Закатное солнце, новый рассвет

Времени до родов у Ванцзи оставалось всё меньше, и речи старейшин становились всё громче и злее. Спасал его сейчас только разлад: часть старейшин требовали от Лань Ванцзи уйти в затвор вместе с ребенком, другая — срочно выйти замуж, чтобы ребенок родился в браке. Некоторые считали, что ребенка надо оставить на воспитании в клане, а самого Ванцзи выслать куда-нибудь подальше. Лань Сичэнь отклонял всё, старался, чтобы брат этого не слышал, пытался связаться с кем-нибудь из Пристани Лотоса и исполнял обязанности главы клана как должно. В конце концов он от имени главы клана запросил пересмотр торговых отношений с Юньмен Цзян, и это дало результат. Глава Цзян согласился прибыть в Гусу и обсудить всё лично. Сичэнь понял, что рано радовался, когда с меча величественно спустилась хозяйка Пристани Лотоса, госпожа Юй. Совсем нехорошо стало, когда вместо разговора один на один старейшины затребовали общего решения. По сути договоров Сичэня всё устраивало, но ему нужно было поговорить без посторонних, и пока он ломал голову как это провернуть — говорить наедине с замужней омегой, безобразие! — и нёс какую-то околесицу про морские торговые пути, сама госпожа пришла ему на помощь, сказав, что устала с дороги и желает отдохнуть. И на следующий день. И ещё. Часть старейшин скрипели зубами, но сказать ничего не могли: госпожа была омегой, ещё и из другого клана, и возможные омежьи недомогания — в свите Госпожи прибыла и лекарь Пристани — являлись вполне уважительной причиной отложить переговоры. И, сколько бы старейшины не возмущались тем, что важные дела решаются омегой, сам Лань Сичэнь не стремился какой-либо ускорить процесс переговоров. Но когда они всё же собрались в большом зале… — Глава Лань! Второму молодому господину Лань плохо! *** «Плохо» Лань Ванцзи стало утром, но сейчас близился закат а новостей из лекарского домика — отдельно стоящего, только для омег, скрытого от глаз деревьями — так и не было. Сначала около него толпились многие, но со временем разошлись. Лишь Сичэнь беспокойно крутился около порога. Ближе к вечеру внутрь проследовали ещё несколько лекарей, и это ужасно напрягло Лань Сичэня, но спросить было не у кого. После рассвета, когда он был готов уже взломать запирающие печати и с боем пробиваться к брату, к домику вышла Юй Цзыюань. О том, кто показал ей дорогу, можно было не гадать — рядом шла одна из её бет-служанок, которых он в последние дни встречал, казалось, везде. — Сколько он уже там? Юй Цзыюань выглядела искренне взволнованной и была омегой, и Лань Сичэнь позволил себе чуть больше, чем должен был бы по статусу главы. — Почти сутки. Госпожа, я мало что понимаю в этом… — Долго. Глава разрешит моему лекарю войти? Лань Сичэнь чувствовал, что готов пустить к брату кого угодно, если тому помогут. Он кивнул, и скромно одетая омега аккуратно постучала в дверь. Та приоткрылась, лекарь Цзян скользнула внутрь. Лань Сичэнь чувствовал, как искривилось его лицо и опустил голову. — Первые роды могут быть и долгими, и трудными. У второго молодого господина Лань сильное золотое ядро, он выдержит. Юй Цзыюань смотрела на домик со смесью пренебрежения и испуга. Лань Сичэнь вспомнил, что в Юньмен Цзян омеги имели куда больше прав и свобод чем в Гусу, и тяжело вздохнул. — Госпожа Юй, могу я спросить: что случилось между моим братом и господином Вэем? — Я приехала спросить вас ровно о том же. И ещё о слухах, что мой приемный сын изменил Лань Ванцзи. Лань Сичэнь в ужасе уставился на Юй Цзыюань. Нет, от старейшин он слышал и более гнусные домыслы, но они разводили руками мутную воду: об истинной причине возвращения все молчали. И точно никто уверенно не говорил об измене, даже сам Ванцзи. — Впервые слышу, — искренне признался он. — Лань Ванцзи заявил это моему сыну в его прошлый визит, и отказался говорить, кто отец ребёнка, — Юй Цзыюань взмахнула рукой, останавливая возмущения, готовые сорваться с губ Сичэня. — Я уверена, что это ребенок Вэй Усяня, мой сын сомневался, сам Вэй Усянь не в курсе. Лань Сичэнь совершенно потерялся. Ванцзи вернулся расстроенным, новость о беременности его шокировала но от ребенка избавляться или подтверждать окончательный развод он сам не торопился. Кстати, об этом. — Ванцзи сказал, что он виноват в разводе, и мы не вносили изменения в родовые книги, ждали письма от вас. Наш запрос Юньмен Цзян так же оставил без внимания… Юй Цзыюань совершенно не женственно фыркнула. — Вэй Усянь сказал то же самое, и понес наказание. Но письма мы ждали от вас, так что… Лань Сичэнь чувствовал, что что-то упускает, что-то очень важное, но сосредоточиться не получались. Дверь родильного дома открылась. Лекарь ордена Цзян выглядела крайне раздражённой, потирала руки и передергивала плечами. — Второй молодой господин Лань разродился омегой, сейчас отдыхает. Лекари ордена Лань говорят что у него нет старшей омеги, которая могла бы его навестить… — Но есть я, — Юй Цзыюань расправила плечи. — Раз уж мы с главой Лань выяснили, что брак официально сохранен, не будет ли он против? — Нет, не будет, — Сичэнь и сам сделал было шаг вперёд, но понял, что его не пустят. Входить к только что родившей омеге могли только лекари и старшие в роду омеги. Их мать была давно мертва, а других омег по крови и не было. Зато была приемная мать супруга Ванцзи, которой он отдавал сыновьи поклоны на свадьбе, и она вполне могла войти к нему. И, почему-то, от этого знания Лань Сичэню становилось немного легче на сердце. *** Юй Цзыюань чувствовала, что что-то не так, с того самого момента, как один из младших адептов Лань прервал переговоры новостью о том, что Лань Ванцзи рожает. К вечеру её беспокойство переросло все границы и ночью вместо сна она лишь нашагивала круги по выделенным покоям. Около родильного дома в тени деревьев крутилась Иньчжу. Она же перед рассветом и пришла сообщить, что новостей по прежнему нет. — Цзиньчжу, ты со со мной, а сейчас подними Чжао Лань. Иньчжу, пошли весточку в Юньмен. Пусть летит Вэй Усянь, обязательно. Встреть их. Служанки молча раскланялись и растворились в тенях. Когда же они у дома нашли бледного главу Лань, Цзыюань уверилась в правоте своих действий. Пока она тянула время, а доверенные люди изучали Гусу (заодно понаблюдали за Лань Ванцзи; выглядел он не плохо, но очевидно заботиться о себе вынужден был сам, без слуг или помощников), успела изучить трактаты о воспитании омег в клане Лань и прочитанное ей не понравилось. Как и то, что успела ей шепнуть Чжао Лань перед тем, как она вошла в родильный дом. — Ему не помогали. Не показали как направлять токи ци. Сам бы выжил, а вот ребенок… ещё несколько ши и он мог его потерять. Сознательно задавив гнев чтобы не напугать Лань Ванцзи она вошла в комнату и замерла в ужасе. Она помнила Лань Ванцзи как сильного — даже по меркам альф — заклинателя, мельком видела и с животом, медленно идущего вдоль реки; сейчас на кровати лежало его бледное подобие, истощенное, с покрытым испариной лбом. Рядом в люльке слабо попискивал красный, на вид вполне здоровый младенец. Юй Цзыюань, не обращая внимания на шипение лекарей, аккуратно заглянула в детское личико. Пахло сладко, чуть цветочно, и немного луговой травой. Это точно был сын Вэй Усяня, и не то чтобы она раньше в этом сомневалась. Присела рядом со спящим Лань Ванцзи, аккуратно прихватила запястье, передавая ци, мысленно позвала кары небесные на голову приемного сына — были бы они в Пристани Лотоса, такого бы не произошло. Мертвенная бледность постепенно уступала место бледности обычной, а щеки даже чуть порозовели. Сама же Цзыюань почувствовала бессонную нервную ночь и решила, что время у них ещё есть, и всем нужно отдохнуть. Возможно, этого делать не стоило.