Захудалое королевство

— Бежим! — воскликнул лейб-медик. И хотя они побежали с удивительной для обоих (особенно для доктора) прытью, гофмейстерина нипочем бы не отстала — но на ее попечении оказались сразу пять королевских гостей, а это не тот груз, который можно просто так сбросить с плеч. И вот, пока гости, нога за ногу, дошли до замка, пока гофмейстерина, соображая на ходу, придумала, кого где можно разместить, пока пыталась дозвониться, чуть не обрывая сонетку, до горничной, что, впрочем, ей не удалось, так что пришлось самой развести всех по опочивальням, к счастью, не так давно, перед несостоявшейся свадьбой его величества приведенным в относительный порядок, король и лейб-медик, разумеется, уже сто раз успели добежать до малой гостиной и запереться там за какой-то очень срочной надобностью. А она всё пропустила! Гофмейстерина перевела дух, расстегнула пару пуговок на груди, что с учетом еще одной, оторвавшейся в саду, превратило ее добропорядочный и солидный капот в какое-то непристойно игривое одеяние одалиски, и примкнула ухом к замочной скважине. И, натурально, почти ничего не поняла! Разговор за дверью шел уже давно. Его величество и доктор что-то искали и никак не могли найти. А ведь она сразу должна была догадаться, что они ищут — ведь слышала же их разговор в саду! Ах, если бы внезапные гости не заморочили гофмейстерине голову! Одному нужен был аквариум, срочно, прямо сейчас и непременно с крышкой. Разве у аквариумов бывают крышки? Но этот гость, довольно симпатичный, хотя и очень нервный мужчина средних лет по имени Владимир, настаивал: вынь ему аквариум да положь! Другая бы растерялась, но не такова была гофмейстерина — слава богу, с юности во дворце, к любым неожиданностям привыкла. Вместо аквариума королевскому гостю Владимиру была предложена, извините, фарфоровая ночная ваза — с крышкой, как он и требовал. Владимир сначала оторопел, но получив пояснение, что вещь — дорогая, антикварная и вообще уникальная, согласно кивнул и тут же принялся запихивать в антикварную вещь какой-то странно пахнущий рулончик непонятно чего. За этим гофмейстерина его и оставила, хотя ей было ужасно любопытно узнать, что это был за рулончик. Но ее внимания уже добивалась одна из гостий — пухленькая и румяная, по имени Мария. Эта женщина, тоже довольно славная, хотя и простоватая (ох, не следовало бы ей носить мужской костюм…), нисколько не смущаясь, попросила чего-нибудь перекусить и чаю. Слава богу, на кухне дежурил кто-то из поварят. Принесли чай и подогретые блинчики, и пока накрывали на стол, гофмейстерина, плюнув, кажется, впервые в жизни, на свои обязанности, сбежала — ну не могла она больше пребывать в неведении, что же такое понадобилось королю в малой гостиной, куда он, кажется, лет двадцать не заходил, да еще срочно, да еще среди ночи! И да! Самое главное, что должна была выяснить гофмейстерина и о чем забыла спросить, потрясенная просто-таки мифологическим прибытием короля верхом на драконе — а что же сталось с королевской невестой? Бедная девушка, быть похищенной с собственной свадьбы… Среди прибывших ее не оказалось, но король вовсе не был убит горем, как это полагалось жениху, ставшему вдовцом еще до венчания. Вот что терзало чувствительную душу гофмейстерины. Так что она, подобрав юбки, побежала к малой гостиной, перепрыгивая, представьте себе, через ступеньки (об этом гофмейстерина строго-настрого запретила себе вспоминать!). И все это для того, чтобы уткнуться носом в замочную скважину! В которой, между прочим, был ключ! Так что слышно было из рук вон плохо. Но было ясно, что доктор очень взволнован, а король его успокаивает (чаще бывало как раз наоборот). — Да где же оно может быть? Стасик, ну подумай, куда его можно положить? — Веня, спокойно! Здесь мы уже все проверили, давай посмотрим в будуаре. Вон, туалетный столик же… Вот когда гофмейстерина сообразила: они искали зеркальце королевы-бабки, то самое, которое умело говорить, когда надо, а еще больше — когда не надо. А как показала неудавшаяся свадьба, не только говорить, но и петь. И тут замковые часы начали бить полночь, и из-за закрытой двери раздался возглас доктора. — Не успели! Стасик, боже мой, мы не успели! Никто лейб-медику не ответил. Гулко и долго, торжественно и слегка печально звучал часовой колокол. Шестой удар, седьмой. Гофмейстерина не выдержала и ткнула в торчащий из скважины хвостик ключа оказавшейся в кармане домашнего платья пилочкой для ногтей. Ключ выпал с той стороны двери со звоном, не замеченным из-за очередного удара колокола — восьмого. Гофмейстерина нагнулась и заглянула в замочную скважину — никогда досель не позволяла она себе подобной вольности, но чутким придворным сердцем чувствовала, что сегодня — особенный день и особенные обстоятельства. И ничего не увидела! Там, за дверью, было почти темно — наверное, свечи горели дальше, в будуаре. А ей было видно лишь краешек позолоченной ножки то ли кресла, то ли кофейного столика. Десятый удар. — Что вы делаете? — раздался голос за спиной гофмейстерины. От неожиданности она подскочила, да так, что крепко стукнулась лбом о дверную ручку. Это был один из непрошенных королевских гостей, странного вида молодой человек, одетый так, словно сбежал из сумасшедшего дома (особенно гофмейстерину поразили его штаны, синие в ярко-красную полоску, они были ему велики и коротки одновременно, где только раздобыл такие?), высокий, худой и как будто смутно знакомый. Но она так и не успела вспомнить, где могла бы его видеть. Часы допевали свою полночную песню. Одиннадцатый удар. Двенадцатый! За дверью что-то упало на пол — что-то большое, тяжелое и, кажется, круглое.