Закатное солнце, новый рассвет

Лань Ванцзи чувствовал ток чужой ци — омежий, плавный, но сильный и уверенный, только вот сил открыть глаза и поблагодарить у него не было. Зато благодаря помощи, силы появились отреагировать на плач малыша несколькими ши позже. В доме кроме него и малыша никого не было и он позволил себе всякие «омежьи глупости»: уткнуться лицом в младенческую макушку, вдыхая особенно сильный запах, погладиться носом о нежную щёчку и даже поцеловать в лобик. Благодаря трактатам, в том числе лекарским, он представлял как приложить ребенка к груди, но вот к ощущениям готов не был и едва позорно не запищал. Ребенок сладко причмокивал, закрыв глаза, и Ванцзи позволил себе надеяться, что всё будет хорошо. Он понял, что сильно поторопился с выводами, когда спустя несколько палочек благовоний его начало лихорадочно трясти от того, что ребенка буквально пытались выхватить из рук. Горло перехватило, в глазах стояли слезы и всё, что он мог сделать — согнувшись прижимать к себе кричащий комочек. — Второму молодому господину Лань всегда потакали. И вот во что это вылилось: разрушил удачный брак, принес в подоле, а теперь отказывается подчиняться старшим! Нам стоит обсудить вопрос наказания дисциплинарным кнутом. — В таком случае вам стоит начать с себя! — громыхнуло за спинами столпившихся у кровати старейшин, и Лань Ванцзи рискнул с тихим всхлипом втянуть воздух. В присутствии Госпожи Юй ему начинало казаться, что всё будет хорошо. *** Юй Цзыюань казалось, что она едва прикрыла глаза, как её растолкала Цзиньчжу. — Старейшины Лань. Почти все. Те, что не пришли, плотно заняли главу Лань, чтобы не явился, — она говорила на бегу, пока они пробирались коротким путем по лесу — так было меньше вероятности наткнуться на адептов Лань. Цзыюань стремительно неслась вперёд, коря себя за то, что расслабилась — надо было отдохнуть в родильном доме, не оставлять Лань Ванцзи одного! Омега понравился ей с первого взгляда. Ещё будучи совсем ребенком, он, как второй господин правящей ветви, посещал вместе со старшим братом клановые собрания, где она и наблюдала за ним краем глаза. Как-то даже он сидел рядом с Яньли, и она отзывалась о нем как о не по годам умном и спокойном юноше. Немного позже, когда Фенмянь задумчиво рассказал ей о страхах главы Лань — и о том, что он согласился принять в случае опасности Лань Ванцзи в качестве супруга одного из детей — она не воспротивилась, поставив условием лишь спросить своих альф. И когда ещё позже, одним ранним утром Фенмянь поднял сыновей и предложил им брак, когда Вэй Усянь спокойно согласился, и когда она увидела Лань Ванцзи снова — испуганного, но держащего себя в руках, в традиционных белых одеждах — тогда она признала, что симпатизирует этой омеге больше, чем должна бы. Вэй Усянь парил над землёй, всячески стараясь поухаживать за супругом, после течки бегал к лекарю за мазями и просил сестру присмотреть за мужем, и сердце её пело. Потом случилось то роковое утро, когда она поняла, что даже не успела поговорить со своим зятем, но чувствовала — зная приемного сына — что это всё какое-то недоразумение. Предложила мужу ждать официального письма с расторжением, не вычёркивать Лань Ванцзи из семейной книги, поговорить с ними обоими. Обрадовалась новости, что скоро станет бабушкой. …И вот теперь, она, вместо того, чтобы спокойно нянчить внука она должна силой отбивать его у каких-то замшелых стариков из закостеневшего в варварских традициях ордена?! Она влетела в родильный дом на словах о наказании дисциплинарным кнутом и почувствовала себя в шаге от искажения ци. Рядом сквозь зубы втянула воздух Цзиньчжу. О таком наказании говорили в случае очень тяжких преступлений: осознанное убийство ребенка например. Но его ребенок был жив, заливался плачем у него на руках, чувствуя страх родителя, и в груди Юй Цзыюань расцветал поистине цишаньский огонь ненависти. Загородила их обоих своей спиной и услышала тихий всхлип, разорвавший ей сердце. Цзыдянь развернулся сам собой. — Вчера с главой Лань мы выяснили интересный момент: оказывается, официально брак Вэй Усяня и Лань Ванцзи расторгнут не был. Поэтому, все решения касательно наказаний омеги должен принимать его муж. — Его мужа здесь нет! — выкрикнул кто-то из-за спин впереди стоящих старейшин и, судя по движению, на всякий случай ещё и пригнулся. Юй Цзыюань максимально неприятно улыбнулась. — Скоро будет. А я, как старшая омега, пока побуду тут. Для соблюдения приличий, о которых уважаемые старцы альфы совершенно позабыли. Со всех сторон раздалось фырканье, но несколько альф и в правду покинули домик. Цзыюань не обольщалась: скорее всего побежали за подмогой. Теперь, вопрос был в том, кто успеет первым. *** По ощущениям, прошло примерно сяоши, когда Цзиньчжу, натянутой тетивой замершая слева от неё слегка дернулась и резко повернула голову в окно. Юй Цзыюань позволила себе расправить плечи и глубоко вдохнуть. Иньчжу ловила призрачных бабочек от сестры и до зуда в ногах хотела сорваться к ней. Вместо этого приходилось медитировать, сидя в высокой траве недалеко от входа. С холма открывался прекрасный вид на чистое небо, и она мысленно поторапливала отряд Вэй Усяня. Когда наконец вдали стали заметны крохотные точки, встала, слегка размяла затёкшие ноги, и с ужасающим всех незнакомцев блеском в глазах вышла их встречать. Они неслись вихрем: пятеро прилетевших с Вэй Усянем и ещё шестеро — с госпожой Юй. Иньчжу не стала объяснять подробности, лишь коротко бросила: «Лань Ванцзи нужна твоя помощь» и Вэй Усянь, поджав губы и наплевав на все правила, сорвался на бег. У родильного домика все затормозили, наткнувшись на старейшин Лань. Вэй Усянь впрочем слушать никого не стал и, невежливо рявкнув на всех, пролетел мимо них сразу внутрь. Иньчжу осталась поддерживать адептов, успешно отбивающихся от словесных нападок чужих старейшин. Вэй Усянь влетел на середине занудной лекции одного из старейшин, которая рассказывала, что только полностью подчиняясь альфе омега может раскрыть своё предназначение. Юй Цзыюань зверела, чувствовала, что её предназначение состоит в том, чтобы сжечь поганую книгу, и в общем была готова если не к убийству то к тяжёлому насилию точно. Никогда ещё она так не радовалась бестактности приемного сына. — Л-лань Чжань? — Вэй Ин. Забери меня в Пристань Лотоса. *** Юй Цзыюань стояла непоколебимой стеной, но закрыть ему уши была не в состоянии. Он слушал, насколько он негодная омега, не соблюдающая правила клана, слышал, что его ребенок никому не нужен и сердце его сжималось. За месяцы скрытой и явной неприязни в родном клане, которые больно били по и так не стабильному состоянию беременной омеги, он думал о многом. В том числе о том, что стоило простить своему альфе добрачного ребенка и смириться с наложником — тут его сердце сжималось, но думая о том, что его ребенка могут у него забрать… в Юньмен Цзян так бы не сделали. И когда он только услышал, что родилась омега, стоило ему на мгновение представить жизнь своего ребенка в Гусу — выбор был очевиден. Когда оскорбления прервались стуком двери и хриплым от бега голосом, Лань Ванцзи ни мгновения не колебался. — Вэй Ин. Забери меня в Пристань Лотоса.