а губы припухли, приобретя красно-алый цвет. — Клянусь! — не раздумывая, ответила она. Аня подняла листок бумаги со ступени выше них и протянула его Свете. Она уже давно знала, что её подружка просто фантастически красиво умеет рисовать, но она не знала, что из-за этого таланта над ней все смеются. — Это очень красиво! Правда! — разглядывая рисунок, похвалила она. На листе А4 была изображена полянка, которая, наверное, находилась в их лесу. Вдалеке копна деревьев, на ночном небе сияют яркая молочная луна и множество звёзд. И как Аня смогла только изобразить их так ярко? Деревья и трава были тёмными, почти чёрными, что создавало контраст с луной и звёздами. Небо тоже было тёмным. Пейзаж был очень красивым, но при всей этой красоте сильнее всего взгляд приковывал яркий свет, что бил из земли прямо в небо, где начинался переход с нежно-фиолетового к чёрному оттенку. — Вчера двое мальчишек выхватили у меня этот рисунок и сначала сказали, что это очень красиво, а потом, — всхлипывая, начала рассказывать Аня, — поздно вечером, уже после отбоя, они в окне увидали, как этот же свет, — она забрала рисунок с колен Светы и указала на изображённый поток света своим крошечным пальчиком, — появился в лесу. Я сама его видела, хотела разбудить Валю, но решила побежать к Кириллу. Я ему всё-всё рассказала, он меня успокоил и уложил спать к нему в кровать. А сегодня… — Аня вновь расплакалась и со злости смяла свой рисунок. Она собиралась кинуть его со всей силы с лестницы, но Света перехватила её руку и забрала скомканный листок, — они сказали, что я ведьма, которая предсказывает будущее, и что я прямо сейчас нарисую их и они все умрут! — сквозь слёзы говорила Аня. — А я не ведьма! Я никого не убиваю! Я всего лишь рисую, а потом все мои рисунки становятся реальностью… Света молчала, боясь что-либо ответить. Конечно, сначала она подумала, что её подружка шутит и что прямо сейчас громко рассмеётся, но когда Аня заплакала с новой силой, она поняла, что это всё правда. — Это кто у нас тут так громко плачет? — позади раздался знакомый голос. Девочки обернулись и увидели, как к ним спускаются по лестнице Кирилл и Игорь. Последнему Света была очень рада. Игорь был самым популярным мальчиком в их детском доме. Все её одноклассницы и девочки старше были просто по уши влюблены в него. Игорь был очень красивым и таким высоким, прямо как её брат. — Они смеялись надо мной из-за рисунка, что сбылся, — тихо ответила Аня, прижимаясь к брату, который, усевшись на пару ступенек выше, посадил сестру к себе на колени и нежно поглаживал её по плечу. Игорь, спустившись, разместился рядом со Светой, заставив её затаить дыхание и мысленно показать язык Лизке Киселёвой, которая ещё утром хвасталась всем девочкам в её классе, что Игорь помогал ей поливать цветы в саду. Ох, как же Света его ревновала… «Она точно обманывала! — злорадно подумала она. — Он не мог помочь ей с её-то страшными большими очками и короткими косичками!», — гордо продолжила она и протянула Игорю скомканный рисунок. — Аня хотела его выкинуть, но я не дала ей этого сделать! — с ноткой превосходства ответила она и посмотрела на Игоря, который ей улыбнулся, а после похлопал по голове. — «У меня и косички лучше! Вон какие длинные, не то что у неё!» Игорь развернул скомканный листок, немного разглаживая его. Он долго разглядывал рисунок. Его сосредоточенный взгляд, сжатые в тонкую линию губы, небольшой прямой нас и красивый подбородок — он был идеален… Забыв обо всем, Тамара вынула зеркальце, вновь всматриваясь в рисунок. Она медленно подняла взгляд, уже не обращая никакого внимания на разговор между Ваней и Кириллом. Она смотрела на Витю пару секунд, а после, извинившись, поспешила как можно быстрее удалиться… — Твой суженный? — садясь на соседний стул, спросила Света и широко улыбнулась. — Красивый. — Я не знаю, чей это суженный, — спокойно ответила Аня, протирая тряпкой стол…***
Юля крепко сжимала руку Макса. Ладони были мокрыми, а ноги — ватными, грозя уронить её где-нибудь за поворотом. Макс нежно гладил её тыльную сторону ладони большим пальцем — успокаивал. Позади спешили остальные. Они шли в полном молчании, косясь на Юлю в ожидании новой команды. За очередным поворотом в десятке шагов показалась развилка. Юля остановилась, она медлила, не решаясь приблизиться к трём коридорам и на миллиметр. Страх нос к носу опять столкнуться с парой Сони и Миши нарастал и окутывал всё тело. Казалось, что она вновь не может пошевелиться, врастая в пол. — Как там в мультике «Алёша Попович» говорилось? — вдруг спросил Рома. — «Направо пойдешь — богатым будешь, налево пойдешь — женатым будешь, а кто прямо пойдет, тот смерть свою сыщет!», — наигранно серьезным голосом проговорил он, стараясь разрядить обстановку. — Так, я за право. — Право? — подняла брови Лина, поворачиваясь к нему. — Договоришься сейчас и прямо полетишь, — улыбнулась она, а Рома лишь поднял руки, согнутые в локтях, будто говоря: «сдаюсь!». — А вообще-то оригинал этой фразы был представлен в сказке «Три богатыря» и звучал он совсем не так. — «Направо пойдёшь — коня потеряешь, себя спасёшь, — вдруг сказала Вика, стоя позади них и крепко сжимая ладонями плечи, — налево пойдёшь — себя потеряешь, коня спасёшь; прямо пойдёшь… — ...и себя, и коня потеряешь", — закончила Алина, уже пристально смотря в сторону развилки, куда были устремлены взгляды Макса и Юли, кажется, девушка даже не услышала их. — Куда бы ты пошёл, Ром, в таком случае? — Точно не прямо, — серьёзно ответил он, сделав пару шагов вперёд к Максу и Юле, — да и лево не особо-то притягивает, — не поворачиваясь назад, продолжил он более сосредоточенным голосом — похоже, реально прикидывает варианты развития ситуации с разных сторон в зависимости от выбора, — наверное, и тут направо. — Худо же тебе будет без коня-то, — тихо ответила Юля, всё же делая шаг вперёд. Затаив дыхание и выпустив руку Макса из своей хватки, она шаг за шагом шла вперёд. Чем ближе к центру, тем сильнее запах. Ещё шаг. Формалин. И ещё. Всё сильнее. — Юль? — выходя вперёд друзей, спросил Андрей, но остановился на пару шагов впереди них. Девушка его не услышала, она стояла, не оборачиваясь, и смотрела прямо. Сейчас дорога прямо была самой безопасной для неё, прежде всего, самой. Там не было ни Миши, ни Сони. Там не чувствовалось формалина. Оттуда не веяло холодом. Там пусто. Туда незачем… Лучше бы у людей не было бокового зрения — единственное, о чём она смогла подумать. Юля медленно повернулась направо, жмурясь от нового потока формалина. Они стояли вдоль стены, сначала Соня, потом Миша. Его рука была поднята под прямым углом и указывала на длинный коридор. От них веяло холодом. Их глаза были наполнены болью. Ей было непривычно видеть это чувство в глазах парня, где обычно был вечно серьёзный стеклянный взгляд. — Кажется, Рома, — поворачиваясь к друзьям, обратилась девушка, — тебе пора бы на «Битву экстрасенсов», — и вновь повернулась к правому коридору, где уже и след Миши с Соней простыл. — Нам туда, — она рукой указала вглубь и, не дожидаясь друзей, нырнула в коридор. Андрей повернулся на остальных, и в ускоренном темпе они поспешили за Юлей, которая шла очень медленно, оглядываясь по всем сторонам. — Ты в курсе, что одной по подземелью ходить очень опасно? — догоняя девушку и беря её за руку, спросил Макс. — Не убегай никуда одна, пожалуйста, — он встретился взглядом с Юлей, и та улыбнулась ему. В конце коридора показался ещё один поворот. Казалось, что этот лабиринт будет длиться бесконечно. Что за этим поворотом последует следующий, за следующим — другой и так до бесконечности. Юля начала думать, что эти двое просто издеваются над ними, пока не повернув за угол, они не увидели железную дверь. — Кажется, пришли, — сказала Даша. — Нам точно туда? — она подошла к Юле, которая, повернувшись к двери, оглядывала её со всех сторон. — Не знаю, — закусив губу, она прикоснулась к холодной двери, с силой давя на неё от злости. — А это что? — указывая рукой на небольшой прямоугольник в стене рядом с дверью, спросила Алина. Юля резко повернула голову в сторону, только взгляд её остановился не на прямоугольнике в стене, а на двух бледных подростках, которые стояли рядом, прожигая её одну взглядом. От их глаз по коже бегали мурашки, а всё тело окутывал собачий холод. — Они здесь? — подходя ближе к Юле, спросил Рома. Он остановился позади неё, смотря в ту же сторону, что и она — никого. — Д-да, — говорить было невозможно трудно, будто все мышцы, отвечающие за артикуляцию, были залиты свинцом. Неожиданно раздался звонкий и короткий писк. В пустом коридоре он отдался эхом. Кинув быстрый взгляд на пару призраков, Юля обернулась на друзей, которые стояли в шаге от неё. Даша с Викой оглядывались назад, ожидая, что это какая-то дверь-ловушка. — Вон, — Макс указал пальцем на тот самый прямоугольник в стене. Этим прямоугольником оказался кодовый замок. Поле для пароля, а под ним ряд чисел от 1 до 9 и оранжевая кнопка запуска этого самого пароля. — Два, — на поле была изображена двойка. Второй писк оглушил своей неожиданностью так же сильно, как и первый. Отряд сыщиков столпился возле замка, лишь Юля не двинулась с места, прожигая взглядом Соню, которая впервые за всё время, что та являлась к ней, не смотрела на неё. Её взгляд был устремлён в пол, а в нём боль сменилась огромной виной. — Восемь, — вслед за единицей на экране показалась двойка. — Один, — третий писк был уже более ожидаемым, нежели первые два, хоть и заставил ещё раз вздрогнуть. — Девять. Три. Шесть, — нового писка не раздалось, но и ничего не происходило. — Это ловушка какая-то? — посмотрев на Юлю, спросил Макс, только Юля смотрела вперёд. Её взгляд был сосредоточенным. Девушка никак не реагировала на друзей, будто была не здесь и не с ними. — Юля? Юль! — Макс опустил руку на её плечо, слегка сжав его. Резко повернувшись, она сделала пару шагов к кодовому замку и, не раздумывая и секунды, нажала на оранжевую кнопку. Дверь резко открылась, отдаваясь грохотом в пустом коридоре. Больно ударив Макса по плечу, она распахнулась и врезалась в стену. — Кажется, теперь точно пришли, — уже с большим страхом повторила свои слова Даша. — Пойдём?***
— Вера, пришли результаты! — врываясь в комнату Веры, весело проговорила Нелли. Она схватила стул, который стоял между боковой стороной стола и стеной, поставила его рядом с Верным и уселась на него. — Каминская, вроде сама уже мать, а элементарных вещей не знаешь, — спокойно проговорила Вера, кладя ручку на тетрадь, которую сейчас проверяла, и закрыла её, откладывая в стопку, что побольше — непроверенные, и с грустью смотря на ту, что поменьше — проверенные. — Стучать в детстве не учили? Похоже, Ваську этому правилу учить придётся не тебе, ты-то его не знаешь. А попроси об этом Ваню, думаю, у него получится! — Вот только давай без твоих нравоучений, — закатила глаза Нелли. — Захар отправил расшифрованные файлы, — улыбнулась Нелли и подкинула флешку, которую поймать не успела — за неё это сделала Вера. — Сколько ты тогда успела скопировать? — Времени хватило на страницы две-три, — открывая свой ноутбук и включая его, ответила Вера. — Что насчёт крови? — Захар сказал, что ничего интересного в этой пробирке нет, кроме того, что она принадлежит Наде, а в остальном в ней не нашли ничего. Чистая, но содержащая огромное количество антител, — смотря на экран ноутбука, который уже полностью загрузился, ответила Нелли. — Очередная супер нужная способность человеку, — хмыкнула Вера, вставляя флешку. — Хотя, конечно, здоровье — это потрясающий подарок, — она посмотрела на Нелли и улыбнулась, — лучше, чем у меня однозначно. — Выбора никому не давалось, — ответила Нелли. Ваня смотрел в свой ноутбук, где на белом прямоугольнике сейчас красовалась прямая красная линия, отображающая громкость в помещении, где стоит прослушка. Его настораживала тишина, которая стояла в комнате уже добрых две минуты. Первая мысль — что-то пошло не так. То ли устройство оказалось неисправным, хотя он проверял всё на сто раз, то ли девушки случайно заметили его. Надежда на то, что они просто молчат, казалась слишком опрометчивой. По комнате разлетелся стук. Ваня бросил взгляд на экран ноутбука, который отвёл пару секунд назад на свой телефон, чтобы прочесть сообщение, но там ничего нового не увидел. Стук повторился — похоже, это к нему. После третьего стука дверь всё-таки распахнулась, а на пороге показался Кирилл. Ему-то сейчас здесь лучше не быть. — Вань, мы войдём? — стоя на половину в коридоре, на половину в комнате, спросил Кирилл. Ваня даже подумать не успел, как мужчины вошли в комнату. Сейчас-то он и понадеялся на неисправность своего устройства. — Помнишь, ты рассказывал про своего знакомого, который не последняя шишка в какой-то хорошей генетической лаборатории? — Ваня кивнул, пропустив мимо ушей слова Кирилла. Он пытался прервать соединение, но, кажется, сегодня всё было против него. — Если мы получим ДНК Алины, то ты сможешь договориться со своим знакомым? Может, он сможет сделать это как-то быстрее? Деньги — не проблема, мы с отцом отдадим любую сумму, лишь бы… — Я вообще ничего не понимаю, — неожиданно из компьютера Вани донёсся печальный голос Нелли. — Если папка называется «ПГ», что, как я поняла, означает — Проект Гемини, то причём здесь какие-то Immortalitatis, Neurospastum… — ломая язык, попыталась произнести она, что получилось, откровенно говоря, смешно. — Immortalitatis, — спокойно сказала Вера, отчего Ваня только больше вжался в кресло, чувствуя на себе злобный взгляд Кирилла. Игорь схватив стул, который стоял возле комода и сел рядом с Ваней, вглядываясь в экран ноутбука, — в переводе с латыни «Бессмертие». Проект нацелен на создание препарата, дарующего несколько лет жизни. Человек, принимающий данный препарат, на определённое количество лет внешне и внутренне перестаёт стареть. Процесс запускается после семидесяти лет. — Человек, который принимает «счастливую таблетку» может в свои 170 выглядит просто на 70? — озадаченно произнесла Нелли. Ваня всё так же не решался поднять глаз на Кирилла, который стоял напротив него и сверлил его взглядом, не обещающим ничего хорошего. Искорка у него не пролетела — ага, конечно! Говори это кому хочешь, всё равно никто не поверит. — До 170 лет дожить бы, хотя, наверное, всем им через пару десятков лет столько стукнет, — Ваня всё же посмотрел на Кирилла, который услышав голос Веры, на пару мгновений опустил взгляд на ноутбук. — Думаю, я бы тоже не отказалась от такой таблеточки. — А вот это? — спросила Нелли. — Divinus какой-то, — произнесла она, а Вера рассмеялась. — С латыни «Божественный», но происходит от другого латинского слова «divino» — «Предсказать». В семидесятых годах впервые была разработана формула препарата, дарующего способность предсказывать будущее или же видеть прошлое. Она была испытана более чем на тысячи детей из концлагерей. За три года формула была усовершенствована и изменена практически наполовину. На данный момент все эксперименты живы и не имеют особых отклонений. Возможны хронические заболевания, например, бронхит или астма. — Все эксперименты живы? — возмутилась Вера. — Конечно! Мы же для них всего лишь биоматериал, который не жалко пустить на опыты, зная, что этот биоматериал может загнуться на следующий же день после операции. — Я думаю, что нужно заполучить всю информацию с её компьютера, а об этом, — Ваня представил, как Нелли указала на монитор Вериного ноутбука, — нужно рассказать ребятам. Ваня закрыл свой ноутбук, несмело встречаясь взглядом с Кириллом. Друг смотрел на него со злостью, всем своим видом говоря, что уже понял, у кого в комнате стоит прослушка и за кем именно он решил следить. — А почему ты решил установить свою прослушку именно у Веры в комнате? Почему не у Нелли? — руки были скрещены на груди, брови нахмурены, а между ними появилась глубокая морщина. — К Вере может наведаться Вадим, — первое, что пришло в голову ответил он. Ваня даже не думал устанавливать такое же устройство в комнате любимой. Гораздо проще следить за чужим для тебя человеком, чем подозревать в том же своего любимого. — Кирилл, будь ты на месте Вани, то установил бы прослушку в комнате Нелли — это же логично, — спокойно заявил Игорь. Кажется, он был на стороне Вани, что радовало мужчину. — Смотри сколько нового мы выяснили благодаря этому устройству. — Когда ты её установил? — садясь на кровать, спросил Кирилл. — Вчера перед сном, встретил Веру, попросил поговорить, она пригласила меня к себе. Разговорились, а потом ей кто-то позвонил, и, попрощавшись со мной, она направилась в ванную комнату, а я на выходе успел установить устройство, пока она разговаривала, — Ваня, помедлив пару секунд, встал со своего стула и направился к кровати, садясь рядом с ним. — Кирилл, пойми же! Нам это очень поможет, — Ваня посмотрел на друга, который, повернув к нему голову, слушал его с какой-то грустью, — они знают гораздо больше, чем мы! Нам не помешает любая информация. Возможно, они знают что-то про Нюту, — Ваня никогда бы в жизни не сравнил себя с Вадимом, но почему-то именно сейчас казалось, что он поступает так же, как и физик. Кирилл с мрачным выражением лица кивнул, устремляя взгляд на свои ноги. Он понимал, что это единственный выход, что Ваня правильно поступил, установив в комнате Веры прослушивающее устройство, но почему-то всё равно хотелось вмазать другу между глаз. — Про каких ребят говорила Нелли? — неожиданно спросил Игорь.***
В небольшой комнате было холодно и темно. Переступая порог, Андрей светил фонариком. В его свете угадывались очертания железного шкафа со стеклянными дверями, огромной металлической коробки, стеллажа и пары белых секционных столов. Позади пугающе что-то щёлкнуло, а через секунду комнату озарил свет. Юля резко обернулась, но ни Миши, ни Сони уже не было. Макс, стоящий рядом с ней, прошёл вперёд к железной коробке, напоминающий гроб своими размерами. Вдохнув воздух, он поднял крышку и спокойно выдохнул. — Пусто, — констатировала Вика, стоя рядом. — Вам ничего не напоминает это место? — оглядываясь по сторонам, спросила она. — Тогда в туалете, помните? — Миша, — промолвила Юля и прошла вглубь комнаты, останавливаясь рядом с Линой. — Он трижды показывал мне похожую комнату. Только там не было шкафа и вот этой коробки, — она указала на металлический ящик, стоящий в углу на секционном стол, — и этого стеллажа тоже, — разворачиваясь, добавила она. — А это что? — Рома обернулся, кладя руку на ручку металлической двери, расположенной в противоположном углу от ящика-гроба. — Может, нам туда? — запинаясь, спросил он. Кивнув, к нему подошёл Макс и оглянулся на остальных, дабы спросить у них, стоит ли открывать дверь, всё-таки дёрнул ручку, из-за чего дверь спокойно открылась. — Вперёд, — не глядя на них, проговорил он и первым оказался во второй комнате. — Охренеть, — только и смог сказать Макс. Юля и Лина переглянулись и последними поспешили в новую комнату. Не переступая порог, Юля уже поняла — это то место, куда звал её Миша. Мелкая белая плитка на полу, стенах и потолке, одинокая лампочка посередине потолка, горящая белым, до жути холодным цветом, ряд серебристых секционных столов с белой тканью на них. На двух столах лежали патологоанатомические чёрные мешки. В комнате стоял собачий холод, будто, играя в прятки, ты не придумал ничего лучше, как спрятаться в морозилке. В воздухе стоял сильный запах формалина, из-за чего Вику и Андрея начало сильно тошнить. Помедлив пару секунд, Юля всё-таки подошла к одному из столов, но открыть мешок всё не решалась. Одно дело видеть призрака, а другое — мёртвое тело, пропитанное формалином. И для чего их только здесь хранят? Лучше родственникам отдали, они похоронили бы их по-человечески. Вдохнув побольше воздуха и сморщившись от тошнотворного формалина, она медленно открыла мешок. В нём находилась Соня. Её тело очень отличалось от её призрака. Она уже начала разлагаться — формалин лишь замедлял этот процесс. Тело было в разы бледнее и крупнее своего призрака. От неё веяло холодом, но не было гниющего запаха, лишь только формалин. — Миша, — проговорила Вика и резко отвернулась, закрывая рот рукой, — к горлу подступила тошнота. Макс возвышался над уже мёртвым парнем, держа в дрожащих руках часть патологоанатомического мешка. — Нам нужно как-то их осмотреть, — поджимая губы и сжимая кистями плечи, констатировала Даша, стоящая рядом с Андреем на расстоянии вытянутой руки от столов. — Что мы должны смотреть? — Помните запись в дневнике Сони? — спросил Рома, оглядываясь на друзей. — Там было сказано, что Тамара поставила ей укол от гриппа и что у неё шла кровь изо рта. — Если и у Миши, и у Сони шла кровь изо рта, а я это видела своими глазами, то значит ли это, что им ставили укол в одно и то же место? — смотря на Рому, спросила Юля. — Наверное, и след должен быть одинаковым что у неё, — взгляд опустился на Соню, — что у него, — переместился на Мишу — Кто рискнёт осмотреть их? — спросила Вика. Ей было хуже всех: жуткая тошнота и головокружение от запаха и осознания того, что она находится в одной комнате с двумя трупами. Девушка стояла у самых дверей в этот небольшой морг и даже не собиралась двигаться с места Ничего не сказав, Рома просто подошёл к первому столу, где укрытая патологоанатомическим мешком лежала Соня. Сначала он просто посмотрел на её лицо, чуть-чуть наклонившись к нему. Взгляд упал на шею, где слева виднелся красно-фиолетовый круглый след. Вдохнув воздух и закрыв глаза, Рома направился к другому столу в попытке отогнать от себя все дурные мысли, которые почему-то разом полезли в голову. На Мишу он смотрел чуть больше, чем стоило — парень изначально показался ему очень приятной личностью. Сначала Рома ловил себя на мысли, что у Миши очень схожа манера общения с Тёмкиной и что они, в принципе, очень даже схожи. Наверное, от этого было больнее. Наверное, поэтому Алина просто стояла спиной к Соне, не решаясь повернуться — это слишком больно, чтобы потом спокойно уйти. — У Миши такой же след на шее, как и у Сони. Выпуклая довольно большая фиолетовая точка, которая в середине становится ярко-красной, — проглатывая ком, закрывая на молнию мешок и вместе с этим прощаясь с Мишей, печально проговорил он. — Пойдёмте отсюда, пожалуйста, — произнесла Вика, уходя в первую комнату, — там есть шкаф и стеллаж, возможно, что-то интересное найдём, — уже из другой комнаты добавила она. Контраст между температурами двух комнат был огромный, как и насыщенность воздуха формалином. В первой комнате было гораздо легче, чем во второй. Наверное, дело вовсе не в формалине или холоде, а в том, что здесь уже нет мёртвых. Часто на месте преступления царит до невозможности тяжёлая обстановка, пока судмедэксперты осматривают тело жертвы. Но становится гораздо легче, когда медики заканчивают свою работу и тело наконец-то передают в морг. Между полицейскими больше нет той натянутой нити. Появляются разговоры и поручения. — Боже, — Вика не успела выдохнуть после морга, как вновь её охватил приступ тошноты — она открыла шкаф с грязными стеклянными дверями, где в прозрачных банках находились органы в какой-то жидкости. Кажется, ещё немного и её точно стошнит прямо на этот плиточный пол, и пусть потом Морозов собственноручно это всё убирает, а зачем хранить такой беспредел на полочках в шкафу? — Зачем им это всё? — возле неё стояла Даша, кривясь только от одного взгляда на банки. — Какая же гадость, — забирая из рук замершей от ужаса Вики банку, говорила Даша — Смотрите, — сказала Алина, держа в руках какую-то папку. — Эксперимент №1. Кузьмин Михаил Дмитриевич, — прочитала она и открыла её. — Здесь какие-то медицинские показания, но они все были сделаны после смерти. — Эксперимент №2. Гордеева Софья Олеговна, — в руках Андрея была ещё одна папка. — Вот скоты! Они для них всего лишь какие-то «эксперименты», а не живые люди, которым только жить и жить — Эксперимент №3, — дрожащим голосом произнес Рома. В его руках была абсолютно пустая папка, — будущий носитель вируса… — прочитал он.***
В пустом медкабинете Тамара впервые почувствовала себя по-настоящему жутко. Она сидела за своим столом, в ящике которого было надёжно спрятано зеркальце, и заполняла ведомости о поступивших лекарствах. Правда, она так не смогла заполнить и одной строчки, постоянно мысленно возвращаясь к таинственному зеркальцу. Она думала лишь об одном — могло ли оно быть предназначено изначально для неё. Догадывалась ли Аня об этом и просто не хотела торопить события или же и вправду ничего не знала? Она уже поняла, кто изображён на этом зеркальце, но не понимала откуда Аня могла узнать про совершенно незнакомого ей тогда человека, да и самой Свете он тоже был тогда незнаком, наверное. — Кажется, Золушке тоже пора спать, — неожиданно раздался мягкий голос возле её уха. Витя стоял позади неё, обнимая за плечи и обжигая кожу своим дыханием. И почему она не услышала, как он вошёл? — Пойдём. Тамара повернула голову, встречаясь взглядом с его, таким добрым и наполненным самой настоящей любовью. На миг показалось, что перед ней её первая детская любовь. Самый крутой мальчик в детском доме. Мечта любой девочки. Всё та же лёгкая улыбка, тот прямой нос и красивый подбородок. Только это не Игорь, это не её детская любовь. Это Виктор, это по-настоящему взрослая любовь, в которой она продолжает вести себя, как маленькая Света. — Можем открыть бутылку вина, — тихо говорил он, любуясь её расслабленной улыбкой. — Думаю, Галина Васильевна не будет на нас сильно ругаться, — Тамаре кажется, что она поступает, как самая настоящая тварь — играет с чувствами того, кто любит её так сильно и так искренне. Но ведь она любит его не меньше. «А что он скажет, когда узнает правду?» — язвительный голосок не перестаёт смеяться над ней. Кажется, что он единственный, кто полностью осознает, что будет дальше. Ведь ни она сама, ни пылающее любовью сердце, ни мозг, что уже полностью заполнил все мысли им одним, ни здравый разум, что жаждет этих тёплых мыслей стараются не думать о том, что будет в следующую секунду, не говоря уже о нескольких месяцах. — «А ведь они пролетят, глазом моргнуть не успеешь, и что тогда?» — не унимался он. Этот голос был насмешлив, будто его не огорчало происходящее, а лишь веселило. Будто ему казалось всё смешным, будто ему было плевать на чувства и эмоции, что испытывала Тамара прямо сейчас. — «Будешь ночами в подушку рыдать, пока он будет ненавидеть тебя больше всех? Видела, что происходит между Воронцовым и Назаровой? А ведь ты собственными глазами видела в их взглядах то же самое, что сейчас у вас двоих. Готова пережить всё то, что пережила она? Думаю, ей до сих пор очень больно, сама ведь слышала её разговор с Каминской!» — парировал он, продолжая нахально смеяться. — Я жду тебя у себя, — тихо и еле слышно, касаясь губами её уха, прошептал Витя и, поцеловав в щеку, вышел из кабинета. С закрывшейся дверью рухнули на пол розовые очки — она предательница и она никогда не сможет себе этого простить.***
В холле было пусто. Похоже, давно прозвенел отбой и все ученики разошлись по своим комнатам. Андрей выглянул из-за дверей библиотеки и резко закрыл их: из медкабинета вышел опекун. — Кажется, можно идти, — поворачиваясь к друзьям, сказал он и вновь выглянул в холл. — Пошли, — в школе царила тишина, которую нарушали лишь их шаги. Неожиданно открылась дверь из учительской, придавая тем самым отряду сыщиков скорости. Быстро и при этом удивительно тихо они поднялись по лестнице, не доходя пару ступеней до второго этажа — если присесть, то оттуда будет открываться прекрасный вид на всё происходящее в холле. Из учительской вышел Морозов на пару с Войтевичем, и, о чём-то негромко переговариваясь, они остановились возле дверей, закрывая их за собой. Даже в этой звенящей тишине невозможно было услышать, о чём говорят те двое. Спустя пару секунд из учительской вышел ещё один мужчина, который остановился рядом с ними, не прекращая говорить по телефону. Мужчины резко замолчали. — Самое главное, что он у нас, — ответил мужчина своему невидимому собеседнику. — Эти дети слишком много хотят знать, — пару секунд он молчал, то кивая, то мотая головой, будто собеседник его видит. — И Вам, до свидания! — телефон оказался в кармане коричневого пальто, а сам он пожал руку сначала Войтевичу, а затем Морозову и направился к выходу. У самой двери он остановился и, повернувшись, что-то тихо проговорил. — Ребят, — тихо позвал друзей Андрей, — это тот мужик, который меня в машину к твоему отцу затащил, — он указал Максу, сидящему рядом, на мужчину, который, открыв дверь, вышел из школы. — Не может быть! — возразил Макс. — Он ведь из полиции, расследует дело о пропаже Крылова и Игорька. — Да, — подтвердил Рома, — мы ему ещё дневник Сони отдали… — последние слова были произнесены уже совсем с другой интонацией…