«Я думал, что сейчас мне положено быть очень счастливым, но ничего такого не чувствовал. Наверно, по-настоящему всегда чувствуешь это лишь задним числом. Теперь… теперь я знаю, что был счастлив.» Эрих Мария Ремарк «Ночь в Лиссабоне».
***
Дышать через нос было больно, из-за чего приходилось вдыхать холодный воздух ртом. Наружу вырывался теплый пар. Неприятно покалывало щеки. На сером небе непросто было различить бело-желтый круг солнца. Белые сугробы отчего-то не сверкали, не казались мягкими, а, наоборот, твёрдыми. Вокруг пустота. Где-то вдали раскинулись голые деревья, печально тянувшиеся ветками к чуть тёплому солнцу. На деревянной скамейке сидит мужчина. По обе стороны от него снег, который он не стряхнул, подойдя к ней. Его взгляд отчего-то задумчив и печален. Но вместе с болью в глазах его и любовь, и восхищение. Он смотрит на женщину. Локоны красиво лежат на хрупких плечах, улыбка царит на её губах, в глазах игривый блеск. Она вроде смотрит и с нежностью, а вроде и со строгостью. Необычная... Жаль, что эту необычную женщину он видит лишь на черном гранитном памятнике. Аккуратно выведены все до боли знакомые черты. Ниже витиеватыми буквами фамилия, имя и отчество, а ещё две даты… Одна — теплая и светлая, словно солнце в июле, несущая за собой счастливые воспоминания, а другая — страшная, как приговор, несущая лишь боль утраты. В глазах уже давно нет слёз, но сердце продолжает пропускать удары, каждый раз когда он вглядывается в её лицо. Мужчина выдохнул. Из его рта вновь вырвался пар. Руки уже замёрзли, даже будучи в теплых перчатках. Нос отказывался принимать холодный воздух. Но он никуда не шел. Он смотрел на красные розы, лежащие на снегу. Такие яркие и замёрзшие. Им уже совсем немного осталось. А ему? Ему ещё очень и очень много… Кладбищенскую тишину нарушил скрип. Кто-то шел к нему. Кто-то, кто вовсе не торопился на эту встречу. Он знал кто. Мужчина молча стряхнул со скамейки снег, усаживаясь рядом. Пару секунд он смотрел на своего товарища, а после повернул голову. Его взгляд встретили серьезные глаза, выгравированные на черном камне. Нужно отдать должное мастеру, ведь тот смог изобразить их очень живыми. С блеском. С желанием жить… — Красивая, — вдруг сказал недавно подошедший мужчина, — даже слишком. Моя тоже была красивой, — продолжил он, печально улыбаясь своим воспоминания, — даже очень… — День Рождения — грустный праздник, — усмехнулся мужчина. — Раньше праздновал его с самыми близкими. Да и сейчас тоже… — А дочь? — А что дочь? Мы уже давно разошлись, словно незнакомые люди. Даже звонить не хочется… — Глупый ты, Дима, — усмехнулся мужчина. — Если бы моя девочка сейчас была жива, я бы подарил ей лучшую жизнь… — А я и подарил! — возмутился Дмитрий. — Я ей показал, насколько мир жесток, я даровал ей способности, сделав тем самым особенной, я мужа ей прекрасного нашел, а она? Обиделась… Даже не позвонила, не поздравила… Да и не позвонит уже… — печально закончил Дмитрий. — Всё всегда можно исправить, — заключил мужчина, вновь уставившись на памятник. В голове появлялись воспоминания о дочери, о том, как обещал излечить её, о надежде, которой подарил. В мыслях пронеслось лишь до боли надоевшее за столько лет: «Я всё исправлю, нужно лишь подождать…» — Владлен Петрович, Вы ведь не просто так сюда пришли. Чего Вы хотели? — спросил Назаров. — Недавно встретился с нашим старым знакомым в парке, — спустя пару минут молчания сказал Колчин. Дмитрий даже не повернулся, продолжая разглядывать каждую деталь её лица. — Крылов нашелся? — спокойно спросил он. — Нашелся. Он мертв, — безэмоционально согласился мужчина. — Встретился с другом Одинокого Стрелка, — тут Дмитрий всё же оторвал взгляд от красивых линий и посмотрел на профиль своего собеседника. — Даже не думал, что, спустя столько лет, он всё-таки окажется жив и здоров, — усмехнулся Вульф, а у Дмитрия от гнева сжались кулаки. — И он, конечно же, собирается нам мешать… — Не это важно, — перебил его Вульф, поворачиваясь к нему лицом. — Он инсценировал свою смерть, но ты не забывай, что в той автокатастрофе «погиб» не он один. — Это значит… — еле слышно проговорил Назаров. — Твоя Оля тоже может оказаться живой, но и не это важно, — Дмитрий непонимающе глядел на него. — Важно, с какой целью твоя дочь приехала в школу. Мы не можем допустить, чтобы наши враги гуляли по нашей же территории. — Вера не… — Это тебе и нужно выяснить. Не все люди в «Логосе» знают о происходящем там, и тебе нужно убедиться, что Вера относится именно к ним. — А если?.. — Решай сам, решай сам, — Вульф поднялся со скамейки, делая несколько шагов вперёд, а после повернулся к Назарову. — Восстанавливай семью, а главное — доверительные отношения с дочерью, — он, отвернувшись, пошагал маленькими шагами в сторону выхода, оставляя полностью запутавшегося во всем Дмитрия.***
Тишина, царящая в холле, казалась странной, необычной. Так тихо во время перемены в школе бывает только лишь за её пределами. И то не всегда. Кто знает, когда юным сыщикам приспичит отправиться на незабываемую прогулку? Лишь цоканье каблуков да детские голоса, доносящиеся из кабинета, нарушали пугающую тишину. Детки с упоением что-то рассказывали, полностью отдавшись своему «рассказу», по крайней мере, Вере казалось, что они что-то увлечённо повествуют Ане. Никто даже не перебивал друг друга. Незваное любопытство пробралось внутрь неё. С улыбкой на лице девушка направилась к классу, в котором обучались малыши. Потянув за ручку и открыв дверь, Вера оказалась на самом настоящем представлении, а точнее за его кулисами, на одной из самых первых репетиций. Детки ещё без костюмов, зато текст уже почти от зубов отскакивает. За всем происходящим она и не сразу заметила Кирилла, стоящего к ней спиной рядом со сдвинутыми партами и стульями. Одной секунды хватило ей, чтобы сильное волнение появилось внутри неё. Сразу же захотелось убежать и остаться незамеченной для всех, а особенно для него… Но кажется, этот побег осуществлён так и не будет, ведь, заметив, что Митя то и дело поглядывает на кого-то за его спиной, Кирилл тут же обернулся. Окинув Веру холодным взглядом, он повернулся обратно к импровизированной сцене. Сердце сжалось, а желание просто расплакаться посетило её. Прийти в себя заставила вибрация телефона, который она всё это время держала в своей руке. Опустив взгляд на экранчик мобильного, Вера застыла. Шок и паника. Наверное, это были первые эмоции. Чуть выше номера телефона располагалось всего одно слово. Отец. После уже появились гнев и ужас. Страх и ненависть. Скинув номер, Вера тут же подняла взгляд вверх, пару секунд просто глядела в потолок, а после, когда вибрация повторилась вновь, поспешила покинуть кабинет, вновь сбросив вызов. Сейчас ей срочно нужно было найти единственного человека в этой школе, кто точно знал, зачем отец всё же соизволил ей позвонить. Слегка повернув голову вправо, Кирилл наблюдал за Верой. Обычно у спокойной и сдержанной девушки по лицу было сложно определить, что она чувствует в данную секунду, но сейчас Кирилл смог разглядеть целый букет эмоций на её лице и это почему-то его не на шутку испугало: кто знает, что ей за человек звонил. Всё, происходящее между ними, его пугало. Пугало его отношение к ней. Пугали его поступки. Но он продолжал твердить всем, что чувства прошли. И себе тоже. Но никто ему не верил, даже он сам… — Анна Михайловна, почему он обзывается? — жалобно протянула Надя, скрещивая руки на груди. Возле неё стоял Юра, на котором была высокая белая шляпа с плюшевыми ушами зайца, и Митя — в черной с фиолетовой лентой. Всё-таки эта роль Шляпника ему очень шла. — Он ведь сам говорит глупости, а сумасшедшей называет меня… — Просто, Надюш, в стране Чудес всё наоборот, и обычные люди кажутся сумасшедшими, — с улыбкой сказала Аня, и если бы Кирилл не слушал их вполуха, не витал в своих мыслях, то заметил бы, что с Аней явно что-то не так. Она будто старалась вести себя как обычно, и порой это у неё получалось. — А как отличить сумасшедшего человека от обычного? — вдруг спросила сидящая рядом с учительницей Алиса. На девочке был ободок с шикарной золотой короной. Роли всё-таки были распределены идеально. — Ну, — протянула Аня, задумавшись на пару секунд, — сумасшедшие делают всякие странные вещи, который обычные люди не делают, — заключила она. — Давайте продолжать. Кирилл, выдохнув и посмотрев на сына, всё же решил покинуть репетицию. У него скоро урок, нужно подготовится к нему, да и сосредоточиться на постановке у него не получалось. Слишком много Веры было в его голове… — Кирилл, как хорошо, что я тебя встретил, — окликнул его Ваня, спускающийся по лестнице. Кирилл направился к нему навстречу, останавливаясь возле небольшого зелёного дивана. Оказавшись рядом с ним, Ваня оглянулся по сторонам, чтобы убедиться, что рядом никого нет. — Звонил Миша, — с улыбкой произнёс мужчина. Он был уверен, что после этих слов, Кирилл будет максимально напряжён, в нем появится какое-то беспокойство и вместе с тем желание скорее узнать, что же показал тест. Но вместо этого Ване показалось, что друг пропустил мимо ушей сказанное им. Он смотрел сквозь него, поджав губы. Его взгляд был грустным и вместе с тем задумчивым. — Веру что ли встретил? — понял всё Ваня. — Ты что-то про Мишу говорил, — довольно грубо отрезал Кирилл, фокусируя взгляд на нём. Ваня лишь усмехнулся. А говорит, что нет никаких чувств. Кого, интересно, пытается обмануть? — Да. Миша звонил сегодня, сказал, что результаты готовы и в ближайшие дни будут доставлены в школу, — сказал всё то, что сегодня услышал от Миши, Кириллу, но тот вместо какого-либо ответа лишь кивнул и поспешил уйти. Ване даже показалось, что друг вновь пропустил всё мимо ушей. Он смотрел, как Кирилл подымается по лестнице, пропуская одну, а иногда и две ступеньки. Вздохнув и покачав головой, Ваня направился в учительскую, куда он и шел до того, как встретил Кирилла в холле. Из учительской доносился весёлый голос Валентины Андреевны, видно, она рассказывала что-то очень смешное, широко улыбаясь. Потянув за ручку и распахнув дверь, Ваня сделал шаг внутрь и врезался в спину Валентины, которая, похоже, собиралась уже уходить, но, вспомнив что-то, решила продолжить разговор. На диванчике напротив неё сидела Нелли. На её коленях стоял ноутбук, в который она то и дела поглядывала, слушая коллегу. — Извините, пожалуйста, Валентина Андреевна, — вежливо сказал он, глядя на учительницу географии сверху вниз. — Не ожидал Вас встретить. — Ничего-ничего, — спешно проговорила она, а после вновь повернулась к Нелли. — Я тогда потом Вам всё дорасскажу, всё равно впереди ещё столько дней до начала каникул. До свидания, Иван Нестерович. — До свидания, — пропуская её, проговорил он и повернулся к Нелли, которая уже уткнулась взглядом в экран своего ноутбука, что-то внимательно там читая. С улыбкой на лице Ваня прошел вглубь комнаты, присаживаясь рядом с Каминской. — Давно не виделись, — усмехнулся он, заставив её оторвать взгляд от ноутбука и перевести на него. — Очень, — улыбнувшись, согласилась она. Виделись они совсем недавно, но это не мешало им думать, что с крайней встречи прошло очень много времени. — Целых два урока после завтрака, — рассмеялась она и вновь повернулась к экрану. — Ты отчёт делаешь? — заглядывая к ней в ноутбук, спросил Ваня. Нелли, не отрываясь от своего увлекательного занятия, лишь кивнула. Ване же повезло гораздо больше. Вчера у него было несколько окон и он успел сделать отчёт и даже передать его Вите. — Какие у тебя планы на Новый Год? — не выдержав тишины, которая царила в комнате, спросил Ваня. Нелли была слишком сильно занята отчётом, чтобы начинать или поддерживать какой-либо разговор, поэтому просто пожала плечами. — Ты с дочкой будешь отмечать? — всё же решился спросить он. Все вопросы, которые касались Василисы, его очень интересовали и вместе с тем пугали. Он хотел познакомиться с этой девочкой, хотел сразу же наладить с ней хорошие отношения, но это всё оставалось на уровне желаний, мыслей. Когда дело доходило до действий, он, сам не понимая почему, превращался в труса. Ему было страшно задать какой-либо вопрос Нелли о её дочери, боялся, что Нелли может отказать ему в знакомстве с ней или, наоборот, тут же потащит знакомиться с девочкой, не дав времени морально к этому подготовиться. — С ней, — спокойно ответила Нелли и вновь попыталась вернуться к своей работе, но сконцентрироваться на ней отчего-то не получалось. То ли мешали ей воспоминания о дочке, то ли осознания всей сложности предстоящего разговора, то ли множество страхов, которые появлялись внутри неё, когда она просто думала об отношениях между Ваней и Василисой, то ли его глаза, которые смотрели на неё этим испепеляющим взглядом. — Хорошо, — выдохнула она, пытаясь заставить саму себя решиться на этот разговор, — давай поговорим. — Давай, — отчего-то хриплым голосом согласился Ваня. — Если у нас всё серьезно, то ты должна познакомить меня с Василисой, — он вроде и был абсолютно спокоен, но сердце его стучало бешено, будто прямо сейчас вырвется наружу. — Я хочу, чтобы ты с ней познакомился, но всё не так просто, как тебе кажется, — Нелли очень старалась смотреть в его глаза, но это получалось плохо. Почему-то сегодня выдержать его пристального взгляда она не могла. — Со мной, в принципе, всё очень сложно… — Это я ещё давно понял, — сказал Ваня. — Ты не будешь знакомить нас? — Буду, просто… — Нелли не знала, как сказать Ване, что её дочь даже и не знает об их отношениях, не знает, как она воспримет это и будет ли рада или, наоборот, против. — Просто, что? — не выдержал Ваня. — Что, Нелли? — Мне сначала нужно поговорить с ней, — тихо произнесла она, не глядя на Ваню. Она понимала, что его это ранит. Ваня и так не совсем ей верит, когда она говорит, что у них серьезные отношения и она видит у них будущее. Но ведь она просто боится, что дочь её не поймет, обидится и будет ревновать. Она и так из-за своей работы не может уделять ей должного внимания, а тут ещё Ваня… Но для неё эти отношения действительно не просто развлечение до конца работы в «Логосе», но после всего поверить ему в это непросто… — Я должен быть удивлен, что она не знает о нас? — спросил Ваня, а в голосе его послышалась грусть. — Я ей сегодня расскажу, правда, — пообещала Нелли, а от этих слов в душе разродился новый страх. Ваня лишь кивнул и поднялся с дивана, направляясь в сторону двери. Почему он ей не верит?***
Сильные мужские руки крепко сжимали тонкую талию, спрятанную за синей тканью школьного джемпера. Губы то соединялись, то разъединялись. То нежные руки, словно лианы, обвивали шею, то тонкие проворные пальчики терялись в мягких коротких волосах. Им не мешает ни духота, появившаяся в комнате из неоткуда, ни воздух, который не только накалился, но и предательски стал заканчиваться. Отпрянуть друг от друга их заставил только громко прогремевший звонок. — Может, ну её, — не отпуская от себя Юлю, с улыбкой произнес Макс, — эту физику? — У тебя пропусков больше, чем во всей физике формул. Уваров тебя в последние дни по стеночке размажет, когда вызовет к доске и ты ничего не ответишь или озвучит результаты контрольной, которую ты плохо написал, — Юля чмокнула парня в нос и выпуталась из его объятий. Она первой направилась к двери, но, подойдя к ней, остановилась и краем глаза посмотрела на тумбочку, в которой совсем недавно так безбожно копалась. В голове вновь всплыло лицо незнакомки. Любопытство опять разродилось в её крови, но как спросить у Макса об этом, она не понимала. — Идём? — повернулась к парню, улыбаясь краем губ. Макс печально вздохнул, показывая тем самым, что перспектива сидеть ближайшие сорок минут на скучной физике ему явно не нравится. Сделав пару больших шагов к девушке, он дотянулся до ручки и открыл дверь, пропуская Юлю первой. — Сейчас будут самые лучшие сорок минут в моей жизни! — саркастически произнёс он, взяв девушку за руку. Они спустились по лестнице на первый этаж. — Знаешь, — Юля выдохнула, посмотрев на его профиль. Была не была, — ты никогда не рассказывал мне о своей семье… — А что рассказывать? — усмехнувшись, произнёс он довольно мягко, но Юля почувствовала, как сильно сжала его рука её. — Про отца моего ты многое знаешь и хорошо знакома с ним в жизни. Милый, добрый мужичок, с прекрасным отношением к людям и огромной любовью ко мне. Он и мухи не обидит, честно! — серьезно сказал парень, а Юля лишь рассмеялась. Они уже завернули в коридор, где находилось большинство всех кабинетов. — Ну а мама твоя?.. — спросила Юля, а внутри почему-то появился лёгкий испуг. Лишь бы он не психанул и не накричал. Руку опять больно сдавила его ладонь, а челюсти парня сжались. Они подошли к своему классу, который стоял возле кабинета физики, ожидая, когда подойдёт учитель и откроет дверь. — Макс?.. — облокотившись о подоконник, позвала она парня, остановившегося напротив неё. Он смотрел в окно, его лицо было очень напряжённым, а руки сжаты в стальные кулаки. Почему же ему так больно? — Она умерла, — грубо и тихо произнес он, — убила себя… — Прошу прощение за задержку, — раздался голос Вадима, который уже спешил навстречу к ученикам, держа в одной руке ключи от кабинета, а в другой папку. — Был у директора, — он за пару секунд открывал дверь, а после распахнул ее, запуская вперёд класс. — Алина, — Женя неожиданно оказалась рядом с девушкой, заставив её вздрогнуть, — я могу сесть с Ромой на этом уроке? У меня просто совсем нет друзей, а Рома единственный, кто общается со мной, — они уже зашли в кабинет, направляясь ко второй парте, находившейся возле окна. — Почему же? — Лина не ревновала. Она просто не хотела уступать своё кому-то. Кому-то, кто этого явно не заслуживает. — Я тоже с тобой хорошо общаюсь, — она мило улыбнулась Жене, которая смотрела на неё с большим непониманием. — Рома может сесть с Викой, а мы с тобой вместе, — она продолжала сладко улыбаться, оставляя девушку в растерянности. — Ты против? — невинно похлопала глазками, делая милое личико, повторяя за ней точь-в-точь все её действия. Это приторность начала её уже раздражать. — Нет, что ты! — спохватилась Женя. Лина схватила её за руку, потащив к своей парте. — Ромочка, — обратилась к парню, сидящему на своем месте, листая учебник. Он посмотрел на Лину с неким испугом, — сядь, пожалуйста, к Вике. Я хочу сегодня посидеть с Женей, — Рома непонимающе хлопал глазами, глядя на Семёнову. Не отрывая взгляда от неё, он начал собирать свои вещи. Обойдя Женю, которая стояла позади Лины, Павленко одарил её очень злым взглядом и тут же сел рядом с Викой. Лина и Женя сели за парту, и урок начался. «Я, может быть, и кажусь тебе совсем безобидной, — пронеслось в голове Лины, когда она, повернув голову, посмотрела на Женю, — но не буду мериться с теми, кто пытается отнять у меня дорогих людей. Ты можешь сколько угодно косить под милую и сладкую дурочку, но я знаю, что скрывается за такими масками. Ты меня не обманешь.» • Макс крепко сжимал кулаки за своей спиной. Тон Уварова, его совершенно не смешные шуточки и замечания уже давно начали выводить Максима из себя, ещё и разговор с Юлей полностью выбил его из колеи. Вот зачем она спросила? Зачем заставила вспоминать самые страшные дни в его жизни? Её бледное лицо. Бархатный красный гроб. Розовый мрамор. И кучу людей в черном… — Садись, Морозов, — с усмешкой произнёс Вадим, — не закроешь ты у меня полугодие, — слишком громко положив мел на край учительского стола, он направился к своей парте, но звонок, оповещающий о конце урока, раздался раньше, чем Макс успел приземлиться на свой стул. Схватив вещи, он пулей вылетел из кабинета, злой до чёртиков. Из кабинетов начали выходить ученики. За пару секунд в коридоре стало многолюдно и очень тесно. Хотелось вдохнуть воздух, но его будто не хватало. Прибавив скорости к и так немедленному шагу, Макс завернул в холл и поспешил к лестнице. Пропуская пару ступеней, он всё же поднялся на этаж с жилыми комнатами учеников. Здесь тоже были люди, но их было совсем немного. Дышать здесь было отчего-то легче. Тишина медленно успокаивала его, но кулаки всё ещё были крепко сжаты. У самой комнаты парня остановила Маша, опустив руку на его плечо и легонько потянув к себе. Резко повернувшись назад, Макс зло посмотрел на девушку, скидывая её руку с плеча. — Тебя ещё не хватало, — со вздохом произнёс он и, повернувшись, направился к своей спальне, до которой оставалось всего ничего. Но Маша не отступила. Обогнав, она остановилась перед ним, с надеждой глядя в глаза. — Отстань от меня! — Максим! — Маша попыталась взять его за руку, но тот резко дёрнулся, как только её пальцы коснулись его ладони. — Нам нужно бежать отсюда! — в глазах читался страх, а в голосе ужас и паника. — Я вернула твоему отцу документы… — Я никуда с тобой не пойду, — грубо проговорил он, обходя девушку и направляясь в свою комнату. Дверь захлопнулась с громким хлопком, а Макс скрылся за ней. — Максим… — прошептала Маша, а по щекам потекли слёзы. Скатившись по стенке, она села на пол, закрыв глаза руками. Слёзы душили её, а страх сковал всё тело. Боль. Обида. И огромная вина. — Маш? — послышался негромкий голос Володи. Мужчина стоял в самом начале коридора, глядя на неё. Встретившись взглядом, Володя тут же поспешил к ней, садясь рядом на корточки. Медленно опустил руку на подрагивающее плечико. Маша, опустив взгляд в пол, старалась хоть немного успокоиться. — Маш, что случилось? — Уходи, — тихо прошептала она, поднимаясь и направляясь в другой корпус.***
Дверь еле слышно открылась, на секунду запуская в кабинет шум, стоящий в коридоре. Оторвав взгляд от тетради, спокойно лежащей на коленях, Аня взглянула на своего незваного, но очень даже желанного гостя. Паша осматривался по сторонам, будто впервые пришел в её апартаменты. Аня отложила тетрадь в сторону и, закрыв ручку, крепко сжала её в своей руке, словно предчувствуя что-то. Паша же мялся на входе, не решаясь подойти к ней. — Паш? — тихо, но уверенно позвала она его. Остановив свой взгляд на девушке, он глупо улыбнулся и всё же прошел вглубь. Возле ближайшей парты к креслу Ани он на пару секунд задумался, а после всё же схватил голубой стульчик и, поставив его рядом с ней, сел на него. Благо стульчик не развалился под его весом. — Давай поговорим, — произнёс Лобанов. — Нам уже давно пора, — усмехнулась Аня, ещё крепче сжимая свою красную ручку. — Паш, я… — внутри всё начало сжиматься, сердце гулко стучать, а ладони потеть. Страшно. Очень страшно… — Я знаю, — улыбнулся он, потянувшись и взяв её за руку. Наверное, в эту секунду она всё же больше удивилась, чем испугалась. — Давно? — тихий вопрос, хотя внутри всё кричит. Бросит? Скажет, что ему это всё не нужно? И просто уйдёт? Оставив её совсем одну?.. — Догадываться начал сразу, спасибо Нелли, — усмехнулся, вспомнив девушку и её неосознанное сравнение. — А потом стал наблюдать за тобой, тут спасибо интернету, всё симптомы совпали. — И что дальше? — этот вопрос прозвучал ещё тише, словно кто-то нашел пульт управления девушкой и сейчас просто постепенно уменьшал громкость. — А что дальше? — рассмеялся Паша, крепче сжимая её руку. — Съездим к врачу, встанем на учёт по беременности и будем ждать нашего малыша, — в голосе было столько тепла и заботы, что Аня неосознанно начала улыбаться, широко улыбаться. На глазах наворачивались слёзы, а внутри почему-то всё также сжималось. — Ну что такое? Что случилось? — Я думала, ты меня бросишь, — слёзы всё же текли по её щекам, а Паше почему-то захотелось рассмеяться. — Глупенькая, — поднимаясь со своего голубого стульчика, заключил он и помог подняться Ане, а после опустился на её кресло и усадил девушку к себе на колени. Всё-таки детский стульчик не такой крепкий, чтобы выдержать их двоих. — Я тебя уже однажды потерял и больше этого не хочу. Я вас никогда не брошу, — руки Паши опустились на ещё плоский живот Ани, которая лишь улыбнулась и впервые за столько дней спокойно выдохнула.***
— Эмбрион прижился, — сообщила Тамара, даже не глядя в сторону Вадима, сидящего за столом директора. В голове девушки пробежала мысль, что образ властного и тоталитарного начальника ему идёт куда больше, чем доброго и демократичного. Всё-таки первое — это тот, кем является Уваров на самом деле, когда второе — всего лишь образ. Хорошо продуманный, отлично сыгранный, но ненастоящий. — Но Аня не останется в «Ингрид». После Нового Года она уйдет, как и планировала. — Планировать можно всё, что угодно, но непредвиденные обстоятельства никто не отменял, — усмехнулся Вадим. — Что с её ребенком? — резко поднимаясь с дивана, спросила Тамара. — Тебя это не касается, — грубо произнёс Вадим, но на Тамару это мало подействовало. — Села! — выдохнув, Тамара всё же присела на край дивана, не переставая смотреть на Уварова. — Я ещё раз повторяю, — прорычал он, — тебя это не касается. Выполняй свои задачи и не лезь туда, куда тебя не зовут. Работы мало? — зло глядя на начальника, Тамара покачала головой. Она многое могла ему сказать, со многим была готова поспорить, но молчала. Возможно, ещё пара минут в жутком для неё молчании и она бы не выдержала, высказалась, только дверь в учительскую открылась раньше, чем выдержка подвела её. Лёгкой походкой к ним зашёл Морозов, что-то увлечённо разглядывая в своём телефоне. Всё внимание Вадима обратилось на него, да и сама Тамара уставилась на Морозова, чего-то ожидая. Почувствовав на себя не самый добрый взгляд Уварова, он всё же оторвался от своего телефона, выключая и пряча его в карман пиджака. — Помнится мне, как-то до меня добежала информация, что наши очень, смею напомнить, ОЧЕНЬ важные бумаги каким-то магическим образом оказались в руках нашей уборщицы, Марии Вершининой… — Документы давно у меня и надёжно спрятаны, — поспешил ответить Морозов. — Так дайте же взглянуть на них! — с притворной улыбкой и слишком добрым голоском воскликнул Вадим, откидываясь на спинку кресла. Морозов в несколько шагов оказался возле сейфа, достал из внутреннего кармана пиджака небольшой ключик и открыл его. Достав нужную папку и не закрыв дверцу, он тут же поспешил к столу, за которым сидел Уваров, сел на стул, стоящий рядом, и протянул ему папку. — Ух ты! — вновь воскликнул Уваров, беря в руки черную кожаную папку с небольшим золотым символом. Близнецы. Открыл, пролистал пару бумажек, и лицо его отчего-то сильно помрачнело. Он повернулся в сторону Тамары, всё это время сидящей на краюшке зелёного дивана. — Тамар, как ты думаешь, почему Пётр Алексеевич держит такие важные документы в своём сейфе? — Тамара только и успела пожать плечами, как Вадим продолжил. — Может, он чувствует, что его положение под угрозой, и просто хочет подстраховаться, имея на нас компромат? — Тамара открыла рот, чтобы ответить, но и в этот раз была перебита Вадимом. — Или он просто идиот? — с улыбкой спросил он. Только улыбка эта была больше похожа на оскал, чем на улыбку. — Нет, ведь даже идиоту должно быть ясно, что такие важные бумаги не должны попасть в чужие руки, тем более в руки Маши Вершининой, — Морозов опустил взгляд, стараясь даже не глядеть в сторону Вадима. Отчего-то ему показалось, что он сейчас выглядит так же, как те пятиклассники, которых он пару минут назад отчитывал в коридоре. — Я легко с ней разберусь, она никому ничего не скажет, — всё же попытался заверить он и, протянув руку, попытался забрать папку. — Руку убрал от папки, — кулак Вадима резко упал на чёрную кожу, крепко прижимая её к столу. Тамара вздрогнула, переводя взгляд на Морозова, который нехотя убрал руку, — и от Маши тоже. — Она всё испортит! — резко и громко произнёс Морозов, заставив Тамару вздрогнуть во второй раз. — Всё испортил ты! — в тон ему ответил Вадим. — Теперь ты будешь делать только то, что тебе говорю я, — он поднялся со своего стула, забирая с собой папку. — А я тебе говорю нет, — прошёл мимо Морозова, посмотрев на него притворно добрым взглядом. Такой взгляд никогда не обещал ничего хорошего. — И не вздумай пойти против меня, — открывая дверь, негромко, но твердо произнёс он. — Я не люблю, когда встают у меня на пути. • В холле было многолюдно. Семен Андреевич вместе с Леонидом собирали огромную ёлку. Несколько старшеклассников под строгим руководством Галины Васильевны выносили огромные коробки с разными новогодними украшениями и елочными игрушками. Возле полусобранной ёлки собрались малыши, всеми силами стараясь помочь. Аккуратно спрятав папку под бордовый джемпер, Вадим поспешил направиться к лестнице, где его остановил строгий голос Галины Васильевны. Вся эта суматоха ей явно не нравилась. — Вадим Юрьевич, не могли бы Вы нам помочь? — пропуская вперёд ученика с картонной коробкой, доверху забитой мишурой, спросила она. — Галина Васильевна, я бы с радостью, но у меня совсем скоро начнется урок, нужно подготовиться, — улыбнулся он и поспешил подняться наверх, пока эта прекрасная женщина не успела ничего сказать. В отличие от забитого людьми холла, на втором этаже в учительском крыле было пусто. До начала урока оставались какие-то пять минут, все учителя вовсю готовились к нему. Подойдя к своей двери, он потянулся за ключом, лежащим в кармане брюк, и услышал знакомый стук каблуков. Обернувшись, Вадим увидел Веру, быстро идущую, не может быть, прямо к нему. Внутри отчего-то всё затрепетало, а ключ выпал из рук. Быстро присев и подняв его, Вадим поравнялся с Верой, которая уже стояла рядом с ним. Лицо её было спокойным, как и всегда, но лишь глаза выдавали некое напряжение и вместе с тем волнение. Захотелось прижать её к себе и никогда не отпускать, только вряд ли Вера разделит с ним это желание. — Что отцу от меня надо? — Вера прислонилась спиной о стенку, скрестив руки на груди и повернув голову к нему. — У старика сегодня День Рождения, — пожал он плечами и впервые за день искренне улыбнулся. С теплом и добротой. — Поздравления от тебя ждёт… — Поверь, я последний человек, поздравления от которого он бы хотел слышать в свой день. Ему что-то надо, так ответь мне, что? — И всё же, мне кажется, что ты слишком грубо о нем говоришь. Он твой отец и как никто другой ждёт твоего звонка. — Даже если он будет при смерти, последним, о ком он вспомнит, буду я, если вообще он, конечно, вспомнит, — Вера отпрянула от стены, подходя к Вадиму ближе. Между ними оставались считанные сантиметры, сократить которые Уваров очень хотел и так же очень боялся. — Я знаю, что ты мне врешь, — тихо сказала она и посмотрела прямо в глаза. — А враньё я очень сильно не люблю, его и так слишком много в моей жизни, — она развернулась и поспешила уйти, закусив губу от досады. Конечно, она понимала, что Вадим навряд ли ей что-нибудь расскажет, но ведь надежда умирает последней…***
Куча голосов смешались в один единый гул. В холле было слишком много людей, но в коридорах и на других этажах их было не меньше. Кто-то украшал перила еловой мишурой, кто-то клеил снежинки на окна, кто-то развешивал дождик, а кто-то украшал елку. — Смотрите, какой красивый ангел! — подбегая к Мите и Наде, сказала Алиса и протянула им ангелочка в красивом золотом платье и с флейтой в руках. — Я так хочу его повесить на самое-самое видное место. — А где на елке самое видное место? — вешая на веточку красный шар с золотыми полосками, спросила Надя. — Вон там, — девочка кивком головы указала на центр елочки. — Он там так красиво будет смотреться, а лезть на эту лестницу я очень боюсь, — Алиса с грустью смотрела на стремянку, на которой сейчас Семён Андреевич вешал синюю блестящую звездочку, а ученики, стоя рядом в небольшой очереди, ждали, когда же он из их рук заберет новую игрушку. Елка была огромной. До самого потолка в холле. — Семен Андреевич, а могу я повесить? — держа в руках серебристое сердечко, спросила Варя. Дворник добро улыбнулся и аккуратно спустился со стремянки, пропуская девочку вперед. Сережа, стоящий рядом с ней, схватился за металлические перекладины, крепко удерживая конструкцию, чтобы та не шаталась и Варя не упала. Аккуратно повесив на пушистую ветку сердечко, она начала медленно спускаться, что было гораздо страшнее, чем подниматься. Когда девочка уже оказалась на третьей с конца ступеньке, Серёжа схватил ее за талию, аккуратно снял со стремянки и опустил на пол, широко улыбаясь. Варя несколько секунд смущенно смотрела в пол, а после быстро сократила расстояние между ними и поцеловала Сережу в щеку, заставив его опешить от неожиданности. Не дожидаясь, когда он выйдет из ступора, Варя быстро убежала в сторону лестницы, где Саша помогала украшать перила нескольким ученикам и учителям. Переглянувшись, она одобрительно улыбнулась, отчего Варя только больше покраснела. Похлопав по плечу Сережу, Денис прошел к елке, где сейчас Лиля помогала первоклашкам развешивать в самом низу пушистые белые снежинки. Сережа же улыбнулся собственным мыслям и направился вслед за другом. • — Какая красота получается! — воскликнула Лина, подходя к Роме, украшавшему окна белыми бумажными снежинками в коридоре. — Детки такие молодцы! Как аккуратно вырезали столько снежинок! — Хочешь повесить? — улыбаясь, спросил Рома и протянул ей снежинку. Ничего не ответив, Лина с улыбкой взяла из его рук маленькую снежинку и, отрезав немного скотча, забралась на стул. Не раздумывая ни секунды, Рома опустил свои руки на ее талию, чуть сжимая. Улыбнувшись, девушка приклеила снежинку и аккуратно развернулась. Отпустив Лину, Рома подал ей руку, помогая спуститься. — Красота! — глядя на украшенное окно, заключила она. Рома подошел к Алине, прижимая её к себе. Развернувшись в его объятиях, она поднялась на носочки и приблизилась к его губам, Рома прикрыл глаза, наслаждаясь моментом. — Я люблю тебя, — тихо прошептала она, еле касаясь своими губами его. Горячий шепот обжигал губы и дурманил мозг. — И я тебя, — прошептал он, открывая глаза и встречаясь с несколько возмущенным взглядом девушки, который словно кричал: «Что "и я тебя"?», — очень-очень люблю, — с веселой улыбкой закончил он и поцеловал. С нежностью и любовью. • — Алиса, не бойся! Я тебя держу! — серьезно проговорил Митя, держась за стремянку так сильно, как только мог. Алиса со страхом забралась на первую ступеньку. Стремянка затряслась. — Митя, я боюсь! — одной рукой она крепко прижимала к себе ангелочка, а другой держалась за металл конструкции. — Не бойся. Я держу тебя. Ты не упадешь, — попытался заверить Митя, что у него, кстати, хорошо получилось. Алиса кивнула сама себе и, смотря под ноги, забралась еще на пару ступенек. Стремянка вновь затряслась, заставив Алису вскрикнуть. — Митя! — жалобно прокричала она. Но тут ее кто-то схватил на руки и усадил на плечо. Опустив голову, Алиса встретилась взглядом с улыбающимся Кириллом. — Что ж ты полезла туда? — со смехом спросил он. — Да ещё и без взрослых? Где Семен Андреевич? — Он не разрешил Алисе лезть туда, а она так хотела сама повесить ангелочка, — Митя подошел к отцу, указывая на игрушку в руках девочки. — Мы сказали, что его зовет Галина Васильевна, он и ушел, — пожал плечами Митя. — Твоя идея? — со вздохом спросил Кирилл у сына, который лишь кивнул. — Помоги отодвинуть, — они подошли к стремянке, отодвигая ее немного в сторону. Встав на место, где до этого стояла огромная железная конструкция, Кирилл поднял голову, кивая Алисе. Девочка немного приподнялась, дотягиваясь до нужной веточки и вешая на нее своего ангелочка. Кирилл аккуратно опустил на пол Алису, которая тут же крепко обняла Митю, заставив этим милым поступком обнять себя в ответ Митю и рассмеяться Кирилла. Оставив их, он направился в учительскую. На столе стояла небольшая елочка, которую маленькими шариками, шишками и колокольчиками украшала Вера, сидя в кожаном кресле. Позади Паша вешал на гардину фиолетовую мишуру, а Аня вовсю командовала этим процессом. Похоже, разговор с Пашей ей действительно помог, и чувствовать она стала себя лучше. Взяв венок из небольшой картонной коробки, стоящей на диванчике, Кирилл попытался повесить его на дверь с помощью скотча, но ни с первой, ни со второй и даже ни с третьей попытки у него это так и не получилось. Возмутившись себе под нос, Кирилл все же решил бросить это дело, оставив венок на соседнем диване. — Это бесполезно, — заметила Вера, поднимая на него взгляд. — Я мучилась с ним минут десять, — Кирилл подошел к ней, разглядывая пакет с игрушками. Взгляд его остановился на небольшой золотой звездочке. Недолго думая, Кирилл надел ее на верхушку елочки. Вера, словно завороженная, наблюдала за ним. Их взгляды встретились, и несколько минут они смотрели друг на друга. На секунду ей показалось, что в его глазах промелькнуло тепло, отчего внутри все затрепетало. На душе стало так хорошо, что сдержать глупую улыбку просто не получалось. Впервые за столько времени он посмотрел на нее взглядом не с полным безразличием или неприязнью, а с теплом и… любовью? Как это было раньше, в первый месяц их знакомства, когда он еще ничего не знал, когда она еще не отталкивала его. Кирилл улыбнулся ей и ушел. • — Вань, — Нелли подошла к мужчине, стоящему возле стола и что-то ищущему в коробке с новогодними игрушками, и обняла со спины, — ты все еще обижаешься? — Нет, — кратко ответил он и аккуратно высвободился из ее объятий, направляясь к барной стойке. Присев на корточки, он начал украшать ее желтой мишурой, которая никак не хотела быть повешенной на эту стойку. Нелли внимательно следила за каждым его действием. Она улыбалась, когда Ваня под нос себе возмущался, что эта мишура опять упала, что скотч какой-то не такой и что новогоднее настроение весь этот кавардак не поднимает. — Вань, — она все-таки не выдержала и подошла к нему, присаживаясь рядом на корточки и забирая у него бедную мишуру, — я понимаю, что для тебя это важно, — барная стойка в два счета оказалась красиво украшена желтой мишурой, — но и для меня это тоже очень важно. Я боюсь за нее каждый день… — Нелли, давай закончим этот бессмысленный разговор, — Ваня поднялся с корточек, дойдя до стола, уселся на стул и запрокинул гудящую голову, прикрывая глаза. — Вань, — она подошла к нему со спины, опуская руки на плечи и начиная их массировать, — я поговорила с Васей, — тихо сказала она, заставив Ваню открыть глаза и внимательно посмотреть на нее. Он всё так же сидел с запрокинутой головой, только теперь глядя на нее. — И что? — хриплым голосом спросил он. — Она хочет карету, — усмехнулась Нелли, вспоминая, как дочка около десяти минут рассказывала о том, что попросила у Деда Мороза в письме. Ваня рассмеялся, хватая девушку за руку и помогая ей обойти стул, усадил ее к себе на колени. — Васька так обрадовалась, когда я сказала, что ты с нами будешь встречать Новый Год, — Нелли опустила голову ему на грудь, сильнее прижимаясь. — Даже и не думал, что однажды стану Дедом Морозом, — с улыбкой произнёс он. • — Осталось украсить эту еловую мишуру шариками, и мы закончили, — с облегченным вздохом произнесла Тамара. — Вика, сходи в учительскую, там у Веры Дмитриевны целая гора маленьких ёлочных игрушек, возьми для нас, — Вика кивнула в ответ и ушла. — Помочь? — Андрей присел на корточки рядом с Дашей, без ее согласия начиная помогать собирать осыпавшиеся искусственные иголки с пола. — В школе сегодня такая особенная атмосфера, — сказала Даша, исподлобья смотря на Андрея. — Так дружно и уютно, даже не помню, когда так было в последний раз. — Наверное, год назад, когда украшали школу в прошлый раз, — предположил Андрей и будто случайно задел ее руку. Подняв голову, Даша внимательно посмотрела в его глаза. Андрей отчего-то улыбался, во взгляде было тепло, что почему-то очень смутило девушку. На щеках появился легкий румянец, а взгляд потупился в пол. Андрей забрал у нее все иголки, подмигнул и ушел выкидывать их, оставив Дашу одну. — Берите игрушки и начинайте украшать, чем быстрее справимся, тем быстрее разойдемся, — начала командования своей небольшой группкой Тамара. Взяв из коробочки, которую только что принесла Вика, красивый шарик, весь усыпанный красными блестками, она повесила его. Дети сплотились, что помогло ее «команде» довольно быстро закончить с работой. — Там сейчас будут звездочку вещать и елочку зажигать, — подойдя к ним, сказал Сережа, смотря все это время на Варю. — Просят всех подойти. В холле было очень много людей. Кто-то стоял на лестнице, кто-то сидел на подоконнике, кто-то выглядывал из разных кабинетов. На самом верху стремянки стоял Витя, держа в руке большую звездочку. Под радостные аплодисменты он надел ее на верхушку елочки, после чего по холлу раздались восторженные крики. Все еще стоя на самом верху стремянки, Витя оглянулся на всех присутствующих. Огромное счастье распирало его изнутри. Все вокруг в данную минуты были едины, словно семья, где царят любовь и забота. Та семья, которую он так мечтал создать здесь. Все счастливо смотрели на свои труды. Он оглядывал компании друзей, с улыбками говорящие о чем-то между собой, влюбленные парочки, сладко обнимающиеся и перешептываясь о чем-то своем, личном, малышей, со счастливыми глазами разглядывающих елочку, сверкающую разными огоньками. Среди толпы его глаза отыскали Тамару. Она смотрела то ли на него, то ли сквозь него. Глаза были задумчивыми или даже отчего-то печальными. Губы лежали в легкой улыбке, только казалась она грустной. Тамара, словно чёрное пятно на белой футболке, выделялась среди остальных. Она не чувствовала ни его пронзительного взгляда на себе, ни голосов, окруживших ее со всех сторон, ни плеч, которые то и дело врезались в неё. Предчувствие чего-то праздничного сменилось смятением. Только увидев Витю на самом верху стремянки, она широко улыбнулась, а в глазах загорелись радостные огоньки. Но стоило повернуться ему к восторженной толпе, вновь взглянуть на родное лицо, как внутри всё перевернулось… Неприятный писк вывел ее из размышлений. Она и не сразу поляна, что это был за звук. Только когда она полностью вернулась в реальность, до нее дошло, что это ее ноутбук. Программа сообщает ей о том, что выявлен процент ДНК. Втянув побольше столь необходимого воздуха, Тамара опустила взгляд на экран ноутбука. Тут же она встретилась взглядом с серьезными карими. Такими родными и любимыми. Отчего-то печальными и вместе с тем очень добрыми. Оторвать взгляд от них было чем-то непосильным для неё, но интерес, смешанный с непонятным страхом, пересилил. Опустив взгляд ниже, даже не взглянув на соседнюю с Витей фотографию, она увидела двузначную цифру, означающую процент ДНК-сходства… 78… Выйти из ступора и прийти в себя было трудно. Взглянув на Витю и встретившись с его обеспокоенным взглядом, она улыбнулась. Старалась сделать это как можно естественнее, но, похоже, не вышло, ведь в его глазах все так же стояло беспокойство.***
Юле было не до всеобщего веселья. В полнейшем одиночестве она сидела в своей комнате, внимательно что-то изучая на экране ноутбука. В комнате было тихо, лишь стук пальцев о клавиши нарушал тишину. В поисковой строке «Морозов Петр Алексеевич». Но интернет не находит ничего большего, чем ссылки на страницы в социальных сетях. Поисковая страница за страницей, и, ура, наконец-то! Статья с интригующим названием «Загадочное самоубийство жены спонсора крупных компаний». Внутри все встрепенулось. Статья оказалась небольшой: пара абзацев и несколько фотографий. На одной Морозов обнимает жену, на другой она мило улыбается и ещё одна, очень знакомая, та, которую она видела у Макса в шкатулке. «Валентина Морозова наложила на себя руки, оставив пятилетнего сына и мужа одних. Женщину нашли мертвой в собственной ванной. По заключению специалиста, она захлебнулась, — ладони отчего-то вспотели. — Мертвое тело жены нашел Петр Морозов, что заставляет нас задуматься над вопросом, а было ли это самоубийство?» — Юля подняла взгляд, глядя в окно. Мысли крутились в её голове, но одна за другой просто кричали ей, что это было никакое не самоубийство. Но чего тогда она хочет? Чтобы Макс узнал, что ее убили? И кто убил? Собственный отец? Она знала, что она здесь. Знала, что она ждет ее внимания. Знала, что ей нужна ее помощь. Юля продолжала смотреть в окно, чувствуя взгляд мертвых печальных глаз. Она будто молит о помощи. На удивление воды нет, а осознание, отчего эта вода, есть. Страха тоже нет, а сочувствие есть. — Это он тебя убил? — тихо прохрипела Юля, не смотря на нее. Ее внимание притягивали люди на школьном дворе. Они украшали уличные елки и фасад здания. Незнакомка еле заметно кивнула. Юля все так же не поворачивалась к ней, но знала, что она кивнула. Просто знала. — Чем мне тебе помочь? — оторвав взгляд от окна, она медленно повернулась к незнакомке, внимательно разглядывая ее, словно пытаясь найти изменения. Ее губы дрогнули в печальной полуулыбке. — Я должна рассказать Максиму об этом? — полуулыбка сползла с губ, печаль пропала из стеклянных глаз. Она словно напряглась, словно испугалась. — Заносите! — громко проговорила Елена, открывая дверь и проходя в комнату. Юля вздрогнула, переводя взгляд на Крылову. — Семен Андреевич, давайте-давайте. Леня, помогите, пожалуйста, — Леонид подбежал к дворнику, помогая ему вместить в дверной проем кровать. — Юлька, мы этого дождались! — радостно воскликнула Лина, проходя вместе с остальными девочками в комнату. — Наконец-то уберут эту раскладушку с середины комнаты. Хоть проходить будет где, — она подошла к своей кровати, садясь на неё. Юля посмотрела на Вику и Дашу, которые с довольно радостными лицами наблюдали за тем, как устанавливают кровать. Она же не разделяла их радости. Все мысли ее сейчас были заняты другим. И главная из них — она должна всё рассказать Максу…