Уборка королевского кабинета шла полным ходом.
Два ковра, увы, пропали безвозвратно — на одном чернели разводами огромные липкие пятна, не поддающиеся удалению, как их ни три, а второй был прожжен насквозь в нескольких местах, как будто добрый волшебник по-драконьи плевался огнем. Два новонабранных гвардейца потащили ковры в кладовку, ждать дальнейших размышлений, можно ли с ними хоть что-то еще сделать.
Паркет под коврами требовал срочного приложения рук, и поскольку безотказный Михалыч, которому обычно доверяли тонкую работу натирки полов, оказался в нетях, дело поручили еще двум гвардейцам, тем, что выглядели потолковей. За гвардейцами присматривала горничная, а общее руководство осуществляла, разумеется, гофмейстерина, хотя ей и пришлось отвлечься на время, когда подоспела пора подавать его величеству завтрак.
Горничная в замке, как уже упоминалось, была одна, зато уж расторопная за двоих. Правда, и любопытная — за семерых. Но именно это ее свойство сослужило короне неоценимую службу.
Полотеры из гвардейцев были, если использовать одно из любимых присловий его величества, как из говна пуля, но деваться некуда: как бы торовата и расторопна горничная ни была, в одиночку входить в кабинет, откуда до сих пор разило черной магией, пусть и размытой кувшином соленой воды, она отказалась.
— Нипочем не пойду! — заявила она гофмейстерине еще до начала уборки. — Вот ещё! Там, может, аура! Какая-какая: негативная! А я, между прочим, девица, и мне нужно о будущем подумать! Мне еще, между прочим, детей рожать!
Гофмейстерина только глаза закатила: ох, уж эта молодежь! Нахватаются верхушек, ничего толком не знают, но зато по всякому поводу свое мнение имеют, да еще и стремятся донести его до окружающих! Но спорить с горничной не стала. Вот и вышло, что в кабинете трудилась вся наличная королевская стража.
Горничную это устраивало как нельзя больше. Во-первых, она одна и впрямь не справилась бы. Во-вторых, можно было поближе присмотреться к солдатикам: вдруг кто из них и есть ее долгожданный суженый? На кандидатуре бывшего кучера она, поразмыслив на досуге, поставила большой и жирный крест: уж больно бабник, ни одной ведь юбки не пропустит! Да еще и дракон этот — тоже, нашел себе свет в окошке. Нет, ей бы что попроще да понадежнее. Хотя, хорош, конечно, чертяка…
Так, между размышлениями о непостоянстве мужской натуры и покрикиванием на гвардейцев, которые, нацепив на босу ногу щетки-полотерки, старательно возили по паркету восковую мастику, горничная наткнулась на золотистый в цветочек мужской халат, что валялся под сдвинутыми в один угол стульями.
Уж если горничная так опасалась зловредной магической ауры, то вот именно этот халат ей трогать и не стоило: от него так и веяло чем-то… эдаким! То ли роскошью, то ли колдовством, в общем, явно не присущим старому замку властителей Захудалова. Короче говоря, халат был чужой. У короля такого не было: ну куда ему — в цветочек? Да еще и шелковый?
Но любопытство — вещь страшная. Потому что непреодолимая. Опасливо подняв золотистый шелк двумя пальчиками, горничная удивилась: надо же, до чего тяжелый! Гладкая ткань так и льнула к рукам и просто-таки требовала проверить, на завалялось ли чего в карманах.
— Даже не проси! — строго велела горничная халату. — Нашел тоже дурочку!
В левом кармане было пусто. А в правом оказалась целая пригоршня каких-то цветных бумажек, смятых и скрученных в плотные шарики. Горничная разочарованно вздохнула: ценности эти бумажки никакой, конечно, не имели. Но тут же воспряла духом: а может, это что-то важное! Колдовское! И ссыпала свою находку в тряпку, которой вытирала пыль. Отдать гофмейстерине. Пусть разбирается.
Тут раздался звук падения. Это один из гвардейцев-полотеров взял слишком широкий замах ногой, поскользнулся на щетках и завалился на пол с грохотом и выражениями, воспроизводить которые мы не будем: они и так всем хорошо известны.
— Ну ровно дитя малое! — воскликнула горничная, отбросив халат и всплескивая руками. — А вы тоже хороши! — пристыдила она остальных. — Нет, чтобы помочь! Стоят, ржут! — и кинулась поднимать пострадальца.
— Спасибо, — пробормотал потрясенный падением гвардеец. — Склизко, однако!
Руки их соприкоснулись, глаза встретились, и… В общем, говорить, конечно, рановато, но мне кажется, что горничную мы пристроили.
***
Уборка — дело шумное и хлопотное, поэтому, когда пришли Фея и его жена, надевшая по случаю посещения королевского замка свой самый нарядный чепец (кружевные мармотки по краю шли аж в три ряда!), встретить их оказалось некому. Фея в замке бывал по долгу службы, хотя и нечасто, а жена его попала сюда впервые, до этого как-то не было нужды. Да и со временем у нее, как у любой хозяйки, было не очень. Но сегодня повод был — не отмахнешься.
Стирать Фея с женой закончили поздно, едва не в полночь. А поутру, выйдя пощупать развешенное на заднем дворе белье, жена Феи поняла: что-то не так. То есть, не то, чтобы кошмар, но немножко ужас-ужас, и это связано каким-то образом с королем, а значит — важно для всего Захудалова. Не дощупав белье, кинулась жена будить своего мужа, что, знаете ли, оказалось не так-то просто: большая стирка сшибает с ног не хуже хорошей колевки.
Долго ли, коротко ли, но Фея проснулся, ибо нет такой женщины, которая не добудилась бы мужа, если ей от него что-то нужно. Сначала он ворчал, потом кряхтел, потом плюнул и отправился в подвал выкликать Станислава, глядя на свое перевернутое отражение в самой большой и самой пузатой стеклянной бутылке из-под колевки — именно через нее обращалось к Фее волшебное зеркало из королевского замка.
Король не отзывался. В этом вообще-то не было ничего особенного. Ну, не сидит же монарх целыми днями перед зеркалом, подобно своим прабабкам, выкликая без передышки «Я ль на свете всех милее?». Нет, конечно. Вот только жена беспокоилась, чем дальше, тем сильнее. А жене своей Фея доверял. Не иначе, случилось что-то в старом королевском замке. Бабы — они сердцем чуют!
Зеркало не отвечало, жена волновалась, и Фея совсем уж было оделся идти к Станиславу и проверить лично, что там да как. И тут явился, запыхавшись от быстрой ходьбы, лейб-медик Вениамин! И такие новости принес, что аж закачаешься. Жена только и успевала охать и ахать да подливать доктору кофе, бросая на Фею язвительные взгляды: «Я же говорила!».
— В общем, дорогой мой Фея, — досказывал Вениамин, — поскольку ты у нас тут ближайший к престолу чародей, то будь другом, глянь ты на этих кукол — вдруг, да придумаешь что? Ведь каково парнишке-то? И представить страшно!
Фея помотал головой:
— Не то слово! Только ведь, ты, Веня, не серчай… Ну, какой я чародей? Так, баловство одно. Только и слово, что фея.
— Ты, кстати, заодно и про тыкву нам разъяснишь! — вспомнил лейб-медик. — Черт, за этими чародействами и забыл совсем! Выполнен контракт? Или нет?
Взгляд жены стал совсем уж укоризненным: сколько ни пилила она мужа за дурацкие шутки, а все мало!
— Должно, выполнен, — Фея почесал затылок. — Но надо посмотреть. Милая, да не сверли ты меня глазами! С кем не бывало? Ну, оплошал, что ж теперь…
— Думать теперь! — ответила жена. — Какой ни на есть, а все ж чародей! Понимать должен! Наколдует сдуру! Расколдовывай за ним, ага…
— Ну так что, придешь? — спросил лейб-медик. — Парень-то хороший. Рыжий!
Фея вздохнул, глянул на жену, жена глянула на него. Ни слова не сказав друг другу, они как будто о чем-то договорились.
— Мы вместе придем, — сказала жена Феи. — Вот сейчас соберемся, да и придем.
— Вот и хорошо! — обрадовался доктор. — Только я, уж простите, ждать вас не буду! Побегу — у меня там король недолеченный, как бы не сбежал. А ему отлежаться нужно. А вы как соберетесь, так и приходите!
И вот теперь наново выбритый и расчесанный на прямой пробор Фея и его жена в самом что ни на есть праздничном чепце поднялись по единственной лестнице, спускавшейся в просторный замковый вестибюль, подумали немного: куда дальше? И пошли к ближайшей двери, из-за которой доносились голоса.
***
— Хорошо, хоть не с тёщей, — фыркнул король.
— Как раз наоборот! Моя матушка была бы здесь очень кстати.
Звонкий женский голос застал Станислава врасплох. Хорошо, хоть одеться более-менее успел.
— Здравствуйте, сударыня, — сказал король. И опять он не вспомнил, как зовут Феину жену. — Фея, рад тебя видеть! Проходите.
— Здравствуйте, ваше величество! — жена Феи присела в поклоне, далеко не таком изысканном и глубоком, как у гофмейстерины.
Поднялась, подошла к Денису. По-свойски погладила его по плечу:
— Ну, здравствуй, опалёныш!
