***
Лететь на драконе! Кто бы услышал, решил бы, что они тут с ума посходили, всем коллективом. Хотя, как известно, с ума поодиночке сходят, это только гриппом все вместе болеют. Но какой-то оттенок безумия в этом предприятии все же был. И, главное, никто не отказался. А ведь, если подумать, дело-то небезопасное. Сам Станислав, например, нервничал, пусть и не подавая виду. Но дамы-то, дамы! Король ожидал отказов, испуганного визга, даже, чего греха таить, обмороков. Ага, щас! Визги, правда, были — от восторга. Полина, поняв, что это не шутка и что домой они действительно полетят, завизжала так, что даже Генриетта зажмурилась. И покосились оленьи рога на стене пещеры. — Вот это да! — восхищалась Полина. — Вот это повезло! Первая моя экспедиция, и сразу такое… Ой, знала бы моя мама! Хотя нет, — тут девушка посерьезнела. — Маме лучше не знать. Она бы сказала, что я опять вгоняю ее в гроб… Но все равно — вы только подумайте! Мы сейчас — полетим! Наталья была более сдержанна, но и она не скрывала радости: они будут дома еще до полуночи, и это вместо того, чтобы неделю, а то и больше, шлепать по камням! Марья Сидоровна ничего не сказала. Если она и имела, что возразить, то оставила это при себе. Зато она собралась в считанные минуты — глядь, уже сидит на камушке у пещеры в полной готовности, обнимая свою котомку, да грызет что-то из очередного кулька. Кажется, весь ее багаж из этих кульков и состоял: то конфетки, то яблоки сушеные. Станислав пригляделся: в этот раз Марья грызла ржаные сухарики. Хруп-хруп! Генриетта на опушке о чем-то болтала с Теодором и Денисом, непринужденно, как со старыми знакомыми. И даже, кажется, улыбалась — тут Станислав не был уверен, не так хорошо он успел узнать драконов, чтобы отличать драконью улыбку от оскала. И короля снова накрыло ощущение полной нереальности происходящего. А еще он вдруг вспомнил: — Теодор, а где наш золотоискатель-то? Век бы его не видеть, но если мы летим, то летим все вместе. — Он не идет! — ответил хмуро Теодор, оторвавшись от важного дела — последние минут десять он гладил дракониху по шее, любуясь переливами лунного света на ее блестящей чешуе. — Нашел какую-то каменюку, вцепился в нее как в родную и вопит, что она золотая. — Н-да, — сказал король. — Большая каменюка-то? — Большая. Чтоб не соврать, как столбик у коновязи, — Теодор помахал рукой где-то в полсажени над землей, — во какая. — И что, золотая? — недоверчиво спросил лейб-медик. — Да куда там! Какое-то дерьмо окаменелое, — Теодор поморщился. — Я извиняюсь. Но он же упрямый как пень, моё, говорит, сокровище! Да еще и плюётся! — А где вы его нашли? — поинтересовалась Генриетта. — Да вон там, — махнул рукой Теодор. — За кустами вбок и там овражек. Генриетта захихикала: — Мне ужасно неудобно, но ты скорее всего угадал. Там у бабушки было отхожее место. Много веков. Так что оно действительно окаменелое! — Надо его привести, — вздохнул Станислав. — пока он там все дерьмо не переворошил. — Я его не дотащу, — Теодор насупился. — Это окаменелое, оно ж неподъемное! — Идем, — сказал Денис. — Я помогу.***
И вот все нету их и нету! А в лесу темно, хоть глаз коли, и сколько ни пялься, ничего там не видно. Станислав плюнул и вернулся ко входу в пещеру. Генриетта стояла посреди опушки и, судя по всему, разминалась — вытягивала назад то одну, то другую ногу, шевелила пальчиками, увенчанными изогнутыми когтями. Возле нее ворковал, иначе и не скажешь, Михалыч: натирал чешуйки на Генриеттиных боках какой-то ветошкой и ласково бормотал что-то малоразборчивое. Да, надо признать, в обаянии Генриетте отказать было нельзя. И только Вениамин разделял волнение Станислава. Он без остановки ходил по поляне туда-сюда. Уже тропинку протоптал! Вот он остановился, глянул на луну и произнес с досадой: — Да где ж они шляются? Полночь на носу, а мы до сих пор не вылетели! Старый друг волновался, но вовсе не из-за полета на драконе. Угроза превращения короля в тыкву, вот что беспокоило ответственного лейб-медика. Станислав вздохнул, потоптался на месте и уселся рядом с Марьей Сидоровной. Та немного посторонилась, чтобы дать королю место, а потом без слов протянула ему кулек с сухариками. Сухарики были маленькие, на один укус, щедро присыпанные солью и еще какой-то пряностью. Вкусные! Так они похрупали минуту-другую. А потом пухленькая Марья Сидоровна по-свойски подпихнула Станислава в бок локотком: — Еда завсегда помогает. Когда ешь, то вроде не так и страшно. И тут в лесу закричали, громко и отчаянно, а потом крик, не прекращаясь, стал приближаться к пещере: — Произвол! Разбой! Грабеж! Вопил, конечно, Владимир — вскоре это стало очевидно. Кусты затрещали, и на опушку выдрался Теодор. Перекинув через плечо, Теодор тащил профессора, который ни на миг не переставал браниться: — Налет! Насилие! Захват! И даже: — Пиратство! Бандитизм! Терроризм! И ведь ни разу не повторился — ученого человека всегда видно! За Теодором, болезненно жмурившимся при каждом выкрике драконоведа, невозмутимо следовал Денис. Он тащил изрядный кусок того самого, окаменелого. Все то время, пока в пещере пугались плюща и выясняли, как летать на драконе, профессор без устали орудовал палочкой и пропилил в своем сокровище глубокую борозду. И когда он в очередной раз отказался покидать свое сокровище, Денис просто ударил ногой по пропилу, и сокровище разломилось на две неровные части. Теодор подхватил профессора, Денис — отломившийся кусок, и вот они тут как тут. И профессор может лететь домой, прихватив с собой, если ему уж так приспичило, свою драгоценность. Убедить Владимира в том, что нашел он отнюдь не золото, не удалось никому. Не нашлось таких слов. Профессор, едва его поставили на полянку, подскочил к Денису, ухватился за кусок сокровища и отказывался выпускать его из рук. — Боюсь, Стасик, это приступ так называемой драконьей болезни, — тихонько сказал доктор королю. — Вот чёрт… — огорчился Станислав. — Это заразно? — Трудно сказать, — пожал плечами лейб-медик. — Заболевание редкое. Малоизученное. Но бросить его здесь мы все равно не можем! — Разумеется, нет. И они уже решили везти сокровище с собой. Тем более, что отнять его у профессора никто не рискнул бы. Но вмешалась Генриетта: — Это не золото! — Да-да! Так я тебе и поверил! — ехидно заулыбался Владимир. — Брось это! — сказала Генриетта, пристально глядя на драконоведа. — Нет-нет-нет! — замотал Владимир головой. — БРОСЬ! — сказал синий дракон, и в горле у него вскипело пламя. Владимир разжал руки и отскочил в сторону. Все же драконы умеют быть убедительными! Генриетта раскрыла пасть и выплюнула сгусток огня. Кусок сокровища заблестел, поплыл, как нагретый шоколад, и растекся темной лужицей, испуская странный запах — не сказать, чтобы очень неприятный, спасибо благотворному влиянию нескольких веков. — Видишь? — спросила Генриетта, опять милая и воспитанная. — Золота тут нет! И не было никогда. И вообще, слитки, что я делала, были гораздо меньше. Вряд ли тебе удалось бы найти хоть один из них! На Владимира жалко было смотреть. Он стоял чуть не плача и глядел на крушение своих надежд. А ведь какие были планы! Новая экспедиция к родителям Генриетты — может быть, там, где драконы живут большими семьями, удалось бы найти какое-нибудь бесхозное яйцо и потом вылупить собственного дракона? Приручить его и стать наконец деканом? И подарить родному университету собственную статую в натуральную величину… И все, все пошло прахом! — Так это… копролиты! — сказал он наконец — даже в подобной ситуации ученый человек всегда найдет правильную формулировку! Наконец они взлетели. Правда, и тут профессор умудрился подпортить торжественность момента. Все уже расселись на синей спине Генриетты: Теодор у самого основания шеи драконихи (она сама попросила, потому что кто-то же обещал быть рядом!), потом рыжий Денис. Следом — Станислав, за ним Веня, три ассистентки профессора, сам профессор — мрачнее тучи, замыкающим — Михалыч. Тесновато, конечно, но разместились. Ничего. Вполне даже удобно! И Генриетта уже взмахнула крыльями, и сердце Станислава в предвкушении чуда ухнуло куда-то в живот… И тут Владимир завопил как полоумный: — Стой! Генриетта остановилась на полувзмахе, и профессор скатился с ее спины, лягнув сразу и Михалыча, и Марью Сидоровну, подбежал к бурой лужице, в которой утонули его надежды на беспечное будущее, и подковырнул лужицу носком башмака. Расплавленная драконьим пламенем субстанция уже успела остыть и напоминала сейчас какой-то очень толстый и очень пережаренный блинчик размером побольше хорошей коровьей лепешки. Владимир подцепил его, свернул в толстую трубочку: — И как я сразу не догадался! Вприпрыжку вернулся он к Генриетте и с трудом, поскольку одна рука у него была занята блинчиком, с помощью Михалыча вскарабкался обратно на синюю чешуйчатую спину. Глаза профессора светились — видимо, в голову ему пришла новая идея. Но он никому ничего не сказал. Да никто и не спрашивал. Генриетта снова взмахнула крыльями, еще раз и еще — и земля под путешественниками поплыла, отдалилась, в животах запищало. Станислав почувствовал, как в бока ему изо всех сил вцепились руки доктора. — ИИИИИ! — завизжала в восторге Полина. И тут же эхом завопил Теодор: — Поехали!!! А Станислав прямо перед собой увидел макушку высокого бука с начинающими желтеть листьями. Они летели!