Захудалое королевство

Они снижались, а земля поднималась им навстречу: Генриетта летела теперь над горным отрогом, еще мягким, поросшим лесом, но уходящим далеко, где желтая осенняя листва сменялась темной зеленью хвои, и забирающим высоко вверх, к лысым и мрачным скалам. — Ты узнаешь места? — спросил Станислав у Дениса. Тот покачал головой: — Нет. Мне кажется, я тут никогда не был. — Генриетточка, — завопил Теодор, — а ты точно знаешь, куда лететь? А то вон рыжий места не узнает! — Он же никогда не видел их сверху, — ответила Генриетта. — Резонно, — согласился Станислав. — Но все-таки… Ты точно знаешь, куда лететь? — Точно не знаю! — Генриетта плавно накренилась, и пассажиры ее немного съехали к правому крылу. — Иду по приметам! Перечислять приметы Генриетта не стала, лишь взяла чуть правее, перемахнув через гребень отрога. — Осторожнее, — предупредил Теодор, — животом не зацепись! Дракониха засмеялась и заскользила вниз вдоль склона, едва ли не задевая за верхушки деревьев. — Это она нарочно! — восхитился Теодор. — Давай, Генриетточка! И Генриетта «дала»: Станислав, стиснутый между обнявшим драконью шею Теодором (спереди) и Денисом (со спины), почувствовал, как желудок, о расположении которого он до сих пор особенно и не задумывался, переместился куда-то вниз, голова поплыла, не хуже того сливочного облака, и заложило уши. Хорошо, что длилось это недолго: уже через несколько секунд дракониха мощно махнула крыльями, выравнивая полет, и плавно пошла над узкой и глубокой долиной, зажатой меж двух горных кряжей, как речка между берегов. — Видите, вон там — скала? Горбатенькая такая? — спросила Генриетта. Станислав вгляделся в залитую утренним солнцем даль. На фоне голубого неба четко вырисовывались причудливые очертания огромного голого камня, напоминающие исполинскую комбинацию из трех пальцев. — Ведьмин Шиш? — с тревогой спросил король. — Проклятое место… — Он самый, — подтвердила Генриетта. — Это и есть главная примета. Скала Ведьмин Шиш и впрямь была местом нехорошим. Именно из-за него в старые-стародавние времена рассорились два брата-близнеца, равные в правах наследники господаря Захудайлы. По завещанию господаря надлежало им поделить наследуемые земли пополам, честно и без свары. И так бы оно и было, если бы обоим братьям не приспичило получить в свой удел Ведьмин Шиш, здоровенный камень, нависший над долиной, разделившей на две равные доли наследство старого Захудайлы. Видно, и впрямь колдовали над этой скалой древние лесные ведьмы. Потому что, доехав до нее, близнецы, до этого мирно рассуждавшие о предстоящих делах по устройству каждый своей половинки отеческих земель, в миг рассорились. — Чур, моё! — сказали они хором, и каждый показал на скалу. — Я поставлю тут памятный знак в честь мудрого решения нашего родителя, — сказал один. — Ничего подобного! — возразил другой. — Не ты, а я. И не памятный знак, а часовню! — Знак! — настаивал один. — Часовню! — твердил другой. Объявить скалу ничейной территорией и поставить на ней и знак, и часовню ни одному, ни другому в голову не пришло. Так они и спорили, пока один (история расходится во мнении, кто именно; блястящевские историографы полагают, что это был предок захудаловских монархов, а захудаловские ученые мужи считают, что как раз наоборот, основатель блястящевской династии) не потерял терпение и не треснул брата со всей силы в лоб рукоятью меча. Убить не убил, но шишка у второго близнеца вскочила огромная. В общем, кончилось дело изрядной потасовкой, после которой помятые братья разошлись каждый в свою сторону. Уехавший направо побитый близнец стал впоследствии королем Захудалова (еще первой династии). Налево отправился потрепанный основатель Великого Княжества Блястящева. У которого из них была на лбу та историческая шишка, так и осталось неизвестным. И до самого конца жизни не сказали братья больше друг другу ни одного доброго слова. Злыми, правда, обменивались частенько, но только в официальной переписке, хотя и в не принятых в дипломатических документах выражениях. А за скалой закрепилась недобрая слава. И дело не только в древней сваре. Было что-то в этих местах странное. Деревья вокруг Шиша стояли все в ведьминых мётлах. Заросли лещины по бокам скалы в урожайный год гнулись от орехов до земли, но орехи были сплошь червивые. Грибы под Ведьминым Шишом росли только кругами, и не дай бог никому начать их там собирать: так и затянет грибной хоровод, будешь бродить по кругу, кланяясь пустоте, пока не грохнешься наземь без сил, и спасибо, если кто успеет тебя живого оттуда выволочь. А по ночам над Ведьминым Шишом раздавались такие жуткие звуки, что даже эльфы, уж на что народ бесшабашный, особенно если брюквы наевшись, и то соваться сюда по ночам не рисковали. Только днем и только большой компанией. Так и стоял Ведьмин Шиш, уставив в небо острую вершину, одной стороной оборотясь в Захудалово, а другой — на Блястящево. — Это и есть главная примета, — сказала Генриетта. — За ним — сразу налево. И они пролетели над скалой, свернув круто налево. Станислав попытался, раз уж все равно летят мимо, как можно внимательнее разглядеть древний камень преткновения, даже свесился с синей Генриеттиной спины как можно ниже. Ну и что? Камень как камень, серый, местами выщербленный ветром, даже какое-то птичье гнездо там примостилось, по осеннему времени уже пустое. Ничего особенного. А вот ниже было кое-что интересное. Горная долина, огибая Ведьмин Шиш, шла дальше на север, но ответвлялась влево узким рукавом, почти незаметным под нависающими скалами и густым кустарником. Но все же они разглядели пасущихся у края горной тропы коней, вьющийся тонкой струйкой дымок походного костра и несколько человек, занятых разными утренними делами. Мало ли, по каким делам шли в горы эти люди в темной одежде, но у Станислава возникло и не спешило проходить какое-то недоброе предчувствие, тем более, что люди эти тоже их заметили, может, и не всех, но Генриетту — точно. — Смотрите! — закричали внизу. — Дракон! Дракон летит! Генриетта прибавила ходу, и маленький лагерь тут же скрылся из виду. Они летели над землей Великого Княжества Блястящева, и королю пришла в голову одна не очень приятная мысль. С Великим Герцогом Блястящевским он был в хороших, можно сказать — приятельских отношениях и тот запросто, бывало, наезжал к Станиславу с визитами, проще говоря — чайку попить, поболтать, прицениться к яблочному сыру. Но одно дело такой вот неофициально-застольный визит, и совсем другое — полет над чужой землей на драконе. А не сочтет ли Его Высочество Герцог подобную вольность нарушением своей территориальной целостности? Но сокрушаться было поздно. К тому же рукав ущелья превратился в совсем уж узенькую тропу, упершуюся в скалистую стену, на вершине которой высилось довольно мощное каменное строение: то ли маленький замок, то ли разросшийся караульный пост. Вырубленная в скале лесенка взбегала прямо к прочным запертым воротам, перед которыми не было никакой тебе площадки. — А вот и оно! — заявила Генриетта, заходя на круг. — Логово Ооха. Только сесть мне тут ну совершенно негде!