Захудалое королевство

— Ну, чего? — нетерпеливо спросил Теодор. Мокрые волосы его давным-давно просохли, чай был выпит, и пар из ушей улетел на небо, чтобы стать маленькой тучкой. И вот уже битый час торчали они с Полиной под дверью малой гостиной, за которой происходило что-то важное. — Непонятно, — прошептала Полина. Подсматривать в замочную скважину нехорошо — это всякий знает. Полина и не собиралась подсматривать. Она хотела подслушать. Но подслушивать было нечего — за дверью стояла тишина. Так что делать нечего — пришлось подглядывать. Но как ни старалась Полина, как ни крутила головой, в скважине был виден розовый край диванчика в раме позолоченной резьбы — и всё. — И Генриетта запропала, — вздохнул Теодор. — Уже и стемнело, а их все нет. Может, случилось что? — Да не волнуйся ты, — сказала Полина. — У драконов нет естественных врагов! — А вдруг неестественные есть? — Теодор припомнил их первую встречу в пещере: синий дракон лежит на спине и беспомощно шевелит в воздухе связанными попарно лапками. — Вдруг там еще сотня-другая големов разгуливает? — Не говори ерунды! — сердито отмахнулась Полина. — Откуда им взяться? — Ну, Денис же взялся откуда-то… Да что ж они там так долго? — Ты про кого? Про Генриетту с Михалычем или про Дениса? — Про всех, — ответил Теодор. Дверь открылась, едва не ударив Полину по носу. — А, это вы? — спросил король. — Очень кстати. Теодор, ну-ка, организуй-ка еще свечей. Сонетку тут доктор оборвал, а нам очень нужен свет. Много света! Давай, мухой! — Это мы мигом! Радуясь необходимости сделать что-то полезное, Теодор помчался вниз, сигая через две ступеньки, и уже через пару минут по лестнице поднималась бегом вся королевская рать. Пятеро гвардейцев, благоухающие мастикой, тащили все подсвечники, шандалы и канделябры, какие нашлись, утыканные всеми свечками, которые зажглись. Теодор бежал последним, сжимая в руке целый пучок почти целых тоненьких розовых и нежно-голубых свечек — то, что осталось от детских именинных тортиков нескольких поколений захудаловских королей. Денис лежал на обитом штофом диванчике и смотрел в потолок. По штукатурке разбегались широко и привольно трещины, ветвясь не хуже реки Полуденной в нижнем течении. В углу, цепляясь за лепнину, колыхалась роскошная паучья сеть, но паука, видно, не было дома. Рассмотрев паутину, рыжий перевел взгляд на побледневшие от времени обои в бордовую полоску с тонким золотым узором. Малую гостиную отделывали к свадьбе родителей Станислава, и обои выбирала бабка нынешнего короля. Этого Денис, разумеется, не знал. Он просто лежал и смотрел в потолок, изо всех сил стараясь не думать. Именно это наказала ему жена Феи, милая женщина в кружевном чепце, что назвала его странным словом «опалёныш». Не думать оказалось очень сложно. — Ну что? — уже в который раз спросил король. — А ну, цыц! — шепотом прикрикнул на него Фея. — Не мешайся! — Да полно тебе, Фея, — тихо ответила его жена, — мне никто решительно не мешает. Вот только свету бы побольше… Принесли свет — целое факельное шествие, спасибо Теодору. Гвардейцы топали по полу, толкались, расставили канделябры. Вышли. Жена Феи все так же пристально рассматривала двух тряпичных кукол, что лежали перед ней на кофейном столике, трогала их веревочные ручки, шевелила ножки. Доктор, сидевший неотлучно при Денисе и с тревогой вглядывавшийся в его привычно уже бледное лицо, потянулся и проверил рыжему пульс — кажется, раз в пятнадцатый. Пульс был ровный, слегка замедленный. Казалось, то, что происходит сейчас с куклами, никак на него не влияет. И очень хорошо! Больше всего они боялись как раз этого — а ну, как начнешь куклу теребить, а рыжий возьмет, да и забьётся в судорогах? — Потому я жену и привел, — пояснил тогда Фея. — Женские руки чуткие, она сразу поймет, когда остановиться… Мужику тут не управиться. Я ж говорю, баба — она сердцем чует… — Фея, — негромко сказала ему жена. — Не городи чушь! И вовсе тут дело не в чуткости. Тут дело — в терпении. А вот его мужчинам и впрямь недостает. — Я подумал, сударыня, — сказал Станислав, проклиная себя за то, что так и не удосужился узнать ее имя, — что вы тоже… — Что я тоже фея? — легонько засмеялась Феина жена. — Вот еще не хватало! Две феи на одну семью — это ж не жизнь. Это же сплошная конкуренция. Нет, ваше величество. Я не по этой части. У нас ведь как? Один натворит, а другой — расхлебывает. Так. В ручках-ножках ничего… Хорошо. — У них все семейство такое, — пояснил Фея. — Все Подъямки их знают. Ну, те, конечно, которые с чародейством связаны. Коли чародей напортачил чего и сам распортачить не может, то к ним идут. Расколдуньи они! Колдовать не могут, а вот распутать неудачное колдовство — запросто. Тем и живут. Недаром у них в семье одни девки! И у каждой — дар. — И у тёщи? — поинтересовался лейб-медик. — И как это я про такое не слыхивал? — И у тёщи, — подтвердил Фея. — У тёщи ого-го какой дар! Вот бы ее сюда! Мигом бы дело решила.  — Ох, никак не пойму, где же оно прячется, колдовство это… — сказала Феина жена. — Чую, недоброе оно. И жадное, прямо ужас. А вот где? Так, касатики мои, нужно передохнуть! Как там парнишка наш, жив-здоровый? Лейб-медик еще раз проверил Денисов пульс, подтвердил: — Жив-здоровый. — Как вы меня назвали? — спросил вдруг сам Денис. Среди обрывков разных мыслей, которые он, честно стараясь не думать, последний час настойчиво гнал из головы, странное слово оказалось самым настырным и уходить нипочем не хотело. — Опалёныш! — засмеялась Феина жена. — Ну, рыжик, значит. Как огнем опаленный. Тут я такого не слыхивала, верно. А у нас в Подъямках так всех рыженьких зовут. Необидно. Денис кивнул. И правда, совсем не обидно. — Охо-хо, — вздохнула Феина жена. — Однако, время бежит, а мы все на месте. Да, матушка бы нам пригодилась… Лейб-медик хлопнул себя ладонью по лбу: — Ну, ваше величество, мы с тобой два сапога пара, и оба дырявые! А зеркало-то? Расколотое зеркало со вчерашнего вечера лежало в самом прочном из самых драгоценных ларцов — отсыпалось. Наверное, его и беспокоить не следовало бы до тех пор, пока новая двойная рама с отделкой фантазийным узором (что это значило, никто так и не понял, но именно на этой формулировке настаивало само зеркало, и никто не набрался окаянства спорить с пострадавшим) не будет готова. — Свет мой, зеркальце, — начал Станислав. — Ты уж извини, но… — Да ладно, — на удивление мирно ответила правая половинка. — Чего там, — подхватила ей в тон левая. — Вопрошайте! — хором сказали они. Тёща откликнулась сразу, будто ожидала вызова. Нет, видно, был у тетки Агриппины из Верхних Подъямок и еще какой-то дар, кроме способности распутывать огрехи чужого колдовства: одета она была как на парад, это на ночь-то глядя. По сравнению с ее чепчиком, походившим на цветочную клумбу на исходе лета, убор Феиной жены казался чуть ли не монашеским клобуком, несмотря на все его кружева и рюшки. — Ну, что, доча? — спросила тетка Агриппина. — Это ты у короля гостюешь, что ли? А твой-то где? — Доброго вечера, мама, — робко пробасил Фея. — Тут я. На штатном месте, при жене. — А где король? — Агриппина зятю едва кивнула. — Это вот этот, что ли? А ничего, справный… — Добрый вечер, — поклонился Станислав. — А корона где? — Да я, видите ли, дома ее не ношу. — А что так? Станислав немного растерялся и не нашел, что ответить. — Ну да, — понимающе закивала Агриппина. — Вещь старинная, дорогая… Так ты заведи домашнюю, попроще. На каждый день! А? Ну ладно, давайте к делу. Ты, доча, чего хотела-то? Небось, не короля мне показать? Это что там у вас? Гадость какая… Куклы! Сто лет такого не бывало… Ну, и в чем у них секрет? — Да вот, матушка, никак не пойму! — сердито сдвинула брови Феина жена. — Надо связь найти да порвать, а она никак не ищется! — Доча! — с упреком сказала Агриппина. — И не найдешь! В чепце-то сидючи! Волосья распусти. Забыла, что ли? Это всё Фея! Не бережет тебя, не холит, не лелеет! Одна колевка на уме! А жене внимания нету — вот и забыла! А ну, давай, чепец долой! А вы, мужики, не пяльтесь — это дело сглазу не любит. Мужики честно отвернулись. Но Станислав не выдержал и глянул украдкой. Если Денис был ярко-рыжим, то Феина жена оказалась посветлее. Освобожденные из-под чепчика медового оттенка волосы кудрявой волной упали ей на плечи. Женщина склонилась над куклами, вгляделась. Пощупала хохолки на макушках. — Вот оно! Нашла! Ишь, как спряталось, окаянное! — Молодец, доча! Иголкой его! Тихохонько! — подсказывала из-за стекла Агриппина. — Иголка-то есть у тебя? Иголка нашлась. Как всякая хорошая хозяйка, иголку с вдетой ниткой Феина жена носила при себе, воткнутой в пояс с обратной стороны. По чуточке, по немножку вытаскивала она самым кончиком игольного носика хитро вшитый в оранжевую нитку тонкий рыжий волосок.