Приглашаю. И прошу захватить с собой вкусности, а то Цици скормила тебе все наши запасы
11:52
Лао Ван жалеет для меня печенье, о нет Будь добрее к своему гэгэ Чжань-гэ, 11:52Стану для гэгэ самым добрым, если он придет навестить меня Я скучаю один дома
11:53
Ну раз ты скучаешь Как я могу отказать своему диди Буду через час, жди меня, Ван Ибо Чжань-гэ, 11:53 Ибо смотрит на настенные часы и удовлетворённо думает о том, что у них будет целых два часа, чтобы пообщаться и побыть наедине. Так мало, но так много одновременно. Он отправляет в ответ улыбающийся стикер. Открывает аватарку контакта и улыбается — Сяо Чжань на ней на фоне бамбукового леса Таньши, в белой рубашке и светлых джинсах, держится за стовбуры и улыбается, фото было сделано в прошлом году на его день рождения — Ибо заскринил его в Инстаграме, а потом ещё добрый десяток, сохраняя себе в галерею. «Как маленький сталкер», — сначала подумал он, а потом оказалось, что Сяо Чжань давно подписан на его аккаунт в Вейбо и на старую страничку в Инстаграме, где было всего несколько фото мотоцикла, пару селфи и новенькие найки. Рядом с чужим именем появляется строчка «оффлайн», и Ибо блокирует телефон. На самом деле он спланировал сегодняшний день ещё вчера и всё утро провёл в предвкушении встречи, не думая, что им удастся побыть вдвоем, но план меняется в лучшую сторону, на пару часов выбрасывая из себя Сунь Ци. Он снова вспоминает о сестре, и чувство стыда окутывает лёгкой пеленой, но поделать что-то со своим интересом он не может и влечению к Сяо Чжаню не сопротивляется. У Сунь Ци же изначально никаких шансов не было, ведь так? Она слишком юная, а Сяо Чжань слишком взрослый и не заинтересован в ней в этом плане. Зато заинтересован в Ибо с очевидной и полноценной взаимностью. Мысль о том, что если их недодружба перерастёт в отметку «отношения», то Сунь Ци непременно будет больно, яро игнорируется. В конце концов, почему он должен жертвовать собой ради мнимой влюбленности сестры, которая пройдёт через год и по сути своей является безнадежной. Эгоистично, но. Ибо думает о том, как его неприязнь медленно переросла в симпатию, с каждым днём разрастаясь в геометрической прогрессии, и усмехается. Чисто сценарий из типичной дорамы, которые ежедневно крутят по ТВ. Ибо дорамы не смотрит, но знает, что чаще всего те заканчиваются хэппи-эндом — он надеется, что их собственный с Сяо Чжанем сюжет не скосит в другое русло. Первые и последние отношения Ибо скосило кривой линией уже в их начале. Он перетерпел их ещё на первом курсе колледжа, а после ушёл. Именно перетерпел, потому что постоянные прятки, короткие встречи по вечерам, прикрытие дружбой и проблемы с принятием себя со стороны партнёра на нормальные отношения далеко не походили и приятного приносили мало, даже не смотря на влюбленность. В конце концов это надоело. Он не хотел мучать ни себя, ни Сынёна — уйти было не тяжело. Ибо было тогда девятнадцать и возиться с человеком, который каждый раз шугался от него на людях даже от одного приветствия, он не планировал. Он помнит, что напоследок тогда кинул что-то по типу «Сначала разберись в себе, а потом вступай в отношения», было ещё что-то матерное, но Ибо предпочел это забыть. У него самого никогда не было проблем с принятием той «нетрадиционной» части себя. Влечение со своей стороны к парням Ибо принял без причитаний и самокопания. Он всегда знал, что девушки его не привлекают и не вызывают абсолютно никаких эмоций в том самом контексте. Так было всегда, и он никогда этому не противился, смысла в этом не было ни тогда, ни тем более сейчас. Для семьи это новостью тоже не было, родители хоть и довольно консервативны, но за ориентацию или выбор детей осуждать никогда бы не стали. Но вместе с этим Ибо помнит, как отец, всё ещё будучи приверженцем «традиционных ценностей», однажды сказал, что эту часть его жизни лучше на люди не выносить. И не то что бы Ибо планировал выставлять свою личную жизнь напоказ, но лёгкий укол несогласицы до сих пор щемил в груди. Мама же и сестра приняли его признание радушно и понимающе — он был благодарен за поддержку и тогда, и сейчас. Ибо тяжело выдыхает, пытаясь приглушить тревожные мысли, цепляется взглядом за коллекцию Лего, аккуратно разложенную на полках в определенном порядке, и думает, что обязательно нужно рассказать о ней Чжань-гэ побольше. Не то что бы тот не видел конструкторы раньше, он был в этой комнате уже не раз, но всё же, Лего много не бывает. Ван Ибо пробегается взглядом по комнате ещё раз и ловит себя на мысли, что не так много знает об увлечениях старшего, ведь все разговоры до своей симпатии, к своему же сожалению, пропускал мимо ушей. А когда они начали общаться ближе между собой, чаще здесь, в его комнате, Сяо Чжань больше слушал, компенсируя нехватку общения во время предыдущих встреч. Вспоминаются его рассказы об университете, факультете дизайна и о том, как хочется найти работу, чтобы не сидеть без дела, но ничего стоящего и интересного не подворачивается, и об отце, который пытается безуспешно затянуть в свои дела, чему он, собственно, всячески и сопротивляется. Ещё он знает, что у Сяо Чжаня есть кошка породы манчкин с именем Орешек, он любит музыку Стефани Сан и поёт её песни по пьяни в караоке. Ибо знает, что из общих интересов у них только увлечение играми и катание на лыжах или сноуборде. Ван Ибо думает, что когда-нибудь обязательно сводит гэгэ на горнолыжную базу. Поток мыслей прерывается, когда взгляд падает на настенные часы, те отбивают двенадцать тридцать, напоминая, что Чжань-гэ будет здесь примерно через полчаса. Ибо поднимается с кровати и бегом спускается со второго этажа на кухню, заваривает чай — себе черный с ложкой сахара, зелёный без сахара для Сяо Чжаня — и вытаскивает из духовки приготовленную мамой выпечку, о которой умолчал в переписке. Восхищение маминым пирогом на лице Сяо Чжаня запомнилось и отправилось в копилку к если не лучшим, то несомненно ценным воспоминаниям. До невозможного красивые черты лица и довольное выражение мелькали в мыслях по нескольку раз за последние несколько дней, и Ибо готов был хоть сам испечь этот пирог, лишь бы угодить и Чжань-гэ снова улыбнулся ему т а к. Но делать это он, конечно же, не стал, это был бы полный провал, поэтому пришлось просить маму. Та согласилась сразу и начала расспрашивать про нового знакомого детей. «У вас с Сунь Ци новый друг? Он настолько хорош, что вы готовы печь ему печенье и пироги? Я хочу с ним познакомиться, надо же.» А ещё Сяо Чжань худой, до острых косточек и выступающих рёбер. Ибо пообещался откормить его и делал это при любой возможности. Керамическая округлая форма с разогретым пирогом внутри ложится на стол, распуская по комнате сладкий запах, следом две тарелки и столовые приборы. Ибо хочет сделать приятно и ни капли не скрывает этого. Бегать от себя ему не присуще и по факту и логике незачем. Сяо Чжань приходит раньше обещанного, снова весь в снегу и с красными щеками. Ибо приветливо улыбается и затаскивает в дом, забирая из рук пакет с выпрошенным гостинцем. Черный шарф и пальто отправляются на вешалку, и белоснежная рубашка бросается светом в глаза, а очки на переносице смотрятся настолько потрясающе, что Ибо откровенно и без стеснений любуется, едва сдерживаясь от комплиментов. — Здравствуй, Бо-ди, — Сяо Чжань улыбается задорно, замечая чужой восхищённый взгляд, и здоровается хриплым голосом. Он протягивает руку для пожатия, как всегда бесстыже подходя непозволительно близко. Кончики ушей алеют у обоих, и отстраняться совсем не хочется. Они замирают в такой позе и всматриваются друг другу в глаза, всё ещё переплетая пальцы с четким ощущением контраста холода и тепла. Близость, такая приятная и желанная, тает на кончиках пальцев и требует ещё. Ритм в груди сбивается, и сердце хаотично бьётся об грудную клетку. А потом Сяо Чжань медленно отстраняется и, забирая с собой свежий уличный воздух и прохладные ладони, закатывает рукава рубашки до локтей. Знакомый запах рассеивается терпкой сладостью в воздухе и приятно оседает в пространстве вокруг них. — Чжань-гэ как ароматизированная свечка, — шутит Ибо и ждёт, когда старший снимет обувь. — Тебе же нравится, — с совсем бесстыдной ухмылкой говорит Сяо Чжань и наклоняет голову в сторону, ожидая реакции. Бесстыжее выражение застывает на его лице — он слишком очевиден в своей симпатии и слишком откровенен со своими мыслями — это повергает в лёгкую растерянность и приятное исступление. — Нравится, — коротко отвечает Ибо и пытается перебороть внезапно накатившее смущение, а после разворачивается и направляется в кухню, пряча красные уши и растерянную улыбку. — Пойдем, у меня кое-что для тебя есть. — Лао Ван приготовил для меня сюрприз? Сяо Чжань плетётся сзади, и, когда они входят в комнату, его взгляд падает на огромный черничный пирог с потрясающе красивым разрезом и не менее вкусным запахом, разлетающимся по комнате тёплым паром. Он подходит к столу и склоняется над выпечкой, круглыми глазами смотрит на Ибо и восторженно произносит: — Неужели Бо-ди испек для меня пирог? — Всё, что я мог бы для тебя испечь, это кухню... — застенчиво произносит он и не может не улыбнуться, когда звонкий смех Сяо Чжаня разливается по комнате и оседает волнительным трепетом в груди. — Готовка мой враг номер один. — В таком случае, передавай маме слова благодарности и восхищения, я даже готов написать ей оду за этот невероятный запах. — Ты ей уже нравишься, хоть она тебя и не видела ни разу, если ещё и напишешь ей стихи, то в тебя будут влюблены уже три члена нашей семьи, — не успевая подумать, выпаливает он и ловит на себе то ли удивлённый, то ли восторженный взгляд. Ибо тушуется на месте и, пытаясь заполнить образовавшуюся тишину, предлагает чай, жестом показывая на чайник и кружки. Сяо Чжань улыбается ему мягко и смотрит в глаза открыто. Черт. — В таком случае, как мне завоевать вашего папу? Хочу себе всю семью, — смущённо шутит Сяо Чжань и тянется за кружкой остывшего чая, искоса поглядывая на не менее смущенного Ибо. — Если ты любишь и умеешь рыбачить, то считай, он уже у твоих ног. Сяо Чжань мило хихикает. Ибо смотрит на него и не может понять, как взрослый мужчина может быть настолько милым и очаровательным. Нежность затапливает волной и выплёскивается на берега. Сяо Чжань действует на него странным образом, определенно в хорошем смысле. Ибо ловит каждое его слово, каждое движение, каждый выдох и каждую эмоцию на лице. Когда он улыбается слишком очаровательно, хочется подорваться с места, сгрести в охапку, зацеловать всё ещё красные от холода щеки и обнимать всю оставшуюся жизнь. Трепет стекает вдоль по позвоночнику, выбивая из головы абсолютно всё, оставляя там место лишь для человека, стоящего рядом. — Чжань-гэ слишком милый для своих лет, — Ибо озвучивает свои мысли, когда получается прийти в себя от вмиг нахлынувших чувств, и тут же получает тычок в ребро. — Ван Ибо! Будь добрее к своему гэгэ, шутки про возраст — это неприлично. Хочется сказать «Твои обтягивающие брюки — это тоже неприлично», но Ибо вовремя осекается, не желая запускать ещё одну лавину неловкости и смущения, и кивает на еду. Они одновременно садятся за стол и молча приступают к поеданию пирога — черника кислинкой оседает на языке, тесто мягкое и сладкое, пропитанное начинкой, чай греет ладони. Ибо почти давится им же, когда до ушей доносится чужой стон, и жмурится, переводя взгляд на довольное лицо перед собой: Сяо Чжань до невозможности мило уплетает свой кусок, совсем забывая об аккуратности и размазывая начинку по краешкам рта. Ибо смотрит завороженно и перестает жевать. Очень хочется проматериться и целовать эти губы, пока не закончится воздух в лёгких. — Ничего вкуснее в своей жизни не ел, — говорит Сяо Чжань и, когда ловит на себе чужой взгляд, смущённо вытирается салфеткой. Ибо хочет сказать «А я не видел никого красивее», но вместо этого произносит совсем другое. — Очень рад, что Чжань-гэ нравится. А теперь мы идём наверх, хочу показать тебе свою коллекцию Лего, — поднимаясь из-за стола, говорит Ибо. — Вау. Диди всерьёз увлекается такими игрушками? Я думал, ты серьёзный молодой человек, — по-доброму смеётся он и получает тычок в плечо. — Эй! Что? Ты же ничего о себе не рассказывал. Я так старался тебя разговорить, но ты меня игнорировал. — Сегодня я покажу и расскажу тебе всё, что захочешь, — откровенно флиртует Ибо и улыбается своей кривой улыбкой, на которую Чжань реагирует лёгкой паникой и поспешно отворачивается. Ибо кладет их тарелки в раковину, пряча ликование и довольную улыбку. — Пойдем наверх. Он протягивает руку, и Сяо Чжань без раздумий кончиками пальцев хватается за неё. От контраста размеров перехватывает дыхание: Ибо наблюдает, как чужая ладонь ложится в его, и замирает — идеально. Взгляды переплетаются, а тела немеют от близости. Перед глазами мерцают жёлтые искорки, и Ибо прикрывает веки, сжимая чужую руку в своей. Сяо Чжань так близко, до дрожи красивый и с алыми желваками на щеках — хочется прикоснуться. Взгляд падает вниз, на красный приоткрытый в неровном дыхании рот. И когда мужчина еле заметно подаётся ближе, обжигая пылким выдохом, Ибо не сдерживается. Они ловят друг друга на полпути, целуясь сразу крепко, жадно. Губы Сяо Чжаня нежные и вкусные, влажные и сладкие от чая и черники, и Ибо слизывает с них всё, закатывая глаза от удовольствия и легонько прикусывая нижнюю. Повисшие в воздухе нити напряжения обрываются, и поцелуй ощущается таким правильным и нужным, что внутренности скручиваются в узлы, пульсируя. Сяо Чжань в ответ прижимается близко и тесно, а руками обнимает за шею, мягко оглаживая кожу. Тихо стонет в поцелуй, когда Ибо притягивает к себе за талию, запуская волну возбуждения вдоль тела. Прикосновения жаркие и желанные, они пьянят рассудок и стирают остатки самообладания. Они целуются ещё несчитанное количество времени и отрываются друг от друга, лишь когда слышат громкий девичий всхлип и быстрый топот ног по лестнице. Черт.