Захудалое королевство

Смотрины были назначены на полдень третьего дня. Для жительниц отдаленных мест снарядили спешно две баржи. Должны были баржи спуститься вниз по обеим рекам королевства, подбирая невест по дороге, и доставить ценный груз в столицу как раз к полудню или чуть раньше, это уж как повезет. Девицам из мест не столь отдаленных предстояло добраться до точки сбора своим ходом, пешим или конным. А потом все вместе, большой дружной колонной, невесты прошествуют в замок. И вот полдень близится, а барышень все нет! Вениамин уже разволновался не на шутку, но тут в дверь забарабанили. — Ну вот, слава богу, явились! — с облегчением сказал лейб-медик, — сейчас быстренько выберем — и в церковь. А то неудобно заставлять святого отца епископа ждать, — и бросился открывать. — Э-э, погоди, — крикнул вслед ему король. — А их сколько? — По моим подсчетам, где-то около сотни! Входите, высокородные барышни, милости просим! Вениамин с поклоном отступил в сторону, пропуская благородных невест. — Хха! — невежливо засмеялся на скамейке кучер. Шурша парадными платьями, кто шелковым, кто парчовым, в вестибюль одна за другой вошли и встали в ряд у стены одна… две… три… всего шесть девиц. — Не понял… — сказал удивленный король.

***

Как говорится, поспешишь — людей насмешишь. А как не спешить, если на то был особый королевский указ, да еще и с грифом (встопорщившая крылья птица была нарисована в верхней части документа и означала по традиции особую его важность: за невыполнение содержащихся в документе предписаний в давние времена могли и стервятникам на корм отправить)? Две самоходные баржи шли в столицу под всеми парусами, собирая невест, и шкиперы торопились, как могли, поспешая к точке сбора. Точку назначили как раз у Третьего моста, там, где сливались, весело журча, воды двух рек, Полуденной, через которую выше по течению перекинут был мост Первый, и Северянки, протекавшую под Вторым мостом. От Третьего моста все девицы единым строем должны были проследовать в королевский замок, благо ходу там было всего ничего, каких-нибудь полторы версты. В общем, ничего особенного в полученном предписании не было, разве что пассажирки… У почтенного шкипера первой баржи, «Дорогули», шедшей по Северянке, после одного лишь часа плавания уже гудела голова от непрестанного щебетания заполонивших палубу девиц самых разных возрастов, начиная от совсем юных, только что вошедших в невестину пору, и до перезрелых старых дев, некоторым уже впору и о душе бы подумать. Шкипер второй баржи был человеком гораздо менее почтенным. Поговаривали, что в былые времена он хаживал по морям под черным парусом пирата, что в трюме своей баржи перевозит он не только честный груз, но и контрабанду, включая пресловутую брюкву, и даже не брезгует работорговлей. Судно свое он назвал «Ночное солнце». И если бы не срочность дела, не видать бы этому шкиперу заказа из королевского дворца как своих ушей. Но выбора у короля не было, и «Ночное солнце», содрогаясь от неумолчной бабьей болтовни, плавно, но ходко приближалось к Третьему мосту со стороны реки Полуденной. Северянка, речка широкая и смирная во всем своем течении, отличалась спокойным и ровным нравом. Полуденная же текла, извиваясь прихотливо, изобиловала песчаными отмелями, подводными ямами и водоворотами, зато и текла быстро и весело. Так что к Третьему мосту раньше поспел шкипер с сомнительной репутацией. Но не успел он пришвартоваться, как показалась и баржа шкипера почтенного. А вот как дальше дело было — непонятно. Все же недаром говорится: женщина на борту — к беде. А уж такого количества женщин ни один борт не выдержит, сам развалится. В общем, то ли от дурной приметы, то ли от того, что у шкипера голова гудела, а скорее всего, и от того, и от другого сразу, почтенный шкипер, вместо того, чтобы велеть убрать парус и сбавить ход, зазевался и со всей дури врезался в баржу шкипера с сомнительной репутацией, как раз собирающейся бросить якорь. Хорошо еще, что при слиянии двух речек было довольно мелко! Что там творилось, и не передать — река, казалось, превратилась в какой-то диковинный и очень пестрый суп, потому что все барышни, сколько их ни было, свалились с обеих барж в воду и теперь визжали и вопили, барахтались и плескались, испугав навеки речных обитателей — никогда и никто больше не поймал под Третьим мостом ни одной, даже самой маленькой рыбешки! К счастью, никто из невест особо не пострадал, если не считать загубленных платьев и уборов, потерянных башмачков и смывшихся колец да бусиков. Но все девицы до единой остались живы и мало-помалу выбирались одна за другой на песчаный берег, причитая и охая. Вот только ехать на смотрины они были категорически не готовы. Напрасно взывали к выбравшимся невестам отряженные на встречу городские стражники — вымокшие до нитки, босые, девицы знай себе ревели и показываться жениху никак не соглашались, как это можно, эдакими растрепами! Но и ждать, пока полторы сотни барышень высохнут и приведут себя в порядок, тоже было нельзя — шел третий, последний день. И тогда старший стражник принял решение. — А ну, — гаркнул он, — девицы, которые готовые, становись! Равняйсь! За мной шагом марш! И зашагал, не оглядываясь, к королевскому замку. За ним, подобрав промокшие платья, потянулось несколько девиц — не так уж и много, всего шестеро, но на это старшему стражнику было наплевать: он-то порученное ему выполнил.