Захудалое королевство

Мрачнее тучи, чернее ночи, сидел Станислав за столом в библиотеке своего родного замка. Его окружала благородная тишина. Сам воздух этого места пропитан мудростью веков и поколений, источаемой сотнями томов книг. Ну, и немного пылью. На душе у короля было скверно. На столе перед ним лежал уже подсохший разорванный ошейник. — Даже не знаю, где еще посмотреть, — вздохнул Вениамин. Он примостился на верхней ступеньке высокой передвижной лестницы, слегка напоминая взъерошенного цыпленка-переростка, и листал большого формата книгу — очередной справочник, вадемекум или классификатор, как там они называются? За минувшие с их возвращения домой полтора часа лейб-медик умудрился прошерстить уйму литературы, но нигде не нашлось и намека на то, кому могла бы принадлежать вытисненная на ошейнике монограмма. — Спускайся, Веня, — позвал король. — Хватит. Свалишься ещё. Не такой уж затейливый был это знак: кружок, посередине полоска, разделяющая кружок на две равные части, и в каждом полукружии еще по дуге, краями в край кружка упирающихся. Не так уж похоже на монограмму, если присмотреться. Скорее, символ какой-то. — А знаешь, — сказал Станислав, — вроде, оно на мяч смахивает… Вениамин, отдуваясь, опустился на стул рядом с королем. Нос у лейб-медика был перепачкан, а руки так и вовсе почернели от священной книжной пыли. — Похоже, — устало согласился доктор. — И на мяч, и на огрызок яблока, который зачем-то засунули в апельсиновую кожуру… На что угодно оно похоже! — Это просто ты, Веня, проголодался, — усмехнулся Станислав. — Да и немудрено — время к вечеру. Солнце и впрямь уже клонилось к горизонту, заливая библиотеку косыми лучами теплого света. — Что ж, — сказал доктор. — По крайней мере, мы попытались. Друзья переглянулись. Помолчали. Теперь оставалось показать ошейник Денису. Наверное, это нужно было сделать сразу же, как пришли. Но в замке Дениса не оказалось. Зато с лужайки за замком доносился то и дело громкий смех и крики — там, как поведала королю гофмейстерина, Теодор осваивал сложное искусство полета на драконе стоя. При активном участии Полины и Дениса. Участие, судя по тому, что король увидел из окна, заключалось в подбадривающих криках, когда Теодору удавалось пролететь хотя бы пару саженей, сохраняя равновесие, и сочувственных воплях, когда он в очередной раз падал на землю. Падал он чаще, чем не падал, поэтому Генриетта предусмотрительно держалась на высоте куриного полета. Кричала в основном Полина. Громче всех орал, конечно, сам наездник, порою пугая Генриетту, от чего она плевалась огнем, но несильно, маленькими язычками. Но и этого хватило, чтобы куртина перед каретным сараем покрылась закопченными проплешинами и напоминала теперь шкурку очень экзотического леопарда. Денис же просто сидел на травке, подставив солнцу лицо. Станислав посмотрел-посмотрел на него и решил погодить с неприятными новостями — ничего не случится, если парень узнает о шкипере на полчаса позже. — Ну что? — спросил Станислав. Доктор смотрел на свои растопыренные пальцы:  — И откуда, спрашивается, на книгах берется такая грязь?.. Надо бы уборку организовать, что ли… Генеральную. Станислав выжидающе молчал. — Да, — с тяжким вздохом кивнул доктор. — Надо идти. — Надо, — согласился король. И оба остались сидеть. Уж больно тягостный предстоял разговор: говорить о подлости всегда противно. И парня жалко. Но деваться некуда. — Я вот что думаю, — доктор оставил бесплодные попытки отряхнуть руки и потянулся еще раз посмотреть на ошейник. — Я вот думаю, что если шкипер сказал правду, то нужно бы еще аптеки проверить в Верхних Подъямках и окрестностях. Не так уж их там и много, а фармацевты все в реестре записаны. Как полагаешь? — Я полагаю, — с уважением посмотрел король на старого друга, — что ты, Веня — гений. — Да ладно, — засмеялся лейб-медик, — какое там… Ненадежно это все. — Считаешь, он все же соврал? — Кстати, нет. Не считаю. Не врал. Он явно думал, что говорит правду, но правда ли это на самом деле? Вот в чем вопрос! Но реестр я проверю! Прямо сейчас. Станислав покачал головой: — Веня, помилосердствуй! Ты двужильный, что ли? Давай хотя бы чаю выпьем, с утра же не евши. И еще — реестр, наверное, и до завтра подождет. А вот с Денисом поговорить нужно сегодня. — Ну да, — невесело улыбнулся доктор. — Придется. Но сначала — чай! Чай решили пить в малой гостиной: и идти ближе, чем в столовую, и минувшей ночью там так хорошо сиделось большой компанией. Вот только что-то никто из домашних не спешил на отчаянный звон колокольчика — доктор аж руку отмотал, дергая за сонетку, и в конце концов сорвал шнурок. — Ну вот, — расстроился лейб-медик. — Ладно, сейчас схожу на кухню. Заодно погляжу, чем они там заняты. А то прям не дозовешься! Распустил ты домочадцев, ваше величество! — Сядь, — король, только что усевшийся в удобное кресло, со вздохом встал. — Я позову. — А что это ты, Стасик, за спину хватаешься? — лейб-медик насторожился. — Что, болит? Погоди, дам тебе бальзам на змеином яде, на ночь обязательно намажешься! — Веня, уймись, — привычно отмахнулся Станислав, — ничего у меня не болит. Просто спина затекла. И вышел в коридор. — Знаю я тебя, — крикнул вслед ему лейб-медик. — Затекла! Змеиный яд, и без разговоров! Спускаться на кухню король и не собирался. Вышел на лестницу, огляделся. На первом этаже посреди вестибюля почему-то стояла садовая тачка — большая, с плоским дном и двумя высокими колесами, практически тележка. Это было странно. Прав Венька. Распустил король домочадцев. А хозяйство запустил. Нужно как можно быстрее разобраться со шкипером, с алхимиком, с гадами этими, которые людей на цепи держат, и приниматься за дела рутинные. Станислав встал посреди лестничной площадки и крикнул — громко, так что по всему замку пронеслось, и обрадованное эхо, узнав голос хозяина, подхватило: — Сударыня! Где вас черти носят? Его услышали: тут же растворилась дверь, ведущая к кухонным помещениям, и оттуда донесся гул многих голосов и звон посуды. А потом появилась гофмейстерина, почему-то вся обсыпанная мукой. — Да, ваше величество! Что угодно моему королю? — Вашему королю угодно выпить чаю! Это можно устроить? — Разумеется, — гофмейстерина привычно присела в реверансе. — У нас как раз готова свежая порция оладьев. Вы же будете оладьи? — Мы будем оладьи, — Станислав только сейчас понял, что проголодался. — И еще чего-нибудь тоже будем. В общем, тащите, что есть. И чаю! — Есть оладьи, — немного отрешенно сказала гофмейстерина. — Очень много оладьев. Или надо говорить — оладий? Не помню… Но они нам удались! Станислав заинтересовался: гофмейстерина, хотя и старалась успеть везде и всюду, стряпней все же никогда не занималась. — Вам удались? — решил он уточнить. — Вы что же, сами их жарите? Больше некому? — Все жарят оладьи! — ответила придворная дама с укоризной: дескать, как можно этого не знать? — Все, кто есть в замке, жарят оладьи! И Станислав понял, что бедная женщина слегка того… Переутомилась. Ну да, понятно. Не так-то просто пережить явление дракона, да еще с последующим его поселением в каретном сарае. Ей надо просто отдохнуть. — Сударыня, — король старался говорить как можно мягче, чтобы не задеть бедную гофмейстерину невольной резкостью интонаций, — мне кажется, вам нужно пойти отдохнуть. Хватит с вас на сегодня. — Ну что вы, государь, — весело и звонко засмеялась гофмейстерина. — Какое там отдыхать? Нам же нужно дожарить оладьи! Там еще целые полванны теста! — Да зачем нам такая прорва оладий? — вскричал Станислав, чувствуя, что, кажется, он тоже начинает переутомляться. Ответить гофмейстерина не успела. Дверь в кухню снова распахнулась, выглянул главный повар, тоже весь обсыпанный мукой, только на его белом фартуке это было меньше заметно, и завопил: — Тачку! Тачку давай, пока не остыли! Два поваренка ухватили тачку за длинные ручки, лихо развернули и подтащили к самым кухонным дверям, а оттуда им навстречу выплыла целая гора оладий. Даже с лестницы Станиславу было видно, какие они все поджаристые, пухлые, золотистые, сочащиеся маслом — у голодного короля аж слюнки потекли. Уложена вся эта оладьевая роскошь была не иначе как на снятую с ножек столешницу — видно, подходящего по размеру блюда в королевском хозяйстве не нашлось. Поварята споро и уверенно установили оладьевую гору на тачку. Рядышком поместились два таза — один явно с вареньем, а другой со сметаной или сливками, тут Станислав уже не смог разобрать. — Ну что, готовы? — спросил главный повар. — Везите! Один из поварят подлетел к двери, ведущей на двор, раскрыл обе ее створки и завопил, подражая мажордому на королевских пирах: — Свежие оладьи! Оладьи для Генриетты!