Закатное солнце, новый рассвет

Цзян Чэн неслышно прогуливался по лесной части Облачных Глубин, игнорируя дорожки и наверняка нарушая этим какие-нибудь правила. Но пересекаться с главами других кланов, в большинстве своем крайне раздражающих, очень не хотелось. На этом совете он представлял Юньмен полноправно — отец всё больше отходил от дел после войны, перекладывая их на обоих сыновей, но в Гусу отправился только Цзян Чэн — Вэй Усянь явно не был способен на такой подвиг даже спустя полгода. Самому Цзян Чэну искренне хотелось вытрясти из бывшего зятя душу, ну или хотя бы поставить драконовские налоги на торговые пути Гусу Лань, проходящие через юньменские земли, но отец бы не одобрил такой мелочности, а Вэй Усянь это всё ещё Вэй Усянь. —…Беременный, а нос воротит! Да хоть он и Второй Нефрит, но пользованный, на месте главы надо соглашаться раз предлагают хоть кого-то ему в мужья. — Так, может, ждут, пока от бремени разрешится? И тогда уже… — О! Как же я не подумал! Ну, тогда сватов ещё через пару лун зашлю. — Да сдался тебе этот омега? Сын что ли в него влюбился? — Ну, сын-то не в восторге, но ты подумай, быть в родстве с Гусу… Цзян Чэн задумчиво повернул голову в сторону удаляющихся голосов глав Цао и Меяо. Нужно будет не забыть на следующем совете кланов в Юньмене посадить их рядом с тетушками Юй. И попросить служанок матери их обслуживать. Наверняка это не заткнет их поганые рты, но пыл поумерить заставит. Рядом по стволу дерева пробежала белка и Цзян Чэн тряхнул головой. Нужно было понять, что происходит и как это решать *** Цзян Чэн обладал одной способностью, которая чаще всего портила ему жизнь, но иногда, крайне редко, играла ему на пользу. У него был абсолютный нюх. Неприятностей это доставляло больше, чем пользы: большинство запахов он терпеть не мог и с трудом переносил людей рядом с собой. Он терпел запахи отца и матери, любил успокаивающий мягкий аромат сестры и, совершенно непонятно почему, почти не обращал внимания на запах Вэй Усяня. Одно время он из-за этого считал, что они кровные братья, но и мать, и отец единодушно отрицали это. В первую очередь мать — она говорила, что помнит запах Цансэ-санжэнь и от Вэй Усяня пахнет именно им, хоть и более резко. Почему не чувствовал это сам Цзян Чэн было загадкой, но особо это не беспокоило, скорее наоборот было явным плюсом: хотя бы от него можно было не шарахаться, зажимая нос. Но, запомнив запах один раз, Цзян Чэн без особого труда мог найти его снова, если знать хоть примерно где искать. Цзян Чэн знал. Ханьши он видел в тот самый визит сразу после свадьбы Вэй Усяня, когда они устанавливали защиту. Дом Второго Нефрита был чуть более уединен, чем основная масса построек в Гусу, и к нему вела отдельная дорожка, выстроенная хрустким гравием. Внутрь Цзян Чэн конечно же не пошёл, но снаружи обошел и путь запомнил. Да так крепко, оказывается, что легко восстановил дорогу по памяти, снова и снова ускользая в кусты и за деревья при приближении адептов Гусу Лань и гостей Совета. В руке зажимал небольшой амулет, выточенный Вэй Усянем специально для него: тот гасил запах и позволял подкрасться к кому бы то ни было практически в плотную. Вот и сейчас он без проблем прошел на закрытую для посторонних территорию и осмотрелся. Ханьши выглядел всё так же, только у порога появилась новая клумба с неизвестными Цзян Чэну мелкими синими цветочками. Подходить близко к дому нужды не было — хозяина внутри не чувствовалось. Покрутившись у порога, Цзян Чэн почувствовал совсем свежий — пары сяоши не прошло — запах и пошел по нему как по следу. На удивление, аромат Лань Ванцзи тоже не вызывал такого непреодолимого желания зажать нос и сбежать, лишь немного поморщиться. Цзян Чен заметил это ещё в Пристани Лотоса, но тогда внимания не придал. Зато сейчас в полной мере оценил. Запах сначала вывел его к учебным зданиям и там немного рассеялся, но затем его отчётливо потянуло на неприметную дорожку за библиотекой. Цзян Чэн оглянулся и быстро нырнул в кусты. Прошелся вдоль дорожки, ускорился, понимая, что тут точно никого нет. Снова замедлился, когда услышал шум водопада. Озеро было красивым, уж как человек, выросший среди воды, Цзян Чэн мог это оценить. Прозрачная вода беспокойно плескалась о берег — невысокий, но мощный водопад разбрызгивался вокруг, порождая радугу. Блики рассыпались по камням на берегу и белым одеждам Лань Ванцзи. Цзян Чэн скрестил руки на груди, наблюдая за идеально прямой спиной бывшего зятя, сделал шаг вперёд. Тот наконец почувствовал чужое присутствие, вскинулся, обнажая меч. И тут же оступился, неловко заваливаясь назад, на камни и в воду. Цзян Чэн одним прыжком оказался рядом, ухватил за локоть одной рукой, другой прихватил лезвие меча, дёрнул вниз, заставляя выронить. Отступил на шаг, продолжая удерживать Лань Ванцзи. Наконец, убедившись, что они оба крепко стоят на земле, отпустил его локоть, отступая на пару шагов и скрещивая руки за спиной. Лань Ванцзи отступил зеркально, только руки скрестил перед собой, в неловкой попытке прикрыть выпирающий живот. Цзян Чэн наклонил голову, прикидывая сроки. — Ты поэтому развод просил? Тебя тут любовник ждал? Или может свадьба разлучила двух влюблённых? Какая трагичная должно быть история — один отпустил другого, зная, что тому поставят метку и будут всячески обхаживать в течку. Яда в голосе Цзян Чэна было хоть отбавляй — с той самой ночи он очень хотел высказать всё что думает Лань Ванцзи в лицо, но сначала это запретил делать Вэй Усянь, а потом его собственная мать. Но тут, к счастью, не было никого из них и, хоть и приходилось следить немного за языком, умение язвить на грани оскорбления Цзян Чэн тренировал на брате многие годы. Лань Ванцзи вскинулся, на обычно безэмоциональном лице промелькнуло что-то вроде растерянности и боли. Промелькнуло — и вновь исчезло, скрытое ледяной маской. Цзян Чэн внутренне поморщился: разгадывать загадки каменного лица бывшего зятя не хотелось, да и времени особо не было. — Нет. — короткий ответ прозвучал когда уже Цзян Чэн открыл рот для следующего вопроса и сильно его озадачил. — Нет? Из Пристани Лотоса привез значит? И чей же? Вместо ответа Лань Ванцзи резко развернулся и неуклюже, наклоняясь через бок, потянулся поднять меч. — Лань Ванцзи, — Цзян Чэн скрестил руки на груди, наблюдая за резко напрягшейся спиной зятя. — Честное слово, тебе будет проще сказать мне сейчас правду. Проще и для тебя самого, и для вашего клана. С кем ты изменял моему брату? Теперь в глазах резко развернувшегося Лань Ванцзи отчётливо виднелись страх и злость. — Я не… Это не важно. Прошу меня извинить, — Лань Ванцзи успел сделать неглубокий поклон и шаг назад, прежде чем его догнал спокойный, даже чересчур, голос. — Вы же понимаете, Второй господин Лань, что я могу потребовать разбирательства? Вы же понимаете, что изменяли моему брату вопреки договору? — Лань Ванцзи развернулся и Цзян Чэн позволил себе растянуть губы в самой неприятной улыбке, которую только мог изобразить.— Я читал ваш брачный договор. Мы тогда ещё удивились, брак договорной, но верность в браке прописана отдельно, вашей стороной. Так что… Договорить он не успел. Лань Ванцзи сделал широкий шаг вперёд так, чтобы оказаться прямо перед ним, резко и рублено бросил: — Он изменил мне первым, — и едва не задев плечом пролетел мимо, в сторону тропинки. Цзян Чэн моргнул. Подумал, моргнул снова. Сосредоточился на звуке льющейся воды очистил сознание от посторонних мыслей. — Да когда бы он успел-то?